Квартал торговцев картинами найти было легко – пара узких улочек, бегущих параллельно, на которых размещались магазинчики; свет ламп лился на произведения искусства.

Эцио медленно шел от одного к другому, больше рассматривая людей, чем картины. Вскоре он увидел подозрительного мужчину в ярких одеждах, который выходил из лавки, полностью погруженный в подсчет монет. Эцио подошел к нему. Тип сразу перепугался.

– Чего тебе надо? – нервно спросил он.

– Удачно продал товар?

Тип расправил плечи.

– Это не твое дело…

– Потрет девушки?

Тип ударил Эцио и собрался было убежать, но ассасин был чуть быстрее. Он подставил вору подножку, и тот растянулся на земле, монеты зазвенели по мостовой.

– Собери деньги и отдай мне, – приказал Эцио.

– Я ничего не сделал, – взвыл тип, собирая монеты. – Ты ничего не докажешь!

– А я и не буду доказывать, – огрызнулся Эцио. – Я просто убью тебя.

Вор захныкал.

– Я нашел эту картину. То есть… мне ее подарили.

Эцио ударил его.

– Тебе лучше сказать мне правду.

– Боже, помоги! – взвыл вор.

– Господу и без твоих молитв есть чем заняться.

Вор собрал деньги и покорно отдал полный кошелек Эцио. Ассасин поставил вора на ноги и прижал к ближайшей стене.

– Меня не волнует, где ты взял картину, – сказал Эцио. – Просто скажи, где она сейчас.

– Я продал ее торговцу. За паршивые две сотни акче! – голос вора дрогнул, когда он указал на лавку. – Что же мне теперь есть?

– В следующий раз попробуй работать, а не красть, подонок.

Эцио отпустил вора, и тот опрометью бросился вниз по улице. Эцио следил за нм, пока он не скрылся из виду, а потом вошел в магазин.

Внутри Эцио внимательно осмотрел картины и скульптуры. Портрет Софии он заметил почти сразу, торговец уже повесил его. Картина была небольшой, София была изображена на нем до плеч, вполоборота. На портрете она была немного моложе, волосы были уложены красивыми локонами, на шее ожерелье из черного янтаря и алмазов, а на левое плечо сатинового платья бронзового цвета была привязана черная лента. Эцио поняло, что портрет был нарисован для семьи Сартор в то время, когда мастер Дюрер недолго жил в Венеции.

Торговец, видя восхищение Эцио, подошел к нему.

– Если вам нравится, то портрет продается, – он отошел подальше, показывая произведение искусства потенциальному клиенту. – Прекрасная работа. Видите, насколько он реалистичен? Удивительная красота!

– Сколько ты за него хочешь?

Торговец хмыкнул и невнятно забурчал:

– Трудно оценить бесценное, – он помолчал. – Я вижу вы знаток. Может, сойдемся на пятистах акче?

– Вы заплатили за него две сотни.

Торговец в притворном ужасе поднял руки.

– Efendim! Разве я могу вас обманывать?! С чего вы взяли это?

– Я только что говорил с продавцом. И пяти минут не прошло.

Владелец магазина осознавал, что с Эцио шутки плохи.

– О! Верно! Но у меня были и расходы…

– Вы его только что повесили, я сам видел.

Владелец магазина растерялся.

– Хорошо… Четыреста?

Эцио сверкнул глазами.

– Триста? Двести пятьдесят?

Эцио сунул торговцу кошелек.

– Двести. Тут все. Пересчитайте, если хотите.

– Я должен завернуть портрет.

– Надеюсь, не за дополнительную плату.

Вполголоса ворча, торговец снял картину и осторожно завернул его в отрез ткани, который достал из-под прилавка, а потом передал картину Эцио.

– С вами приятно иметь дело, – сухо сказал он.

– В следующий раз не покупайте краденое, – посоветовал Эцио. – Картиной мог заинтересоваться кто-нибудь, кто захотел бы узнать ее происхождение. К счастью для вас, я закрою на это глаза.

– Могу я поинтересоваться почему?

– Я друг девушки, изображенной здесь.

Ошарашенный торговец поклонился Эцио, так быстро, насколько только позволяла вежливость.

– С вами тоже приятно иметь дело, – на прощание произнес Эцио.