Глава 61
Эша и Кунал выехали на заре, когда первые лучи солнца только окрасили небосвод.
План заключался в том, чтобы двигаться быстро и вернуться через день-другой. Харун подчеркнул эту часть. Их осведомитель будет в городе только один день, после чего исчезнет.
Эша бросила взгляд через плечо на Кунала, который оценивал сельский пейзаж, пока они скакали по грязной дороге на двух кобылах. Они оделись как супруги – Эша носила ожерелье из золотых и черных бусин, указывавшее на ее статус, как и широкое золотое кольцо на правой руке Кунала. Он вел себя тихо, точно потерялся в раздумьях.
Она предположила, что ему было непривычно совместное путешествие – оба в сознании, без ран и никто никого не преследует. Они попали в своеобразный тупик. Никто не упоминал поцелуй, как будто рассчитывая на храбрость другого.
Солдат и Гадюка.
Каждый мог зарезать человека, не моргнув и глазом, однако не мог заговорить о поцелуе.
На сей раз Кунал встретил ее взгляд затуманившимися янтарными глазами. На мгновение они не сводили глаз друг с друга.
Эшу обдало жаром, и она отвернулась.
* * *
– Почти приехали, но давай сделаем остановку. Умираю от жажды.
Слова вырвали Кунала из размышлений, и он быстро кивнул Эше. Она изящно спешилась, и он последовал ее примеру, взяв в руки поводья кобылы. Они сошли с тропы и направились в глубь каменистой пустоши у подножия гор Гханта.
Кунал услышал резкий вдох и взглянул на Эшу. Ее глаза округлились, зрачки расширились, и он проследил за ее взглядом.
К западу простирался океан – искрящийся голубой бриллиант, от красоты которого захватывало дух. На несколько мгновений давление мыслей, решений и тягот пропало.
Он перестал тревожиться об оставленной позади жизни, об Эше и уставился на бесконечность океана.
– Каждый раз, – прошептал он. Эша наклонила голову, стараясь расслышать.
Он повторил сказанное.
– Каждый раз. Каждый раз, когда вижу океан, испытываю то же чувство. Сердце сжимается при виде его безграничного совершенства. И я думаю, что никогда не смогу нарисовать его величие или ухватить каждую деталь, потому что никогда не буду достоин.
Кунал боролся с тяжестью в груди.
Эша посмотрела на него – глаза, как всегда, были непроницаемы.
– Отчего тебе нужно быть достойным, чтобы рисовать красоту океана? – спросила она, нахмурившись.
Кунал пытался и никак не мог подобрать слова.
– Нечто столь дикое и неприрученное? Чистое? Сотни людей посвятят свои жизни искусству, тому, чтобы изобразить прелесть и страсть окружающей земли. – Его рот сжался, и он ощутил, как тихий шепот сорвался с губ прежде, чем он смог себя остановить. – Я никогда не буду достоин.
Она покачала головой и поджала губы.
– Глупо.
Кунал ощутил, как волоски на шее поднялись дыбом, и нахмурился, приготовившись дать резкую отповедь.
– Речь не о том, быть ли достойным. Речь об уважении. Ты уважаешь эту землю? Своих людей? Значит, имеешь право на нее, как и остальные. Мы не рождаемся совершенными и не умираем такими.
Слова растаяли на языке.
Несколькими словами оба открылись друг другу в гораздо большей степени, чем во время любого поцелуя.
И вновь у него не нашлось ответа, так что пришлось задать вопрос.
– Этот человек – знаем ли мы, отчего он тебя подставил? Чего они хотят? – Перед отъездом Эша рассказала ему суть добытых ею сведений, о подставе и о свитке, подробно излагавшем историю некоего поиска. Но рассказ получился кратким, словно Эша не желала, чтобы Кунал узнал слишком много. Словно она не доверяла ему.
– Как говаривал отец, самый простой ответ – зачастую и самый верный. Они не хотели, чтобы кто-то из нас узнал, что разыскивает Крепость, и решили таким образом перенаправить внимание.
Эша вздохнула и потерла нос. Кунал заметил – она проделывала это, когда уставала.
– А перемирие? Считаешь, Вардаан использовал его как прикрытие?
Он припомнил свои мысли: странно, что Крепость не объявила о гибели генерала. Кунал не мог отделаться от чувства, что принес бы гораздо большую пользу, если бы Эша рассказала, какую вещь все ищут.
Эша кивнула.
– Источник сообщил, что он стягивает войска, отзывая их с границ.
– Он бы не сделал такого, не подумав. Ты права, что-то действительно происходит, – согласился Кунал.
Эша замедлила ход лошади и бросила ему полуулыбку – ничего более.
Кунал хотел продолжить расспросы о том, почему она допытывалась о кузницах и той ночи. Ему было ясно, что Эша многое скрывала, но кто он такой, чтобы требовать доверия?
Он не доверял собственному сердцу.
* * *
Эша надеялась, что их последние совместные мгновения пройдут беззаботно, напомнят об их детстве. Вместо этого Кунал забирался все глубже в лабиринт жизни Клинков, где союзы постоянно менялись и было неясно, кому доверять.
Ее преследовала мысль о том, каким бы полезным он мог стать Клинком. Но она не будет его тюремщицей, невзирая на его титул или таланты. Если у него есть возможность прожить жизнь вдали от интриг и убийств, то она даст ему шанс.
Эша увела разговор в сторону, как только смогла, и Кунал не сопротивлялся, в его глазах вновь появилось отсутствующее выражение.
Они добрались до берега маленького пруда и напоили лошадей. Эша потянулась вниз, чтобы наполнить свою небольшую флягу, и обрызгала лицо и шею.
Воздух по мере приближения к океану стал прохладнее, в нем чувствовался морской бриз. Кунал отвернулся, наполняя свою флягу, и Эша воспользовалась его рассеянностью, чтобы украдкой бросить на него взгляд.
Выжечь его лицо в памяти.
* * *
Они остановились по дороге. Справа заросшая травой группа деревьев уводила в джунгли. Руины старого заброшенного храма Матери Земли, видные по линиям рва и сломанным статуям, простирались над пологом джунглей, переплетаясь с зарослями внизу.
Взмахом руки Эша приказала ему следовать по пятам, и они углублялись в чащу, пока вокруг не навис зеленый шатер, а руины не оказались прямо за спинами.
Он настороженно посмотрел на нее и придвинулся, держа руку на свисающем с пояса мече.
– В чем дело? Заметила бандитов? – тихо спросил он.
– Нет. – Эша потянула за поводья его лошади, и та нежно заржала. Потом девушка протянула поводья Куналу, который вопросительно на нее поглядел.
Она схватила воротник его плаща и притянула Кунала ближе, втискивая поводья ему в руки.
– Езжай. Езжай домой. Я не стану удерживать тебя тут.
Сердце застыло у него в груди. Он лишился дара речи, смятение и радость боролись внутри, пока эхо ее слов отдавалось в голове.
Она на самом деле дает ему возможность уехать домой?
Словно отвечая на незаданный вопрос, она сказала:
– Твоего плена никогда не было в планах и потом… что ж, ты слишком много узнал. Харун никогда не отпустит тебя без спора, так что я даю тебе шанс сейчас.
Кунал начал качать головой, но она впихнула поводья ему в руки, так, что он пошатнулся. Он пристально взглянул на Эшу. Она смотрела прямо и серьезно.
Шутки кончились. Кажется, это счастливый случай, ему даже не нужен план побега, который он начал обдумывать.
Он вернется с позором, однако это его жизнь.
Та, где у него есть контроль, та, которую он знает. И он может восстановить репутацию.
Он едва ли думал, когда брал поводья, ощущая, как жесткая кожа врезается в ладони.
– А что со встречей?
– Это имеет значение?
– Разве они не узнают? – настаивал он.
Она пожала плечами, потом поникла.
– Скажу команде, что ты вырубил меня и сбежал. Или – что ты пытался бежать, а я воткнула нож тебе под ребра. Что-нибудь выдумаю, притом на совесть. Можешь на это положиться.
Она больше не смотрела на него, избегая его взгляда.
Его прошлая жизнь звала. Он попытался отогнать вину и печаль, которые почувствовал при мысли об уходе от нее.
Если бы только они встретились в иное время, в иной жизни.
Крепость была его домом, его жизнью в течение десяти лет.
Было бы неправильно так быстро отдать все это ради едва знакомой девушки. Верно?
– А как насчет… тебя?
Он хотел сказать «нас», но не смог. Ее лицо оставалось невозмутимым.
– Со мной все будет хорошо, как всегда. У меня есть команда – а Харун подумает, что еще одна из эскапад Гадюки пошла не так.
Харун. Он ощутил, как вокруг его сердца вздымаются стены.
У нее есть команда и Харун. Принц.
У Кунала не осталось сил, чтобы побороть ревность, медленно вползавшую в сердце. Он вспомнил их поцелуй, их разговоры, день на рынке, множество других моментов. Глубоко внутри он знал: между ними есть связь.
Но почему она отдала ему поводья, если желала, чтобы он остался?
Зачем давать ему выбор, если он уже здесь? Он был ее пленником не только в прямом смысле, а она приказывала ему уйти.
Уязвленная гордость и страх, затаившийся в темном углу души, заставляли его упорно рваться к свободе.
Это была не его жизнь, и это были не его убеждения и желания.
Они принадлежали ей, и неважно, как сильно он хотел получить шанс быть с ней, но стать мятежником?
Кунал задохнулся от этой мысли. Невозможно.
Он никогда больше ее не увидит. Кунал подавил в себе эту мысль вместе со всеми тихими, радостными мгновениями, подаренными Эшей за прошедшие луны. Теми, когда она позволяла узнавать ее, видеть, пробовать на вкус.
Он отбросил воспоминания с силой, которую дали годы тренировок в Крепости.
Кунал сосредоточился на одном-единственном образе.
Дом.
Его прежняя жизнь. Что же ему нужно?
Следующие секунды определят его будущее.
* * *
Она увидела, как Кунал открывает рот, но торопливо перебила:
– Не говори им, что знаешь Гадюку, когда вернешься. Забудь мое лицо. – Эша прикусила губу и тяжело сглотнула, ожесточая разум. – Они используют это против тебя, – пояснила она. – Я тебя отпускаю не для того, чтобы увидеть мертвым. Скажи, будто бы тебя обманули, и несмотря на то, что ты меня нашел, кто-то сбил тебя с толку. Лишись гордости, но не потеряй жизнь – или желанное будущее.
Его губы сжались в тонкую линию.
– Почему? – спросил он, и в одном слове заключалась бездна смысла.
Она уставилась на него в ответ, гадая, выразил ли взгляд все, что она пыталась скрыть на словах.
«Не уходи, не покидай меня. Останься. Со мной».
Она не могла высказать этого, как и многого другого, вертевшегося на кончике языка. Того, что ей не все равно, что он вернул свет ее прошлому, что по какой-то причине его присутствие заставило ее сердце биться чаще и вызвало искреннюю улыбку на ее лице.
Эша не желала держать его в плену жизни, которой он сам не хотел, с людьми, которые могли никогда ему не поверить. Она велела ему уйти две недели назад, а теперь подталкивала к побегу.
Либо жизнь, о которой он мечтал, полная занятий, приносящих радость, и свободная от махинаций других. Либо жизнь мятежника – и он получит Эшу, но все прочее, все привычное пропадет. А если кто-то узнает тайну его происхождения, Кунал также пропадет.
Она не была уверена, что стоит такой цены.
– Ты единственный лучик добра в этом мире, дающий мне надежду. Я верю в тебя. Я верю, что ты заслуживаешь простой жизни, о которой мечтаешь, лимонный мальчик, – сказала она вместо этого.
Эша вроде бы заметила вспышку, проблеск сожаления – или чего-то похожего – на бесстрастном лице Кунала. Но если она и была там, то ушла так же быстро.
– Иди вдоль опушки баньяновой рощи на восток от предгорий. Так ты не нарвешься на патрули мятежников и вскоре окажешься в Джансе, – посоветовала она.
Он кивнул и пошел в буйные заросли, к востоку. В последний миг он обернулся и подарил ей долгий взгляд.
А затем его поглотил лес.
* * *
Воодушевление от освобождения, от возможности самому выбирать путь впервые за несколько недель омыло Кунала, как только он ушел прочь от нее, оставляя Гадюку, призрак дяди и планы мятежников позади.
Он продирался сквозь листья и ветви, осторожно ведя лошадь по каменистому подлеску. Кунал глубоко вдохнул, потом еще и еще, пока вместе с кобылой шел все дальше.
Счастье не продлилось долго, а медленно истлевало, превращаясь в пепел – Кунал наконец-то осознал, что выбрал. С каждым вдохом правда мало-помалу проникала в разум.
Солдаты, которые убили его семью, украли его увлечения и превратили его в оружие. Которые бросили его умирать в руках Гадюки. Бросили Ракеша гнить в темнице мятежников.
Крепость, которая пропиталась кровью своей королевы, чье сердце вырвали, в чей дом пришли мужчины с мечами, поступающие бесчестно во имя воинского долга.
Что же долг дал ему?
Все, чего он когда-либо желал, – найти человека, который бы принял его и поддержал таким, как он есть. Он нашел – и ушел прочь, и все ради легкого будущего, которое может никогда не наступить.
Даже если она не… желает его, он все равно не в состоянии вернуться в Крепость.
Не теперь, когда он увидел, на что это похоже в Дхарке: истинное братство мятежников, энергия этих людей. Они дрались не только за себя, но и за братьев и сестер в Дхарке.
Истинное благородство.
И впервые Кунал ощутил каждую грань своих эмоций – смущение от незнания, что же делать далее, эйфорию от освобождения, отчаяние от понимания, что он оставляет позади, – и не услышал дядиного голоса. Он не попытался контролировать чувства, заглушить их, спрятать.
Он испытывал нечто первозданное, обнаженное – но также могущественное. Это и был настоящий контроль.
И теперь он знал, что делать.
Кунал привязал кобылу к дереву и повернул назад. Он отчаянно продирался через джунгли, стараясь идти по собственным следам, чтобы найти ее. На бегу он прижал руку к боку, точно сдерживая надежду, выпрыгивавшую из сердца, – надежду на то, что Эша еще не ушла.
По мере приближения к месту, где он оставил ее, надежда превратилась в жгучую боль. Кунал осознал: все самое желанное находилось прямо перед глазами – а он это упустил.
Все оттого, что испугался.
Кунал знал, каким был каждый день в Крепости и каков был его солдатский долг, и все же это не помешало его жизни пойти по другому пути. В жизни нет гарантий, даже в безопасности.
Но ему был дан шанс на счастье – если бы только он смог видеть за пеленой страха и схватить его.
Если удача, хоть какая-то удача, на его стороне, он может перехватить ее вовремя. Он прошел всего-то с четверть мили. Прочешет лес и найдет ее. А когда отыщет, схватит, прижмет к себе и скажет то, что должен был сказать тогда, потому что наконец-то все понял.
Кунал нырнул под очередную ветку и понесся, отмахиваясь от листьев.
Она не просила его уйти. И не позволяла ему сбежать.
Отпуская Кунала, она предложила ему шанс стать частью ее мира, но исключительно по его собственному выбору. Эша подарила ему то, что он сам предлагал ей раньше, – возможность сохранить о ней память, которая не иссохнет со временем от ненависти.
Он увидел впереди поляну и сбавил темп, потом вообще остановился. Невидимая рука удерживала Кунала на месте, пока он уставился на место, где находился не так давно.
А что, если он ошибся? Что, если она действительно хотела его ухода?
Но вопрос так прямо и откровенно отражался на ее лице… и если бы только он смог разглядеть что-то за страхом, когда она его задала.
«Ты останешься?»
Сейчас он просто хотел получить шанс.
И на другом конце поляны кто-то суматошно задвигался, раздвигая листву. Эша пряталась в тени, низко наклонившись к земле. Окончив сборы, она провела тыльной стороной ладони по щеке.
Когда она повернулась к свету, он увидел влажный блеск ее глаз, и его тело наконец ожило, а сердце тоскливо защемило.
Он ринулся вперед, столь отчаянно желая поговорить с ней и объяснить, что не различил мягких шагов сзади – до тех пор, пока рука не зажала ему рот.
Кунал услышал свой зов к ней, единственный вскрик до мгновения, когда слова заглушил резкий удар по голове.
Перед глазами вспыхнула тьма.
