Глава 35

После…

Прошла неделя после распятия Иисуса назорея. Город пустел, прибывшие на пасху паломники возвращались в свои дома. Некоторые остались до праздника Торы.

Местами народ ещё бурлил, обсуждая происшедшее, но страсти остывали. Многие сходили к пещере, в которую положили Иисуса в день распятия. Камень был отвален. Большинство считало, что ученики забрали тело и где-то захоронили. Но тайное рано или поздно стало бы явным. Пронести тело далеко без свидетелей невозможно, кругом селения и толпы народа, даже в полях. Ничего подобного не было замечено. Храмовые служители и некоторые добровольцы дежурили день и ночь возле домов, где остановились галилеяне, пытаясь выследить, не пойдёт ли кто к тайной пещере, где похоронен учитель. И им не удалось ничего обнаружить.

Некоторые ученики отправились в Галилею. Другие остались в Иерусалиме, в том числе одиннадцать, и братья, мать его с младшим братом Иаковом, и Мария Магдалина. До казни Иисус заповедал им идти в Галилею, где должен был предварить их по воскресении. Но они так были подавлены смертью учителя, что не могли поверить его словам, и остались. Женщины рассказывали, что видели его воскресшим и что он наказал всем идти в Галилею, но ученики им не поверили, как и двоим из своих, которые преломляли с ним хлеб. Он был в ином обличье, по их словам, а потом сделался невидимым. Могло случиться, что они осоловели от усталости и бессонницы последних дней и их спутник ушёл, пока они задремали. А им показалось, что он стал невидимым. Такие рассказы обсуждали повсюду.

Через неделю пошли слухи, что Иисус явился одиннадцати ближайшим ученикам. Они так и не пошли в Галилею, не поверив ничьим рассказам о воскресшем учителе. Говорили еще, что он потом являлся ученикам в течение сорока дней в Иерусалиме, проповедуя царство Божие, и что он есть определённый от Бога судия живых и мёртвых. И многое ещё говорил им, а потом вознёсся на горе Елеонской.

Апостолы дождались праздника дарования Торы, когда в горнице на них сошёл дух в виде огненных языков. Большинство паломников после праздника покинуло город. Апостолы остались и продолжали благовествовать. В Галилею они не вернулись. Петра однажды арестовывали власти, но он чудесно был избавлен от уз. Наконец иудеи убили камнями Стефана. После этого многие верующие в Христа покинули Иерусалим.

Глава 36

Трое у могил

После многих лет, проведённых со старцем, Прохор задумался о самостоятельной жизни, но долго не решался сказать об этом учителю. Появление Поликарпа подтолкнуло к неизбежному. Он был внимателен и научился грамоте, так что старец оставался в хороших руках.

Прохор устроился на торговый корабль до Александрии. Отправлялись через пять дней. Оставшиеся до отправления дни Прохор потратил, переписывая Евангелие от Иоанна. Он начал это давно и хотел закончить, чтобы взять рукопись с собой. Наконец настал день, когда Прохор пришёл проститься. Прощание было тёплым, старец даже всплакнул, и сам Прохор еле сдерживал слёзы.

Добравшись до Александрии, Прохор первым делом отправился на рынок, где можно было получить ответ на любой вопрос. Он узнал, что в городе было много синагог, разделённых на два лагеря. Были синагоги, не принявшие Христа, в них ходили, как правило, традиционные иудеи и фарисеи; в других собрались те, кто поверил в пришествие мессии. Там было большинство эллинистов, то есть евреев, принявших эллинские обычаи и культуру. У них и старейшина назывался пресвитер – по-гречески.

Они собирались каждый день после работы, и по субботам, делили хлеб, молились и спорили. Любили прибывших издалека, особенно если они были образованными. С удовольствием слушали их истории о том, как верят в разных странах. Часто приходили из пустыни анахореты, из обращённых во Христа служителей Сераписа и Исиды. Они приносили иногда удивительные по красоте и смыслу гимны, переделанные из прежних языческих. Их с удовольствием слушали и давали часто первое место при совместной молитве, разучивали их молитвы. Но чаще всего распевали псалмы на еврейский лад.

Александрия была огромным городом с множеством возможностей. Прохор, будучи грамотным, легко устроился в порту на один из таможенных пунктов, подменив на время заболевшего писца. Жизнь понемногу наладилась, и ему понравилось вечера проводить в синагоге на рыбной улице, недалеко от порта. Там были весьма потешные старички и молодые, вроде самого Прохора. Было много и тех, кто недавно прибыл в Александрию из других городов. Так что на Прохора не смотрели, как на диковинку.

Как-то пришёл анахорет с Нитрийской горы, бывший язычник. Его звали Асклепий. К его богословию здесь привыкли, но Прохор впервые услышал его. Слова анахорета показались ему поначалу полнейшим бредом. Он утверждал, например, что Иисус – это новое воплощение Осириса, а мать Осириса Исида, Царица неба – это теперь Мария, то есть мать Христа. Осирис же, по его богословию, – одно из лиц Троицы. Троица в его системе – это трудно постижимое единство невидимого Ра, изображаемого иногда как солнце, с двумя другими лицами одного бога. Лучи Ра нас согревают и пронизывают всё мироздание. Прохор про себе соотнёс его с богом Духом святым, Утешителем, о котором говорил старец Иоанн. В Троицу также входит бог Отец – это Осирис, и бог Сын – это Гор. Каждый является в полной мере богом, а все вместе, по словам Асклепия, – один бог. Так считали все египтяне издревле. Старец Иоанн получил это в преображённом виде, как богословие Логоса, от великого Филона Александрийского и приспособил к вере христиан. В Александрии, как узнал Прохор, Филона многие почитали пророком.

Прохор никогда не относился серьёзно к этим философским изысканиям, но волевой и стремительный Асклепий внёс сумятицу в голову Прохора. Он говорил очень ярко и убедительно. А ещё он великолепно пел и этим располагал к себе многих верующих. Когда Асклепий приходил с горы, к ним сходились из многих синагог послушать его, так что и встать было негде. Толпа стояла у входа в синагогу, прислушиваясь к песнопениям и стараясь подпевать.

Асклепий прекрасно владел египетским богослужением Осирису и Исиде, которое переделал в христианское. Исходно оно представляло собой театрализованный миф, историю смерти и воскресения Осириса. Но, в отличие от греческого театра, превратившего мифы в посмешище, эта литургия была торжественной и строгой. Вся история воспевалась гимнами, которые завершались участием верующих в таинстве воскресения Осириса. В мистерии время, как считалось, теряло свою власть, и все участники богослужения оказывались участниками древней истории. Исида по кусочкам собрала тело Осириса, а затем Анубис, под молитвы и плач Исиды и её сестры Нефтиды, в таинственном обряде воскресил Осириса. Верующие воскресают после смерти вслед за Осирисом, если регулярно участвуют в таинстве и погребаются по обряду, – так считали египтяне. Асклепий изменил древнюю литургию, заявив, что древний миф лишь прообразовывал явление, смерть и воскресение Христа. Он исправил «ошибки» и наслоения, которые привнесло время, и теперь воспевал Христа обновлёнными, но при том древними песнопениями. Так проповедовал Асклепий.

Прохор, разобравшись, был поражён стройностью богословия Асклепия, развитостью, глубиной и красотой богослужения. Но сердце его не было согласно с ним. Внутри Прохор протестовал, хотя часто не мог найти достойного возражения.

Асклепий знал коптский и греческий и любил рассказывать про жизнь анахоретов, поклонников Сераписа, большинство из которых были коптами. Тогда вокруг него собирались слушатели таким плотным кольцом, что даже звук его голоса едва был слышен. Анахореты невероятно постились, питались одним лишь хлебом, некоторые только раз в неделю, и так на протяжении десятков лет. Другие боролись со сном и, чтобы не заснуть, ночевали стоя на холоде под открытым небом. Все они претерпевали великие страдания, чтобы подчинить плоть духу, некоторые вели себя странно. Видения, которые анахоретов посещали после таких истязаний плоти, считались духовными. Многие отшельники постоянно видели демонов, которые превращались в диких животных, нападавших на них; иногда бесы являлись в виде людей. Чудеса с ними совершались постоянно. Бывали случаи, по словам Асклепия, когда ангелы приносили хлеб умиравшим в пустыне постникам и разделяли с ними последнюю трапезу. Некоторые видели, как ушедшие в пустыню или вверх по Нилу многие годы назад отшельники дружили со львами или крокодилами. Те служили им, перевозили на себе и хоронили после смерти, разгребая лапами песок. Асклепий был неисчерпаемым источником историй, его все любили. Несколько человек собрались с ним на пустынножительство и ожидали его отбытия.

Незадолго до расставания Прохор решился заговорить с Асклепием и дал ему почитать Евангелие старца Иоанна. Асклепий был восхищён. Прохор никогда не видел его таким возбуждённым. Он ходил взад-вперёд по двору синагоги, иногда останавливаясь и вскидывая руки вверх, подобно крыльям, и вскрикивал: «Иоанн, воистину сын грома, сын грома!» Казалось, он вот-вот взлетит. Прохор совершенно не ожидал такого эффекта. Напротив, он предполагал, что Евангелие от Иоанна будет им отвергнуто.

Асклепий уговорил Прохора подарить ему рукопись, пробыл ещё несколько дней и отбыл с учениками вверх по Нилу.

Прохору нравилась его новая жизнь. Он познакомился с красивой копткой и часто приглашал её на беседы в общину, которая собиралась в доме состоятельного гражданина Александрии Корнилия, бывшего военного. Прохор намеревался просить её родителей благословить их на брак. Но неожиданно пришло известие из Эфеса. Поликарп писал, что старец слаб, и лучше бы ему навестить старца перед смертью. Прохор немедленно собрался в плаванье, хотя лето заканчивалось и последние корабли были в погрузке перед отплытием. Один корабль шёл в Эфес с заходом в Паф на Кипре. Корабль был битком набит грузом, большей частью зерном, и порядком просел. До Пафа дошли быстро, без приключений. Там выгрузили часть товара, добавили с сотню лёгких тюков и отправились дальше.

Ветер усиливался с каждым днём, волны били по корме. Прохор вывернул наизнанку весь желудок и лежал среди товара, не поднимая голову. Бегавшие матросы едва успевали справляться с парусом и веслами. Наконец начало так бросать корабль, что передвигаться стало невозможно. Прохор лежал и молился, крепко ухватившись за канат. Удар в корму подбросил Прохора над кораблем и выбросил за борт. Прохор умел плавать, но в такой ситуации оказался впервые. Наглотавшись воды, он почти потерял сознание. Корабль разбило в щепки о подводную скалу, и одна из досок ударила Прохора по голове, едва не убив. Он ухватился за край доски, наполовину влез на неё и потерял сознание. Очнулся Прохор, когда его тащили за ноги на берегу два моряка в лохмотьях. Оказавшись у костра, Прохор постепенно стал приходить в себя. Корабль оказался в бедствии рядом с Пергией. Местные жители накормили потерпевших крушение, раздали им лохмотья прикрыть наготу. В городе нашлись христиане, они подарили Прохору новую одежду, снабдили хлебом, и уже через неделю Прохор отправился в Эфес. Община в Пергии была многочисленной, половина из них – евреи. Прохор по дороге вспоминал беседы с ними, и сердце его радовалось.

Они были простыми людьми и верили просто. Это их сильно отличало от мудрых александрийцев. Старейшиной, или пресвитером, у них был некто Николай, седой вдовец, содержащий в порядке трапезную и следивший за приношениями на общий стол. Он был грамотным, и его часто просили читать из логий и из посланий Павла.

Когда узнали, что Прохор также грамотный, попросили прочитать его. Затем сели трапезничать, а перед этим пели что-то вроде гимна. Они называли его символом веры, и он состоял из цитат Евангелий, деяний, записанных Лукой, из посланий Павла и других апостолов. Прохору очень понравилось их начинание. Гимн был длинный, но переливы мелодии так подходили тексту, что можно было петь бесконечно. Слова его запечатлелись в сердце Прохора и были ему близки, понятны и милы.

Гимн.

Мы верим в единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого; он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах живёт и не требует служения рук человеческих; от одной крови он произвёл весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределённые времена и пределы их обитанию, дабы они искали Бога, не ощутят ли его и не найдут ли, хотя он и недалеко от каждого из нас: ибо мы им живём и движемся и существуем;

Мы верим, что Бог послал сынам израилевым слово своё, пророка и помазанника своего Иисуса Христа, о котором Моисей говорил, что Господь Бог воздвигнет из братьев израильских пророка, как он сам, который утвердит новый завет с Богом;

Бог духом святым и силой помазал его, и он ходил, благотворя и исцеляя всех, потому что он был с ним;

Но сыны израилевы святого и праведного отреклись пред лицем Пилата, и по определённому совету и предведению Божию преданного, взяли его и, пригвоздив руками беззаконных, убили;

Бог нарёк его сыном возлюбленным;

Он же, хотя и сын, страданиями навык послушанию, и, став совершенным, сделался для всех послушных ему виновником спасения вечного, быв наречён от Бога Первосвященником по чину Мелхиседека;

Ибо надлежало, чтобы Бог, приводящий многих сынов в славу, вождя спасения их сделал совершенным через страдания;

Он во дни плоти своей с сильным воплем и со слезами принёс молитвы и моления могущему спасти его от смерти и услышан был за своё благоговение;

Его убили, повесив на древе, чтобы он был проклят Богом и отделён от народа израильского, но Бог прославил его за претерпение смерти, воскресив его из мёртвых, чтобы мы имели веру и упование на Бога; и чтобы узнали, как безмерно величие могущества Бога в нас, верующих по действию державной силы его, которою он воздействовал во Христе, воскресив его из мёртвых и посадив одесную себя на небесах;

Ибо он, рождённый от семени Давида по плоти, показал, когда воскрес из мёртвых, что он сын Божий по духу святости;

Верим, что Бог соделал Иисуса Господом и Христом, возвысил десницею своею в начальника и спасителя, дабы дать нам покаяние и прощение грехов; он, быв вознесён на небо десницею Божиею превыше всякого начальства, и власти, и силы, и господства, и всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем, и приняв от Отца обещанный святой дух, излил его на нас;

Ещё верим, что Бог назначил день, в который будет праведно судить вселенную, посредством предопределённого им мужа, подав удостоверение всем, воскресив его из мёртвых, и повелел апостолам проповедовать людям и свидетельствовать, что определённый от Бога судия живых и мёртвых есть Иисус;

Ещё верим, что придут времена отрады от лица Господа, и да пошлёт он предназначенного нам Иисуса Христа, которого небо должно было принять до времён совершения всего, что говорил Бог устами всех святых Своих пророков от века.

Аминь.

Прохор убедился, что все цитаты правильные и что здесь нет, как у александрийцев, греческой или египетской философии и языческого богословия.

В Пергии ему приглянулась шустрая красавица, которая, несмотря на свою хрупкость, пела глубоким сильным голосом. Он заметил её ещё на берегу, когда она засмотрелась на него полуголого и не успела отвести глаз. Она оказалось младшей дочерью пресвитера, звали её Агата. Агата вызвалась проводить его. Они прошли около ста стадий и присели в тени. Прохор сидел чуть позади и, невольно засмотревшись на Агату, протянул руку и коснулся её плеча. Она вспыхнула. Всё произошло так быстро, что Прохор пришёл в себя, только испугавшись, что кто-нибудь прибежит. Сороки слетелись на её громкие крики и галдели на всю округу, так что слышно было в селении. Он пытался закрывать её рот ладонью, но безуспешно – Агата совершенно не контролировала себя. В тот момент он понял и запомнил на всю жизнь, что разум и даже страх не всегда определяют поведение женщин.

Агата просилась следовать за ним, но он настоял, чтобы она вернулась к отцу. Прохор обещал прийти как можно скорее и просить у отца её себе в жены. Он шёл через Иераполь, дорога заняла три недели, хотя он почти не отдыхал. В Иераполе Прохор остановился у известного во всей Фригии Папия, собирателя изречений. Папий собирал и записывал все истории об Иисусе, знал многих из апостольских мужей, дружил с дочерями апостола Филиппа, которые жили в Иераполе. Несколько раз Папий приходил беседовать к старцу Иоанну, где и познакомился с Прохором. Он задерживался у старца по многу месяцев и считал его своим учителем, называл пресвитером Иоанном и даже Иоанном Богословом. Папий помогал записывать Прохору Евангелие и исписал немало свитков, так как был искусен в письме.

Прохор просидел, беседуя с Папием всю ночь. Он много рассказывал про апостолов, где каждый проповедовал и как умер. Ни одного из апостолов он лично не видел, всё записывал со слов людей, с ними общавшихся. Про апостола Иоанна рассказал, что, хотя в деяниях упомянуто убийство одного только Иакова Зеведеева, но с ним вместе убит был и его брат Иоанн. Так сыны Громовы испили чашу Христа. О них Папий написал в своей второй книге «Истолкований изречений Господних».

Узнав от Прохора о болезни старца, Папий договорился идти в Эфес с Прохором.

Старца застали в очень плохом состоянии, он едва узнавал учеников. Старец почти не расставался с чётками и часто не реагировал на вопросы и даже на похлопывания.

В одно из просветлений, которое случалось всё реже, Прохор рассказал старцу, какое впечатление произвело его Евангелие на Асклепия и других братьев из Александрии, называвших себя гностиками. Старец радовался как ребёнок.

Умер он тихо. Лежал на циновке, раскинув руки с чётками. Дыхания не было совсем – прикладывали перо и зеркало. Прохор вспомнил, что старец как-то лежал и молился, а когда зашёл Прохор, открыл глаза и произнёс: «Так меня и похорони, крестом». Хоронили в тот же день, недалеко от хижины, рядом с могилой Аристиона. Могила Аристиона почти сравнялась с землей, и её выдавал только крупный могильный камень без надписи. Выкопали яму крестом и положили старца, обернув рогожей. Поликарп рыдал, Прохор всхлипывал, вытирая рукавом нос. Пропели псалмы, помолились и засыпали учителя. Весь день старались не унывать, а ежечасно собирались у могилы и пели псалмы. Поликарп спел даже гимн Христу, сыну Бога, богу Логосу, рождённому от Отца прежде творения мира, которому его научил старец. Прохор с Папием слов не знали.

Прошло несколько дней. Папий заговорил о возвращении в Иераполь, где он был выбран блюстителем. У них вошло в моду называть старших епископом, а не пресвитером, подчёркивая не только старшинство, но и обязанности блюсти порядок. Вот эти обязанности и влекли его назад. Сели вечерять. Папий, как старший, прочитал молитву благодарения Отцу, вспомнил Господа Иисуса, спасителя, умершего за нас. Сказал ещё так: взирая на Христа, мы можем видеть новую землю и новое небо. Они ещё не сотворены, но Христос наш оттуда, он первый из тех, кто будет обитать там. И он превыше всех, кто там окажется. Все в конце молитвы сказали: Аминь. Папий преломил хлеб, растворил чашу вина и передал её сначала Прохору, затем Поликарпу, в конце отпил сам. Ещё раз помянули старца. Вспомнили его жизненный путь, ссылку на остров Патмос, где одному из сострадальцев старца было откровение. Запись Откровения хранилась у Прохора отдельно, очень аккуратно, и он его не доставал уже много лет. Когда-то он переписывал откровение несколько раз, чтобы отправить в города Пергам, Смирну, Лаодикию и другие, но до конца дело не успел довести и убрал до времени. Старец последнее время не вспоминал про Откровение, больше занимаясь Евангелием. К тому же по Откровению Иисус Христос был не богом, а высшим из сотворенных ангелов – Метатроном, Премудростью Божьей, о которой много писал Филон, – имеющим образ человека, льва и многоокого агнца одновременно, высшим четырёхликих херувимов у престола славы, которые в видениях Исайи и Иезекииля носили Метатрона на колеснице. Это уже не отвечало последним веяниям в богословии старца. Старец почитал Христа только богом. Достал Прохор также собственноручно сделанные копии посланий пресвитера Иоанна, которые он отсылал много лет назад Гайю и другим ученикам. Договорились, что Поликарп спишет все бумаги и копии раздаст, чтобы читать за этапами и делиться ими с общинами в других городах, где знали и почитали старца.

О жизни старца раньше ссылки на Патмос никто ничего не знал. Поликарп некоторое время сидел молча, но внезапно начал яростно доказывать, что старец Иоанн Богослов и есть апостол Иоанн, сын Зеведея и брат Иакова. Папий попробовал возразить и рассказал, что слышал о смерти Иоанна вместе с братом от меча Ирода по наущению иудеев и даже записал об этом рассказ одного из мужей апостольских в книге изречений. Поликарп побежал за рукописью, хотя знал её наизусть, и зачитал самую последнюю часть Евангелия, написанного старцем, где говорится, что Иоанн не умрёт, пока не придёт Спаситель. Значит, он не мог быть усечён мечом, как записал Папий. Папий засомневался:

– А действительно, старец был невероятно смиренным. Он мог и скрывать своё апостольство.

– Да, а Диатреф даже не допускал его к себе в общину, как обычного провинившегося пресвитера, и старец терпел, – поддержал его Поликарп.

Прохор молчал. Он прекрасно помнил, как появилась эта часть Евангелия. Таким же образом Иоанн стал любимым учеником – по воле старца, чтобы было больше доверия к новому Евангелию, которое очень отличалось от остальных. Прохор слишком много времени пробыл со старцем, чтобы быть абсолютно уверенным в том, что он не апостол. Это не умаляло его любви и уважения к старцу. Даже богословие, почерпнутое от Филона, и постепенно проявившиеся расхождения во взглядах нисколько не изменили его отношения к учителю.

Перед уходом Папия все трое постояли у могил Аристиона и Иоанна. Получалось, каждый прощался со своим Иоанном: Поликарп – с апостолом, Прохор – с пресвитером и учителем, а Папий – Папий в этот момент ещё не определился, кто был Иоанн.

Через две недели около полуночи в дверь постучали. Прохор открыл, на пороге стояла Агата. Она бросилась ему на шею и выпалила всю историю после его ухода – как она ждала, наконец не вытерпела, сбежала из дома и пришла сама в Эфес. На следующий день пошли в Иераполь просить Папия отправиться вместе в Пергию улаживать конфликт с отцом Агаты. Там же совершили брак.