5

Три дня кряду стояла замечательная погода, как будто осень на прощание решила еще раз порадовать горожан солнцем.

Рабочая неделя была окончена. Катерина в пятницу вечером уехала в Пушкин, к родителям. Воскресенье они с Сергеем решили провести вместе, там же.

Промаявшись в ожидании всю нестерпимо долгую субботу, Сергей утром воскресенья тщательно побрился, оделся, несколько раз критически осмотрел свое отражение в зеркале и, оставшись вполне довольным, в отличном настроении вышел на улицу.

Дворник неспешно сметал с тротуара опавшую листву, на детской площадке резвилась немногочисленная детвора. Людей на улице было мало: видимо, трудовой народ отсыпался перед предстоящей рабочей неделей.

Сергей завел вымытый накануне, призывно сияющий в лучах утреннего солнца автомобиль Виктора, обошел его, осматривая. Он с удовольствием вдохнул запах прогоревшего бензина, резко ощутимый в свежести утра, сел, наконец, в автомобиль и тронулся в путь.

Встретиться с Катериной они договорились у входа в парк. Сергей встречал ее с букетом из листьев, больших, огненных. Улыбаясь, он протянул их ей:

– Извини, но цветов здесь поблизости почему-то не продают.

Катерина улыбнулась, приняв букет, поцеловала Стеклова в щеку, взяла его под руку, и они вошли в парк.

Внутри было людно. То тут, то там по аллеям и тропинкам ходили группы туристов. Они напоминали маленькие стада овец, суетливо перемещающиеся за своим пастухом-экскурсоводом, держащим в руках какой-нибудь ориентир – табличку или зонт, поднятый над головами.

На одной из аллей к Сергею подошли туристы, мужчина и женщина, по-видимому, китайцы. Они наперебой пытались что-то объяснить на своем родном языке, оживленно жестикулируя.

– Отстали, – догадалась Катерина, и они со Стекловым попытались им помочь, используя свои не очень большие познания в английском. Но те совершенно ничего не понимали. Вскоре туристы несолоно хлебавши отошли от них.

– Надо будет китайский для расширения кругозора подучить, – сказал Стеклов, глядя им вслед.

Аллея шла под небольшой уклон и упиралась в живописный пруд. Сергей предложил покататься на лодке. От услуг лодочника отказались. Сергей помог сесть Катерине и взялся за весла.

Плавно выведя лодку на середину пруда, Стеклов перестал грести. Лодка продолжала тихо скользить. Катерина ладонью вела по воде. Деревья, охваченные осенним пламенем, чинно наблюдали за ними с берегов.

Оглядевшись по сторонам, Сергей сказал:

– Бог ты мой, какой красивый день! Какая красивая ты!

Катерина улыбнулась, поднесла к лицу подаренный им импровизированный букет и глубоко вдохнула.

– Запах осени? – спросил Сергей.

– Горький… прелый… немного сырой… но удивительно приятный.

– Что-то в этом роде говорил Экзюпери: многие вещи именно вместе создают гармонию, а по отдельности зачастую бывают отвратительны, – сказал Сергей. – С цветами все, конечно, проще было бы, – добавил он.

– Знаешь, тебе со мной в этом смысле повезло, – сказала Катерина, и Стеклов посмотрел на нее вопросительно. – Для меня цветы не так важны, – пояснила она.

– А что же важно? – Сергей, облокотившись на колено, подпер подбородок кулаком. Смотрел на Катерину, улыбаясь.

– Взгляд…

– Какой еще взгляд?

– Такой… как у тебя сейчас, – она посмотрела на него, и Стеклов даже растерялся немного. – Понимаешь, можно тысячу цветов подарить, а в глазах – пустота. Вот что я имею в виду…

Сергей наклонился и поцеловал Катерину. Потом снова взялся за весла, начал тихо грести. Катерина смотрела на него из-за букета, но он видел по ее глазам, по собравшимся в их уголках лучикам, что она улыбается.

– Чего ты? – спросил Стеклов.

– Но все, что я сказала, не значит, что мне не нужно дарить цветов.

– Ой лиса! – рассмеялся он в ответ.

Давно забытое, сладкое чувство окрыленности не покидало Сергея весь день. То чувство, которое бывает бесконечным только в детстве, когда жизнь наполнена необъяснимой радостью, когда человеку еще неведомы ее трудности и развилки дорог.

Наивные мечты и глупые мысли беспрестанно шли на ум, и впервые ему, человеку практичному, не хотелось отмахнуться от них, как он обычно привык делать это. Глядя на Катерину, смеющуюся, полную жизни, он ощущал, как в нем пробуждается первобытная древняя сила, та сила, наполняясь которой, во все времена мужчины чувствовали себя на земле полубогами: неимоверно сильными, удачливыми и несгибаемыми. Та сила, что невидимой нитью, несмотря на расстояния, соединяет мужчину и женщину, где бы они ни находились. Сергей удивлялся и радовался способности вновь испытать это чувство, думая, что расставание с Яной навсегда загрубило его.

Погуляв в парке довольно долго, они снова вышли в город, продолжая идти без определенного направления, и вскоре дорога вывела их к небольшому уютному кафе, расположенному почти во дворах. Летняя веранда еще не была убрана. За одним из столиков две девушки пили кофе, о чем-то тихо беседуя.

– Ты не устала? – взглянул на Катерину Сергей. – Давай присядем, перекусим.

– Не устала, только ногу натерла немного.

Они тоже расположились на веранде. Спустя несколько минут официант вынес их заказ, ловко расставил на столе тарелки с закусками и кофе.

Солнце медленно клонилось к закату, уже касалось крыш дальних домов. Деревья и дома отбрасывали длинные тени. Становилось прохладнее.

Стеклов всей душой не хотел, чтобы этот день заканчивался, не хотел расставаться с Катериной.

– Давай вернемся в Питер вместе. Так быстро пролетело время, что я уже скучаю по тебе.

Катерина улыбнулась.

– Давай. Только мне к родителям еще заехать нужно. А то я пропала на целый день. Подождешь?

– Подожду, – радостно отозвался Сергей.

Они вернулись в Петербург уже в густых сумерках. У дома Катерины Сергей заглушил двигатель, вышел из машины вместе с ней. Взяв ее за руки и вглядываясь в ее скрытое темнотой лицо, на котором только иногда еле уловимо поблескивали глаза, сказал:

– Катюша, если б ты знала, как мне не хочется сейчас прощаться с тобой.

Катерина молчала, не выпуская рук Сергея, и вдруг, будто решившись, слегка повлекла его за собой.

Глубокой ночью разгулялся ветер. Он злыми порывами иногда напирал на окно. Сергей прислушивался к его завываниям, глядя в темный потолок, по которому время от времени проплывали косые лучи света фар выезжавших из двора машин. Катерина кротко спала на его груди. Она дышала совершенно беззвучно, и он ощущал ее ровное и безмятежное дыхание.

Мысли, бессвязные и радостные, неспешно плыли вперемешку с мечтами. Сердце, казалось, стучит невыносимо громко, и он боялся разбудить его стуком Катерину. Он мысленно заставлял сердце стучать тише.

Ощущение счастья распирало Стеклова. Оно до боли саднило в груди, наполняя все его существо чувством невыразимой благодарности мирозданью за свалившуюся на него радость. «Чудно, – думал он блаженно, – ведь не первая же любовь, в конце концов, и я – не мальчишка, который женщин не знал. Почему же сейчас не возникает никаких сомнений? Как будто кто-то за руку меня привел и только словами не сказал: “Не ищи больше…” Что там дед про вселенную говорил?..» – силился он вспомнить их разговор на рыбалке, улыбаясь в темноте.

– Почему ты не спишь? – спросила Катерина, не поднимая головы. – Не молчи. Я чувствую – ты не спишь.

Сергей молча погладил ее по волосам, досадуя, что все-таки разбудил ее стуком своего сердца. Да как же тут заснешь, милая, когда счастье, понимаешь, счастье!

– Давай будем вместе… – тихо произнес он.

– Мы вместе.

– Ты не поняла: всегда вместе…

Катерина крепче прижалась к нему.