Во славу Отца, и Сына, и Святаго Духа, в честь Хранительницы нашей Пресвятой Богородицы, в поминовение вечное зде подвизавшихся святогорских отцов, в подражание им, в продолжение и укрепление Предания Святой Афонской Горы и читающим на пользу.

Аминь.

Новопрозябшим побегам пустыни,

юным инокам и инокиням,

с молитвенным пожеланием

от всего сердца возлюбить монашеское Предание,

укорениться в нём и от него питаться,

дабы в своё время принести плоды, —

посвящается эта книга

Если не перестанем сами себя испытывать и сравнивать житие наше с житием прежде нас бывших святых отцов и светил, то найдём, что мы ещё и не вступали на путь истинного подвижничества, ни обета своего как должно не исполнили, но пребываем ещё в мирском устроении.

Преподобного отца нашего Иоанна Лествица, Слово 23, п. 21

Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви

№ ИС Р17-709-0350

Перевод на русский язык выполнен братией Свято-Преображенского скита Данилова мужского ставропигиального монастыря г. Москвы с греческого издания:

Ἀπὸ τὴν Ἀσκητικὴ καὶ ῾Ησυχαστικὴ Ἁγιορείτικη Παράδοση. Ἃγιον Ὄρος, 2011.

© Ἱερόν Ἡσυχαστήριον «Ἅγιος Ἰωάννης ὁ Πρόδρομος», Μεταμόρφωση Χαλκιδικῆς, текст, 2011

© Свято-Преображенское подворье Данилова мужского ставропигиального монастыря г. Москвы, перевод, 2018

© Издательство «Орфограф», вёрстка, Москва, 2018

Изречения и рассказы преподобного старца Паисия

Преподобный Паисий с Иверской иконой Богородицы

1

В прежние времена общежительные монастыри отличались больши́м подвижничеством, благоговением, братски́м духом. Когда человек приходил в монастырь, чтобы стать послушником, отцы сразу же от всего сердца старались помочь ему. Они несли в его келию всё необходимое монаху. Кто-то нёс зажигалку, чтобы возжигать лампады, кто-то – часы, кто-то – скамейку, кто-то – лампу и так далее. Эти вещи отцы хранили у себя от братий, отошедших ко Господу. В те времена в монастырях господствовал дух служения братиям, стремление доставить им покой. Духовными образцами для братии были подвижники, которые любили церковь, а не болтовню и праздношатание. Трапеза предлагалась один раз в день – похлёбка без масла. Отопления в келиях не было. Всё дышало свободой, которая обильно проистекала от внутреннего послушания. И вот в такую обстановку, в такую прекрасную атмосферу погружался юный монах. Словно нежный молодой побег, он попадал в благоприятный климат, чтобы расцвести и принести плод. Не то что ныне, когда во многих монастырях казарменный дух и нездоровое послушание бьют молодой побег (юного инока), словно град и заморозки, и он не может расцвести. В прежние времена были благоговейные старцы, которые подавали монахам добрый пример».

2

«В наши времена, к несчастью, для многих святогорцев вся духовность измеряется тем, сколько в монастыре братии и как часто они причащаются».

3

«Женщины – существа слабые. Необходимо, чтобы женские монастыри осеняла мужская тень. Я имею в виду духовника».

4

«Тот, кто говорит или пишет о святых отцах, но при этом сам не очистился от страстей, похож на жестяную банку, в которой хранится мёд, но пахнет от неё керосином».

5

«Человек толковый, какой бы путь ни избрал – семейную жизнь или монашество, – преуспеет, даже если духовник по ошибке укажет ему неверный путь».

6

«Новоначальному монаху, маленькому ребёнку и чрезмерно чувствительному человеку Бог не попускает, чтобы они увидели себя такими, какие они есть, потому что иначе они впадут в отчаяние».

7

«В прежние времена миряне имели больше благоговения к антидору, чем во времена нынешние многие монахи – к Божественному Причащению».

8

«Когда в молитве мы не ощущаем такого утешения и такой радости, как у малого ребёнка, бегущего в объятия мамы, это значит, что либо мы ранили кого-то своим поведением и жестокостью, либо в нас есть гордость».

9

«Монаху очень полезна жизнь в пустыне, потому что там он не отвлекается на внешнее. Жизнь в пустыне проста, и монах может всецело отдать себя духовному деланию».

10

«Человека смиренного, даже если он вдруг собьётся с верного пути, покрывает благодать Божия. А гордец похож на автомобиль со сбитым рулём, который всегда едет криво, или на косозубую пилу, которой прямо не отпилишь».

11

«Когда монах испытает сладость молитвы Иисусовой, то не хочет выходить из своей келии, молитва не утомляет его, а доставляет отдохновение. Но если в это время мы выходим из келии по любви к брату и приносим своё безмолвие в жертву ближнему, тогда Бог видит нашу любовь и восполняет то, что мы потеряли».

12

«О дорогах на Афоне пророчествовал преподобный Нил Мироточивый, говоря, что придёт время, когда Святую Гору опояшут тряпичной лентой, и тогда Святая Гора останется только от монастыря святого Павла и дальше».

13

«Будем просто вести себя с другими, и замечания принимать – тоже просто. Если человек ведёт себя просто и возделывает добрые помыслы, то он радуется, когда его ругают».

14

«Пусть на твоём письменном столе всегда лежит раскрытая духовная книга, чтобы не давать диаволу удобного случая подкидывать тебе помыслы».

15

«Одно из благ монашеской жизни – то, что очищаются помыслы, благодаря тому что монах видит и слышит добрые вещи».

16

«Чтения – поменьше, а молитвы Иисусовой – побольше. В молитве и в богослужении мы должны соучаствовать всем сердцем».

17

«Однажды мне явился сатана и сказал: „Я – Христос! Поклонись мне!!“ Я ему ответил: „Я моему Христу и так постоянно поклоняюсь. Если бы ты был Христос, то не просил бы, чтобы я тебе поклонился!“».

18

«Монахи должны особенно чтить праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы. Как Матерь Божия вошла во Святая Святых, так и монахи через постриг входят во святую жизнь монашеского жительства».

19

«В людях духовно не преуспевших их внешнее неустройство показывает внутренний разлад».

20

«Если в нас не будет мужественного духа, то мы не преуспеем. Мужество в том, чтобы всецело с доверием предавать себя Богу. Если у человека есть мужество, то у него есть и любовь, – поэтому и Бог высоко ценит мужество».

21

«Я слышал, что на днях снова начала раскачиваться лампада у Пресвятой Богородицы в Иверском монастыре. Матерь Божия пытается разбудить нас, чтобы мы покаялись. Но нынешние люди, сколько бы ни раскачивались лампады, сами не качнутся ни на миллиметр».

22

«Полезно молиться на горах, а не в ущельях или оврагах. Поэтому и Христос поднимался на горы и молился там. Наверху проясняется ум и оживают чувства. Вот поэтому жители Эпйра и других горных районов отличаются отвагой и мужеством».

23

«Если человек заведён и весь на нервах, то лучше пока с ним не разговаривать, даже по-доброму. Он похож на поранившегося человека, которому даже ласковое прикосновение причиняет боль».

24

«Душа и дух, о которых говорится в Священном Писании, – это не две разные вещи, как неправильно пишет Макра́кис. Например: Вели́чит душа́ моя́ Го́спода и возра́довася дух мой о Бо́зе Спа́се мое́м…»

25

«Если простой человек скажет что-то догматически неверное, то не надо в этом придирчиво ковыряться. Отнесёмся к сказанному с добрым помыслом, потому что Бог будет всё судить по-Своему».

26

«Когда человек согрешает, благодать Божия его покидает. Когда он кается, благодать Божия снова к нему приходит и он очищается совершенно. Остаётся только след – как на выстиранной рубашке может быть след от жирного пятна, но и этот след чист, как и вся рубашка. Или это может быть похоже на шов от сварки – он такой прочный, что даже напильник его не берёт».

27

«Один колдун рассказывал мне, что когда он зажигает чистую восковую свечу, то бесы не дерзают приблизиться, сколько бы он их ни звал. А вот когда он зажигает свечку парафиновую, то они приходят».

28

«Мы живём в очень тяжёлое время. Сегодня христиане должны очень много терпеть для того, чтобы получить соответствующее воздаяние. Многие святые желали бы жить в нынешнюю эпоху, чтобы получить большую мзду».

29

«Сглаз – это ревность со злом и завистью. Наша ревность должна быть хорошей, без злобы – подражайте добрым примерам. Мы можем понять, какова наша ревность, когда увидим, что с предметом нашей ревности случилось что-то нехорошее. И если мы в этот момент радуемся, то в нашей ревности есть злоба».

30

«Благословение и молитва действуют, когда они исходят от сердца. Поэтому Исаак и повелел Исаву принести ему поесть, чтобы его сердце возрадовалось и он смог благословить сына».

31

«Человек любочестный должен больше размышлять о любви Бога к человеку, о Его жертве. А человек жёсткий должен больше вспоминать о суде Божием и воздаянии. Каждый должен использовать наиболее подходящий ему помысл».

32

«Мы должны приложить усилие к тому, чтобы с корнем вырвать большие страсти, потому что когда ты выкорчёвываешь большую страсть, то вместе с ней вырываются и много страстей малых».

33

«Смирение и любовь – это всё, что нам нужно».

34

«Диавол пал по своей гордости. Ох, насколько это страшно! Он был первым ангелом, а стал врагом Бога и людей. Но это должно вызывать у нас не ненависть, а скорее сострадание и боль из-за того ужасного состояния, в которое он впал».

35

«Однажды в кали́ву старца Тихона пришёл сильно располневший диакон, и я посоветовал ему ежедневно держать девятый час. Прошло достаточно времени, я встретил его в Дафни и не узнал – настолько он похудел. Когда человек ест по чуть-чуть, но часто, его организм забирает калории из съеденного. Но когда человек держит девятый час, его организм „открывает холодильник“ и берёт из своих собственных запасов, то есть организм забирает калории из того, что уже есть в нём самом. Вкусная пища и сидячая жизнь делают маленьких детей толстыми и, к несчастью, некоторые из них становятся потом парализованными».

36

«Пожилой монах, который много лет меняет монастыри и нигде не может остановиться, найдёт покой, если всмотрится в самого себя и будет трудиться над своим ветхим человеком. Он не найдёт покоя ни в пятом, ни в десятом монастыре, но лишь в монастыре своего сердца. Другое дело, если человек ещё только собирается стать монахом и со смирением ищет подходящее место».

37

«Каждый человек должен освятить своё призвание, свои способности. Предположим, что я сейчас захотел бы стать певчим в храме Протата и занять место диакона Фирфири́са. Но разве я гожусь на его место? Не гожусь. Поэтому мне надо глядеть, на что я способен, чтобы освятить своё собственное призвание. Подобно тому носильщику из порта в Пире́е, который воскресил своего мёртвого тестя. Этот грузчик своей святой жизнью освятил целый порт! Многие люди изменились благодаря ему в лучшую сторону. Однако он не говорил: „Ну почему же я не пошёл в монахи?“ Если бы призванием этого человека было монашество, то он бы не женился».

38

«Основы основ: смирение, доброта и простота. Доброта – это забота в первую очередь о покое ближнего, а о собственном покое – в последнюю очередь. Бог не несправедлив: впоследствии Он восполнит то, чего мы себя лишили, стараясь помочь брату».

39

«Монахи с горящими глазами и большим эгоизмом должны находиться в послушании, чтобы отсекать своеволие».

40

«Зло расцвело пышным цветом, и в последние годы произошло много серьёзных изменений. Однако ещё сохранилась добрая закваска, ради которой Бог с милосердием относится к прочим людям. Постараемся, чтобы эта закваска сохранилась: горе нам, если она погибнет».

41

«Молитва об усопших – очень важное дело. Когда я из-за усталости или нехватки времени не совершаю молитву об усопших, то ночью во сне я вижу моих родителей, которых я отдельно никогда не поминаю».

42

«В праздники святых преподобных дев-мучениц лучше читать Евангелие о десяти девах; поскольку и эти святые сопричислили себя к девам мудрым. Это евангельское зачало по смыслу подходит больше, чем положенное Евангелие о кровоточивой жене».

43

«Благоговейные родители, которые хотят, чтобы их дети стали монахами, не должны навязывать им своё желание, но пусть сами живут как монахи. А уж тем более не надо давать такого рода обеты, потому что если у ребёнка нет призвания к монашеской жизни, то он будет мучиться всю последующую жизнь. Если же такой неправильный обет дан, епископ должен прочитать над ребёнком молитву, и монахом он становиться не обязан».

44

«Мы должны со смирением говорить свой помысл старшим по послушаниям и начальствующим. Возможно, так мы поможем им принимать более верные решения».

«Не пытайтесь прыгнуть выше головы, беритесь за те дела, которые соответствуют вашему духовному состоянию».

«Днём подражай Антонию Великому: немного рукоделия, немного молитвы. Ночью – немного чтения и молитва по чёткам. Немного чтения из сильной книги принесёт огромную пользу».

47

«Человек должен думать о благодеяниях Божиих, о своей неблагодарности и с сокрушением должен просить милости Божией. Во всём происходящем нужно находить поводы для того, чтобы благодарить и славословить Бога».

48

«В нашу эпоху исполнилось пророчество Антония Великого: „Придёт время, когда люди сойдут с ума и, если увидят разумного, будут называть его сумасшедшим, потому что он на них не похож!“ ».

49

«Я знал мужчин, совершенно плотских людей, которые женились на благоговейных христианках. Они настолько сильно чувствовали духовность своих жён, что не дерзали к ним прикоснуться, и в результате даже думали о разводе. Если эти женщины настолько сильно изменили своих плотских мужей, то насколько сильнее Матерь Божия изменяет души людей?»

50

«В Евангелии говорится, что Иисус преуспевал в премудрости и возрасте и в любви. Евангелие не имеет в виду, что вначале Господь был несовершен в знании и добродетели и что Он якобы преуспевал в этом, приходя в больший возраст. Нет: имея изначально всё знание и всю святость (поскольку с момента зачатия в Господе Иисусе человечество было соединено с Божеством), Он постепенно проявлял их людям, чтобы они могли это принять. В противном случае они смотрели бы на Него с ужасом».

51

«Благодать священства – это вещь совершенно ни на что не похожая. Она действует как чужой аккумулятор, к которому мы подключаемся. Подключаться-то мы подключаемся, но наши собственные труды тут ни при чём».

52

«Христа ради юродивые имеют глубокое смирение и что-то ещё, что отличает их от других святых, поэтому они и познают тайны Божии. В прежние времена здесь, на Святой Горе, можно было увидеть много юродивых ради Христа. Например, когда Священный Кинот совершал какую-то ошибку, они поднимались на колокольню и начинали заупокойный звон. Их понимали те, кто перед ними благоговел».

53

«Сегодня диавол своей страшной злобой делает людям большое благо, потому что благоговейные люди, видя то состояние, в котором находится мир, пытаются сблизиться с другими благоговейными людьми, и так одни помогают другим в духовной борьбе».

54

«Во многих людях, которые причащаются регулярно, я не вижу большого духовного преуспеяния. Сегодня Божественное Причащение пытаются сделать частью распорядка дня, то есть подобно тому, как мы постимся в понедельник, среду и пятницу, так многие относятся и к Божественному Причащению. В прежние времена в общежительном монастыре мы причащались каждую неделю, а в середине недели – если на будний день выпадал Господский или Богородичный праздник, или память великого святого. Накануне Божественного Причащения мы держали девятый час и перед трапезой пили крещенскую воду».

Преподобный Паисий на пристани в Дафни

55

«Раз отцы имели такое благоговение к святой крещенской воде, то представьте, насколько больше благоговения они имели ко Святому Причащению. Они постились без масла в среду, четверг и пятницу, и после этого трёхдневного строгого поста причащались».

56

«Если ты хочешь радоваться всю жизнь, становись монахом».

57

«Грешные люди в будущей жизни будут страдать от своих похотей».

58

«Сердце в духовной жизни – всё равно что бензин для мотора. То, что человек делает от сердца, его не утомляет. Поэтому молодым людям, которые спрашивают меня, на кого им пойти учиться, я советую учиться тому делу, которое им по сердцу. Есть некоторые профессии, например врач, учитель, которые особенно требуют того, чтобы человек их очень любил. И в жизни духовной, в молитве должно соучаствовать сердце».

59

«В жизни духовной необходимо много самоотречения и любочестия».

«Если ты старец и твой послушник приуныл, то надо его ободрить. Если же послушник „залетел высоко“ и страдает эгоизмом, то надо его смирять».

61

«Когда мы возжигаем свечу о душе усопшего человека, то он получает огромную пользу».

62

«Очень часто мы, монахи, не видим боль других людей и ожесточаемся, оттого что не сопереживаем им. А многие несчастные люди в миру, наоборот, отличаются состраданием, потому что они живут рядом с теми, кому больно. Мы должны боль других людей сделать нашей собственной болью и молиться о всех».

63

«Есть люди, которые очень сильно привязаны к своим домашним, но при этом они хотят стать монахами. У них разрывается сердце: на весах любви одна чаша тянет их в одну сторону, другая – в другую. В этих людях есть любовь, и если они смогут отцепиться от плотской любви, то очень сильно преуспеют».

64

«Когда в молитве мы не чувствуем утешения, значит, с нами что-то не так: мы должны покаяться и исправить это. Некоторые считают, что это происходит от зависти диавола, но они ошибаются. Когда мы не чувствуем утешения в молитве, то этим Бог словно подсказывает нам: „Я не понимаю, что ты Мне говоришь“. Молитва, подобно Божественному Причащению, есть таинственная пища, поэтому, приступая и к молитве, и к Божественному Причащению, необходимо готовиться и иметь чистую совесть».

65

«Ко мне пришёл один брат и сказал, что, прочитав несколько книг о молитве Иисусовой, он через силу пытался применять на практике прочитанное. В результате у него заболело сердце. Я сказал ему: „У тебя что, нет поводов для смирения? У тебя нет грехов? Смирись. Смирившись, ты почувствуешь необходимость милости Божией к тебе, и молитва будет сама, а не через силу, течь внутри!“».

66

«Часто телесная чистота (девственность) – маска, под которой скрываются все страсти».

67

«Я не впадаю в отчаяние, когда вижу, что в человеке много страстей, но меня страшит, когда в брате нет доброй обеспокоенности. Без неё и борьбу не начнёшь, и внимательным не станешь, и от страстей не избавишься. С того момента, как человек познал самого себя, заметил свои страсти – он начал изменяться. Монах привыкает к определённому образу жизни, и привычка становится его „второй натурой“. После этого ему трудно меняться. Можно жить рядом со святым человеком долгие годы и не измениться к лучшему».

68

«Бог чтит свободу человеческого произволения. Желая вмешаться, Он ждёт, пока мы попросим Его о помощи».

69

«Духовно преуспевший человек понимает намерения людей. Например, он осознаёт, что его хотят использовать или обокрасть, однако он всегда относится к этому с добрым помыслом. Он оправдывает людей их нуждой и, думая так, себя не защищает. У святых есть духовный „рентген“, который высвечивает намерения других людей».

70

«Если нет искренних покаяния и смирения, без которых невозможно почувствовать милость Божию как жизненную необходимость, то одно лишь формальное благочестие и принуждение себя к духовному приводят к прелести».

71

«Пусть наш ум, насколько возможно, находится близ Бога и всегда пребывает в добрых помыслах».

72

«Если мы бросаем в землю горсть пшеничных зёрен, то мы получим с них, предположим, 10 килограммов пшеницы. Точно так же, если мы бросим в землю зёрна сорняков и колючек, то получим сорняки и колючки. Если человек делает добро людям, то это добро родит другое добро. Если человек совершает грехи, то эти грехи произведут другие грехи – большие».

73

«Тело стареет, но сердце (добрые и злые желания) не стареет».

74

«Когда монах находится в начале монашеской жизни, его ум уходит нередко в мирские, богохульные или постыдные помыслы. Когда монах несколько преуспеет в духовной жизни, его ум уходит в помыслы нейтральные, в которых нет ни пользы, ни вреда. Однако потом, когда он ещё более преуспеет, его помысл во время молитвы может заводить беседы на духовные темы. Монах начинает думать, что это хорошо – но это лишь уловка, чтобы оторвать его ум от молитвы. Представь: человек подходит к Божественному Причащению, берёт в руки плат, и в этот момент брат заводит с ним духовный разговор. Старец Пётр тоже говорил, что во время молитвы искуситель любит влезть со своими „духовными беседами!“».

75

«Живя в пустыне, монах чувствует себя маленьким, и даже незнакомого человека встречает с большой любовью».

«По сути гордость есть недостаток любви, самолюбие».

77

«Один молодой человек, женившись, стал говорить мне, что монашество – не таинство, а вот брак – это таинство. Я ответил ему, что монашество относится к таинствам Церкви торжествующей, поскольку монах ещё на земле начинает жить жизнью ангельской».

78

«Страдания, боль, стыд изглаживают вечную муку. Как говорит авва Исаак, они „поедают муку!“ ».

79

«Очень здорово, когда маленькие дети учатся византийской музыке, потому что их ум занят и не уходит в суетные и греховные вещи. Дети освящаются и славословят Бога».

80

«Диавол не может исцелить какую-нибудь болезнь, например болезнь Паркинсона, однако он может „исцелить!“ человека, который пострадал под воздействием его же, то есть диавольской, энергии».

81

«В молитве мы не должны стремиться к наслаждению, даже если это наслаждение духовное. Стремясь к нему, мы уподобляемся детям, которые любят своего отца, поскольку он даёт им леденцы и шоколадки. Выше наслаждения – состояние душевного мира».

82

«Диавол, поскольку находится в состоянии тьмы, может видеть только тёмные мысли, которые сам и вкладывает в наш ум. Мысли светлые он увидеть не может, и проследить за их ходом он тоже не в состоянии».

83

«Многие монахи, которые впали в прелесть и по воздействию диавола возомнили себя пророками, начали свой монашеский путь не с покаяния и не со внимания к себе, а все силы бросили на посты и всенощные бдения для того, чтобы поскорее освятиться».

84

«Если человек соучаствует в боли ближнего и говорит что-то ради его утешения, то это подобно благословению, и очень часто его слова исполняются на деле».

85

«Недуг самоубийцы – эгоизм. Диавол омрачает его ум, ввергает в отчаяние и приводит к самоубийству. Если у человека есть смирение, то, даже став причиной какого-то скандала, он всё равно не станет себя убивать. Конечно, если человек страдает психическим расстройством и налагает на себя руки, то разрешается похоронить его на кладбище, потому что у него есть смягчающие вину обстоятельства».

86

«У любого автобуса есть точка отправления, и любое беснование тоже имеет свою отправную точку, свою причину. Поэтому священникам не надо сразу читать над бесноватыми заклинательные молитвы, если сперва не будет найдена причина».

87

«Из тех, кто освяти лея, не все имели святых старцев, но все имели святые помыслы».

88

«Молитва подобна громоотводу, который поставлен для того, чтобы притягивать к себе молнии. Молитва „отменяет!“ гнев Божий. Долг монаха – это молитва о себе самом и о мире».

89

«Смиренный человек тут же забывает всё доброе, что он сам сделал, но помнит и считает великим даже крохотное благодеяние, которое сделали ему, и испытывает за это благодарность».

90

«Монах должен смиренно говорить свой помысл, а не раздавать приказы».

91

«Стяжание святости зависит не от прожитых лет, но от любочестия и нашей смиренной борьбы. Любочестие имеет в себе смирение, благородство и жертвенность».

92

«Псалтирь – это богодухновенная книга, исполненная умиления. И святой псалмопевец Давид похож на человека, который, не имея архитектурного образования, построил дворец, приводящий всех в восхищение».

93

«Есть люди, которых осеняет Божественная благодать и выдаёт их другим. Такие люди чувствуют действие благодати, мир, радость и тому подобное».

94

«Пост и вообще аскеза должны иметь своей отправной точкой жертву, которую мы приносим ради любви ко Христу. Диавола испепеляет наша любовь ко Христу, а от сухой аскезы такого не бывает».

95

«Когда закроются наши плотские очи и откроются очи нашей души, то мы увидим вещи, которые приведут нас в изумление. В жизни иной нам предстоит удивиться очень многому».

96

«Бывают времена, когда ты должен приносить Богу свой труд. Однако бывает и время, когда ты должен размышлять над своим духовным деланием: что ты читаешь и чем ты занят».

97

«Послушание старцу можно уподобить лекарственному растению, которое исцеляет от простуды. Ты спрашиваешь старца, что тебе выпить. Он показывает тебе это растение, ты его завариваешь и пьёшь. Всё – вопрос закрыт. А подвизаясь без старца, ты пробуешь то одно растение, то другое, пока не найдёшь пригодного, чтобы исцелить именно твою болезнь. И возможно, пока ты будешь его искать, ты разболеешься ещё больше, и нужное растение, когда ты его наконец найдёшь, тебе уже не поможет».

98

«От избытка работы человек дичает. Как и сколько работать, должен определять старец».

99

«В грядущие годы многие люди будут становиться монахами, растратив силы по барам и дискотекам и чувствуя пустоту в своей душе. Они будут приходить в монастырь, подвизаться, поститься, но ничего для себя не найдут, потому что у них не окажется необходимых предпосылок. Чтобы найти ключ к монашеской жизни, надо иметь эти предпосылки. И первая из них – это чуткость. Если у тебя нет чуткого сердца, если ты толстокожий, то какие бы ты подвиги ни нёс, останешься лишь сухим „подвизальщиком!“».

100

«Один человек пришёл ко мне и спросил:

– Можно мне стать монахом?

Он рассказал мне кое-что, и я понял, что в монахи он не годится.

– Нельзя, – говорю я ему.

Через какое-то время он вернулся ко мне и выглядел как настоящий бандит.

– Вот видишь, ты сказал, что мне нельзя становиться монахом, поэтому я и стал таким, – заявил он мне.

– Но, брат ты мой, я же не говорил тебе, что надо становиться бандитом с большой дороги!

А другому юноше, когда он спросил меня о выборе своего пути, я посоветовал стать монахом. Через год он снова пришёл ко мне, обуреваемый своими монашескими проблемами, и с претензией спросил:

– Ну и зачем ты сказал мне становиться монахом?»

101

«Очень печально, что некоторые игумены дошли до того, что стали похожи на директоров заводов. Они живут в состоянии стресса, беспокоясь о том, чтобы всё правильно функционировало. Мы пришли в монашество не за этим. Давайте не будем забывать о нашей главной цели. Я тут недавно был в гостях в одном монастыре и увидел, как игумен бегает по корпусам, контролируя, хорошо ли братия выполняют послушания. Вместо того, чтобы сидеть у себя в келии и по-отечески тянуть чётки о своих детях, он теряет своё драгоценное время на второстепенные вещи».

102

«Если у паломников есть к монахам претензии, что в монастыре нет такого порядка, как в мирских учреждениях, то пусть они едут в какую-нибудь воинскую часть или больницу и смотрят, как вокруг всё „по струнке“. Приезжая же на Святую Гору, они должны искать здесь только духовную жизнь».

103

«Многие ушедшие из обители своего пострига раскаялись и претерпели разные беды».

104

«Живя в пустыне, в начале Великого поста ты вырываешь себе могилу, после чего начинаешь поститься. В монастыре есть некое снисхождение – а здесь ты должен соблюдать законы подвижничества до смерти».

105

«Если бедняки, которые лишены самого необходимого и которым нечего есть, не будут роптать, то получат равную мзду с афонскими подвижниками. Ведь последние подвизаются по собственной воле, и это очень облегчает их труд. Предположим, я несу какой-то подвиг по собственному произволению, и это помогает мне не думать о предстоящих трудностях. Тогда как несчастные бедняки в миру голодают, не желая этого, поэтому они и страдают гораздо сильнее. Бог может дать этим людям большую мзду, чем подвижникам».

106

«Если бы я мог, то нашёл бы какую-нибудь нору или пещеру и зарылся бы там внутри, чтобы радоваться своей монашеской жизни».

107

«Некоторые монахи, которые сняли рясу и ушли в мир, вновь в покаянии вернулись на Святую Афонскую Гору и мирно закончили свою жизнь. Эти монахи, в молодости придя в монастырь, были по-доброму расположены, однако не получили помощи. В такую ситуацию попали многие монахи: отправившись в путь с добрым произволением, они не нашли старца-руководителя и в конечном итоге оставили монашество. Бог использует разные способы, чтобы их обратить, иногда подвергая их позору, лишь бы они вернулись на Святую Гору и мирно на ней скончались. Если бы Бог не возвращал этих людей обратно к Себе, то Божественный Промысл можно было бы обвинить в несправедливости. Ведь эти люди, много лет назад начиная монашескую жизнь, были расположены по-доброму, а Бог такое не забывает».

108

«Лучшим лекарством для нас является мысль о том, что люди испытывают большие страдания, чем мы. Как бы мне ни было больно, когда я думаю о том, как больно другим людям, говорю: „Слава Богу! Будь я парализованным, я не мог бы даже пошевелить рукой. Что бы я тогда делал? Слава Богу, сейчас я как царь!!“»

109

«Наша монашеская жизнь должна быть непрестанным славословием Бога».

110

«Когда Бог приоткрывает будущее, надо быть внимательным. Дело в том, что если человек изменится и впадёт в нерадение, то и Бог отменит приоткрытое. Пути Промысла Божия зависят и от человека».

111

«Переноси свою собственную боль так, словно её не существует».

112

«Когда я жил в Эсфигмене (в то время он уже был общежительным монастырём), то сказал своему духовнику, что хочу пойти подвизаться в пустыню. Духовник ответил: „Сейчас тебе надо запастись смирением. Поживи какое-то время в особножительном монастыре. Потом, когда ты будешь жить в пустыне, эта «слава» тебе пригодится!“».

113

«Сегодня многие приходят стать монахами, однако закваски нет. Мы уклонились от предания. Быть похожими на святых не стараемся. А ведь нам надо сравнивать себя именно с ними – а не с теми, у кого есть большие или малые страсти».

114

«Чем больше ты трудишься, тем большую радость и благодать ты получишь от Бога».

115

«Когда Бог даёт Свою любовь душе, то она этого не выдерживает, падает ниц. Тогда ей не нужно ничего другого, она хочет оставить всё и затвориться в пещере».

116

«Нам следует знать, что приражение демонической энергии есть, если можно так выразиться, дар Божий согрешающему человеку. Бог попускает это для того, чтобы человек покаялся, смирился и спасся. Однако если человек вконец ожесточён и в нём нет покаяния, тогда его не искушает диавол, потому что Бог видит, что ожесточение дошло до предела».

117

«Раньше я творил молитву Иисусову, и, когда спал, молитва продолжалась сама. Я просыпался и понимал, что молитва не останавливалась. А сейчас не так. Сейчас я живу проблемами людей».

118

«Сегодня на Святую Гору приходит много молодых людей— не из любопытства, а со стремлением найти живые примеры. Поэтому мы должны быть такими, какими хочет нас видеть Бог, чтобы приходящие получали пользу. Иначе нам придётся дать ответ – и не только за себя, но и за всех тех, кто пришел к нам и повредился или даже просто не получил пользы».

119

«Один студент уехал в Индию и прожил там три с половиной года. Он увлекался разными религиозными культами и эзотерикой, пытался найти там истину. Однажды он посетил одного очень известного гуру и с изумлением услышал:

– Зачем ты сюда приехал? То, что ты ищешь, ты найдёшь в православии. В православии – свет. Езжай на Святую Гору и читай „Добротолюбие“. Там ты найдёшь то, что ищешь.

Юноша растерялся, он не ожидал услышать такие слова от гуру. Он вернулся в Грецию, приехал на Святую Гору и рассказал мне, что с ним произошло».

120

«Лукавый приносит человеку помыслы в соответствии с тем состоянием, в котором тот находится».

121

«Для того чтобы наша „фабрика!“ (наш ум) прекратила производить злые помыслы, в нас должно исчезнуть лукавство. Тогда человек приобретает духовное здравие».

122

«Человек должен постараться, чтобы в нём жил Христос, в противном случае он остаётся кабачком».

123

«Самый лёгкий и короткий путь – это послушание. Руководитель на пути послушания – сама Благодать».

124

«Путь к совершенству продолжается и в жизни иной».

125

«Часто человек получает испытания от Бога, но вмешивается диавол и отягощает, очерняет их».

126

«Есть бесы, которые мешают давать духовные советы, и есть бесы, которые мешают слушать советы духовников».

127

«Когда человек духовно преуспевает, то испытывает в себе мир, радость, благодушие».

128

«Чтобы помочь людям стать духовными, мы не должны относиться к ним несправедливо. А несправедливо мы к ним относимся, когда хотим сделать из них свои копии. Например, мы впихиваем в них туже пищу, какую едим сами, – не думая о том, хочется ли им пить или есть, и чего именно».

129

«Если мы живём последовательно, то люди сами найдут нас, где бы мы ни спрятались – даже за солнцем».

130

«Христос смилостивится над миром и даст людям знамение, когда мир дойдёт до последнего предела. Этим знамением будет Его Второе Пришествие. После Второго Пришествия неверующих не останется: все уверуют во Христа, но такая вера уже не будет иметь ценности».

131

«Люди сойдут с ума. Придёт время, когда в дома они будут входить не через дверь, а запрыгивать через окна, то есть будут совершать абсолютно немыслимые и безумные вещи. А на тех, кто будет входить в дом через дверь, станут показывать пальцем и улюлюкать: „Поглядите, вон пошли сумасшедшие!!“»

132

«Когда вы трудитесь, пусть ваши руки будут заняты работой, а ум пусть находится в Боге. Каждый час делайте паузу и какое-то время молитесь, а потом снова возвращайтесь к работе. В келии на столе держите открытой духовную книгу. Входя в келию, немного читайте из этой книги, чтобы ваш ум собрался, а затем вновь принимайтесь за работу. Потом можно помолиться по чёткам – и снова возвращаться к работе. Мы, монахи, не должны всецело отдавать себя работе, подобно людям мирским».

133

Однажды старцу Паисию рассказали, что один человек говорил о нём неподобающие вещи. Старец без осуждения ответил: «Кто знает, с каким помыслом он это сказал?» А в другой раз, когда ему рассказали о несчастье, которое произошло с одним монахом, он, хотя и знал причину несчастья, сказал только: «Кто ведает суды Божии?»

134

«Если не учитывать всё то, за что Бог может нас укорить, то нас можно назвать безукоризненными», – говорил старец в шутку.

135

«Один приходской священник с грустью рассказывал мне, что у него очень маленький приход – всего 100 прихожан. А я ему ответил: „Ты как тот послушник, которому двух старцев было мало: ему нужен был один старец утром, а другой после обеда! Как ты можешь говорить, что 100 человеческих душ – это мало?!!“»

136

«Если человек осознаёт свою ошибку, то это уже половина преуспеяния. Великое благо – признавать свою слабость и стараться её исправить. Такой человек находится в лучшем состоянии, чем тот, кто много подвизается, однако слабости свои не признаёт».

137

«Если бы мы непрестанно творили Иисусову молитву и наш ум находился бы в ней, то плотские помыслы не смогли бы сделать нам зла».

138

«Нам не надо говорить, что мы хотим возлюбить Христа, но лучше говорить, что мы не хотим Его расстраивать. Просить в молитве о том, чтобы возлюбить Христа, есть в некотором роде бесстыдство».

139

«Мы легко забываем прочитанное, потому что в чтении не принимает участие наше сердце. Ему ни капельки не больно – поэтому всё тут же вылетает из головы».

140

«Наше сердце должно испытывать боль за каждый сделанный нами грех. В противном случае мы опять легко в него впадём».

141

«Будем молиться о других – и тогда Благий Бог будет посылать нам свою благодать».

142

«Если мы хотим узнать волю Божию по какому-то конкретному вопросу, то надо помолиться и вопросить наших отцов».

143

«Добрый помысл в жизни духовной – это всё».

144

«Когда мы подвизаемся, чтобы победить какую-нибудь страсть, а она не уходит, то это значит одно из двух: либо у нас есть эгоизм, либо мы кого-то осуждаем».

145

«Нынешние юноши и девушки похожи на новые двигатели, которые ни разу не заводились и в которых масло от мороза загустело».

146

Одному святогорскому монаху старец посоветовал: «Держись подальше от автомобиля, радио и телефона».

Преподобный Паисий огорчался, когда его фотографировали без спросу

147

О двух простых стареньких монахах, которые не жили в большой аскезе, однако не имели человеческих утешений и связей с людьми мирскими, старец Паисий сказал: «Вот настоящие отшельники».

148

«Каждый старец должен смотреть, кого он постригает в монахи, и упреждать некоторые неприятные вещи. Снисхождение можно оказать одному из десяти. В общежительном монастыре можно оказывать снисхождение двум-трём немощным отцам или братьям со сложным характером. Однако в маленьком братстве снисхождение кому-то оказывать сложно».

149

«Будем молиться как грешники, а не как отцы-созерцатели».

150

«Мы должны научиться жить по райскому типикону, суть которого – непрестанная молитва».

151

«Прежде всего человек должен поисповедоваться своему духовнику, примириться с Богом и духовно привести себя в порядок. И во время молитвы, которую он совершает наедине, ему тоже надо исповедоваться. Это исповедь не священнику, а Богу. Человек молящийся должен смириться пред Богом и сказать:

– Боже мой! Я неблагодарный, грешный, лицемер, я такой-сякой…

А когда он раскается и поисповедует свои грехи Богу, ему надо начинать исправлять все свои страсти и все свои духовные болезни. Тогда нужно говорить:

– Боже мой! В кого я так превращусь?! Если Ты не поможешь мне, то меня не ждёт ничего хорошего!

Если человек будет так говорить Богу, то к нему придёт благодать Божия, он будет чувствовать в себе такую радость, такое утешение, что его сердце не захочет отрываться от молитвы».

152

«Диавол распростёр три щупальца, желая захватить ими весь мир: людей богатых он пытается захватить масонством, бедных – коммунизмом, а людей верующих – экуменизмом».

153

«Мы должны жить духовно, так, чтобы диавол не имел над нами никакой власти».

154

«Настоящая радость рождается от боли. Посредством испытаний усиливается наша вера».

155

«Если человек не возродится духовно, то он годится только для вечной муки».

156

«Когда нам делают замечание, то независимо от того, виноваты мы или нет, мы должны просить прощения. Делая так, мы будем смиряться и исполняться радостью и благодатью».

157

«Сегодня Евангелие отодвигают в сторону, беззаконие делают законным, а грех вводят в моду. Всё готово рассыпаться, но последнее слово будет за Богом».

158

«Когда человек имеет благодать Божию, он ничего не боится, поскольку Сам Христос дал нам власть. Даже если человек выпьет яд, наступит на змею или скорпиона, то они не причинят ему вреда».

159

«Мы не должны путать человеческое средство с Божиим вмешательством. Приведу вам пример. Жил на Проватеодин старец, у которого была сильная плотская брань. Он удручал себя подвигами, но не мог её победить, а в какой-то момент, желая избавиться от этой страсти, схватил камень и сильно ударил себя по голове, чтобы его помиловал Бог. И действительно, Бог, видя его невероятный труд, смилостивился над ним. Но, к сожалению, этот старец сделал вывод, что удар камня по голове освобождает человека от лукавых помыслов. И когда его послушники исповедовались ему в греховных помыслах, старец брал камень и бил их по голове. А поскольку у молодых людей кости черепа не такие жёсткие, как у людей пожилых, то от ударов по голове его послушники становились идиотами. Поэтому мы не должны путать средства, которые используем сами, с милостью Божией».

160

«То, что сильно помогает другим, – это наш пример христианской жизни».

161

«В тот момент, когда человек начинает верить в свою безошибочность, он совершает великую ошибку».

162

«Каждый человек толкует происходящее в соответствии со своим духовным состоянием».

163

«Когда человек ставит себя на место другого, он начинает его действительно любить. А любя своего ближнего по-настоящему, человек очищает свою любовь от самолюбия, научается снисхождению и терпению во всём».

164

«Когда мы говорим, что ставим себя на место другого человека, чтобы его понять, это не значит, что мы действительно занимаем его место. Разве для того, чтобы понять, как устаёт строитель, обязательно несколько лет проработать на стройке? Если ты сострадаешь человеку, которому больно, который прикован к постели недугом, то ты встаёшь на его место. Разве для того, чтобы понять младенца, надо самому стать младенцем? Нет, достаточно подумать о том, как он туго замотан в пелёнки, как он хочет почесаться, пошевелиться, как ему больно, как он плачет и не может ничего сказать. Старому человеку, чтобы понять несчастного младенца, не обязательно ложиться в люльку – да и люлек таких огромных никто не делает».

165

«В начале Бог даёт ревность, и мы приходим в монастырь. Затем Он немного умеряет ревность, чтобы мы подвизались смиренно».

166

«Одни говорят, потому что у них от природы есть дар слова. А у других есть дар молчания. Цель каждого в том, чтобы освятить своё собственное призвание».

167

«Монах берёт на себя такие подвиги, тратит столько сил, чтобы отлепить свою душу от мира, – а потом всё равно скучает по миру! Даже борясь с помыслами о выходе в мир, тем самым он думает о мире. Его ум тогда похож на самолёт, который дозаправляют в воздухе, и он не садится на землю. Так вот диавол обводит монахов вокруг пальца: монах проводит свою жизнь в монастыре, а его ум при этом находится в миру».

168

«Когда человек верит в то, что он никчёмный, видит свои немощи и падения, то он чувствует утешение, надежду и уверенность. Тогда человек преуспевает духовно. Если же он лишь болтает о своей никчёмности, то он терзается и отчаивается, его духовное движение неправильное. Чем больше очищаются очи души, тем худшим видит человек своё состояние. Если же духовное зрение расстроено, состояние видится прекрасным. Однако надев духовные очки, человек увидит, что у него всегда есть в чём над собой работать».

169

«Монаху полезно размышлять над своей никчёмностью, если он не склонен впадать в уныние. Духовное сокрушение несёт в себе утешение, а сокрушение диавольское приносит уныние и отчаяние».

170

«Монах никогда не должен оправдывать себя самого, а также не должен принимать помыслы. Сердце такого монаха будет очищаться, а ум – просветляться».

171

«Монахам, живым от природы, очень нужно послушание. Они не должны выходить из пределов послушания, иначе повредятся».

172

«Не оказывая послушания, монах вынуждает своего духовного отца дать ему подзатыльник. Отцу больно, но у него болит не рука, а сердце. То же самое происходит и во взаимоотношениях человека с Богом. Он уже столько претерпел за нас, и сейчас Ему больно так же, как отцу, который бьёт своего ребёнка. Но раз Бог привёл монаха в монастырь, то Он должен и спасти его – пусть и через испытания. Это не очень хороший способ, но Бог вынужден его применять».

173

«Для того чтобы исчезла теплохладность, должна прийти благодать Божия. Однако почему Бог не помогает, ведь я прошу Его о помощи? Он не помогает, потому что я не оказываю послушания, не открываю своего сердца, не очищаю свой внутренний сосуд, но при этом прошу, чтобы Бог налил в него вина. Если Он послушается и нальёт, то вино прокиснет, потому что сосуд грязный. Если Бог и даст мне, неочищенному, духовный дар, то я точно окажусь повреждённым».

174

«Мы должны иметь ревность и прилагать её не к работе, а к духовной жизни».

175

«В прежние времена в одном идиоритмическом монастыре эконом был очень строг и скуп. Его скупость была такой, что к нему прилипло прозвище „скряга“. И вот, когда „скряга!“ умер, монахи начали открывать сундуки в его келии, искали там золото, однако ничего не нашли. На его погребении погонщики мулов, которые возили монастырский лес, неутешно плакали: оказалось, что „скряга!“ им очень помогал. В соответствии с тем, насколько большая была семья у того или иного рабочего и сколько детей ему надо было кормить, „скряга!“ покупал им мулов – одного, двух или даже трёх».

176

«Католикам неведомо смирение, поэтому к ним не может приблизиться Божественная благодать».

177

«У монаха могут быть врождённые душевные страсти, унаследованные от родителей. Но если он не будет позволять диаволу расковыривать эти страсти, то они останутся мёртвыми, потому что благодать Божия всё побеждает».

178

«Если мы ропщем на наш дом – на монастырь, то потом мы начинаем роптать на Бога».

179

«Для того чтобы умер наш ветхий человек, его надо убить. Ветхий человек должен принять и удары палкой, и оскорбления. Он должен научиться смирению. Надо умертвить эгоизм, гордость, зависть, упрямство, своеволие. Когда ты отсекаешь свою волю, то срубаешь древо своего ветхого человека. Смирение приходит через отсечение своей воли».

180

«В одном строгом общежительном монастыре жил один нерадивый монах. С утра до вечера он только ел, и единственным его послушанием было звонить в колокола. Но некоторые из братии монастыря, сделав свою работу, говорили игумену и всем, что эту работу выполнил тот брат. В конце концов нерадивому брату стало стыдно. Братия были преуспевшими, они совершенно искренне стремились услужить брату и заботились о его покое. Для того чтобы научиться такой любви и при этом не подвергаться опасности повреждения, надо сначала отдать всю свою любовь Богу, чтобы она стала очищенной и обогащённой».

181

«Если ты любишь одного брата меньше, а другого больше, то твоя любовь не божественна».

182

«Монах должен принимать от всех замечания в простоте. Каждому брату монастыря монах должен позволять быть созидателем своего нового человека. Монах должен непрестанно иметь свой ум во Христе».

183

«Мир очень сильно отличается от монашества. У мирских язык общий, а поведение у каждого своё. Даже в одной семье отец и мать могут вести себя совсем по-разному. А вот в монастыре и язык у нас общий, и ведём мы себя одинаково. Мы приехали из разных мест, однако у нас одна цель. Мы единомудренны, мы сражаемся одним оружием. Мы должны ощущать себя больше чем братиями, поскольку нас объединяет Христос».

184

«Отсекайте свою волю перед старшим по послушанию так же, как перед старцем. Ведь начальствующий несёт ответственность, с него и спрос за ошибки. Если его не слушаешься, то скоро и старцу начнёшь перечить».

185

«В монашеской жизни нет „правильного!“ и „справедливого“. Правильно то, что приближает нас к цели. Очень часто правильным бывает неправильное. И когда мы не принимаем неправильное слово, то показываем свой младенческий возраст и свой карликовый духовный рост».

186

«Мученичество связано с болью, однако любовь ко Христу сильнее этой боли и её побеждает».

187

«Если монах не может сказать: „Старец правильно сделал, что меня отругал, я сам виноват“, то пусть по крайней мере говорит: „Он меня испытывает“. Совсем плохо будет, если монах насупится и начнёт ныть: „Старец меня не любит!“».

188

«Брат, который, подобно сосуду, наполнен добрым содержимым, добрыми помыслами, не может увлечься злым помыслом. Увлечение злыми помыслами – признак немощной души, удобопреклонной ко страстям. Душа должна признать своё падение и покаяться – и через неделю всё пройдёт».

189

«Типичное мирское отношение к оскорблениям – ударить в ответ. Человек более преуспевший будет держать себя в руках. Бесстрастный же будет радоваться оскорблениям».

190

«Обиженность на весь мир кроет в себе эгоизм, такой человек— неблагодарный. Он брюзжит, раздражается, он самолюбив и упрям. А человек, в котором этого нет, радуется всему».

191

«Самое лучшее надо всегда приносить Богу».

192

«Монах черпает силу от Христа посредством молитвы. А политики думают по-другому, по-мирски, и задаются такими вопросами: „Кто, интересно, нам поможет: Америка или Россия?“»

193

«О человеке, который думает о себе сам, не думает Христос».

194

«Хождение в церкви с места на место, из одной стасидии в другую показывает внутреннее неспокойствие человека».

195

«Умиление – это внутреннее духовное изменение во время молитвы. Надо переживать присутствие Божие. Если это происходит, то человека переполняет благодарность, и он всё воспринимает как благословение Божие».

196

«Часто наше самооправдание портит всё, и от нас уходит благодать Божия. Если монах перестаёт оправдывать себя и смиряется, то потом к нему возвращается благодать».

197

«Я долго увещевал одного брата, и он отвечал мне: „Да, но…!“ И вот этим „но!“ он всё разрушал. Это „но“, то есть самооправдание, совсем не имеет в себе соли, то есть вкуса благодати. Оно всё портит».

198

«Чтобы смотреть на другого как на ангела, надо самому стать ангелом».

199

«Человек, который совершает проступок и принимает замечание, получает пользу и исправляется. Человек, который оправдывает себя, впадает в прелесть».

200

«Будьте очень внимательными при общении с людьми мирскими, потому что сегодня есть люди, которые любую мелочь готовы истолковать неправильно. Помню, мне подарили фонарик-„жучок!“ , который я хранил под подушкой. И вот один человек, случайно заглянув ко мне в келию, потом рассказывал другим: „А у отца Паисия под подушкой пистолет!!“»

201

«Когда человек доходит до такого состояния, что он с радостью думает своей о смерти, это значит, что умерло его внутреннее „я!“».

202

«В духовной борьбе нет места амбициям. Человек немощный, который не способен крепко подвизаться, может смириться, может оказать своему ближнему любовь, может взять на себя его грех. Если больной принимает свою болезнь со славословием, то он получает большую пользу и смиряется в болезни. У всех нас, в отличие от диавола, есть смягчающие обстоятельства, поскольку все мы, в большей или меньшей степени, испытываем на себе его воздействие. Духовные люди берут на себя ношу другого человека. В этом состоит величайшая любовь, а не в том, чтобы помочь другому на послушании и поднять более тяжёлый груз. Конечно, поднять более тяжёлый груз – это тоже любовь, но в этой любви ты можешь оказаться окраденным гордыней».

203

«Что такое нерадение? То что монах не рад духовной жизни. Он не испытал сладости от духовного делания. Когда душа не расположена к молитве, необходимо понуждать себя, и так постепенно пробуждается вкус к духовному деланию, и душа услаждается. Например, что бы ни ел больной человек – всё кажется ему безвкусным, но он понуждает себя и ест через силу. Вкушая пищу, он постепенно укрепляется, его здоровье улучшается, появляется аппетит, и впоследствии он ощущает, насколько пища вкусна».

204

«Если ты постишься смиренно, то имеешь право на Божественную помощь. Но если сказать: „Пророк Моисей постился сорок дней, а такой-то святой прибавлял к посту и другие подвиги – и я буду подвизаться, как они“, – тогда никакой Божественной помощи ты не получишь. Божественная благодать удаляется от такого человека, и что бы он ни делал – всё это делает лишь человек, побуждаемый эгоизмом. Телесный подвиг помогает, когда он совершается с любочестием».

205

«Читая духовные книги, читайте их понемногу и применяйте прочитанное на деле. Нет смысла читать и читать без конца – это то же самое, что для младенца сосать резиновую соску вместо материнской груди. Не будем читать лишь потому, что это занятие нам нравится, а другие – не очень. Особенно это касается мирских людей. Некоторые из них читают духовные книги часами напролёт и, получая от этого удовольствие, начинают думать, что находятся в некоем духовном состоянии, что они молодцы. Такие люди узнают много полезного, пересказывают это другим, чтобы покрасоваться, и думают, что из себя что-то представляют. Однако если они приходят в монастырь, то не могут там остаться и убегают. В миру они считали себя лучше всех: их хвалили как знатоков духовной жизни (хотя прочитанное они сами никогда и не применяли). А приходя в монастырь, они оказываются на последнем месте, и никто их не хвалит. Таким духом отличаются западные христиане: они читают, читают, делятся своим мнением по поводу прочитанного, все они дипломированные теологи, их хлебом не корми – дай что-нибудь истолковать».

206

«Общежительный монастырь очень помогает нам увидеть самих себя. Каждый брат для нас – это зеркало. Видя его добродетели (а всем Своим детям Бог дал какую-то добродетель, каждого из нас Он облёк в какие-то добрые качества), ты стараешься ему подражать. Видя недостатки брата, ты вглядываешься в себя и видишь, что такой же недостаток, но в гораздо большей степени, есть и у тебя. Делая так, ты смиряешься и получаешь пользу».

207

«Смиренный человек любое доброе дело, которое он делает, тут же забывает, тогда как любой добрый пустяк, который сделали ему другие, он считает необыкновенно большим делом и испытывает за него благодарность. Он никогда не забывает о сделанной ему доброй мелочи, он чувствует себя должником. Такие смиренные люди действительно есть».

208

«Духовное преуспеяние состоит в том, чтобы монах не помнил за собой ничего доброго. Такой монах достигает чуткости, забывает всё своё доброе и говорит, что ничего хорошего он не сделал».

209

«Мы должны от сердца молиться о других. Одно воздыхание с сердечной болью равно целым часам молитвы».

210

«Будем внимательно относиться к тому, что мы поём в церкви. Наш ум должен быть в словах божественных песнопений, и ни о чём другом он не должен помышлять. Мы должны петь от сердца. Если поёшь от сердца, то как ни спой – всё равно получится хорошо. С благоговением внимайте тому, что вы поёте или читаете в храме. Если вы будете читать и петь с благоговением, то громкое прозвучит сильно благодаря сердцу, а не голосовым связкам, а тихое— смиренно, благоговейно, почтительно, а не сонно».

211

«Служение монахов – это молитва. Разве можем мы, получающие зарплату от Бога, с нерадением относиться к нашей работе – к молитве?»

212

«Когда я был молодым и, что-то читая, не понимал смысла, я делал заметки на полях, спрашивал, и мне это объясняли. Затем я выписывал волнующие меня отрывки из книг в тетрадь. Я старался применить прочитанное на практике. Впоследствии, читая другие книги, я находил места, похожие по смыслу с теми, что я уже выписал, и записывал их рядом. Затем я разделял выписки по темам, чтобы легко находить то, что мне нужно было в конкретный момент. Однажды, когда я захотел что-то дописать, оказалось, что в тетради уже нет места. Тогда я взял новую, большую тетрадь и переписал туда всё с самого начала».

213

«Пока ты юн, ты подвизаешься и совершаешь любочестный подвиг. Тогда ты строг к самому себе и строг к другим. Время идёт. И если ты несёшь тот же самый подвиг – а возможно, и больший, – то становишься более жёстким к самому себе, но более мягким и снисходительным к другим».

214

«Для меня ворочать тяжёлые мешки – это ничего не значащий пустяк по сравнению с тем, чтобы взваливать на свою спину прегрешения другого человека. Мешки ворочать могут и люди мирские, у которых есть эгоизм».

215

«Во время богослужения в церкви новоначальный монах должен в большей степени внимать тому, что поётся и читается, и в меньшей степени творить молитву Иисусову. Пусть сначала выучит устав, запомнит праздники и богослужебные особенности, а потом ему можно больше отдавать себя молитве Иисусовой».

216

«Церковь подобна кораблю: кто-то спит на палубе, кто-то, разинув рот, считает чаек. Корабль продолжает свой путь. Матросы поднимают паруса, борются с волнами. Все они вместе, находясь на корабле, плывут к одной цели. Достаточно быть в церкви. Поэтому будьте внимательны к тому, чтобы всегда быть на богослужениях, и никогда их не пропускайте».

217

«Монахини должны быть очень внимательны, чтобы не скатиться к идиоритмии. В женских монастырях идиоритмия – это „демоноритмия“. Я могу сказать, что женский идиоритмический монастырь в 100 процентах случаев – монастырь „демоноритмический!“».

218

«Что такое монашеское правило? Монашеское правило – это благоприятная возможность попросить у Бога прощения; может быть, последняя. Смотри не упусти, используй эту возможность максимально! В древнейшие времена правило совершалось всеми монахами в храме, но потом отцы решили совершать его по келиям, потому что в храме кто-то плакал, кто-то стенал».

219

«Честной Предтеча проповедовал покаяние и подготавливал людей к тому, чтобы они приняли Христа. Пришёл Христос – мы крестились, а потом перевернули всё с ног на голову. А сейчас Христос вновь приходит во втором крещении – в святой ангельской схиме, чтобы очистить нас, монахов, от грехов. Становясь монахами, мы облекаемся в схиму покаяния».

220

«Монахи, поскольку у них нет тех проблем, которые испытывают люди в миру, спокойны, дремлют и засыпают.

Но расслабляться не в наших интересах. Надо постепенно закручивать собственные гайки, потихоньку ограничивать себя в сне, ограничивать себя в пище; ведь сон и еда идут руку об руку. Многоспание влечёт за собой многоядение, а многоядение нагоняет сон. От еды тучнеет тело, тело хочет сна, а от сна заплывает жиром ум».

221

«Женщинам необходимо немного мужества. Без мужества женщина – самая настоящая размазня».

222

«Монахини по своей женской природе пытливы и сердечны. Однако часто они обращают своё сердце туда, куда не нужно. Им не хватает внимательности. У них словно есть кувшин, и они собираются заполнить его маслом. И вот они тщательно отмывают его, вытирают, сушат, выбирают самое лучшее масло и наполняют им кувшин. Но вместо того, чтобы закрыть горлышко этого кувшина хотя бы дощечкой, они очень красиво накрывают его салфеткой, на которой ещё и вышили цветочки, а потом на эту салфеточку прыгает пара мышей, они проваливаются в масло, и всё масло после этого можно выбросить. Какой смысл тогда был тщательно отмывать кувшин и выбирать самое лучшее масло? Всё: после того, как туда упали мыши, масло остаётся только вылить, и весь твой труд идёт насмарку. Вы не стараетесь обезопасить то доброе, которое имеете».

223

«Если ты переваливаешь ношу на другого, то тебе становится ещё тяжелей. А если берёшь чужую ношу на себя, то тебе становится легче».

224

«Есть люди, которые с ревностью уходят в монастырь, но потом сбиваются с верного направления движения. Это происходит потому, что изначально в этих людях живо их „я“. У них есть ревность, но эта ревность не совсем чистая, к ней подмешивается эгоизм. Предположим, что у такого человека 30 процентов ревности и 70 процентов эгоизма. С течением времени ревность ослабевает, и духовное преуспеяние прекращается. Хорошее топливо закончилось, а на топливе нечистом, с разными примесями, машина не может двигаться вперёд».

225

«Один Христа ради юродивый говорил мне: „Трудно вначале. Вначале, пока не расколется эгоизм, тебе тяжело. Зато потом начинаешь радоваться!“».

226

«Смиренного человека любят все. Смиренного человека забыть невозможно».

227

«Имея гордость, эгоизм, легко повредиться. Это можно понять, даже наблюдая за змеями. Эфу убить легко. Поскольку у неё сильный яд, она не прячется, а поднимает голову, начинает высовывать свой раздвоенный язык и вызывать тебя на бой. Эфа уверена в своей победе, и поэтому тебе легко её опередить. Ты нагибаешься за камнем и разбиваешь ей голову. А другие змеи, не столь ядовитые, уползают, как только видят человека».

228

«Когда друг о друга ударяются два жёстких камня, то высекаются искры. А если один из камней мягок, то насколько бы жёстким ни был другой, искры не будет. Так происходит и с людьми. Смиренный человек мягок и при столкновениях с другими уступает, благодаря чему предотвращается немалый вред».

229

«Представьте себе монаха, отчаявшегося в добром смысле этого слова. Он говорит: „Боже мой, я недостоин. Как я могу молиться о мире?“ – и, сказав это, он не молится о мире, потому что считает себя недостойным о нём молиться. Но если он забудется и у него вдруг непроизвольно вырвется молитва о мире, то такая молитва доходит до Бога во много раз быстрее, чем любая другая».

230

«В прежние времена, если человек допускал оплошность, совершал грех, то ему было стыдно. А сейчас стыд исчез. Людьми овладевает демон бесчувствия. Он усыпляет нас, а потом делает с нами всё, что ему вздумается. Поэтому сначала в человеке должна появиться добрая обеспокоенность».

231

«Если мы будем совершать всенощные бдения, земные поклоны, всё, что положено монаху, но в нас не будет монашеского духа, то всё пой дёт насмарку».

«Если человек любит самого себя, то он изолирует себя от Бога. Он строит между собой и Богом непроницаемую стену».

233

«Обычно помыслы приходят извне подобно телеграмме. Только в том случае, когда человек доходит до ужасного состояния, тогда помыслы приходят не от диавола, а их рождает он сам. Он сам, подобно генератору, вырабатывает диавольский ток».

234

«Рассуждение мы приобретаем в самую последнюю очередь. Рассуждение – венец добродетелей, и этот венец Бог даёт подвизающимся в конце их поприща. Нам надо стараться жить в согласии с заповедями Божиими, а Он даст то, что нам необходимо для спасения души».

235

«Необходимо рассуждение: кому можно, а кому нельзя желать „доброго покаяния!“ . Когда ты желаешь „доброго покаяния!“ какому-нибудь „доброму христианину!“ за душой у которого есть несколько добрых дел, то он может посчитать это оскорблением. „Что он на меня несёт? – думает этот человек. – Я что, преступник, раз он мне желает доброго покаяния?“ А на самом деле покаяние необходимо каждому из нас для спасения».

236

«Лучше уж быть транжиром, чем скупцом. Если я буду экономить, то всё равно просчитаюсь. Для того чтобы мне хватало лукума, которым я угощаю посетителей, мне надо было бы разрезать имеющиеся у меня кусочки лукума на более мелкие. Ну, тогда мне бы лукума надолго не хватило. А когда я начал просить посетителей взять ещё по кусочку, то увидел, что лукум не заканчивается. Однако главы семейств должны экономить и не быть расточительными, чтобы помочь своим детям».

237

«Когда человек достигает такого состояния, что он хочет чем-то возгордиться, но не может, – это истинное и совершенное смирение».

238

«Любовь не утомляет».

239

«Люди становятся похожими на роботов. У них исчезает способность к суждению. Пройдёт немного лет, и способность суждения останется только у тех, кто занимается исследованиями. Прочие будут подобны машинам».

240

«Мы не виноваты в злых помыслах, которые к нам приходят. Мы виноваты, только если их принимаем. Иначе что же получается: они нас беспокоят – а мы ещё и виноваты?»

241

«Бог даёт нам рассудок, чтобы мы возросли до состояния безрассудства».

242

«Я сошёл бы с ума от тех вещей, которые вижу и слышу, если бы не относился ко всему с тем помыслом, что последнее слово остаётся за Богом».

243

«Основание духовной жизни – добрые помыслы».

244

«Когда дети вместе с родителями уходят на Святую Афонскую Гору, то это делает честь и тем и другим».

245

«В румынском скиту жил один послушник-румын. Этот человек никогда не говорил „нет“. Любой насельник монастыря, когда ему нужна была помощь, звал этого брата, и тот шёл, чтобы никому не сказать „нет!“ – так он понимал послушание. Однажды вечером он сел на приступочку возле храма, выбившись из сил. И наступил конец. Он умер. Когда отцы увидели, что он мёртв, они начали говорить:

– Слушай-ка, вот только десять минут назад он помогал мне в саду.

– А я час назад брал его на море вытаскивать сети.

– А совсем недавно этот брат помогал мне в пекарне… Тогда все поняли, отчего умер послушник. Конечно же, послушник пошёл на Небеса, но вопрос в другом: как потом монастырские начальники будут давать ответ Богу?»

246

«Однажды я посетил старенького монаха, жившего по соседству. Раньше я к нему никогда не ходил. Он был очень хороший монах и подвижник. Он сказал мне:

– Я уже старый человек, вот-вот мне умирать, а в жизни я ничего не сделал. Все люди что-то делают в своей жизни. Все они предстанут перед Богом не с пустыми руками. Одному мне нечего будет сказать.

Старец говорил это, а слёзы текли из его глаз.

– Слушай-ка, – сказал я ему, – всё, что мы делаем, мы делаем только для того, чтобы прийти к тому же выводу: что мы ничего не сделали. Сколько бы мы ни совершили подвигов, мы должны прийти к такому итогу – мы ничего из себя не представляем. И если ты вроде как дошёл до этого итога, то зачем тебе всё остальное?

А этот монах был большим подвижником».

247

«Невидимые старцы, которые живут высоко на Афоне, – это узлы связи, передающие сигнал от земли к Богу».

248

«Один монах идиоритмического монастыря время от времени говорит, что он поехал в Салоники. Но на самом деле он остаётся на Святой Горе, прячется неподалёку в большой заброшенной печи, укрывается парой веток и сидит там двадцать дней, питаясь сухарями и водой».

249

«В одном идиоритмическом монастыре жил монах, который показывал большую ревность в духовной жизни. Старец, видя его стремление к аскезе, дал ему благословение жить в удалённой безмолвной келии, чтобы он мог подвизаться более свободно. Однако он не сумел правильно воспользоваться этой свободой и, не почувствовав от Бога ответа на свою аскезу очень быстро устал и скатился в полное нерадение. Приходя в монастырь, он листал мирские журналы, оставленные иностранцами в архондарике, и, разглядывая там неприличные фотографии, дошёл до очень сильного плотского разжжения. Днями и ночами он думал о мире и наконец решил снять рясу и оставить монашество. Своему другу в Салониках он написал: „Я раскаялся, что стал монахом. Сейчас хочу вернуться обратно. Я приеду к тебе, найди мне красивую девушку, и я на ней женюсь“. Он всё рассчитал.

Мы с ним были знакомы, и перед отъездом он зашёл ко мне, чтобы попрощаться. Когда я его увидел, то понял, что происходит что-то неладное. Я задал ему несколько вопросов, и он мне всё выложил. Он рассказал, что обращался за помощью к психиатру, что принимает транквилизаторы, и всё равно, будучи не в состоянии справиться со своей страстью, в отчаянии уходит в мир, чтобы жениться, потому что нигде ни от кого не может получить помощи.

– А ну-ка, постой, – сказал я ему. – Вывод-то ты сделал, да вот вывод твой неправильный! В монашеской жизни есть утешение. Просто этого утешения ты не почувствовал.

– Я не собирался становиться монахом, – сказал он мне. – Я пришёл сюда, как в каком-то тумане. И ничего не успев понять, стал монахом, но я не хотел им становиться!

– Ну вот, – ответил я ему, – всё правильно. Разве ты не чувствуешь в этом событии для себя особую честь? Ты не хотел становиться монахом, а Бог тебя избрал и поставил на это место. Все мы перед тем, как стать монахами, об этом думали, мы строили монашеские планы, у нас были мечты о том, как мы пойдём по этому пути. А ты жил своей жизнью, но Бог, увидев твоё сердце, полюбил тебя и привёл в Свой монастырь. Разве ты не чувствуешь особую честь в том, что Бог возлюбил тебя так сильно? Не отчаивайся. Ещё можно всё исправить.

Я говорил с ним очень долго. В конце он начал плакать и раскаиваться в том, что хотел сделать. Он решил начать всё с начала. Я посоветовал ему начать с трёх земных поклонов и 12 чёток в день. Сегодня этот брат совершает 700 земных поклонов в день, как напружиненный, без устали, и молится часами напролёт. Он чувствует великую радость, когда молится. Он говорит мне:

– Если эта радость – рай, то я хочу жить так, как сейчас, целую вечность.

– Да ты что, с ума сошёл? Разве это рай? У тебя сейчас всё равно что одна песчинка, а ты говоришь, что это райская радость?

Этому брату очень стыдно за то, что произошло. Он иногда приходит ко мне и наводящими вопросами пытается прощупать, не презираю ли я его после того случая. И у него начинают краснеть щёки. Но я делаю вид, что всё забыл, и никогда об этом не напоминаю. Если в монастырь приходит кто-то из наших общих знакомых и начинает смотреть на него чуть пристальнее, чем обычно, он тут же краснеет и опускает голову. Он думает, будто я кому-то его выдал. Сейчас вокруг этого монаха собралось небольшое количество людей, которых он духовно направляет. Он духовно возрос и приносит своей обители большую пользу».

250

«Много лет назад в Ивирон приехал один молодой человек, чтобы стать монахом. Ему было 35 лет. Когда ему было 18 лет, он уехал в Америку и там по юношеской неопытности начал упиваться свободой и деньгами. Он проводил в грехе все ночи напролёт. Сколько денег он ни зарабатывал, всё тратил на женщин. Однако когда ему исполнилось 35 лет, он отчаялся и подумал: „Что я творю? Совсем скотская моя жизнь! Поеду-ка я на Святую Афонскую Гору и стану монахом“. И действительно, он приехал сюда и стал монахом в Иверском монастыре. Поскольку он жил в грехе и устал от греха, он, как это обычно бывает, всеми силами предался аскезе и принёс духовный плод. Он очень крепко подвизался. Бог благословил его, и он пришёл в хорошее духовное устроение.

Однажды иеромонах Афанасий, человек настоящей духовной жизни, решил его испытать: „Ну-ка, посмотрю, может ли измениться его помысл, или он достиг бесстрастия“. Зная, что это искушение пойдёт брату на пользу, отец Афанасий сказал ему:

– Эх, дурень ты дурень, что же ты натворил?!

– А что я натворил?

– Ты хорошо подумал о том, что ты сделал? Вспомни, как ты был в Америке, проводил хорошо время и, бросив всё это, приехал сюда на Святую Гору? Зачем? Ведь здесь только ты ложишься спать – сразу бум-бум, звонят в колокола, и целую ночь надо стоять в церкви на молитве, а там, в Америке, ты бы прекрасно проводил всю ночь в компании красивых девушек! Здесь ты целый день трудишься, а в конце дня тебя ждёт тарелка бобов без масла, тогда как в Америке ты бы и мясца поел, и кружечку пива выпил… Слушай, ты вообще хорошо подумал о том, что сделал?

Сначала брат отвечал, что лучше монашеской жизни ничего нет. Потом он замолчал и, сидя, только глядел на отца Афанасия. А в конце опустил голову и смотрел уже в пол. Отец Афанасий ушёл.

Через пару часов отец Афанасий снова пришёл к нему в келию, посмотреть, что тот делает. И что же он увидел? Брат собирал сумки и готовился уезжать!

– Что ты делаешь? – спросил отец Афанасий.

– Да вот, – с чёрным лицом ответил брат, – я решил вернуться в Америку. Монашество не было моим призванием, и я совершил ошибку, что пришёл в монастырь.

– Ну и балбес! – ответил отец Афанасий. – Я хотел тебе показать, насколько удобоизменчив человек – даже ты после твоих пятнадцати лет монашеской жизни. Всего лишь из-за пары слов ты впал в отчаяние и собираешься в Америку, чтобы отыскать своих старых любовниц! Гляди-ка, покайся в том, что с тобой произошло, горюшко ты моё.

Отец Афанасий утешил его и другими словами, и брат раскаялся, что на какое-то мгновение он отчаялся и захотел уйти из монастыря. Потом всю последующую жизнь он каялся за этот случай».

251

«Давным-давно один монах с Проваты снял рясу, ушёл в мир и женился. Он жил на острове Тасос, долгие годы много работал и смог купить себе шхуну. И вот однажды по торговым делам он на своём корабле пристал к Ватопедскому монастырю и нагрузил корабль древесиной. Когда он отплывал и был между Тасосом и Проватой, поднялся шторм и его корабль потонул. К счастью, он спасся, и с ним спаслись двое его сыновей. Тогда он пришёл в сокрушение, понял причину произошедшего и пришёл к одному духовнику в Эсфигмен. Духовник сказал ему: „Возвращайся в мир, вырасти сначала своих детей, а потом приезжай и поговорим“. У него было четверо детей: два сына и две маленькие дочки. Потом он вернулся на Афон, и все монахи на Святой Горе называли его „кающийся“. А двое его сыновей – я их тоже знал – ух, это было сущее искушение!»

252

«Был один монах, который стал бесноватым по какой-то причине, целыми днями он не мог успокоиться и бегал туда-сюда. Бесы не оставляли его в покое ни на секунду. „Слушай, может, тебе лучше наложить на себя руки? – говорили ему бесы. – И ты успокоишься, и нам легче будет. Ведь так или иначе, ты уже наш!!“ Два раза этот брат хотел броситься в пропасть, но оба раза из Евангелия, которое он носил на груди, исходил огонь и отбрасывал его назад. Но когда он в третий раз захотел броситься в пропасть, к несчастью, ему это удалось, и братия нашли его тело на скалах возле моря».

253

«Отца Порфирия я видел два-три раза. Многим он описывал их дом, их село. Другим он открывал, где под землёй скрыта вода, и, когда люди копали, они находили воду. Одному человеку, у которого было три высших образования, он рассказал о всех его проблемах и очень ему помог, тогда как другие духовники не могли этого сделать. Однажды, проходя мимо строительной площадки, на которой работал бульдозер, отец Порфирий сказал: „Будьте внимательны: там в земле скрыт крест, смотрите не сломайте его!“».

254

Когда отцу Ефрему Катунакскому предлагали стать игуменом в Лавре, отец Паисий сказал одному человеку: «Отец Ефрем – это, действительно, великое духовное богатство, это человек невероятной духовной величины на Святой Афонской Горе. Целыми днями он занят духовным и приносит пользу многим людям. Я боюсь, что если он станет игуменом, то от постоянных дел и попечений он много потеряет. Однако я не говорю это другим, потому что люди поймут меня неправильно».

Но потом через одного их общего знакомого старец Паисий передал отцу Ефрему следующее:

– Скажи отцу Ефрему, что нет воли Божией на то, чтобы он становился игуменом.

А отец Ефрем, услышав это, ответил:

– Передайте от меня благодарность старцу Паисию. Я и сам знаю, что нет воли Божией на то, чтобы я стал игуменом.

255

«В Филофее жил один монах родом с Крита. Когда он был мирянином, то заживо сжёг одного турка в печи. Потом он стал монахом, жил высокой духовной жизнью, постоянно просил прощения у Бога и часто молился о том, чтобы Господь сподобил его сгореть. Его грех был прощён, но по духовному благородству он просил у Бога смерти от огня, и Бог исполнил его молитвы.

Однажды мы в монастыре увидели дым. Побежали миряне, побежал и я за вёдрами, потому что я тогда нёс послушание кладовщика. По всей вероятности, несчастный сидел возле открытого очага, и уголь от каштановых дров вылетел из очага и попал на его одежду, и она загорелась. Потушить огонь он не смог. Он пытался выбраться из помещения, но задохнулся от дыма. Он, бедный, обуглился как ягнёнок. Этот монах постоянно просил у Бога такой смерти, и Бог услышал его молитву и исполнил его просьбу».

256

«Тело старца одной келии долго не разлагалось в могиле, поскольку вместо богослужения этот старец посылал своих монахов ловить рыбу».

257

«Я участвовал в извлечении из могилы останков одного румынского старца. Собираясь поднять его главу, я увидел, что плоть старца не истлела. Я пригласил ещё одного старца, и мы решили похоронить тело рядом в новой могиле. Мы пытались понять, в чём причина того, что тело не разложилось. И вот, разбирая книги в келии почившего старца, мы нашли одну книгу из библиотеки скита Честного Предтечи, на которой было написано, что кара постигнет того, кто эту книгу возьмёт себе. Я вернул книгу в монастырскую библиотеку, и вскоре тело старца истлело».

258

«Не оправдывая себя, ты принимаешь радость всей вселенной. А если ты хочешь себя оправдать, то покоя не находишь».

259

«Как мы будем учить монахов удалению от мира, когда сами мы поддерживаем связь с родственниками в миру? Только словами?»

260

«Однажды ночью, когда я жил в монастыре Сто́мион, ко мне пришли бесы и сняли крышу над моей келией. В какой-то момент я увидел над собой небо».

261

«Иконописцы должны иметь некоторую свободу, а не бояться нарушить какой-то иконописный канон. Двух одинаковых святых не бывает. Не надо делать иконы похожими на куклы, но надо писать каждого святого с особой выразительностью».

262

«Когда мы молимся святым, необходима простота. Будем разговаривать с ними как дети. Ведь святых зовёшь – и они приходят».

263

«Лучше монаху один раз раскаяться в том, что он в миру получил диплом о высшем образовании, чем сто раз потом раскаиваться в том, что он его не получил».

264

«Посещая какого-то старца – в том числе и меня, – время от времени взвешивайте, получаете ли вы пользу от общения с ним. Если да, то продолжайте его посещать, а если нет, то прекратите».

265

«Даже духовно преуспевшие люди получают пользу, когда отсекают свою волю».

266

«Адская мука – это быть вдали от Бога. Мука для ребёнка— находиться вдали от своей матери».

267

«Как я понял, духовная жизнь – дело совсем не сложное».

268

«Прежние монахи отличались простотой. А монахи нынешние отличаются рационализмом и не верят в чудеса так, как верили в них раньше».

269

«Один мирской человек заявил мне:

– Вы, монахи, и детей не рожаете, и вообще, от вас никакой пользы.

– Благословенная душа, – ответил я ему, – ну, вот сколько ты можешь родить детей? Десять? Предположим, двадцать. Предположим совсем невероятное – тридцать. А монах своей молитвой может родить и 500, и 5000 детей. А кроме этого, он ещё и молится о тех детях, которых родил ты, и о том, чтобы могли родить детей бесплодные пары. Такие чудеса совершал, например, святой Арсений Каппадокийский».

270

«Большинство людей настолько поглощены земным, что они совсем не чувствуют любовь Божию».

271

«Должно быть осознание собственной немощи. Признание немощи восполняет строгую аскезу. Человек, который не может подвизаться, признаётся в этом Христу:

– Я должен Тебе, прости меня. Я не могу совершать такие подвиги.

– Ничего страшного, не расстраивайся, – отвечает ему Христос».

272

«Святые отцы говорят, чтобы мы не придавали значения снам. Не принимая сон, который действительно от Бога, мы не лишаем себя возможности услышать то, что Бог хочет нам сказать. Наоборот, такое наше поведение умилит Бога, и Он, желая нашей пользы, откроет нам Свою волю не через сон, а по-другому».

273

«Если человек увлечётся еретическим учением, но у него есть доброе расположение, то он не найдёт там покоя. Однако достоин плача тот, кто уходит в ересь от эгоизма и пребывает в прелести».

274

«Коммунизм хотел сделать всех людей одинаковыми. Это великая несправедливость и неравенство, поскольку все люди разные: один выше и тучнее, и такому требуется пищи больше, чем низенькому и худенькому человеку».

275

«Человек должен отдавать любовь Богу и своему ближнему. А любовь, оставшуюся после этого, распределять на всё прочее творение. А разного рода экологи, защитники животных, по всей видимости, руководствуются только той малой частью любви, которая остаётся от любви христиан к Богу и человекам. Поэтому они любят только создания Божии, а не Самого Бога и не Его образ – человека».

276

«Мужество состоит в том, чтобы иметь в себе отвагу. Все великие люди, герои имели огромное сердце и отвагу. Мужество – в том, чтобы всецело с доверием предавать себя Богу. Если кто-то скажет тебе жёсткое слово – ничего страшного, подумай: „А я сколько раз согрешил?“ Отвага – в том, чтобы принимать всякое слово, которое тебе говорят. Человек, у которого есть мужество, отличается и любовью, и Бог учитывает это. Мужество – это синоним не наглости, но великодушия. Великодушия, а не жалкого нытья из-за горькой доли».

277

«Если у человека отважная душа, то за что бы он ни взялся, он преуспеет. Если он пойдёт в военные, то со временем станет великим полководцем. Если женится, то станет очень хорошим главой семьи. Если пойдёт в бандиты, то станет главой мафии. А если будет жить духовно, то станет святым».

278

«Когда человек молится от сердца, то сначала он чувствует потепление в области сердца, а впоследствии это тепло разливается по всему телу».

279

«Византийские императоры принесли большую жертву Богу и людям, что построили столько монастырей. Они делали это потому, что в те времена в монастырях люди находили не только духовную, но и материальную пищу».

280

«Бог хочет прежде всего, чтобы мы были внутренне радостны и утешены. Бог – не тиран, чтобы давить на нас. Он оставляет нас свободными».

281

«Давайте вообще не будем поминать имя диавола. Одному старцу было 100 лет, и когда он почувствовал, как по его телу прыгнула блоха, он сказал: „Вот нечистый!!“ А диавол тут же спросил его: „Что вам угодно?“ Старец просто остолбенел».

282

«По моему мнению, основное из многих отличий, которые есть между нами и католиками, – это их рационализм».

283

«Монаху не годится с лёгкостью переходить из одного монастыря в другой из-за искушений. Сначала надо использовать все запасы своего терпения до последней капли».

284

«Диавол – большой искусник. Каждого человека он пытается уловить чем-то особенным. Следите за помыслами – это важнее всего».

285

«Рукоделие сатаны – непрестанно подкидывать нам злые помыслы».

286

«Удовольствия я должен сторониться и не создавать его для себя. Еды – сколько потребно по немощи, сна – даже и семь часов можно. Но общий принцип таков: не делать комфорт правилом. В одних случаях у меня больше сил, и я могу больше подвизаться, а в других – меня обуревает искушение, и я могу немного уступить».

287

«Мозги у нас есть. Теперь нам необходим ум».

288

«Вначале над человеком главенствуют злые помыслы, но постепенно у него добрых помыслов становится больше, а злых – меньше. Но и добрые помыслы не возникают сами по себе без человеческих усилий. Хорошая почва для прихода благодати – это опустошение ума от помыслов. Конечно, я не имею в виду опустошение, происходящее от транквилизаторов, которые делают человека больным и естественную силу его ума – инертной».

289

«Когда творишь молитву Иисусову, не думай ни о чём и не принимай никакого помысла: ни злого, ни доброго. Также не старайся смирять себя якобы добрыми помыслами и смотри, чтобы твой ум не уходил в якобы душеполезные образы. Тебе надо быть только внимательным и чувствовать слова молитвы Иисусовой».

290

«То, что действительно нужно, – это просвещение от Бога и личный духовный опыт».

291

«Задача в том, чтобы человек становился праведным по своей доброй воле. Не имеет значения, кем ты станешь – фонарём на городской улице или маяком на скалистом берегу океана. Суть в том, чтобы светить».

292

«Чтобы преуспеть, надо всегда находить другим смягчающие обстоятельства. Надо находить смягчающие обстоятельства даже диаволу, но только самого себя нельзя оправдывать, нельзя перелагать на других ответственность».

293

«Когда человек разговаривает со мной, я его никогда не перебиваю, кроме двух случаев: если он говорит богохульные вещи или несёт ахинею».

294

«Если хочешь привести в негодность духовного монаха, дай ему административное послушание».

295

Одному министру старец посоветовал: «Не давайте денег Святой Горе, потому что монахи оставят своё правило и станут прорабами».

296

Один католический монах был принят в Православную Церковь через Крещение, а после этого вздумал жениться. Старец не одобрил его решение, сказав: «Ты ведь давал обет девства не Будде, не Магомету, а Христу. Как же ты можешь сейчас жениться?»

297

Когда старец Паисий ушёл из келии Честного Креста и искал место для безмолвия, один из его учеников предложил: – Геронда, давайте Вы возьмёте своих ближайших учеников, и все мы поселимся в таком-то полузаброшенном скиту.

– Нет, – ответил старец Паисий. – Даже если у одного из нашего братства появится гордый помысл о том, что мы якобы самые духовные монахи на Святой Горе, то всё – диавол нас разрушил.

298

«Останки одного старца на Провате, когда их достали через три года, были воскового цвета и благоухали. Его послушник, присутствовавший при этом, в сокрушении сказал: „Это я его освятил. Когда он меня посылал на разные послушания, я ему говорил: «Сам иди!» Я совсем не слушался его, часто мог поднять на него руку, но старец терпел всё!“».

299

«Как-то раз два подвижника-келиота пришли в Иверский монастырь на престольный праздник. После многочасового всенощного бдения на трапезе были предложены рыба и фасоль, потому что престольный праздник выпал на постный день. Один из этих двух подвижников сказал: „Поем рыбы в честь Пресвятой Богородицы“. А другой сказал: „Поем фасоли в честь Пресвятой Богородицы“. После трапезы они взяли свои монашеские сумки и пошли по домам, молча размышляя, кто из них более угодил Пресвятой Богородице. По дороге они устали и присели отдохнуть. Евший фасоль уснул и увидел, как Пресвятая Богородица обращается к тому монаху, который ел рыбу: „Благодарю тебя“. А ему самому говорит: „А тебе Я должница“, поскольку, очевидно, этот монах принёс некую жертву».

300

В кутлумушском скиту в прежние времена я был знаком с отцами, которые находились в высоком духовном устроении. Я не знал отцов такой высоты даже на противоположной стороне Святой Афонской Горы».

301

Одному монаху, который хотел, подражая древним, не мыть своё тело, старец сказал: «Отцы, которые не мылись, жили в пустыне одни. Кроме того, они строго постились, и поэтому плохо не пахли. А ты живёшь не один, и к тому же вкусно кушаешь. Почему люди, которые находятся возле тебя, должны терпеть запах твоего пота?»

302

Старец говорил о братствах, которые пришли в идиоритмические монастыри на Святой Горе и сделали их общежительными: «Нам надо помочь отцам идиоритмических монастырей своей иноческой жизнью, чтобы они следовали правильным монашеским путём. Если мы будем помогать им только реставрацией зданий и своей внешней активностью, то мы им ничем не поможем».

303

Одному послушнику, который был невнимателен и допускал сосложения с плотскими помыслами, старец Паисий сказал, что он не годится в монахи, и отправил его в мир, чтобы тот женился.

304

В ставроникитской келии Святой Троицы жил один добродетельный святой духовник. Как-то два брата позвали его в одну келию в Кариес, чтобы он поисповедовал там монаха, который находился при последнем издыхании. Духовник сказал им идти и пообещал тоже скоро быть. Когда два брата дошли до келии монаха, находящегося при смерти, они увидели там духовника и изумились».

305

«Старец должен иметь духовный опыт. Если у него нет опыта, он ставит опыты на себе самом. А если у него есть послушники, то ставит опыты ещё и на них. Святые отцы сами испытали на себе разного рода духовные лекарства и от своего опыта приготовили нам целую духовную аптеку».

306

«Тайную гордыню распознать сложно. Но вот один из её признаков: у человека отсутствует внутренний покой.

Когда психически больной человек гордится и этого не скрывает, то Бог даёт ему утешение и радость, а у тайно гордящегося нет ни внутреннего покоя, ни утешения. После того, как будет поставлен верный духовный диагноз, такой человек должен не принимать похвалы и отвергать любой возносящийся помысл о себе самом. Если ты примешь похвалу о добродетели, которая у тебя есть, то это полгреха. Если ты примешь похвалу о добродетели, которой у тебя нет, то на тебе – полтора греха. Всё доброе, что есть у человека, это не его собственность. Всё доброе – от Бога. Человек может убаюкать свой помысл. Но свою совесть убаюкать невозможно, – конечно, если она не ожесточилась».

307

«Спутником любой аскезы должно быть внутреннее духовное делание, и она должна совершаться ради любви ко Христу».

308

«Монаху, даже если он прав, негоже себя оправдывать. Самооправдание делает душу человека прибежищем бесов».

309

Посмотри, как древние отцы сильно подвизались. Ведь пройти святую Четыредесятницу в те времена было делом нелёгким, поэтому преподобный Феодор Студит и говорит: «Преполовйвше Четыредесятницу, давайте наберёмся ещё мужества для её окончания».

310

«Когда диавол беседует с душой, он распознаёт её помыслы и ответы. Поэтому может казаться, что иногда он отвечает и противоречит тебе. Однако диавол не может распознать добрые помыслы, которые мы включаем в работу».

311

Одному паломнику который посетил старца в монастыре Стомион, отец Паисий рассказал, что иногда, собираясь совершить молебный канон Пресвятой Богородице, перед этим читает несколько тропарей из Великого покаянного канона, который старец красивым почерком переписал себе в блокнот. Он делал это потому, что чувствовал себя недостойным даже помолиться Пресвятой Богородице.

312

«Когда ты встречаешься со змеёй, то она сначала разглядывает тебя и пытается понять, что ты за человек. Если она понимает, что на тебе почивает благодать Святого Духа, то подползает к тебе, чувствует тебя своим хозяином, облизывает тебя, поклоняется тебе, потому что это создание тоже чувствует благодать Святого Духа. Все звери это чувствуют. Однако если на тебе нет благодати Духа Святого, то змея пугается тебя и быстро уползает».

313

«Святую Афонскую Гору ждёт расцвет. На ней появятся подвижники, которые достигнут высокого духовного устроения. Общежительные монастыри заполнятся хорошими монахами. Материал, который есть сейчас, очень хорош. И в следующем поколении, которое придёт, тоже будет хороший материал. Однако потом придут другие, израненные миром. В миру они испробуют всё, что можно, но нигде не найдут утешения и покоя, и тогда придут в монашество. Однако и эти люди, если захотят, тоже смогут преуспеть».

«Нам надо совершать молитву Иисусову, и пусть себе пёс лает (то есть пусть диавол приносит нам помыслы). Рано или поздно он нас оставит, решив: „Ну нет, я не буду помогать ему становиться святым!“».

317

«Монаху надо научиться не университетскому, но опытному богословию».

318

«Человек просит Бога открыть ему глаза, чтобы духовно видеть, но, как только он начинает видеть одним глазом, тут же принимается уничижать других людей, которые не видят. Как тут Богу поступать? Если человек слеп, он не может этого вытерпеть. А если начинает хоть немного видеть, сразу же начинает мучить других».

319

«Давным-давно на Святую Гору приехал из Афин один юноша для того, чтобы стать монахом. Любовь к родителям не давала ему покоя. Он вернулся в родительский дом. Оттуда сильно горящее стремление к монашеской жизни вновь возвратило его на Афон. Это повторялось много раз, и он ездил то туда, то обратно. Наконец юноша решил: если помысл будет внушать ему снова вернуться в родительский дом, то он пойдёт туда пешком. И действительно, он пешком пошёл со Святой Горы в Афины. Потом ему вновь захотелось вернуться на Святую Гору и он пошёл на Афон опять пешком. Благой Бог, видя его труд, помог ему: в конце концов он остался на Святой Горе монахом и преуспел».

320

«В прежние времена недоброго было мало. Один монах был лучше другого. Нерадивые встречались редко. Если и попадался какой-нибудь нерадивый монах, то другие тянули его за собой. А сейчас монахи не могут отличить мирское от монашеского. В прежние времена добро было добром. Тогда духовному преуспеянию способствовал общий царивший дух. Сегодня ты хочешь помочь брату, но тебе сложно это сделать, потому что всё перепуталось. В наши времена необходима большая рассудительность».

321

«Случаев, когда Сам Бог, желая прославить Своё Имя, изменяет порядок вещей и законы естества, – немного. Например, евангельский случай со слепым от рождения. Но обычно действуют духовные законы, и человек сам виноват в том, что уходит благодать Божия. Например, ты сидишь в холодном ущелье на берегу ручья и считаешь ворон. Потом простужаешься и начинаешь молиться: „Господи, исцели меня!!“ Однако если ты пришёл в это ущелье, не подозревая о том, что можешь заболеть, то Бог тебе поможет».

322

«Если кто-то поёт церковные песнопения, то даже тот, кто не знает византийскую музыку, слушая его, может понять, поёт он для Бога или ради людей».

323

«Ничто не может произойти, если это не попустит Бог. Даже диавол, чтобы войти в свиней, попросил на это разрешения у Бога. Диавол не имеет над человеком власти, когда человек сам не даёт ему прав над собой. Человека, который не даёт ему прав над собой, диавол боится. Когда бесноватый видит такого человека, его это беспокоит. Необходимо смирение».

324

«Если у человека есть смирение, то он не раздражает гордеца. Эгоистов раздражают эгоисты, а от смиренного человека эгоисты получают пользу, потому что смиренный человек имеет благодать».

325

«Смиренного человека выдаёт благодать Божия, и его любят. Для того чтобы пришла благодать, должны уйти эгоизм, гордыня, зависть, тщеславие. Для того чтобы они ушли, необходимо смириться. А для того чтобы смириться, необходимо оказывать послушание, отсекать свою волю».

326

«Не надо оправдываться. Виноваты мы или не виноваты, будем просить прощения. Делая так, мы смиряемся и получаем благодать Божию. Если нас обвиняют неправильно, то давайте терпеть несправедливое обвинение с радостью. Если мы будем так делать, то Бог может простить нам какой-нибудь грех. А что? Вот когда мы были в миру, разве мы не огорчали наших родителей, наших братьев и сестёр, других людей? Как будут изглажены эти грехи? Думаете, одной только исповедью и разрешительной молитвой?»

327

«В Святом Крещении Бог изглаживает вину первородного греха, однако оставляет его последствия – наследственные страсти – для того, чтобы в этой жизни нам было над чем работать».

328

«Лишние оправдания – лишние недопонимания. Лучше поспешим облегчить труды нашего брата и будем ждать воздаяния не в сей жизни, но в жизни будущей. Сейчас господствует мирской дух. Не будем опираться на чувство собственного достоинства, не будем бояться несправедливых обид, не будем стремиться, чтобы признали наши заслуги. Разве такие обеты давали мы при постриге?»

329

«Когда диавол воздвигает на тебя брань, это значит, что ты тоже воюешь. А если диавол не ведёт против тебя брани, это значит, что ты заключаешь с ним перемирие».

330

«Ощущай свою обитель своим домом, своей семьёй и послушание своё неси от сердца. Не делай различий между временем, которое ты проводишь у себя в келии, и временем, которое ты проводишь, служа братии».

331

«Гордыня и самость омрачают ум и внушают нам перекладывать ответственность на других. У человека гордого – сплошь самооправдание, тогда как человек смиренный оправдывает других и осуждает самого себя».

332

«Один монах, живший в скиту, в Прощёное воскресенье говорил своим соседям:

– Ну что, пойду я, заработаю в Ватопеде денег.

– Вот непутёвый! – говорили монахи. – Все люди в эти святые дни закрываются у себя в келиях, а он… В самом начале святой Четыредесятницы идёт зарабатывать деньги в Ватопед!

Этот монах шёл в Ватопед и работал там первую седмицу. Потом он говорил:

– Ну что, пойду я, поработаю в Хиландаре и заработаю ещё денег.

Он набивал свою монашескую сумку сухарями и вместо Хиландара шёл на вершину Афона. После Пасхи он возвращался к себе в скит. Все насельники скита считали его сумасшедшим, однако этот монах был „на заработках!“ у Самого Христа».

333

Однажды старец Паисий встретил молодого монаха и увидел в нём некие тревожные признаки. Старец рассказывал: «Мне стало жаль этого беднягу. Он совсем не имел на себе Божественной благодати». Потом этот монах снял рясу и вернулся в мир.

334

Старцу Паисию рассказали об одном иеромонахе, который отчитывал бесноватых. Этот иеромонах создал свою собственную «церковь», одно из ответвлений старостильников. Старец сказал: «Пусть сначала изгонит тех бесов, которые сидят в нём самом».

335

«Люди, которые никогда не болели, впадают в панику, если с ними что-то случается и они испытывают боль».

336

Об одном человеке старец сказал: «Не превозносите его, не раздувайте его своими похвалами. Он и так еле на ногах стоит».

Преподобный принимает паломников возле кельи Панагуда

337

Однажды старца Паисия посетил один послушник со своим отцом. Отец был разъярён, он пытался помешать своему сыну стать монахом. Старец побеседовал с отцом и сказал ему: «Ах, если бы вы знали, какую честь оказал вам Бог, посватав у вас сына! Вся ваша родня собралась бы и устроила самую настоящую свадьбу!» Старец сказал отцу и другие вещи, и отец ушёл от него радостный; он дал своему сыну благословение стать монахом, что и произошло впоследствии.

338

«Старайтесь иметь между собой любовь, иначе киновийный монастырь превратите в кинологический питомник».

339

«Бог не исцеляет больных людей , чтобы они не потеряли своей мзды. Отец не даёт сразу всё своё имущество детям, чтобы они его не растратили. Так и Бог оставляет что-то для будущей жизни».

340

«Монах время от времени должен перечитывать последование пострига во святую схиму, чтобы не забывать об обетах, которые он дал в день своего пострига».

341

«Когда человек смиряется перед другим, то сам он возвышается, духовно возносится. Однако бывает и такое: человек смиряется перед другим, а тот смиряет его ещё больше».

342

«Если ты живёшь один в келии и оставляешь кого-то на ночлег, то весь твой распорядок дня идёт насмарку. Если у тебя остаётся человек, то его нужно занимать разговором, с ним нужно сидеть. Тогда как в монастыре он легко может переночевать в архондарике».

343

«Свеча – это антенна, которая помогает нам вступить в контакт с Богом».

344

«Святой Иоанн Златоуст, когда ложился спать, зажигал большую свечу и прилеплял её к куску жести. В определённом месте он втыкал в свечу гвоздь. Когда огонь достигал гвоздя, то гвоздь падал на кусок жести, и от этого звука святой Иоанн Златоуст просыпался».

345

В каливе Честного Креста перед входом в келию был покрытый кровельной жестью навес. Он стоял на двух подпорках. Одна из этих подпорок была прямо на дороге и мешала входить в келию. Кто-то посоветовал старцу перенести эту подпорку в сторону. И старец, для того чтобы научить того человека уважению к традиции, ответил: «На этом месте подпорку поставил мой старец. Что я буду сейчас её переносить на другое место?»

346

«В Эсфигмен пришёл один человек, чтобы стать монахом. В годы оккупации своими руками он отправил мать на виселицу. Отцы по человеколюбию оставили его у себя. Этот несчастный был одержим бесом и часто начинал блеять, бодаться и вести себя как животное. И словно этого ему не хватало, он хотел изображать из себя Христа ради юродивого. Однажды он взял гнилую дыню и начал есть её перед паломниками.

– Зачем ты это делаешь? – спрашивали его.

– Потому что я Христа ради юродивый».

«Когда нас обуревают искушения, будем принимать их с радостью, потому что благодаря им нас посещает благодать Божия. Сколько бы искушений на нас ни обрушилось, если мы находимся вблизи Христа, то в нашем сердце будет сладко, потому что Господь – наша сладость».

347

«Послушание – это надёжная дорога, которая ведёт к свободе и к смирению».

348

«Будем всегда оправдывать других, включая в работу добрые помыслы о них. А обвинять будем только самих себя».

349

«Когда нас обуревают искушения, будем принимать их с радостью, потому что благодаря им нас посещает благодать Божия. Сколько бы искушений на нас ни обрушилось, если мы находимся вблизи Христа, то в нашем сердце будет сладко, потому что Господь – наша сладость».

350

Один выпускник медицинского института хотел стать монахом, но колебался, стоит ли ему это делать. Юноша думал о том, что, работая врачом в миру, он сможет помочь многим людям. Он спросил старца Паисия, и тот ответил: «В миру есть много врачей – добрых христиан, которые совершают эту миссию. Если ты хочешь посвятить себя Христу то оставь мирским то, что они могут делать и без тебя. Если хочешь что-то сделать в своей жизни, делай это правильно».

351

Одному юноше, который хотел стать монахом, однако пытался отнестись к своему выбору рационально и постоянно приводил себе доводы «за» и «против», старец сказал: «Чтобы стать монахом, надо, чтобы какой-нибудь винтик в голове был немного раскручен. Люди „абсолютно разумные“, рационалисты, монахами стать не могут».

352

«Если Бог хочет кого-то привлечь к Себе, то Он угощает его шоколадкой, чтобы подсластить его выбор. Вкусив эту шоколадку, душа сходит с ума от радости и идёт к Богу. Как только Бог соединяет душу с Собой посредством Своего святого страха, тогда Он долгое время не даёт ей никакого утешения. Однако всё это время Бог готовит этой душе целую шоколадную фабрику».

353

«Если у нас есть смирение, то будет и молитва Иисусова. Только не по привычке надо тянуть чётки, не формально. Один монах, ловя рыбу, про себя повторял молитву Иисусову. Однако когда рыба съедала у него наживку или срывалась с крючка, то он и к лешему её мог послать, и „чтоб ты сдохла!“ сказать».

354

Юношам, стремившимся к монашеству, старец говорил: «А ещё запомните, что монахами вы станете не только для того, чтобы спасти свои души, но и ради каждого вашего ближнего».

355

«Чтение Ветхого Завета человеку с чистой душой очень помогает, а человеку, у которого нет чистоты, вредит. Многие места в Ветхом Завете на современный язык переведены неправильно. К примеру, когда говорится, что Бог раскаялся, имеется в виду не то, что Бог покаялся, а что Он пожалел Своё создание».

356

«В прежние времена люди восходили к ведению, начиная с простоты. А сегодня люди получают внешнее образование и своё знание используют не там, где нужно. Они пытаются впихнуть логику туда, куда она не влезает. В конечном итоге они терпят неудачу и впадают в ещё большее неведение и прелесть».

357

«Человек, у которого нет терпения, вредит сам себе».

358

«Если ты идёшь помочь беззащитному сироте, то делаешь это не для того, чтобы продать или дать взаймы свою любовь, а идёшь просто потому, что ты движим любовью и болью души. Задача в том, чтобы чужая боль стала твоей собственной болью. А молитва, чтобы принести плоды и достичь высот, должна быть сердечной. В противном случае ничего не выйдет».

359

«Праведные, жившие до Христа, в аду совсем не испытывали мук».

360

«Если бы были хорошие духовники, то не было бы психиатров».

361

«Обвинения от людей мы должны принимать с радостью, поскольку они идут нам на пользу, тогда как похвалы делают нас должниками».

362

«Станем делателями. Всё, что с нами происходит, будем говорить старцу и с простотой принимать его советы, чтобы тангалашки с помощью помыслов не жарили нас на сковородке».

363

Юноше, стремившемуся к монашеству, старец сказал: «Я не могу постричь тебя в монахи из-за твоего бесовского смеха и равнодушия. В церкви я не могу засмеяться, что бы ни вытворял и как бы меня ни смешил другой человек, я могу только плакать о своих грехах. Смех в церкви – это бесовское воздействие. Не надо считать это пустяком. Необходимо внимание и борьба».

364

«Бог не хочет, чтобы у нас были волнение и тревога. Однако, с другой стороны, мы не должны и дремать. В нас должно присутствовать святое беспокойство. Если мы дремлем, спим, то враги нашего спасения используют нас в своих тёмных делах. Например, они могут подсунуть нам тяжеленный мешок и наврать, что в этом мешке находятся строительные материалы, которые нам надо поднять на гору, чтобы отреставрировать там церковь. Однако в этом мешке, который мы по невниманию потащим в гору на своих плечах, может быть динамит, или в нём может сидеть даже сам диавол».

365

Когда старец жил в монастыре Стомион, он рассказывал одному человеку: «Вчера ночью я стоял в храме перед Царскими вратами и молился. Внезапно передо мной появился страшный, похожий на льва зверь и начал глумиться надо мной, высовывая язык. Я ушёл в алтарь и спрятался за святым престолом».

366

«Когда я был маленьким, мы ещё с одним мальчиком ходили мимо кладбища и боялись. Чуть подальше было турецкое кладбище. Тогда я увидел диавола, он был похож на лисицу и прыгал по деревьям».

367

«Я не знаю, почему наверху про нас забыли. Почему святые не вмешиваются? Я прошу их сделать что-то для людей, явить чудо. Неужели они не видят, до чего докатился мир? Святые должны вмешаться, иначе ничего доброго нас не ждёт».

368

«Когда человек доходит до состояния божественного рачения, божественного безумия, тогда от многой любви он обнимает и лобызает всякого находящегося перед ним. Любящий Бога видит, как сильно Бог любит мир. Ведь как только ты это увидишь, то божественная любовь появится и в тебе. Как жаль, что люди этого не понимают! Как прельщает людей диавол!»

369

«Сегодня бушует пожар, всё горит и разрушается. Остаётся только молиться».

370

«Когда пророк Давид восклицает: Да исче́знут гре́шницы от земли́ и беззако́ницы, я́коже не бы́ти им, то он говорит не об уничтожении Богом грешников, а молится о том, чтобы грешники покаялись и стали добрыми».

371

«Молитва благоугодна Богу, когда мы её чувствуем».

372

«Смирение есть основание любого начинания и дела. Смирение – предпосылка нашего приношения Церкви».

373

«Виноват или не виноват – если хочешь увидеть лицо Божие, то принимай несправедливость».

374

«Когда мы, хвастаясь, хвалим свой монастырь, то мы даём диаволу в руки оружие, чтобы он из него по нам стрелял».

375

«В прежние времена у людей были небольшие искушения. Сей час они стали больше, а впоследствии станут ещё бо́льшими, так что будет нужда в святых, молящихся о людях».

376

Паломники рассказали старцу о том, что газеты упиваются падением одного священнослужителя, о котором всем стало известно. Старец с вниманием выслушал посетителей, не потеряв мира и не приняв участия в осуждении, а потом со спокойствием и смирением ответил: «Я не знаю, что там точно произошло. Но если всё это правда, то, вероятно, Бог пожалел этого человека, потому что у него было очень много эгоизма, и попустил ему это падение, чтобы он покаялся и спасся».

Преподобный Паисий и сделанные им деревянные иконки

377

«Мы должны быть подвижниками, а не просто восхищаться святыми. Если будем просто восхищаться святыми, то нам это не принесёт пользы. Мы должны сами выйти на поприще, засучить рукава и начать бороться. Многие привыкают, развалившись на диване и щёлкая семечки, радоваться чужим победам, но при этом сами палец о палец не ударят. Так не преуспеешь».

378

«Необходимо внимание. Даже если человек на собственном опыте пережил чудеса, но потом стал нерадивым, то грех и недобрая привычка могут опять увлечь его в сети зла. Сюда приходил один бесноватый, и бес вышел из него. Но впоследствии этот человек потерял бдительность, вернулся к разврату, и бес снова вошёл в него».

379

«Будем отдавать себя своему брату, чтобы Христос отдал Себя нам».

380

Во дворе келии Панагуда, где жил старец, росло масличное дерево. Между этим деревом и стеной келии старец натянул проволоку, на которой сушил свою майку. По этой проволоке ползали муравьи. Муравьям было трудно перебираться с проволоки на стену келии, и старец укрепил между проволокой и стеной специальную дощечку, сделав для муравьёв широкий «проспект». Если старец так думал и заботился о муравьях, то можно себе представить, что он делал для каждого человека и для Бога!

381

Один человек привёз к старцу своего друга – юношу с серьёзным психическим расстройством, – чтобы отец Паисий ему помог. Старец спросил этого несчастного: «А ты помнишь; какой именно помысл свёл тебя с ума?» Юноша не помнил, и старец в точности рассказал ему какой помысл он принял перед тем, как заболеть. Старец сформулировал одну великую истину. Истину о том, что страстные помыслы не только сводят с ума, но и приводят нас к вечной муке. Так и святые отцы говорят: «Один помысл спасает; и один помысл губит».

382

Один студент богословского факультета посетил старца в каливе Честного Креста. Находясь под впечатлением от беседы, юноша решил стать монахом и остаться вместе со старцем. Но отец Паисий сказал: «Воля Божия о тебе в том, чтобы ты стал монахом в общежительном монастыре; а не в пустыне. Обойди все монастыри и останься там, где просветит тебя Пресвятая Богородица и где ты почувствуешь духовный покой; а я готов помогать тебе на твоём монашеском поприще молитвой и, если понадобится; советом».

383

«Монахи не пишут книг – только если есть сильная необходимость. А сейчас человек ещё не успел переселиться на Святую Гору и стать монахом, как уже хочет рассказывать и писать об Афоне. Кто-то приехал на Святую Гору в паломническую поездку и тут же, смотришь, выпустил книгу о Святой Афонской Горе. А другой, едва успев стать монахом, уже начинает писать догматические книги и судить всех и вся. Всё это неестественно. Такие люди похожи на младенцев, которые рождаются с зубами и сразу начинают кусаться».

384

«Монаху надо держаться подальше от археологических раскопок и строек, чтобы и самому, оставив монашеские обязанности, не превратиться в кирпичи и песок».

385

«В монастыре может жить 50 монахов, но часто от одного из них пользы больше, чем от всех остальных, вместе взятых».

386

«Помысл некоторых людей похож на вино. Когда помысл, подобно вину, начинает прокисать, то этот процесс уже не остановить, пока всё не превратится в уксус».

387

«На Святой Горе появилось тесто – молодые монахи. Но какую закваску эти молодые монахи нашли в нас, монахах нынешних?»

388

«Если бы у нас был хоть один святой, то мы бы разобрались со всеми проблемами! Ты не знаешь, где мне найти святого?»

389

«Своё сердце я не отдаю никому. Несколько раз я отдавал его другим, и они радовались: „Какое прекрасное сердце!!“ – и, сказав это, начинали, как камнем, колоть моим сердцем орехи».

390

«В своей борьбе больше налегайте на молитву. Молитва – это наш духовный барометр. Сделайте всю свою жизнь сплошной молитвой Богу».

391

«Мы должны иметь в своей борьбе постоянство. Мы не должны быть похожи на горный поток, который за один день уносит всю воду с гор, а потом превращается в пересохшее русло, так что путнику даже нечем утолить жажду».

392

«Человек может совершать чудеса, а лукавый при этом – внушать ему помыслы, что Бога нет».

393

«У нас, нынешних монахов, нет самоотверженности, и поэтому мы не преуспеваем духовно и не живём подобно святым отцам».

394

Один монах сказал старцу, что ежегодно в пасхальные дни он посещает разные места Святой Горы как паломник. Старец полушутя, но тонко при этом показывая своё несогласие с поведением монаха, сказал ему: «Что, отпуск берёшь?»

395

Когда старец посетил один женский монастырь, сёстры угостили его кофе. Они поставили кофе на стол, покрытый белоснежной выглаженной скатертью с изящной вышивкой. Старец, чтобы научить монахинь монашеской простоте, начал с того, что вылил кофе на скатерть, скомкал её, чтобы она побольше испачкалась и, передав игуменье, сказал: «А вот сейчас, матушка игуменья, повесьте чётки на гвоздик, идите и займитесь стиркой и отглаживанием скатерти».

396

«Чего только не делает своеволие с монахом! В одном общежительном монастыре жил монах, который всё время сказывался больным и ничего не делал. А как только он ушёл из обители и поселился в келии, он вообще не может усидеть на месте! Откуда он только находит силы? А другой, живя в общежитии, всё время не соглашался с отцами, постоянно спорил с ними, призывая к аскезе. Как только его сделали представителем монастыря в Священном Киноте и он сам стал начальником; то сделал монастырский конак похожим на дворец».

397

«Будем принимать все испытания со смирением и терпением».

398

«Бог не хочет от нас ничего другого, кроме нашего чистого сердца».

399

«Пусть лучше в монастырском братстве один раз пройдёт какая-то сильная эпидемия – её можно будет вылечить сильными антибиотиками, – чем постоянно держится повышенная температура».

400

«Для того чтобы преуспеть, послушник должен забыть мир и постоянно помнить великую честь, которую оказал ему Бог: из человека захотел сделать ангелом. Послушник должен иметь любочестие, смирение и подвижнический дух. Без них он будет похож на квадратное колесо, которое надо постоянно толкать. А круглое колесо толкнул разок – и оно само катится».

401

«Молодой певчей на монастырском клиросе лучше быть немного зажатой, чем раскованной. Послушница, молодая сестра, не должна выделяться на псалмопении, она должна подстраиваться под старших сестёр. Все молодые монахи поют по-мирски. Они ведь не знают даже, что такое монашество, – как же они будут знать, что такое монашеское пение?»

402

«Любочестие не может существовать без смирения и любви. Любочестию присуща незаметность. В противном случае мы питаем свой эгоизм. Между любочестием и эгоизмом такая же большая разница, как между покаянием и отчаянием. Иуда отчаялся из-за эгоизма. Святой апостол Пётр покаялся благодаря любочестию».

403

«Если человек живёт духовно, то открываются очи его души: даже свои маленькие ошибки он видит очень большими, он становится неприятен сам себе. Если это происходит, он ощущает в себе и Божественное утешение, поскольку он смиряется и его осеняет благодать Божия».

404

«В духовной жизни человек пытается увидеть всю нечистоту, которая есть у него внутри. А в жизни мирской наоборот: люди стараются скрыть свою нечистоту, желая, чтобы их внешний человек выглядел хорошо. Эти люди изготавливают шаблоны внешнего поведения, и эти шаблоны превращаются в непроницаемую стену, через которую не может пройти Божественная благодать».

405

Старец приводил одну загадку: «Когда я забираю некрасивое, то чувствую себя прекрасно, а когда выгоняю некрасивое, то чувствую себя плохо». Он имел в виду, что, принимая несправедливость, человек ощущает покой, тогда как желание справедливости покоя ему не приносит.

406

«Чем больше мы хотим того, чтобы люди к нам относились хорошо, тем меньше люди обращают на нас внимания. Однако если мы смиряемся, то мизансцена меняется».

407

«Где нет Христа, там печаль – это страсть».

408

«Как нам приобрести ревность по Богу? Только прогнав другую ревность, то есть зависть».

409

«Подвижники жили в пещерах без внешних источников света. Там в темноте они видели Свет Христов. Если мы стремимся к комфорту и электрическим лампочкам, то одни эти мирские лампочки у нас и останутся».