Благодатная молитва — это обретение нерушимого покоя Божия: «Иго Мое благо, и бремя Мог легко» (Мф. 11:30), ибо это иго и это бремя благие и легкие для духа человеческого. Когда очищающая благодать возрастает еще более, она делается просвещающей благодатью после многих нелегких испытаний. Просвещающая благодать становится озарением сердца, которое обретает благодатную, или созерцательную, молитву. Эта чистая молитва не иссякает и не уходит, ибо подвижник отдал всецело свое сердце Богу, возненавидев всякий грех и всякое дурное помышление. В этой молитве происходит полное обожение человека, которое является совершенным единением во Святом Духе со Христом, благодаря Его заповедям и таинствам Христовой Церкви: «Уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2:20).

Истина — это свобода во Святом Духе, и ради нее подвижник отрекается даже от самого себя и своей жизни. Христос молился об учениках в молитве Своей к Отцу Небесному: «Освяти их истиною Твоею; слово Твое есть истина» (Ин. 17:17). Вот к этой истине и следует всемерно устремляться каждой душе, возжаждавшей любви Божией. Любовь начинает господствовать в сердце, обретшем благодатную Небесную молитву. Малая скорбь очищает душу, а великая скорбь спасает ее. Испытав великие скорби, преображенный дух в созерцательной молитве видит Небеса отверстыми, источающими невыразимую радость и благодатный покой: «Всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов, у Которого нет изменения и ни тени перемены» (Иак. 1:17). В молитвенной жизни мы отдаем Богу наш труд, а просвещение благодатью приходит от Бога, не по нашим усилиям, а по Его благоволению и неисчерпаемой щедрости.

Человек может стать святым везде, так как евангельские заповеди не имеют ограничений ни во времени, ни в пространстве, и никакое обстоятельство не может стать для достижения святости препятствием. Но для стяжания обожения необходимо совершенное уединение. Чтобы обрести «ум Христов» (1 Кор. 2:16), должно произойти «обновление ума» (Еф. 4:23), и это все совершается в благодатной молитве, которая есть венец и плод углубленного непрестанного призывания имени Господа со всяким благоговением и умилением. «Ум Христов» — это преображенное, благодатью сердце, ставшее полностью духовным, ибо созерцает в себе Духом Святым Самого Владыку и Сердцеведца Христа во всей Его славе. Это есть мудрость и любовь Божия, излившаяся в сердце Духом Божиим.

К нам приходит полнота благодати не за вдохновенные возвышенные молитвы и духовное дерзновение, которые мы проявили, так как все они — дары милости Божией, а за те периоды, когда мы были нищи благодатью и не возроптали, не имели ни благодатных слез, ни огненного покаяния и их утешений и терпели, когда изнемогали от бесовских нападений, и не отступали, но, падая, снова поднимались, и, когда болели или Бог отходил от нас, смирялись и не оставляли наши молитвы, какими бы сухими и слабыми они нам ни казались. Именно тогда духовная молитва приносит нам величайшую свободу, дарованную нам Христом. Когда сердце услаждается обилием благодати, диавол огорчается и отбегает. Это есть свобода от власти диавола и слуг его нашего преображенного духа. Божий человек — это духоносный человек, он весь — благодатное зрение, видящее во всем Бога, он весь — сердце, живущее повсюду Святым Духом, он — душа, живущая едино со всем творением Божиим.

«Ум Христов» должен стать нашей жизнью не временно, а на всю вечность. «Ум Христов» есть Дух Божий, открывающий наши духовные очи прозрения и постижения Бога. Этот Ум открывает нам наше сознание, вмещающее в себя Самого Господа, сияющего в нем сиянием превыше солнечного света. Это есть сияние Божественной любви и Божественного Разума, который есть весь — благо, весь — свет, весь — совершенное добро. В устной молитве мы постигаем, насколько мы грешны. В сердечной молитве мы осознаем, что все люди лучше нас. В непрестанной молитве к нам приходит познание того, что эта молитва и ее благодать есть непосредственная милость Божия и Его исключительный дар. В духовной, созерцательной молитве Господь открывает нам Свою смиренную и кроткую любовь, воспламеняющую наше сердце огнем покаяния. И все это восхождение нашего духа есть восхождение к вершинам Христова смирения.

Любовь Божия, которая «излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим. 5:5), делается сладостным и блаженным плачем, как преизбыток Божественной благодати. Благодать безначальна, поэтому в благодатной молитве человек также становится безначальным по дару Духа Святого. Благодатная молитва — вершина покаяния, а Божественное созерцание при совершенном отсутствии мыслей — ее сияющий Небесный венец. Сердечная молитва — это милость Божия, непрестанная молитва — дар Божий, а благодатная молитва — откровение Бога человеку. В ней Бог открывается преображенному сердцу как Божественная мудрость и любовь, а человек, воспринявший и усвоивший это откровение, несет его людям через слово и собственную жизнь.

К Богу мы приходим, как грешники, а в благодатной молитве пребываем с Богом, как сыны Божии. Благодаря благодатной молитве мы постигаем, что «всякий, кто призовет имя Господне, спасется» (Мф. 4:17). Глубинный смысл созерцания — это непрерывное Богозрение. В этом блаженном состоянии дух человека больше не обманывается никакими помыслами и не отвлекается ничем, что бы ни возникало. Тот факт, что мы еще увлекаемся помыслами или привязанностями, является признаком того, что у нас еще нет созерцания. Чем устойчивее и внимательнее твое вхождение в молитвенное созерцание, тем дальше ты находишься от ошибок и искушений в умном безмолвии. Настоящий безмолвник никогда не оставляет любовь к Богу и ближним, помня, что это — основа всей его духовной практики. Когда молитва утверждается в благодати, она из непрестанной становится созерцательной, приводя дух к видению несозданного света.

Подобная молитва является, по своей сути, пришествием света Христова, открывающего нам «Царствие Божие, пришедшее в силе» (Мк. 9:1). Господь Иисус Христос, явленный в нашем духе, становится нашей истинной вечной жизнью, соединяющей нас с Отцом Истины: «Сей есть Сын Мой возлюбленный; Его слушайте» (Мк. 9:7). Насколько мы исполняем евангельские заповеди, настолько мы соединяемся с Сыном Божиим. Насколько мы постигли Сына, настолько открывается нам Отец Небесный. Познание Отца в благодатной молитве есть познание через Сына Отчей любви. Таким образом, созерцательная молитва в Духе Святом возводит наш дух в жизнь Святой Троицы: «Я открыл им Имя Твое, и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них» (Ин. 17:26).

Те, кто довольствуются одной молитвой, не достигают возможного для человека совершенства, хотя и постигают Бога более глубоко, чем стремящиеся постичь Его одним интеллектом. Ни интеллектуальное богословие, ни молитва, даже горячая, но без умного богословского видения, не являются совершенством. Лишь постижение, включающее в себя оба указанных понимания, как единую жизнь в Духе, приближается к полноте Богопознания. Духовный подвиг состоит не только в том, чтобы стяжать благодать, но и и в том, чтобы хранить приобретенное состояние духа, даже когда благодать отходит, а именно, не отдавать ум старым привычкам рассудочного мышления. Нужно научиться не бороться со злом, а удерживать ум от зла. Преследуя зло, святым не стать, а злым станешь. Если мы научимся удерживать ум от впадения в греховные состояния, то несозданный свет созерцания поглощает этот ум, раскрывая в нас Божественное присутствие Христа.

Пока не придет всеутверждающее действие Божественной благодати, всякая аскетика и всякий подвиг человека останутся лишь человеческим действием и, следовательно, тленным. На самом деле весь духовный подвиг сводится к поиску слияния нашей веры с жизнью Самого Бога. Выражается этот поиск в молитве, но главным образом — в непрестанной молитве. Наиболее совершенной является чистая молитва, поэтому она есть вершина всех аскетических практик. Но священное созерцание является даром Самого Бога и, как таковое, находится по ту сторону земных усилий. Как говорил прп. Пафнутий, есть три отречения. Первое — отречение от мира, второе — отречение от страстей, как телесных, так и душевных, и третье — отречение от всего видимого и временного, когда мы собираем ум в сердце и в совершенном безмыслии, то есть умном безмолвии, заключаем его там, погружаясь духом в созерцание невидимого и вечного.

Практическое погружение ума в созерцание состоит в следующем: прекрати, насколько возможно, всякие мирские разговоры. Успокой дыхание так, чтобы оно было едва заметно. Научись пребывать в неподвижности тела, начиная с получаса, а затем постепенно увеличивая до часа и более, пока не придешь к совершенной неподвижности ума без всяких отвлечений. Практикуя так без устали днем и ночью, не стремись ни к каким видениям и озарениям, не цепляясь ни за что внутреннее и внешнее, и через непрестанную покаянную молитву ты несомненно полностью соединишься со Христом. Это и есть настоящее отречение и совершенное безстрастие. Все мирские попечения полностью оставляют созерцающее сердце, в котором начинает действовать благодатное молитвенное созерцание «во всяком благочестии и чистоте». Божественная любовь ко всем людям рождается и возрастает в нем, окрыляясь неизреченными действиями Святого Духа.

Благодатная молитва приносит духу нашему свет и творит нас причастниками славы Божией. Само видение Небесного света происходит в тот момент, когда человек его совсем не ожидает, ибо «не придет Царствие Божие приметным образом» (Лк. 17:20), как Отцы говорят, — с ожиданием. Но случается это внезапно и чаще всего во время молитвы. А предваряется такое видение особым миром души и несет в себе кроткую умиротворяющую любовь и подлинное воскресение души. Оно всецело есть плод покаяния и прощения грехов. Оно приходит к смиренным в день, в который не ожидаешь, и в час, о котором не думаешь. Святые покрывают благоговейным молчанием это таинство.

Благодать делает дух человека неизменным: освящает, обоживает, и наполняет его Божественной любовью и состраданием, и приводит к истине: «Пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (1 Ин. 4:16). Действие любви Христовой рождается в нас не по нашим делам и желаниям, но есть произволение Святой Троицы. Такая Небесная любовь есть прямое и ничем не обусловленное Боговидение, воспринимаемое лишь очами просвещенного духа, когда совершенно отринуто всякое своеволие и многочисленные попечения века сего, когда человеку «оставляются грехи его». Ради стяжания Истины-Христа подвижник избирает совершенное удаление от всякого общения и ограничивает себя так, как не могут ограничить его никакие церковные уставы и постановления.

Признаки неложного внутреннего свидетельства об оставлении грехов таковы: вселение Святого Духа, проясняющего и изменяющего ум и сердце; рождение в душе преображающих ощущений благодатной жизни, которая не может быть следствием пустого воображения или перевозбуждения, тихая и кроткая святая радость и внутренний мир, достигающий такой степени, что ум забывает весь мир и приходит в состояние потери всякого осознания материального существования. Но восхищение духа человеческого в область Безначального Божественного бытия — явление весьма редкое. И такое видение дается человеку лишь на короткое время, а затем покидает его, если Бог, по неведомым для нас причинам, считает нужным, чтобы жизнь его продлилась на земле. В состоянии совершенной сверхизобильной благодати человек не может делать что-либо иное, ни даже иметь общение с другими людьми.

Подлинное духовное становление и преображение личного бытия совершает Божественная любовь, которой свойственно совершенство познания Бога и мира без участия ума. В совершенной любви место ума занимает Божественная благодать, дарующая человеку истинное ведение и познание Бога: «Если я всем сердцем люблю Бога, то я весь целиком пребываю в Нем. И только так Его бытие становится моим. Если я, подобно Христу, люблю всех, то бытие всех силою любви делается моим бытием» (старец Софроний). Без тайного, то есть скрытого от наших глаз, или же явного и видимого озарения нетварным светом человек не познает должным образом своего греха и ограниченности ума. Духовная молитва есть время зарождения в сердце Божественной мудрости и время освящения духа невещественным светом Христовым, светом радости, светом, неизмеримо превосходящим солнечный, ибо это есть свет любви и Божественной славы.

Не следовать священному созерцанию, но отвергать его, как недостижимое или невыполнимое в наше время, — это уничижение Православия и опасное заблуждение. Видеть свой грех и безпорядочные движения греховных помышлений и страстей составляет начало созерцания. Середина созерцания — приход благодати в очистившееся смиренное сердце и соединение с ним умиротворенного успокоившегося ума. Завершение созерцания — полнота просвещения нетварным светом и Божественное Откровение. В созерцательной молитве наш дух познает истину, когда освящается и просвещается Святым Духом. Это познание совершается еще на земле и переходит с нами в вечность.

В Боге мы напрямую постигаем, что зло не абсолютно, но абсолютно только вечное Благо, Которое совершенно в Своей любви. Невозможно биться за относительную правду, приводя к гибели все живое. Быть убитым за любовь — это и есть победа Божественной любви над всяким злом. И в созерцательной молитве сердце, став безпредельным, усваивает эту безпредельную любовь, изливая ее на весь тварный мир. Просвещаясь Духом Божиим, дух человеческий исполняет евангельскую заповедь: «Не противься злому», тем самым уничтожая в себе всякое зло Божественной благодатью. Даже если одно сердце обретает благодатную любовь, в мире возрастает благо и умаляется зло. Так благодатное сердце распинает себя ради Христовой любви.

Полнота Божественной любви воспринимается лишь в монашестве, а в браке ее посещения умеренны. «Монашество есть третья благодать, дарованная нам после Ветхого Завета и Христова Евангелия» (прп. Феодор Студит). Поэтому все, что направлено к образам мира сего, есть привязанность. Все, что направлено к Богу, есть любовь, когда каждый человеческий голос в мире становится для нас голосом Христа, а каждый облик — Его святым обликом. Великая любовь Христова не терпит отступления в чувственные наслаждения, ибо она там охладевает и угасает: «Когда ум занят Богом, Который, конечно, и Чистый, и Пречистый, то и ум наш становится чистым и чистейшим. И этот опыт чистого ума дается только в монастырях, а не в миру. В этом преимущество монашества» (старец Софроний).

Всякое духовное знание, которое душа собирает по крупицам, усваивается лишь в уединении. Совершенная мера молитвы — безмолвие ума или сердечное безмолвие. Непреходящий ее плод — чистота сердца. Полнота молитвенного совершенства — безстрастие. Безстрастие — это и есть сокровенный вход в безсмертие, ибо Божественная любовь безстрастна, являясь безстрастной страстью. Мир души приводит душу к безстрастию, а безстрастие — к вечной жизни, ибо оно — дыхание Небес. Истинная любовь во Христе рождается только в безстрастии. Корень этого безстрастия или мира души — смирение, вершина — безстрастная любовь. Необходимо стяжать безстрастие даже ценой своей жизни, ибо, утратив жизнь, обретешь ее освященной во Христе: «Воля Божия есть освящение ваше» (1 Фес. 4:3).

Тем не менее, такая практика созерцания, когда она укрепится, возможна повсюду и во всякое время, при любых внешних условиях. Ни бегство в пустыню, ни удаление в пещеру, ни уход от людей, ни научное богословие, ни изощренный психоанализ, ни философские концепции или рациональный подход к Евангелию через рассудочные умозаключения — ничто подобное перечисленному само по себе не составляет сущности Божественного созерцания. Ничто не должно мешать нашему пребыванию в высшем состоянии Богообщения. Бог незрим и непостижим, таким же должно быть и созерцание. Христос, как истина, есть высшая форма Богопостижения. Это постижение неподдельно и не смешано с помыслами. Истинное Божественное созерцание — это не то, что мы создаем собственными усилиями, оно всегда приходит как дар свыше.

Христос всегда пребывает в Отце, в то время как мы отвлекли свой ум и начали пребывать в суетном и тленном мире. Это и есть изначальный грех. Христос не сделал этой ошибки. Если мы хотим уподобиться нашему Спасителю, мы должны соединиться с Ним, ибо Он есть путь, истина и жизнь, а также дверь, ведущая в эту жизнь и истину, та Божественная дверь, через которую мы приходим к Отцу Небесному, чтобы пребывать в Нем. Все мысленные и словесные цепляния препятствуют созерцанию, и поэтому необходимо полностью очиститься от них. Усилиями отречения и безстрастия мы приходим к чистоте сердца и ума. Однако Бог открывается такому сердцу и уму по Своему произволению, неоднократно испытывая душу в смирении и в способности сначала хранить малую меру благодати: «В малом ты был верен, над многим тебя поставлю», — говорит Господь (Мф. 25:21).

Начало духовной жизни состоит в том, что душа начинает изменяться и меняет мир видимый, к которому привыкла и который ей кажется таким знакомым и обыденным, на мир невидимый, становящийся для нее все более реальным и осязаемым. А мир видимый как бы тускнеет и отходит все дальше и все меньше терзает ее своими страстями и привязанностями. Если душа не осуетится и не рассеется, то, еще живя на земле, начинает ощущать и носить в себе благодать Царства Небесного. Когда в духовной жизни мы сердцем постигаем смысл спасения, так что такое постижение становится Богопознанием или истиной, это является творческой способностью Божественной энергии, или действием благодати.

Созерцание есть цельное и сознательное постижение Христа во Святом Духе, пребывающего в средоточии человеческого сердца, то есть в самой глубине сознания, которое в Священном Писании называется духом. Созерцание, или безмолвие, — это духовная практика, ведущая к такому Богопостижению. Это есть пребывание во Христе и Его нетварном свете без всяких отвлечений ума, в котором не осталось никаких помыслов. Будь неисходно в созерцании — и так избежишь отвлечения внимания в свете Христовом: «Через свет человек боготворится и удостаивается беседы с Богом лицом к лицу» (свт. Григорий Палама).

Вся цель священного созерцания состоит в том, чтобы упрочить это единение и дать ему возрасти до полной зрелости в свете Христовом, ибо таким действием подвижник, в каких бы условиях ни находился, всегда остается в Божественном созерцании. Если такое постижение не входит полностью в жизнь человека, то никакие объяснения и книги не дадут ему этого созерцания. Подлинность священного безмолвия должна утверждаться на основных неизменных положениях.

Первое. Созерцание утверждено на абсолютной Истине, Которая есть Господь Иисус Христос и Его Святое Евангелие.

Второе. Созерцание утверждено не на каком-либо учении, но на совершенной вере, которая есть Православие.

Третье. Созерцание утверждено не на умственных догадках, но на полноте благодати, которая есть Святой Дух.

Четвертое. Созерцание утверждено не на внешних приемах, но на внутреннем благодатном преображении человеческого духа или сознания, которое есть прямое и действительное соединение со Христом и в Его Лице — со всей Пресвятой Троицей.

Для восхождения к созерцанию требуется выйти из пустых размышлений и рассуждений и пребывать в благодати. Не стоит безконечно размышлять и рассуждать, анализируя себя и других, когда ум безостановочно мечется в помыслах. Даже если обладаешь многими познаниями, но не избавился от привычки к безблагодатным размышлениям, окажешься пойманным в ловушку пустого мудрствования. Необходимо решительно отвлечься от всего, просто молиться и жить Духом Святым, чтобы во Свете узреть Свет. Лишь после того как Христос откроется душе и дарует ей новую жизнь в полноте благодати, в преображенном ею духе или сознании, необходимо воспитывать в себе привыкание к новому благодатному образу жизни, где начинается Царство Христово, и сила, и слава Его.

Благодаря непрестанной молитве к человеку приходит дар духовного рассуждения, но созревает он до всей полноты и меры лишь в чистой созерцательной молитве. Только в ней молитвенник делается готовым безпрестанно жертвовать собой. Такая молитва — всегда жертвенная, ибо она «о всех и за вся». В ней мы полностью утрачиваем свой эгоизм и завершаем наше возрастание в смирении возрождением в Духе Христовом. Дух развивается только в духовной свободе, в которой сердце хранит и приумножает Божественные дары. Благодать стяжается в свободе христианского духа и приводит его к обожению в Божественной любви, где дух во всей полноте постигает истину путем молитвенного созерцания: «Познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32).

Конечно, и уход в пустыню или в молитвенный затвор, а также иные пути к уединению — все это есть драгоценные привилегии Божественного Промысла, поскольку создает благоприятные условия для глубокого покаяния. Без покаяния всякое наше действие и всякий род аскетической жизни превращается в чисто человеческое предприятие, по существу, мало полезное для нашего спасения. Чем больше покаяние, тем больше действует в нас Бог, приобщающий Самого Себя человеческому духу. Самый свет истины своим пришествием свидетельствует о том, что мы не свободны от тьмы грехов и страстей.

В состоянии пришедшей благодати человек всем существом своим вступает в подлинное созерцание Божественного бытия. Божественная жизнь открывается как свет любви, постигаемой нами в изумлении благодатной молитвы, которая переходит в нескончаемое благодарение и восхваление Бога. Это и есть истинное живое богословие спасенной и преображенной души. «И если ложное смирение станет называть это неумеренной дерзостью и даже безумием, то вспомним апостола Павла, который, с одной стороны, пресекал малодушие, а с другой — нелепую гордость плотского ума, когда изъяснял, что Бог благоволил спасти верующим безумством проповеди, отвергнув разум разумных и превратив в безумие мудрость мира сего» (старец Софроний).

Если молитва пропитана состраданием и любовью, при благоговейном и смиренном созерцании и видении происходит просвещение духа Премудростью Божией. В таком Богосозерцании все люди видятся святыми и безгрешными образами Самого Христа и неотличными от Него. Непомыслимый свет Христов становится благодатной светоносной молитвой Духа Святого. В благодатной молитве приходит созерцание нетварного света, при котором отсутствуют всякие помыслы. Тогда сердце впервые ощущает в себе великое облегчение от тяжелых мысленных обольщений и искушений. Оно становится чистым и ясным во всех своих безпредельных границах. Тогда созерцание, углубляясь и возрастая, превосходит даже мир сей и приводит дух в состояние единения со Христом, безпримесное и невещественное, преображающее целиком всего человека.

Образ Божий на земле — человек, а подобие Божие — дух человеческий. В непрестанной молитве мы отсекаем все, что рождает в нас привязанность к земному и плотскому. В духе нет никакой привязанности, поэтому в благодатной молитве человек видит все духовными очами: он любит каждого в благодати, внешне — как образ Божий, а внутренне — как подобие Божие. Когда он принимает на себя чужую боль, люди выздоравливают, а когда принимает на себя смерть ближних, они поднимаются со смертного одра. Однако трудно помочь тому, кто отказывается от помощи. Такое происходит либо от гордыни, либо от впадения людей в плотские грехи. Для того чтобы благодать молитвы могла помочь людям, их сердца должны быть открыты навстречу благодати.

Сердце, возлюбившее Бога, всегда страдает от осознания своей греховности. Порой эти страдания превосходят меру человеческую, и для внешнего наблюдателя они представляются неизъяснимыми. Но для тех, кто начали жить в Духе Христовом, всякие страдания преображаются в блаженство, ибо такое блаженное сердце отчасти взошло в Горний мир, а не тварный и суетный. Благочестивые люди встречаются и в миру, и в монастырях. Но обретшего Богопросвещение не так легко найти, ибо Дух Божий скрывает такого подвижника от глаз человеческих, настолько ценно для Бога сердце, отдавшее Ему свою жизнь и дыхание.

Монашество — хранитель Святого Духа, поэтому в монашестве совершается полнота обожения человека через благодатную молитву. Такую молитву не обрести в миру, в городах, даже если просидеть в запертой квартире всю жизнь. Подобное обоготворение духа является достоянием монашеской духовной свободы Христовой, которая победила мир. По благодати духовной молитвы совершаются многочисленные телесные исцеления, но духовное исцеление гораздо важнее, так как приводит душу непосредственно к спасению. Болезни плоти, как правило, утрачивают свою силу, когда в покаянии и смирении происходит благое изменение в душе человека и в ней возникает неослабевающее стремление отстать от греха, поскольку любая болезнь — это Божественный пластырь для нашего смирения.

Духовная жизнь полностью противопоставлена миру сему, «лежащему во зле». Поэтому гонения от мира неизбежны для того, кто утвердился в Духе Христовом и распял свою плоть со страстями и похотями. Благодатная молитва есть проявление в тварном мире несотворенной благодати Божией. Эта благодать является жизнью вечной, изливаемой на все человечество через подвижников, пришедших к Богопознанию и единению в Отце Небесном со всей Пресвятой Троицей. Всякий человек, не стяжавший молитвы и благодати, есть сухая ветвь в живом неумирающем присутствии Божием. Познание самого себя и постижение собственного духа, избавление от помыслов и обуздание страстей — все это есть действие непостижимого света благодати.

Благодать Божия смиряет необузданный ум и успокаивает его, чтобы в благодатной молитве пробудить дух человеческий из усыпления. Чем больше суетится и действует ум с его мельницей пустых помышлений, тем слабее дух, и наоборот, дух пробуждается, крепнет, когда ум обуздан и смирен непрестанной молитвой, а затем преображен благодатью Духа Святого. Эта благодать меняет и лицо, и глаза, и голос такого молитвенника: его лицо сияет, глаза полны света любви, а голос исполнен мягкости и простоты.

Самое удивительное чудо на свете — рождение в Царство Божие нового, духовного человека. Как от большого корабля идут большие волны, раскачивая мелкие лодочки, так Божественная благодать расходится по всему миру из сердца такого подвижника, трогая сердца всех людей. Здесь проявляется их свободная воля — соединиться с этой благодатью или начать сопротивляться ей и озлобиться. В духовной молитве самое великое страдание и величайшая трагедия для освященного сердца — молиться о людях и постигать их душевную мертвенность и равнодушие ко всему благому и, что особенно прискорбно, к их собственному спасению.

В духовной молитве находится несотворенная пристань безмолвия духа, соединившегося с Господом, в ней совершается исцеление и освящение души, а вслед за ней и всего тела, после чего все это оставляется ради сладчайшей тишины Богосозерцания, во свете восходя в Свет преизобильный, животворящий и безсмертный. Осиянный благодатью дух наш уподобляется Богу, пребывая с Ним в неразделимом единении. Мы отчетливо и совершенно ясно созерцаем красоту нашего внутреннего человека — красоту духа человеческого, ставшего всецело любовью, светом и мудростью в любви, свете и мудрости Божией.

Оправдания не свойственны молитвеннику, язвительные и оправдательные речи не приличествуют тому, кто предан стяжанию умной молитвы. Отречение от мира и безстрастие неотделимы от отсекших все привязанности в сердечной молитве. Совершенный мир души и покой духа приличествуют обретшим непрестанную молитву. Всеобъемлющая любовь Христова, радость и блаженное веселие боговдохновенной молитвы и возвышенных созерцаний становятся жизнью безконечной у стяжавших благодатную молитву и безсмертие. Пройдя огненным путем столь многих искушений, что их невозможно и перечислить, сердце человека смиряется и умягчается до такой степени, что становится подобным агнцу, кроткому, терпеливому и безгласному. Такое благодатное сердце великодушно и снисходительно, поскольку очищено испытаниями и многократно переплавлено в огне благодати.

Для обретения устойчивого пребывания в духовной молитве необходимо утвердиться в совершенном безмыслии, отсечь все мирские устремления, прекратить пустословие, непрерывно находиться в покаянии и смирении, тогда Божественный свет не покидает сердце и Богосозерцание становится постоянным. В сокровищнице духа в благодатной молитве происходит совершенное очищение сердца от эгоизма и прекращение всякой мысленной активности, вплоть до временного прекращения дыхания. Это есть время молчания сердца и безмолвное пребывание в обоготворенном духе, исполненном Божественного света и Небесных разумений Духа Святого. Это обретение безсмертия в момент соединения во Христе с Отцом Небесным. Созерцание в духовной молитве совершается в момент излияния свыше великой благодати при совершенной чистоте сердца и безмыслии ума. Пребывать в благодатной чистой молитве и следовать велениям Святого Духа — такова исихия, или безмолвие, приводящее к Богосозерцанию.

Господь наш Иисус Христос, будучи Богом, смирился до смерти крестной. Мы же из крайнего смирения нашей смертной плоти восходим к обожению благодаря Христовой любви. Без благодати мы смертны, с благодатью — безсмертные духи. Она трудно приобретается, но легко теряется. Необходимо каждой душе овладеть искусством хранить эту Божественную милость и благоговейно беречь ее, ибо Божественная благодать есть залог нашего безсмертия во Христе. Только в благодати молитва может стать ангельской, ибо ангелы не молятся о себе, но возносят свои моления Богу о помиловании и спасении всех людей. Таковы истинные духовники и старцы, источники богоучительной благодати и источники духовного просвещения для каждой души: «Хотя у вас тысячи наставников, но не много отцов…» (1 Кор. 4:15).

Молитва и созерцание, дух человеческий и Дух Божий, чистота сердца и чистейший свет Христов восходят от умиротворения к умиротворению, от целомудрия духа к чистоте Небесной, от постижения Христа к постижению Пресвятой Троицы. Духовная молитва есть совершенная благодать Святого Духа, которая нашла в любящем и рассудительном смиренном сердце свою неразрушимую обитель. В этой молитве дух жаждет спасения всех людей и всех народов, сколько их ни есть, ибо любовь Божия заключает в себе всю вселенную, не лишая ни единой души и ни единого атома Своей любви: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (1 Ин. 4:16).