Когда сердце достигает умиротворения и благодати, это называется очищением сердца. Такое сердце готово к соединению с умом, очищенным от помышлений. Для соединения ума с сердцем следует предоставить молитве найти свой собственный ритм или скорость произнесения ее в сердце. Такая молитва рождается внутри после обретения устойчивого навыка призывания имени Божия вместе с дыханием. При этом сердечная молитва находит свой собственный ритм и благодать, а сердечное место начинает ощущаться само собой, без особых усилий и приемов в его нахождении. Это есть рождение истинной покаянной молитвы, которая источается из глубины сердца как поток благодати. Сердце переполняется любовью и преданностью ко Христу, От переизбытка любви душу посещают обильное радование и духовное веселие. Особенно ценна и полезна такая молитва, когда нападают агрессивные помыслы. Обретший сердечную молитву, которая нашла свой собственный ритм и такт, может молиться ею без всякого ограничения и столь долго, сколько ему хочется. Молитва с дыханием важна до тех пор, пока ум не соединится с сердцем. Когда приходит благодать, то духовное сердце обнаруживается само по себе. При этом весь ум целиком собирается в сердце и дыхание замедляется настолько, что мы даже не замечаем, дышим мы или нет.

Тихое и сдержанное дыхание с молитвой также помогает найти сердечное сокровенное место, мягко и настойчиво привлекая к нему свой ум. И когда удержишь дыханием ум в сердце, то начинай дышать так тихо, насколько возможно, пока оно не станет настолько незаметным, что ты перестанешь слышать движение воздуха в ноздрях, не прекращая ни на миг Иисусовой молитвы. Тогда в молитве сердце соединится с умом и поглотит его, а ум — сердце, целиком преображаясь в благостное призывание имени Иисуса со всевозможным смирением и благоговением. Чем тише и спокойнее дышишь, тем лучше молишься, чем лучше молишься, тем тише и спокойнее дышишь, тем глубже и прочнее покаяние, тем чище и светлее на сердце. Когда дыхание успокоится и движется согласно с молитвой, ум перестает устремляться вовне и более не рассеивается в помыслах. Он возвращается в сердце, привлекаемый в него благодатью.

Углубляясь в сердце с молитвой, мы обнаруживаем, что в устной молитве с нами сражалось тело, в умной молитве — дурные и греховные привычки ума, накопленные с детства, а в сердечной молитве с сердцем напрямую сражаются бесы, ибо от них проистекает всякая злоба и непримиримость. В сердечном призывании Господа сердце изо дня в день умягчается и оживает настолько, что в нем появляется молитвенная блаженная боль. Внутри сердце словно пронзает и распинает неутолимое стремление быть всегда со Христом и ощущать Его святое присутствие, при этом слезы сами струятся из глаз. Даже мысль о краткой разлуке с Господом становится сердечной блаженной болью. Так подвизаются истинные монахи, и таким образом у них рождается непрестанная молитва. Вначале подобные благодатные состояния кратки, но со временем они делаются постоянными. Не так важно, как долго ты молишься, а важно то, с каким чувством и вниманием ты отдаешь всего себя Христу. Горячее желание соединения со Христом и полная самоотдача в молитве — особенности сердечной молитвы.

Когда молитва обрела устойчивый собственный ритм и стала постоянной, а сердечное место не теряется от рассеяния внимания, мы обретаем очень важный опыт внимательной и глубоко сосредоточенной молитвы. Возвращая ум снова и снова в его истинное местопребывание, мы приучаем его постоянно находиться внутри, где пребывает Христос. Ум, став спокойным, полностью оставляет голову и поселяется и сердце, которое очищается от безпокоящих мыслей и совершенно соединяется с умом. При таком благодатном соединении умиротворенного ума с чистым сердцем непроизвольно источаются слезы благодарности к Богу, сердце обретает Божественную благодать, которая укрепляет это единение, и оно делается естественным для молитвенника без всякого напряжения и усилия.

Если сердечная молитва начинает все более преобладать в дневном и ночном распорядке, искушения также не заставляют себя ждать. Одним из коварных искушений в уединении является страх, связанный с возможностью внезапно заболеть и умереть в одиночестве, без людей. Этот страшный помысл пронзает человека холодом с головы до ног. Дыхание смерти, кажется, проникает в самое сердце. Всевозможные жуткие картины страшной кончины в уединенной келье заполняют трепещущий ум. Должно знать, что истинный подвижник не тот, кто благодушествует в обретенной благодати, а кто не оставляет своей стойкости и терпеливого упования на Господа в безчисленных искушениях и неисчетных скорбях. До тех пор, пока сердце не просвещено благодатью, молитвенник движется от заблуждения к заблуждению.

Даже умереть в подвиге молитвы достойнее, чем безсмысленно жить, изменяя Христу в греховных помыслах, тем самым предавая Его любовь. Почему мы так предательски поступаем? Под воздействием собственных накопленных в прошлом греховных привычек и демонических влияний. Греховные привычки берут над нами верх по нашей рассеянности и невнимательности к собственной внутренней жизни. Утопая в страстях и омрачаясь помышлениями, мы полностью забываем, что каждое мгновение предстоим пред Христом. Для монаха невнимательность — большой грех, когда он забывает Бога. Следует постоянно бороться за внимание, бороться изо всех сил. Для этого нужно иметь большое терпение. Упал — поднимайся. Снова упал? Снова поднимайся. Так стяжается мужество и смирение. Точно таким же образом поступай и с умом. Отвлекся ум от молитвы? Возвращай его обратно. Снова отвлекся? Снова возвращай его в себя. И так до конца, до самого спасения, как сказано: «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11:12).

Если душу окружат невзгоды, несчастья сыплются ворохом и искушение следует за искушением, значит пришло время показать себя воином Христовым. Когда Божественная благодать отходит, ум бунтует, душа слабеет и изнемогает сердце, значит Бог желает увидеть наше произволение и пришло время явить Господу, насколько истинно наше стремление к спасению и соединению со Христом. Подвижнику в таком случае остается только одно: предать себя всецело на волю Божию и умереть достойно — с молитвой в сердце и совершенным упованием на милость Христову, решившись до последнего мгновения не отступать от веры в милосердие Божие. Сокровенное действие благодати тогда совершает чудо исцеления души и тела своей простотой и тихостью кроткого вселения в сердце — поистине «милующей тихости» Бога. Благодать тогда приходит в душу, когда она полностью смиренна и полностью открыта Богу. Для Божественной благодати возраст — не главное, главное состоит в том, каковы сердечные намерения и насколько они безкорыстны. Благодать — это благой дар Бога, поэтому она дается человеку не за жизненный опыт, а за смиренное и доброе сердечное произволение и желание спасения во Христе.

Самое трудное состояние в молитвенной жизни — когда отречение от мира уже произошло, а соединение с благодатью еще не совершилось. Однако действие молитвы таково, что, не раз спасая и выручая душу из затрудненных обстоятельств, именуемых «искушениями», она все более укрепляется в мужественности и решимости следовать за Христом. Жить молитвенно во Христе — значит вместе с Ним победить мир: «И я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек; и никто не похитит их из руки Моей» (Ин. 10:28). В наших молитвенных усилиях нам надлежит в своей мере пережить то, что пережил Господь, восходя на крест. Постоянная молитва, рождаясь в нас, рождает и новое сердце, способное опытно прочувствовать боль Христову и в ней обрести любовь ко всему роду человеческому. В этой молитве мы учимся сострадать и молиться всем сердцем о тех, кому сострадаем и сочувствуем, принимая в себя их боль и страдания.

С приходом благодати ночные битвы со сном значительно преображаются. Хотя борьба за ночное бдение не ослабевает, она принимает совершенно иной характер. Сердце без устали предается Иисусовой молитве. Ему во всей благодатной красоте открывается сила сердечной молитвы и покаяния. В этот период ночная молитва открывается как безмолвная благоговейная беседа с Богом, с безконечно любимым и родным Христом. В душе прочно утверждается понимание того, что этот молитвенный опыт стал навечно ее достоянием. И если еще будут падения и поражения, душа всегда будет помнить ни с чем не сравнимую красоту молитвенного бдения и неуклонно станет стремиться упрочить и закрепить свое молитвенное стяжание.

С этих пор ночь делается для молитвенника особым молитвенным таинством, неизмеримо превосходящим все земные удовольствия и утешения.

Ночные бдения далеко отгоняют дремоту и вялость и превращают каждую ночь в духовный день сладкой молитвы и слезного покаяния. Слезы безостановочно текут из глаз при одном воспоминании имени Иисуса. Молитва в сердце льется свободно, словно сокровенная покаянная мелодия души. Подвижник молится неустанно, не разделяя сутки на день и ночь, уже не связывая ее ни с какими земными обстоятельствами. Молитвенное правило может составлять теперь восемнадцать часов в сутки: шесть часов на отдых и сон, с перерывом на небольшой прием пищи. Такое молитвенное устроение не вызывает ни усталости, ни изнурения, но придает свежие новые силы душе и телу, подкрепляемые благодатью.

Чем глубже и тоньше молитва, тем скрытнее и изощреннее становятся многочисленные виды молитвенной прелести, подстерегающие человека. Ум выходит из сердца вследствие суетных дел и мирских устремлений. Прелесть всегда есть смятение и безпокойство, и прежде всего она проявляется у молитвенников в потере внимания и интереса к самой молитве, Прельстившийся человек начинает утверждать, что он один все знает и понимает в молитвенном делании, а другие не имеют такого ведения и понимания, и потому все находятся в прелести. Оставив смирение, он надмевается, поэтому Бог оставляет его, попуская такому молитвеннику впасть в нерадение.

Прелесть — это отклонение от истины и смешение с ложью помышлений о суетном и земном, впадение в рабство мирских привязанностей, которые делаются злейшими привычками, на многие годы порабощающими душу человека. Прелесть — это всегда крайности или жесточайшего самоумервщления, или полного разленения. Прелесть — это желание обличать и порицать. Это осуждение всех и вся с тайным самопревозношением и ложным смиренномудрием, признаки которого есть льстивые и медоточивые уста, вкрадчивый тихий голос, желание находить и выявлять недостатки, язвительность и клевета на тех, кто предан стяжанию молитвы.

Другая прелесть обнаруживается в том, что подвижник, оставив молитву и подстрекаемый различными слухами и сплетнями, начинает выяснять, кто прав и кто виноват. Он вмешивается в чужие дела и безапелляционно указывает и поучает, кто прав и неправ, разжигая споры и ссоры, считая себя единственным и истинным поборником правды. Или же мнит себя одним из великих, который один на свете постиг Православие и освятился великой благодатью, укоряя то одного подвижника, то другого, мол, тот не святой и этот не святой, давая всем понять, что только он свят и истинен. Или же такой запутавшийся молитвенник восхваляет нечто от телесных подвигов и трудов, только в них полагая суть спасения. Такой подвижник утверждает, что труд до изнеможения — всему голова, другой уверяет, что главное — сугубое пощение без воды и хлеба, иной — поклоны до изнеможения, а некоторые — еженощные долгие бдения. Не ведая, что спасение есть совершенство и полнота добродетелей, такие подвижники иждивают дни свои в прелести.

К ним относятся и некоторые ученого рода верующие люди, уверяющие всех, что спасение совершается силою разума и учености и что православная традиция есть знание цитат и святоотеческих текстов. Они заблудились в многознании и проповедуют прелесть, умалчивая о нелегком стяжании благодати и Духа Святого, исцеляющего, просвещающего и спасающего кроткие, отнюдь не многоученые души человеческие. А также не упомнить и множество иных видов прелести, коих несть числа и которых не избежали некоторые молитвенники и подвижники, делающие упор то на безмолвие, то на молитвенные приемы, то на святость своих монастырей, или на жительство рядом со святыми мощами угодников Божиих, или на утверждении, что спасение состоит единственно в слезах и рыданиях. Овладев начальными молитвенными степенями и накопив определенный практический опыт, молитвенник впадает в превозношение и самодовольство, соглашаясь с собственным мудрованием и считая себя не только духовно равным своему старцу, но даже превосходящим его в святости. Он поучает всех, кого видит, раздает наставления и проповедует со всех амвонов и на всех религиозных собраниях. По этой причине покров милости Божией надолго оставляет его, дабы душа такого превознесшегося «старца» увидела свои немощи и познала себя грешнее всех людей. Исцеляющее лекарство от всевозможных прелестей одно: смирение, — и Премудрость Божия терпеливо прилагает к прельстившимся одно средство за другим, через различные обстоятельства увещевая заблудших покаяться и смириться.

В Православии все хорошо и полезно, когда имеется мера и духовное рассуждение, соединенные с благодатью Божией, ибо без благодати Христовой всякий молитвенник и подвижник — ничто. Слезы и любовь ко Христу, стенания и плач о Господе, умягчение сердца и умиротворение души, обуздание умственных устремлений и мечтаний — все это может способствовать укреплению эгоизма и возникновению тщеславия. В этом виде тонкой прелести впавший в самомнение человек полагает, что благодать есть плод его личных усилий. По этой причине Господь забирает Свою благодатную помощь для окончательного смирения тщеславного сердца и горделивого ума. Человеколюбивый Бог Сам определяет меру и время для вразумления такого заблудшего человека и научения его духовной мудрости и рассуждению, чтобы впоследствии не мерою излить на его дух Свою благость — непрестанную молитву и Божественную любовь.

Христос ищет в нашем сердце хотя бы маленький просвет среди тьмы помышлений и ждет, когда все свое внимание обратим к собственному сердцу, а не к помышлениям, пересуживающим недостатки ближних. Сердечная молитва есть пробуждение из греховного усыпления и просвещение сердца благодатью Христовой любви. Пока ум незаметно парит своим «остатком», это признак того, что, хотя молитва уже стала постоянной, ум не вошел в сердце и находится вне его. Именно благодать Духа Святого производит это таинственное соединение, возводя затем ум к начаткам Божественного созерцания в непрестанной молитве. В редкие удивительные моменты особенной чистоты ума и сердца из сердечной глубины источается нетварный свет, необычайно кроткий, мягкий и пресветлый. Это есть видение славы Господней, вначале подобное заре на рассвете, а затем становящееся подобным восходящему солнцу.

Душа в сердечной молитве плачет уже не только о собственных грехах, но, обнимая ею весь мир, плачет о грехах человеческих. В искренней сердечной молитве источаются слезы сокрушения и покаяния, а в тщеславной молитве текут слезы саможаления и зависти. Искренние моления сердца — это настоящая молитва, когда оно живо откликается на слова молитвы и сопереживает их смыслу. Такое сострадающее сердце принимает в себя все чужие страдания, молитвенно помогая всем страждущим душам. В глубоко покаянной молитве сначала приходят слезы, а потом — великое благодатное утешение, иной раз в виде нетварного света. Только в сердечной молитве сердце начинает ненасытно насыщаться Божественной благодатью.

Только теперь милостью Божией ум наконец-то находит истинное глубокое сердце и незримо целиком соединяется с ним, которое ум ощущает непосредственно и без всяких сомнений. Там находится родная обитель и истинная родина души. Хотя ум еще периодически уносится вихрями помышлений в мечтания и планирования, он уже знает точно, где его настоящий дом и куда его влечет сердечное покаяние. В обретенном сердечном месте начинается постепенный рост души и происходит рождение нового человека во Христе. Именно в сердце, по дару Духа Святого, завершается таинственное возвращение заблудшего ума в свою духовную сердечную обитель, где он соединяется с сердцем, а человек при этом безпрерывно источает сладостные слезы. Благодаря покаянному благодатному плачу, который омывает все сердечные закоулки и ниши, сердце делается чутким, живым и возрожденным в Христовой благодати.

Ум находит сердце только Духом Святым, ибо сердце есть обитель Христова. Только соединясь с сердцем, ум обретает покой, который начинает возрастать день ото дня, если молитвенник внимательно смотрит за умом, бдительно храня его в покое. Ум постепенно приучается сосредоточиваться глубоко внутри, когда во время молитвы приходит Божественная благодать, согревающая и умягчающая сердечные глубины, порождая в них кротость и смирение. Умением пребывать в мире душевном значительно ослабляются мысленные брани. Опустившись в сердце, ум живет там сердечной молитвой, которая не позволяет ему своевольно блуждать, где хочется. Это есть время утеснения ума и его привыкания к новой жизни, обуздания его и преображения в благодать. Такая молитва становится всецело внутренней и сокровенно уединенной.

Следует хорошо закрепить в памяти следующее: если возникают сильные и серьезные искушения, тогда никакие молитвенные восторги и душевные переживания не могут помочь душе. Когда человек упоен душевной радостью от своих «достижений», эта радость мгновенно уносится прочь при возникновении различных тяжелых испытаний, и такая перемена в душевном устроении может стать крахом всей молитвенной практики. Не должно оставаться привязанным к своим умозаключениям и переживаниям, поскольку тот, кто еще не соединился со Христом, все еще словно блуждает во тьме. Если ты посчитаешь втайне свои молитвенные достижения высшими, то не сможешь достичь полного Богопознания, поскольку еще не избавился до конца от греха эгоизма и его греховных представлений. Необходимо во что бы то ни стало избегать двоедушия, то есть стремиться к сердечной молитве и продолжать погрязать в страстях, стараться стяжать молитвенную благодать и предаваться грязным помышлениям. Сугубое покаяние и неослабное смирение в сердечной молитве — обоюдоострый духовный меч и благодатная защита от всяких заблуждений.

Нельзя не радеть о своем молитвенном устроении. Лучше молиться постоянно и изнемогать от молитвенных трудов, чем быть поверженным в бранях с демонами и изнемогать от их мстительности вследствие собственного нерадения. Мы должны опознать врага в собственном эгоизме, за которым прячутся рога лукавого. Наиболее опасно в духовных бранях полагаться на собственные измышления и оправдания. Полагая, что твои представления и есть конечная истина, ты сам себе создаешь сильное препятствие к спасению. Поэтому оскорбления и хула от людей попускаются Богом для нашего душевного исцеления и сердечного очищения. Вследствие этих попущений, столь необходимых для нашего духовного здоровья, не следует искать виновников, а должно искать Бога в своем сердце и предать Ему целиком всю свою волю и разумения. В духовной практике впереди всех идет верный и искренний послушник, а уже вслед за ним — уединенный безмолвник. Путь Господень лежит через преодоление скорбей, ибо по нему приходит в сердце живая сила Божия — вначале к послушнику, а потом и к безмолвнику.

Тот, кто отступает в искушениях, подвергается душевной порче и не способен воспринимать здраво истину и сохранять благодать. Ум его, пораженный малодушием и гордыней, начинает шествовать путем заблуждений. Если же такой оробевший послушник вновь в покаянии последует наставлениям старца, то он спасется «как бы из огня» (1 Кор. 3:15), отложив в сторону дурные помышления и утвердив ум во Христе. Верность в послушании — великая добродетель, так как она не оставляет диаволу даже лазейки, не давая ему проникнуть в духовные отношения между старцем и верным послушником, ибо искреннее послушание защищено молитвами старца.

Необходимо не оставлять молитву и не покидать сердечное место в духовной брани, терпеливо перенося ядовитое дыхание мысленного змея, отравляющего душу ядом похоти и гнева. Даже если он душит всего тебя и обвивается вокруг твоего тела огненными кольцами пагубных наваждений, пусть даже доходит до гортани яд его, подобный языкам адского пламени, если все это попустит тебе претерпеть мудрость Божия, а ты с великим терпением и самоотречением молитвенно выдержишь такое испытание, тогда лопнет он внутри тебя, словно мысленный гнойник, или выйдет из ноздрей твоих, как темный дым, изгоняемый чистотой и святостью имени Христова. Тогда же милость Духа Божия омоет чистотой ожившее сердце твое и укротит безумный ум твой, соделав тебя изнутри ясным и светлым, подобным жителю Небесного Рая.

Бог вечно нов и так же вечно новы Его посещения в нашей душе. По неопытности мы вначале воспринимаем любовь Бога, изливающуюся в сердце, за нашу любовь к Нему, родившуюся из личных усилий, и потому теряем Его милость. Так, сердце, шаг за шагом, обливаясь кровью, движется к действительному смирению. С ним приходит благодать, а благодатную смиренную молитву скоро слышит Бог. В сердечной молитве мы перестаем жить словами, а начинаем жить их покаянным смыслом, и в сердце вселяется благодать имени Христова, а вместе с нею — мир Божий, превосходящий всякий земной ум. Окончательное, завершающее смирение — это оставление бренного тела и переход с молитвой в вечное нетленное бытие освященного благодатью духа.

Бог есть любовь, а любовь — это неиссякаемая духовная радость. В истинном покаянии сердце радуется, хотя это и непонятно миру. В несении скорбей душа радуется, хотя это и непостижимо для окружающих. Принимая боль всех людей, дух человеческий исполняется величайшей радости, которую он может понести лишь с помощью Божией: «И возрадуется сердце ваше, радости вашей никто не отнимет у вас» (Ин. 16:22). Сердце, возлюбившее Господа, в сердечной молитве не дает лукавому места даже на волосок и так освобождается от его власти. Тогда такое любящее Бога сердце все становится светом, все делается благодатью.

Стремись к подлинному безмолвию и к истинному отсечению помыслов, к духовному деланию, в котором пребывали Отцы. Очисти себя полностью от всяких привязанностей, какие бы они ни были, даже к своей молитвенной практике, кроме одной совершенной любви к единому Господу Иисусу Христу и накрепко прильни к Нему всем своим сердцем. Никогда не считай ощущения, возникающие в молитве, за нечто высшее. Отбрось прочь всякое уныние в неудачах и младенческие восторги в своих достижениях. Отдай в молитве свое сердце без остатка Возлюбленному Иисусу, позволь Ему свободно царствовать и священствовать в твоей душе. Так мы побеждаем даже смерть: «Живем ли, или умираем, — всегда Господни» (Рим. 14: 8).

Не принимать вообще никаких помыслов — это великая тайна, которую нелегко уразуметь. Помыслы — это бесы, демоническая энергия, принимающая форму мыслей. Их невозможно победить логикой, поэтому никогда не вступай с ними в собеседования и не поддавайся их наваждению, которым они увлекают за собой не имеющую рассуждения невежественную душу в самые бездны ада. От того, кто таит в себе дурные помыслы, отходит Бог и отбегают ангелы. Всякий помысл, приносящий в душу сомнения, — от лукавого. В Божественной благодати нет никаких сомнений — в чем ей сомневаться? Отсекая прельщающие наваждения, как ночные, так и дневные, от которых смущается душа, а ум делается безпокойным, сердце молитвенника начинает просвещаться Божественными вразумлениями. Теперь оно не ведает остановки, непрерывно устремляясь к соединению со Христом в благодатной молитве.

Если мы ни за что не держимся, кроме Бога, мы не имеем привязанностей. Если мы не имеем привязанностей, то мы никого не осуждаем и ни на что не ропщем. Если никого не осуждаем и не ропщем, значит, ад потерял над нами власть. Тот, кто научился не осуждать, спасен, еще живя на земле. Поэтому каждое мгновение стремись ко все большему отречению от мира и обретению безстрастия. Обретя через это мудрость духовного рассуждения, ты все будешь видеть в свете благодати. Старайся стяжать ее в сердце — и тогда освободишься от рабства помыслов, ибо «Царство Небесное силою берется» (Мф. 11:12). Только овладев безстрастием, подвижник может приступить к совершенному утверждению во Святом Духе в нерассеянности ума и стяжании священного созерцания, или исихии.

Молитва начинающего всегда тесно связана с собственным спасением, но молитва зрелого мужа рождает в душе стремление молиться за весь род людской, так как она несет в себе все человеческие страдания. Сострадание — это начало любви, поэтому молитвенные усилия всегда должны быть исполнены сострадания ко всем людям. Такая молитва, подобно солнечному теплу, распространяется во всех направлениях. Уподобиться Господу — значит обнять в молитве весь страждущий мир любовью. Поэтому спасение и есть «тесные врата», в которых требуется оставить все эгоистические привязанности. Ум, войдя в сердце, пытается время от времени вернуться к прежнему блужданию в мирских вещах, испытывая тесноту, но, будучи привлечен в сердце благодатью, умиротворяется, неисходно водворяясь в глубине сердечной, где в тихости струится молитва, словно неугасимый пламень.

С превеликим тщанием нужно влагать в сердце соль покаянного смирения, чтобы в нем не зародилась гниль самомнения и самодовольства. Непреходящий закон Божественной любви состоит в том, чтобы возрастать в любви ко Христу через ненависть к себе: «Кто приходит ко Мне и не возненавидит… и самой жизни своей, тот ни может быть Моим учеником» (Лк. 14:26). Возненавидеть себя означает забыть о себе полностью, чтобы Христос явственно и зримо жил в нашем сердце. Молитва за себя одного — это еще только зародыш истинной молитвы, которая становится негасимым огнем тихой благодати, когда преображается в молитву «о всех и за вся». Святое Евангелие возвышает нас над тварным миром, а сердечная молитва становится нашей опорой в устремлении к Христовой — любви.

Сознание — духовный центр нашей личности, созданной по образу и подобию Божию, именно там, в нашем духе, неизреченно сияет лик Христов. Сердечная молитва становится светом, ведущим душу в глубины нашей личности или духа, где ожидает нас Христос, чтобы заключить в Свои любящие объятия. Сердечное молитвенное призывание имени Божия действует так, как сказано апостолом: «Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов и судит помышления и намерения сердечные» (Евр. 4:12). Тогда мы по-настоящему освобождаемся от власти страстей и побеждаем зло, нашедшее в душе свое прибежище через пленение ее помыслами. Только теперь, в сердечной молитве, нам дано познать, что Господь Иисус есть единственный и несравненный Бог и вечный Спаситель от злобной толпы греховных забот и помышлений. Так наша молитва переходит в постоянное призывание Христа, преобразившего любовью нише сердце. Насколько возлюбишь Христа, настолько возлюбишь и Пресвятую Богородицу, подательницу всех благ, и особенно сердечной молитвы, которую обрели благодаря Ее дару многие пустынники и отшельники.

До сей поры мелкие согрешения и падения не отрывали нас от Бога, но Его требования к нашему движению к совершенству неизменны: «Будьте святы, как Я Свят» (1 Петр. 1:16). И мы испытываем не только минуты и часы, но и значительные периоды Богооставленности, в которые, если мы смиряемся и принимаем их терпеливо и безропотно, наша молитва укрепляется и возрастает в глубоком уповании на милость Христову: «Ибо, как Сам Он претерпел, быв искушен, то может и искушаемым помочь» (Евр. 2:18). Тогда в сердечной молитве, которой споспешествует Дух Святой, степень покаяния и самоосуждения возрастает до предельной степени. Скорби и болезни — неизбежные спутники выздоровления и спасения души, находящей великое утешение и отраду в постоянной молитве Иисусовой. Без искушений человеку не сохранить в себе смирение. Потом и кровью стяжается неописуемое Христово смирение: «Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11:29).

В сердечном покаянии преображается вся греховная природа человека, в сердечном плаче пожигаются самые корни грехов, в сердечном сокрушении возрождается и освящается безсмертный дух человека. Таким образом, через сердечную молитву мы приближаемся к познанию того, что такое пребывание в Господе: «Пребудьте во Мне и Я в вас» (Ин. 15:3). Сердце — тесные врата для стяжания действенной молитвы и обретения сокровенной истины, Пройдя через многие испытания, мы научаемся неисходно пребывать во Христе духом через постоянное призывание имени Его: «Чего ни попросите от Отца во Имя Мое, Он даст вам» (Ин. 15:16). Вместе с обретением безстрастия мы обретаем в нашем духе и Самого Христа. Безстрастие пропитывает не только душу, ум и сердце, но и наше тело.

Умением пребывать в мире душевном ослабляется действие страстей и агрессивных мыслей. Сердечная молитва и мирность души привлекают в сердце Дух Божий. С приходом благодати подвижник внутри себя чувствует и зрит Царство Небесное, пришедшее в силе и славе. Тогда сердечная молитва становится поистине непрестанной. Такая сосредоточенная и цельная молитва требует уединения, и даже монастырское окружение мало подходит для нее. Слезы и молитвенный плач принадлежат пустыне и отшельничеству. Слезы — обитель сердечной молитвы. От непрерывных слез рождаются непрестанная молитва и ее духовное радование. Некоторые монахи предпочитают молиться в полностью затемненной келье. По преданию, так молился прп. Афанасий Афонский в период своего уединения. В наше время так предпочитал молиться и старец Софроний (Сахаров).

Сердечная молитва утверждается в сердце настолько, что начинает постоянно совершаться внутри. Такая молитва уже не нуждается в определенном фиксированном распорядке и правиле. Предающийся сердечной молитве отходит от всякой суеты в полумрак и тишину уединенного келейного жительства. Чтобы сохранить в себе обретенную благодать, ему хочется закрыться и затвориться от всего на свете, чтобы пребывать наедине с Возлюбленным Сладчайшим Иисусом. Избавившись от грубых страстей и исцелившись от греховных помышлений, сердце постепенно просвещается благодатью, пока еще непостоянной и периодически теряемой из-за рассеяния ума. Но в душе все более возрастают молитвенный мир и благодатная тишина, а сердце также все больше светлеет, подобно тому, как бывает, когда из-за краешка земли вот-вот покажется солнце.

Не все в духовной жизни делается сразу, но требует постепенности, так же как когда из ребенка вырастает зрелый человек. Духовная лестница состоит из ступеней смиренномудрия, по которым душа восходит на Небеса созерцания и святости, влекомая внимательной чистой молитвой, вначале — умной, а затем и сердечной, пока не соединится с непрестанной и благодатной молитвой. Тогда даже вред, причиняемый бесами, Господь обращает для подвижника в духовную пользу, если он хранит смиренномудрие и внимание. Сердечная молитва не только не позволяет укрепляться в уме действиям лукавого, но и полностью останавливает его далеко за пределами сердца. Однако если в сердце сохраняются корни тщеславия, то при малейшем росте самонадеянности и самодовольства, а также рассеянности вновь происходят духовные падения, ибо дух еще слаб и безсилен, когда в нем нет постоянной благодати. Так мы познаем нашу слабость и немощь пред Богом.

Таким образом, в сердце прекращается безпрестанное осуждение ближних и заканчиваются нескончаемые поиски всевозможных «врагов», так как мы теперь видим, что эгоизм есть наш злейший враг. Противостоять в сердечной молитве собственному эгоизму хотя бы раз в день гораздо важнее, чем теплохладная жизнь в нерадении. Похоть в сердце — это все тот же гнусный облик ненависти и осуждения ближнего своего. Только с ее покорением в сердце приходит благодать, ясная и светлая, а ум становится целомудренным, словно у младенца. Тогда сердце делается мягким, как разогретый воск, а душа постоянно умиляется и радостным плачем благодарит Господа. Все это возможно только в уединении. Безсмертный свет не покидает того, кто не оставляет покаяние до последнего вздоха.

Сначала — монастырь, затем — пустыня: таков непреложный духовный закон. В монастыре мы без принуждения отрекаемся в умной молитве от эгоизма, а в пустыне через сердечную молитву стяжаем безкорыстную любовь ко всем людям. Плач у монаха рождается в монастыре, а углубление в сердечную молитву — в пустынножительстве. Тогда уже невозможно исполнять многочисленные послушания и отвлекать ум от молитвы в повседневную суету. Это есть время сугубого покаяния в уединении. Пребывая во всяком терпении, нам нужно сражаться «до крови» против духов злобы поднебесных, чтобы обрести «плод праведности» (Евр. 12:11). Сердечная молитва приносит нам «мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа» (Евр. 12:14). Утверждаясь в этой молитве, мы приступаем в ней «ко граду Бога живого» (Евр. 13:22), ибо благодатное сердце и есть обитель Господа и «Царство непоколебимое» (Евр. 12:28).

Монах, уединившийся ради молитвы, не значит нелюдимый или необщительный монах. Он — хранитель православной традиции, принявший это церковное послушание от Христа, Хранителя Церкви. Монахи, подвизающиеся в монастырях, отреклись от себя, исполнив заповедь Христову: «Отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мк. 8:34). Отшельник в совершенном уединении завершает духовное восхождение всей полноты Церкви и всего человечества к обожению и Богоподобию, исполняя Евангелие: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в нас едино» (Ин. 17:21).

Очищение сердца — это освобождение его от страстей, очищение ума — это его избавление от безпорядочных мыслей. Очищенные сердце и ум становятся едины в сердечной молитве. Умиротворенное постоянной молитвой сердце становится безстрашным, ибо смирение — это и есть совершенное безстрашие. Просвещение сердца в непрестанной молитве — это его наполнение благодатью Святого Духа. Когда сердечные страсти и мысленные движения полностью подчиняются благодати, обретенная непрестанная молитва преображает всего человека, делая его радостным и просвещенным в Духе Святом. Именно в непрестанной молитве происходит совершенное утверждение в подлинной духовной жизни. В собственном безмолствующем сердце, успокоив чувства и отвергнув самого себя, узришь Человеколюбивого Христа в славе благодатного света.

После обретения сердечной молитвы возникает желание начать старчествовать. Для того чтобы быть старцем, необходимо иметь великое терпение и огромную любовь к людям. Все это может дать только Дух Божий, кроткий и любвеобильный. Тем не менее, даже если Он даровал подвижнику сердечную молитву, это вовсе не означает, что вместе с этим даром пришло и благословение на старчество. Тот, кто желает стать духовным учителем, обязан учить евангельскому спасению. Поэтому он, чтобы вначале самому стать учеником Христа, должен прежде всего возненавидеть самого себя и даже душу свою до смерти, чтобы в нем ожила любовь Христова. Лишь тогда, став единым со Христом, он может учить ближних спасению.

Итоги сердечной молитвы: ум соединяется с сердцем. Похоть и гнев оставляют душу на долгое время в покое. Молитва совершается с большим умилением и обильными покаянными слезами. Молитвенное призывание имени Божия присутствует и в трудах, и в покое, не оставляя сердце. Духовный рост характеризуется тем, что мы можем пребывать в молитвенном Богообщении гораздо дольше. Постоянный мир душевный, утвердившийся в сердце, дает нам живое постижение нашего греховного состояния, приводя сердце к искреннему нелицемерному смирению. Благодатные периодические переживания способствуют рождению первых ростков Божественной любви, самоотречения и постижения Богосыновства. Молитвенника часто посещает благодать, рождая покаянный плач, сопровождаемый глубоким покаянием. Сердце оживает настолько, что в молитве начинает целиком жить смыслом произносимых святых слов покаяния. Углубленная молитва, соединившаяся с дыханием, делается привычной, и обретается способность в течение дня постоянно совершать вдохи и выдохи вместе с молитвой, не рассеиваясь. Тем не менее, еще сохранятся опасность падений и потери молитвенных достижений.