Семёнов, заполучив на борт адмирала решил не рисковать и разработал маршрут как можно далее от берегов Японии, намереваясь миновать Курильскую гряду проливом Крузенштерна. Однако, хмурый и чем-то недовольный с утра Небогатов, план командира «Урала» раскритиковал.

– Владимир Иванович, мне, конечно, очень хочется побывать в Петропавловске, посмотреть как на полуострове обустроили оборону, но дорог каждый час, поэтому не убегайте в океан, не жмитесь к Камчатке, пройдём Курилы проливом Фриза. В Николаевске на Амуре надо быть как можно скорее.

– Ваше превосходительство, перешёл на официальный тон Семёнов, – за вашу безопасность отвечаю я. Как командир крейсера прокладываю курс также я. А идея заскочить в Петропавловск, и впрямь неплохая, тем более три тысячи пудов груза для Камчатки с «Изумруда» перебросили.

– Господин капитан второго ранга, – с иронией протитуловал Семёнова адмирал, – этот груз, без сомнения, важный и ценный для дружинников полуострова, вы обязательно доставите камчадалам. Но только на обратном пути. Так уж получается, что ваш крейсер самый «бегучий» корабль на Российском Тихоокеанском флоте, вот и заглянете в медвежий угол империи. Кстати, как машины «Урала», много ли мелких поломок, что говорит механик?

– Машины великолепны, на пару-тройку часов легко дадим 18–19 узлов, а 15 держим свободно. Одно не радует – слабое вооружение, с двумя 120-мм орудиями несолидно смотрится такая махина.

– Во Владивостоке добавим вам пушек, Владимир Иванович, всенепременно добавим, а пока стреляйте без промаха из имеющихся стволов. Да, и всё-таки ворочайте крейсер на Фриза, время и вправду дорого.

– Но, ваше превосходительство, Николай Иванович, – Семёнов занервничал, – Камимура пойдёт на перехват, пролив Фриза идеальная ловушка, чтобы поймать и утопить столь досадившего Японии Небогатова.

– От кого от кого, но от вас такой наивности не ожидал, – расхохотался вице-адмирал, – вы разве забыли, что для всех мой флаг, следовательно, и я – на «Громобое». Думаю Брусилов сохранит наш «секрет» от нейтралов и Того с Камимурой ближайшую неделю, а более и не надо. Что будет делать Камимура, получая вести о том, что русские крейсера пошли на юг, к Цусимскому проливу? Японцы не дураки и решат что наш рейд направлен на прерывание военных перевозок в Корею, вероятно Того бросится перекрывать Цусиму. И Камимуре будет не до отправки крейсеров в проливах Курильской гряды.

«Урал» покинул отряд Брусилова в 21 час 6 июня и весь следующий день, пока «Россия», «Громобой» «Рион» и «Изумруд» являли себя силам обороны Токийского залива, шёл на норд-ост, уверенно и без напряжения выдавая 15 узлов. Пароходов на пути не попадалось, а на рыбаков внимания не обращали, – всё равно доложить о русском крейсере представителям Соединённого флота они не успевали…

Адмирал с удовольствием прослушал подробный и обстоятельный рассказ Семёнова, как три недели тому назад, при прохождении этим же маршрутом «ветеранской эскадры», Клапье де Колонг, начитавшийся инструкций Свенторжецкого, опасался наличия радиопередатчиков у японских разведчиков, маскирующихся под рыбаков.

В свою очередь Небогатов, заметив интерес офицеров «Урала» к беседе не преминул рассказать о противостоянии с эскадрой Того в заливе Петра Великого и отметил как сильно влияют в двадцатом веке на исход морского сражения подводные лодки. Правда, японская эскадра пришла к базе русского флота, облегчив тем самым «работу» отважным покорителям глубин морских. Но как знать, – весьма вероятно, лет через 10–15 подлодки прекратят жаться к берегам и выйдут в океан, став главными уничтожителями неприятельской торговли. Вполне возможно, заменят подводные миноносцы и крейсера армады нынешних броненосцев, по жюльверновски правдоподобно и увлекательно пророчествовал вице-адмирал…

В общем, день 7 июня на вспомогательном крейсере Российского императорского флота «Урал» прошёл с пользой и для офицеров и для команды, которой от щедрот начальства перепала дополнительная чарка за отменную работу расчётов на устроенных экспромтом артиллерийских учениях.

После очередного бурного спора с Небогатовым, командир крейсера добился права вести корабль по своему разумению и настойчивость капитана второго ранга оказалась одним из «камушков», стронувших лавину, под которой едва не оказалась погребена Японская империя.

9 июня 1905 года в 18 часов 35 минут «Урал» на полном ходу прошёл в Охотское море проливом Буссоль. Уже после войны Владимир Иванович Семёнов, штудируя японское «Описание боевых действий на море» схватился за сердце, прочитав, что в проливе Фриза русский крейсер ждали «Асама», «Акицусима» и «Сума»…

Камимура всё-таки не попался на «финт» с оставлением адмиральского флага Небогатова на «Громобое» и ждал, когда медленно ползущий от Токийского залива на юг отряд русских крейсеров рванёт на норд-ост, держал «Идзумо» и «Акаси» в Немуро, в постоянной готовности к выходу. Прочие же крейсера направил в Курильские проливы, в наиболее вероятные места прорыва рейдеров.

Узнав о «побеге» из Татарского пролива «Ушакова» Камимура только затейливо выругался (по-английски) но дёргать крейсера вдогон не стал – Небогатов был куда как более «жирной» добычей…

А броненосцем береговой обороны пускай займётся Того, которому наверняка захочется перехватить и утопить хоть и небольшой но всё-таки БРОНЕНОСЕЦ Российской империи. Какой-никакой, а успех…

Миклуха, не зная замыслов адмиралов, как своих, так и чужих, гнал «Ушакова» на двенадцати узлах вслед за японскими миноносцами, стараясь за светлое время суток пройти как можно большее расстояние. На военном совете старший офицер высказал предположение, что японцы намеренно не препятствуют их продвижению и уже подготовили «торжественную» встречу «Ушакову» на выходе из пролива. Принимать бой Миклуха намеревался в виду материкового берега, чтобы в случае гибели корабля, часть экипажа могла спастись. Офицеры с энтузиазмом поддержали боевой настрой командира и начали прикидывать, какие вражеские корабли их могут встретить. По мнению кают-компании выходило, что Камимура бросит на броненосец береговой обороны один из броненосных крейсеров и пару бронепалубников. Больше вряд ли, ведь основные силы ушли на перехват отряда Небогатова. В таком случае в узостях Татарского пролива, стеснённый в манёвре противник не сумеет держать выгодную для себя дистанцию, не сможет в полной мере использовать преимущество в скорости и определённые шансы у «Ушакова» есть, если, конечно, артиллеристы не подведут.

А вот коль перехватят в Японском море, да парой броненосных крейсеров, тогда ничего не остаётся как принимать бой и погибать, стараясь нанести как можно больший урон неприятелю.

Миклуху настроения офицеров порадовали, даже пессимистическую версию с героическим утоплением «Ушакова» молодёжь и возрастные лейтенанты обсуждали с азартом, намечая как замещать убыль в расчётах, как быстро поднять андреевский флаг, если тот будет в бою сбит или уничтожен огнём японской эскадры…

В 13.45 прошли мимо Де-Кастри, на четырнадцати узлах – проверяли машины перед боем и прорывом. Механизмы на удивление работали «как часы» и каперанг отметил прекрасную работу «всей чумазо-масляной братии». Тут надо отдать должное и мастеровым с «Камчатки», здорово помогшим механикам броненосца в срочном ремонте наиболее износившихся и проблемных узлов. Да и то, что после прихода эскадры в Татарский пролив, спешный ремонт шёл лишь на трёх кораблях: «Сисое», «Наварине» и «Ушакове» (командиры на остальных как-то не особо рвались чиниться и выходить на бой) помогло привести корабль Миклухи в более-менее приличное состояние.

С наблюдательного поста в Де-Кастри отсемафорили, что японские миноносцы прошли на полном ходу, на запрос каперанга о сбросе врагом плавающих мин был получен отрицательный ответ.

– Ну что, Александр Александрович, – командир весело глянул на старшего офицера, – полный вперёд и в бой?!

– Полный ход я бы не давал, Владимир Николаевич, поберёг машины до выхода из пролива, двенадцать узлов – не более.

– Так и пойдём, дюжина, значит дюжина.

«Ушаков» до наступления сумерек бодро проскочил вполне приличное расстояние, противника видно не было, ещё с двух наблюдательных постов сообщили, что японские миноносцы на восемнадцати-двадцати узлах уходили на юг, не принимая попыток к сбросу мин. Миклуха повеселел.

– Господа, хотите пари, на шампанское, – обратился каперанг к офицерам на мостике, – ставлю на то, что ночь пройдёт спокойно. Нам позволяют максимально отбежать от узостей пролива Невельского, где трёхдюймовки по берегам спрятаны, – всё поддержка, хоть и слабенькая. Выманивает, выманивает Камимура, или кто там у него в Татарском проливе за главного остался. На «большую воду» выманивает…

– Жаль, – старший артиллерист лейтенант Дмитриев вздохнул, – в проливе точно бы зацепили японцев главным калибром, а в открытом море попасть из расстрелянных стволов ещё та задачка.

– Вы уж постарайтесь, Николай Николаевич, а я всё сделаю, чтобы подогнать неприятеля под ваши пушки, – Миклуха в предвкушении боя находился в необычайно хорошем настроении.

Спорить с командиром офицеры не стали, и правильно сделали, – ночь прошла без происшествий, равно как и утро. Время шло к полудню, а русский броненосец утюжил Татарский пролив в гордом и каком-то даже неприличном одиночестве. Ночью ход сбавляли до пяти-шести узлов, шли без огней, тщательно проинструктированные кочегары уголь в топки закидывали аккуратно, и уголь качественный, без пыли, – искр не было. Расчёты подрёмывали у орудий, большая часть команды предпочла провести ночь на палубе – тем более аварийных партий, созданных на случай подрыва броненосца, Миклуха не расформировывал, резонно решив дождаться утра…

Командир стоял на мостике, задрав голову, ожидая сообщений от сигнальщиков с «верхотуры», но те не спешили поделиться новостью о дымах или силуэтах вражеских кораблей, что невероятно нервировало бравого капитана первого ранга.

Мусатов порадовал сообщением от старшего механика Яковлева о хорошем состоянии машин и возможности увеличить скорость, чем «застоявшийся» Миклуха с удовольствием и воспользовался.

В 17 часов 35 минут 8 июня 1905 года, когда уже казалось – ещё чуть и закончится этот длинный выматывающий день в ожидании боя, (многие на «Ушакове» эмоционально «перегорели») сигнальщики дружно и синхронно заорали: «дымы, дымы с норд-норд-оста»…

– Ага, просчитались голубчики, – обрадовался Мусатов, – не ожидали, что мы так быстро пробежим Татарский пролив, вышли встречать, да не подрассчитали! Теперь догонять и догонять, а темнота совсем скоро!

– Да уж, Александр Александрович, больно прыткий «Ушаков» оказался, честь и хвала нашим механикусам, – Миклуха, получив известие о противнике мгновенно успокоился, – но радоваться рано. Отправят, непременно отправят японцы миноносцы в ночную атаку, чтоб добить на следующий день крейсерами. Николай Иванович именно о такой тактике самураев и говорил. Что ж, полный ход!

Конечно, шестнадцать проектных узлов броненосец не выжал, показав лишь четырнадцать с четвертью, но и этого хватило, чтобы удерживать три японских миноносца, на почтительном расстоянии. Впрочем, они и не рвались сближаться с «Ушаковым» ближе 40–50 кабельтовых. Артиллеристы издёргались, посматривая на неспешно прохаживающихся по мостику Миклуху и лейтенанта Дмитриева. Старший артиллерист согласился с командиром, что пока не видно японских крейсеров, изготавливать к бою главный калибр нет резона, тем более «ворочать» башни на полном ходу. А от миноносцев, рвани они в атаку, вполне возможно отбиться и без «десятидюймовых аргументов»…

В 19.50 миноносцы, идущие на левом траверзе «Ушакова», начали обгонять русский броненосец, к тому времени сбросивший ход до 11 узлов. Миклуха отреагировал предсказуемо – отдал приказ в машинное отделение «раскочегарить до самого полного» и дал отмашку командиру носовой башни лейтенанту Тыртову, чтобы тот, по возможности незаметно от японцев изготовился к стрельбе. Шанс, что первым-вторым залпом, без пристрелки, удастся накрыть юркие миноносцы был ничтожно мал, но хоть отогнать их подальше, да и разрядку людям дать – все они измучились в ожидании боя, а так в сторону врага пальнут, сбросят нервное напряжение. Не единой же чаркой волнение «глушить»…

Но артиллерийско-психологической заготовке командира «Ушакова» не суждено было реализоваться – едва броненосец стал «незаметно» принимать влево, дабы облегчить стрельбу носовой башни, японцы резко отвернули и показав корму, удалились на безопасное расстояние.

– Хитры бестии, обучены, такие под главный калибр не сунутся, как считаете, Борис Константинович, – обратился Миклуха к минному офицеру, лейтенанту Жданову.

– Японцы противник грамотный, повоевавший, но мне одно непонятно, Владимир Николаевич, где крейсера, неужели Камимура все силы бросил на поимку Николая Ивановича?

– Не знаю, – вмиг помрачнел каперанг, – жаль, если мы впустую пробежались, не оттянув броненосные крейсера неприятеля, хотя бы пару, от Курильских проливов. Не прощу себе, если с «Ушаковым» что случится на переходе и отряду Небогатова наш прорыв не поможет…

Но минорные настроения Миклухи прервало сообщение сигнальщиков: «Дымы с зюйд-веста: два, три, много»…

– К бою, – коротко и не по уставу скомандовал командир «Ушакова», – вот и получен ответ, Борис Константинович, где «большие дядьки» Камимуры прятались. Грамотно, – и не уйти, и в манёвре мы ограничены. Японцы, пользуясь куда как большей скоростью собираются нас прижать к берегу и раскатать. Что ж, покажем, как умеют сражаться русские моряки.

Японские миноносцы, к удивлению офицеров «Ушакова» развернулись и прибавив ход, рванули подальше от «Камимуры», который оказался совсем даже не Камимурой…

Сигнальщики радостно надрывались: «Головным „Жемчуг“, с ним три больших миноносца, кажись „Буйный“»…

Миклуха расхохотался: «Вот тебе и „кажись“, господа. Похоже, наша авантюра с прорывом удалась»…

Подскочившие к сбавившему ход броненосцу «Жемчуг», «Блестящий», «Громкий» и «Грозный» не собирались в темноте гоняться за японцами, убегающими на предельной скорости, а окружили «Ушакова» как рынды царственную особу…

Левицкий прижимая к груди пакет с картами минных постановок у Владивостока, браво соскочил в шлюпку и через полчаса, сердечно поздоровавшись с офицерами броненосца, как со старыми знакомыми, прошёл в командирский салон.

– Павел Павлович, выручили вы нас, низкий поклон от всей команды «Ушакова», – Миклуха ловко «вскрыл» бутылку коньяка и через край налил и себе и командиру крейсера. – Понимаю, ликовать покамест рано, до Владивостока ещё идти и идти, но приятно осознавать, что даже отдельные русские корабли не одиноки в океане, что у России есть ФЛОТ. Но, как вы так выскочили на нас – в нужное время, в нужном месте?

– Не меня благодарите, Владимир Николаевич, – Левицкий рассмеялся, – а достижения цивилизации и прекрасную организацию связи на вашей «Сахалинской эскадре». Как только «Ушаков» продрался через минные заграждения, Клапье де Колонг получил с наблюдательного поста весточку о ваших планах и побежал на телеграф. Алексей Алексеевич «дёрнул» три миноносца и «Жемчуг», благо мы всегда в готовности и вечерком того же дня побежали встречать «Ушакова». Ну как не помочь вам добраться до Владивостока, если Константин Константинович сообщил, что минные заграждения в проливе спешно восстанавливаются…

– Да, связь в современной войне, особенно на море, выходит на первый план, наряду с доблестью, обеспеченностью боеприпасами и провиантом. Достань год назад радио до Иессена и «Рюрик» был бы в строю…

– Владимир Николаевич, открою секрет, в Германии, стараниями Небогатова заказаны мощные станции, более мощные и дальнобойные чем даже на «Урале», надеемся на каждый корабль таковые получить через месяц-другой. Государь лично просил кайзера об этом одолжении и тот обещал помочь доблестному русскому флоту.

– Расточает комплименты Вильгельм, наверняка рассчитывает, что мы весь флот перегоним с Балтики на Тихий океан. Хотя сколько его там осталось, на Балтике?

– Владимир Николаевич, я вчера перед выходом имел беседу с командующим и Бирилёв рассказал, что вместе с германскими радиостанциями нам придётся принять и наблюдателей, офицеров германского флота. Его императорское величество не смог отказать кузену Вилли в такой мелочи, тем более кайзер, впечатлённый успехами Небогатова, готов оказывать России и в первую очередь, Тихоокеанскому флоту, куда более значительную помощь, чем ранее.

– Павел Павлович, но ведь это означает одно, – о мире можно забыть, в Петербурге взяли курс на войну до победного конца, до штурма Токио?

– Похоже на то, Владимир Николаевич, по Владивостоку ползут слухи, что Небогатов лично вышел в рейд, чтобы забрать у Клапье де Колонга все до единого крейсера, особенно вспомогательные.

– Перевозка десанта, – догадливо хмыкнул Миклуха, – с трудом верится, что Николай Иванович в такую авантюру ввяжется. Хотя, после Цусимского прорыва я поверю во что угодно…

– Во Владивостоке отбирают добровольцев-охотников, учат их грести, высаживаться со шлюпок. Пока даже батальона не набрали. Может быть это попытка припугнуть японцев, показать беззащитность их островов, понудить к миру, – не знаю. Но разговоры ходят, что к нам из Петербурга идут эшелоны с гвардейцами…

– Хм, беседовал я с Семёновым, он уверяет, что в Японии остались третьесортные части из стариков и мальчишек, не считая, конечно гарнизона в Токио.

– Владимир Иванович грамотный офицер, кстати, как он?

– Бодр, деятелен, наверняка сейчас с Небогатовым ловит купцов в Токийском заливе или ведёт отряд через Курильские проливы.

– Чёрт побери, Владимир Николаевич, только сообразил, вы же не в курсе – Небогатов у Цусимы утопил японский крейсер, одну из «Мацусим». Нейтралам сам же адмирал и сообщил, а через Шанхай и мы узнали.

– Прекрасно, значит поубавилось вымпелов у Того. Но, Павел Павлович, поведайте как нам до Владивостока дойти и себя сохранив, и для вас, быстроходов обузой не сделавшись, – Миклуха потянулся к пакету.

– Всё верно, сведения по минным постановкам там. Владимир Николаевич, сразу предупреждаю – карты абсолютно секретные, только командиры судов и штурмана могут брать их в руки. Свенторжецкий лютует, – мичмана Новосильцева, заявившего о «жандармском подходе» и недопустимости для офицера прятать документы от сослуживцев, от товарищей по оружию, наш «секретный кавторанг» закатал в тайгу, прокладывать кабель. Сначала вообще хотел разжаловать в матросы и до окончания войны отправить сторожить маяк, но Бирилёв упросил не губить карьеру мичманца…

– Да, серьёзно у вас дела обстоят, в нашем каторжанском краю куда спокойнее.

– Далее, вся Владивостокская эскадра нацелена на проводку «Ушакова», Бухвостов держит броненосный отряд в готовности к немедленному выходу. «Аврора», «Алмаз» и эсминцы сторожат Того у Гензана. Две подводные лодки должны выйти в нашу сторону, если встретимся, будут сопровождать. Японцы их чрезвычайно опасаются, чуть почудится угроза со дна морского – палят во все стороны. Посмотрите, в пакете есть отпечатанные силуэты всех кораблей, базирующихся на Владивосток. Здесь отмечены все транспорта, миноноски, катера и подлодки. Нехорошо будет, если сигнальщики и артиллеристы «Ушакова» по незнанию бабахнут по своим…

10 июня 1905 года Владивосток приветствовал героический броненосец береговой обороны «Ушаков», с боем прорвавшийся через Татарский пролив. Да, с боем – несколько выстрелов по японским миноносцам в самом начале прорыва вполне тянули на боевые действия. Миклуху сей факт только позабавил. Но ушаковская молодёжь сочла героизацию их перехода нарочитой и издевательской.

Пятерых подвыпивших мичманов, направившихся выразить неудовольствие напрямую к комфлота, перехватил в паре кварталов от штаба Тихоокеанского флота всезнающий Свенторжецкий. Капитан второго ранга посадив изрядно нетрезвых фрондёров в две коляски, доставил их на «Ушаков», заодно решив накоротке пообщаться с Миклухой.

– Владимир Николаевич, – Свенторжецкий едва сдерживался, – вы уж объясните вашим «дебражелонам», будьте так любезны, что пока идёт война, а на плечах у них офицерские погоны, нельзя, ни в коем случае нельзя уподобляться студентикам, поносящим армию и флот, телеграммы поздравительные микадо посылающим, радующимся успехам японского оружия.

– Что с вами, Евгений Владимирович, – Миклуха искренне удивился озлобленности кавторанга, – ну подвыпили ребята, дело молодое, неужели вы в чинах мичманских начальство по пьяному делу не костерили?

– Подвыпили? Да они полгорода прошли не костеря, а прямо таки матеря «эту сволочь Бирилёва», комендантский взвод у штаба уже штыки примкнул, к стрельбе изготовился. Вот бы славно было пять трупов молодых и красивых мичманов в гробы запаивать и родственникам отправлять.

– Какая стрельба, вы о чём? – Миклуха решил, что начальник контрразведки Тихоокеанского флота от перенапряжения тронулся умом…

– Два часа назад боевиками партии социалистов-революционеров тяжело ранен командующий флотом. Ваших пьяных офицеров, идущих по направлению к штабу приняли за сообщников террористов и приготовились расстрелять прямо на улице, боялись что при задержании они подорвут себя и окружающих «адскими машинками»…