Соединение Клапье де Колонга неспешно «ковыляло» к Курильской гряде, отгоняя японские вспомогательные крейсера-разведчики. На эскадре понимали, что их «ведут», но ничего поделать с «почётным эскортом» не могли.

17 мая «Терек» после двухчасовой погони за японским «коллегой» налетел на второй вспомогатель и поимел сорокаминутную артиллерийскую дуэль с двумя противниками. Пришлось уже «Тереку» убегать под защиту «Светланы». Кавторанг Панфёров утверждал, что ему удалось добиться четырёх попаданий в неприятеля, против двух удачных выстрелов японцев, не причинивших «Тереку» никакого вреда, а бежал исключительно для «заманивания япошек». О «героизме» командира «Терека» на эскадре прекрасно знали, но его «тактическое бегство» Клапье де Колонг посчитал верным решением. Всего с двумя 120-миллиметровыми орудиями русский крейсер, недавний пароход, представлял исключительно большую и исключительно беззащитную мишень, а в меткость артиллеристов «Терека», якобы четырежды зацепивших корабли врага, никто не поверил. Другое беспокоило Константина Константиновича – как «разошлись» в Цусимском проливе Того и Небогатов. Если Николаю Ивановичу не удалось обмануть японцев, то дело плохо – со дня на день надо ожидать встречи как минимум с Камимурой, который пройдя Сангарским проливом, без особого труда обнаружит тихоходную русскую эскадру, задымившую изрядный участок океана. Тем более сориентируют броненосные крейсера японцев несколько их разведчиков, идущих по следу русских кораблей с упорством волчьей стаи.

– Полно, Константин Константинович, – Фитингоф прервал «размышления вслух» флаг-капитана, – разведчики японцев, скорее шакалы, за которыми нам просто недосуг охотиться. А против волков Камимуры есть у нас двенадцатидюймовые аргументы, пусть только попробуют сунуться.

– Сунутся, Бруно Александрович, непременно сунутся. А у нас два броненосца на пяти узлах плетутся. Готовьтесь к завтрашней угольной погрузке, благо погода располагает.

В самый разгар угольного помешательства, когда матросы и офицеры без всяких кавычек рвали жилы, ворочая тяжеленные мешки с углем, от «Кубани», охранявшей эскадру со стороны Сангарского пролива пришло радио: «Ясно вижу военное судно, идёт 20-ти узловым ходом в направлении отряда. Перехватить не имею возможности».

Через полчаса, когда погрузка была срочно прекращена и броненосцы изготавливались к бою, а «Светлана» и «Мономах» пошли навстречу преследователю, пришло радио с нагнавшего отряд «Днепра»…

Фитингоф и офицеры «Наварина» впервые видели Клапье де Колонга в таком бешенстве…

– Ну что стоило! Что ему, чёрт побери, стоило, – материл каперанг командира «Днепра», – не устраивать нам «сюрприз», а дать радио заранее. Мы два часа, да больше чем два часа потеряли из-за мальчишества Скальского! Погрузка возобновилась, благо «Кубань» и «Светлана» более ничего подозрительного не наблюдали, а кавторанг Скальский, подвинтивший «Днепр» к «Наварину», получал полноценный «фитиль» от начальства…

– Иван Грацианович, из-за вашей лихости потеряны драгоценные часы, отведённые на бункеровку. Что вам стоило заранее оповестить нас о своём приближении? Почему к «Кубани» не подошли, не опознались? И с какой стати вы шли от Сангар?

– Извините, Константин Константинович, но только «Кубани» мои сигнальщики не заметили, видимо Маньковский дрейфовал, а нас засекли, очевидно, только по дымам, мы то шли полным ходом. А что от Сангарского пролива – так погнались за пароходом, оказался каботажник, пустой. Потопили, команда на шлюпках ушла на архипелаг. Погода спокойная, берег рядом, решил не отягощать себя лишними пленными.

– Много пленных на борту?

– Восемь японских рыбаков, которых мы взяли на Амами, три лодки ночью пытались проскочить мимо наших дозоров. Один японец, явный разведчик, оказал сопротивление, ранил ножом кондуктора Вахлюева и на месте был убит матросами.

– Что ж вы так неосторожно, – укоризненно протянул Клапье де Колонг.

– Больно ловок был, шпион. В его сумке нашли бумаги и часы мичмана Кульнева, отдельно упакованные с какой-то припиской на иероглифах.

– Что за часы? – Клапье де Колонг был не в курсе истории с брегетом и тужуркой мичмана и с удовольствием выслушал сей военно-шпионский анекдот.

– Значит, убили вы матёрого разведчика, который для отчёта и достоверности своих сообщений забрал у рыбака, подаренные тому часы мичмана Кульнева. Как думаете, Иван Грацианович, удалось кому из японцев проскочить мимо ваших дозоров?

– Трудно сказать, Константин Константинович, с одной стороны службу в ночное время несли исправно, да и лодки у рыбаков вроде все порубили, но, тем не менее, три лайбы ночами выходили в море, пытались доложить властям о русских варварах. Три, которые мы обнаружили и утопили, а были ли ещё – не могу сказать.

– Сейчас это уже не важно, нам сейчас другое интересно, – капитан первого ранга подошёл к столу, разлил вино, предложил собеседнику, – как там Николай Иванович свою авантюру провернул. Насколько удачно…

С присоединением «Днепра» крейсера были разбиты на пары. «Светлана» с «Тереком», и «Кубань» с «Днепром» получили задание не просто отгонять, а уничтожать разведчиков врага, сопровождающих русскую эскадру. А повёл соединение Клапье де Колонга заслуженный ветеран флота «Владимир Мономах», с перебравшимся на него флагштурманом Филипповским. Однако ж, японские вспомогательные крейсера, как будто узнали о воинственных планах капитана первого ранга (которого за глаза уже называли «аванс-адмиралом») и «испарились», заставив Константина Константиновича нервничать ещё больше. Броненосцы береговой обороны, за которые все переживали, выдерживали «крещение океаном» вполне прилично, но средняя скорость ветеранской броненосно-транспортной армады, где самыми тихоходными из-за поломок стали наиболее мощные корабли – «Наварин» и «Сисой», не оставляла никаких шансов в случае столкновения с противником.

На «захромавших» броненосцах офицеры провели собрания и просили Клапье де Колонга перенести флаг на «Николай 1» или на «Светлану». «Сисой» же и «Наварин», по замыслу молодёжи при скорой и неизбежной встрече с Камимурой пожертвуют собой ради спасения остальных – примут неравный бой, свяжут на какое-то время врага, дадут возможность эскадре затеряться в океане. Минорные настроения на флагманском броненосце были развеяны только радиограммой с «Урала», оповестившей о фантастической удаче Небогатова, пришедшего во Владивосток без потерь. «Дальнобойная» станция «Урала» передавала сообщение более двадцати раз, открытым текстом.

Семёнов, поразмыслив, решил не зашифровывать и так известные противнику факты. Те корабли, на которых радисты первыми «поймали» радио с «Урала» начали передавать радостную новость соседям, на эскадре началось настоящее помешательство: команды выскакивали на палубы, офицеры и матросы обнимались, командиры, не сговариваясь, приняли решение о дополнительной винной порции, в кают-компаниях открыли шампанское…

Готовность погибнуть, но не посрамить честь русского флота у господ офицеров мгновенно сменилась на желание непременно обстрелять побережье Японии. Речь в кают-компании флагмана зашла о грядущих десантах на острова, когда русский флот, соединившись, разобьёт коварного врага, а армия, устыдившись своего бездействия, выделит отборные части для экспедиционного корпуса, нацеленного на Токио.

Однако новости от Семёнова, о перекрытии пролива Лаперуза японскими броненосными крейсерами, отодвинули штурм дворца микадо на второй план. На эскадре все, от юных мичманов до маститых каперангов гадали как поступит Клапье де Колонг. «Амурский вариант» рассматривался как самый крайний, но и ввязываться в драку, когда два из семи кораблей линии не могут дать даже 8–9 узлов, было глупо.

Фитингоф предложил вариант с ночным прорывом через пролив части эскадры, при уходе «Сисоя» и «Наварина» с транспортами в Николаевск на Амуре. Но «аванс-адмирал» резонно причислил к тихоходам и броненосцы береговой обороны, машинная часть которых после двух часов полного хода должна была выйти из строя (во всяком случае именно так утверждали механики с ББО).

Поэтому, когда в полдень 22 мая эскадра двумя кильватерными колоннами прошла проливом Фриза в Охотское море и взяла курс на мыс Елизаветы, критики Клапье де Колонга ворчали довольно таки умеренно.

«Урал», встречавший эскадру, доложил об отсутствии кораблей противника в прямой видимости, но в то же время расслабляться было рано – где то рядом японцы вели оживлённые шифрованные переговоры.

В половине третьего с замыкающего «Николая» на флагман передали о дымах за кормой. Через два часа стало понятно, что отряд японских кораблей состоит из двух вспомогательных крейсеров, так и не классифицированных сигнальщиками и быстроходных бронепалубников «Кассаги», «Читосе», «Ниитака».

Того, оставив при себе «Отову», всё таки решил отправить в район предполагаемого нахождения русской эскадры быстроходные крейсера. Задачу командующий Соединённым флотом поставил перед адмиралом Дева вполне понятную и выполнимую – не ввязываясь в перестрелки со старыми русскими броненосцами, нанести максимальные повреждения транспортам и вспомогательным крейсерам русских. Хэйхатиро Того, зная из каких кораблей состоит «океанская часть» Второй Тихоокеанской эскадры, начал продумывать новую стратегию противостояния русскому флоту.

Увы, но одно только нахождение во Владивостоке «бородинцев» и «Осляби», подкреплённых «Россией» и «Громобоем» не позволяло стронуть от Хакодате четвёрку японских броненосцев, сторожащих возможные вылазки своих бронированных оппонентов.

Практически все вспомогательные крейсера Того спешно сосредоточил у Сангарского и Лаперузова проливов и у Владивостока, стараясь наладить наблюдение за непредсказуемым Небогатовым (агентура оперативно доложила, что Николай-сан всё таки прорвался с бородинцами, а вот кто командует в океане – пока было неясно). Горячие головы предлагали плюнуть на всё, загрузить угля по максимуму и поймать русских тихоходов, разбить флот северных варваров по частям. Но игнорировать эскадру из ПЯТИ современных броненосцев, поддерживаемых мощным крейсерским отрядом и большими миноносцами, было нельзя.

Пока же хитрые русские намеренно затягивали свой путь вокруг Японии, очевидно, придерживаясь заранее разработанного плана на случай удачного прорыва «бородинцев» через Цусиму. Неспешное движение семи броненосных кораблей к островам Курильской гряды предполагало обстрелы портов восточного побережья, тотальное уничтожение судоходства, даже сброс плавающих мин. Но, как оказалось, эта часть русского флота вела себя на удивление безынициативно, воюя исключительно «фактом своего наличия».

Японские адмиралы ожидали, что сразу же после удачного прорыва, усилившиеся двумя броненосными крейсерами русские, пойдут из Владивостока к проливу Лаперуза.

Но на рандеву со старыми броненосцами «выскочили» только крейсера, встретившие «Изумруд» и тут же вернувшиеся в залив Петра Великого. Пять же современных скоростных броненосцев пока готовились к рейду, держа Того и Камимуру в напряжении.

Поэтому только три лучших бронепалубных крейсера страны Восходящего Солнца шли по следу русских. Клапье де Колонг понимая, чего хочет добиться Дева, дал команду «Нахимову» и «Мономаху» немедленно атаковать неприятеля, а старенькому, но шустрому «Николаю» вместе со вспомогательными крейсерами конвоировать транспорта на север. Тройка броненосцев береговой обороны сместилась на ост, а «хромые» но двенадцатидюймовогрозные «Сисой» и «Наварин» перекрыли прямой путь до грузоперевозчиков и госпитальных судов. На невезучей «Ольдгамии» не могли выжать более восьми узлов и трофей нещадно чадил прямо по курсу «Наварина», как бы лидируя флагманский броненосец. «Светлану» как единственный настоящий крейсер Константин Константинович держал при себе, на левом траверзе флагманского броненосца, подумывая даже о переходе с еле плетущегося «Наварина» на комфортабельный и скоростной крейсер-яхту.

Вице-адмирал Дева был поставлен перед нелёгким выбором – или разворачиваться и убираться восвояси, либо попытать счастья, надеясь на ошибки противника. Важную информацию о явно низкой скорости у двух сильнейших российских броненосцев, наверняка последствие аварий, японцы уже получили, но просто так уйти было недостойно самурая. И Дева Сигэто решился.

Передав на сопровождающие отряд вспомогательные «Мару» приказ отойти, адмирал повёл «Кассаги», «Читосе» и «Ниитаку» на единственный броненосный крейсер Второй Тихоокеанской эскадры – «Нахимов», заметно опередивший «Мономаха».

Самурай Дева после успешного и бескровного прорыва Небогатова во Владивосток, успел поучаствовать в большом совещании с армейцами в крепости Хакодате, где напитался невысказанным презрением сухопутных офицеров, в большинстве своём – искалеченных ветеранов Ляоана и Мукдена, оставленных на службе, чтобы призванными в строй немощными стариками и несовершеннолетними юнцами командовали повоевавшие командиры. На моряков офицеры крепостной артиллерии, рассматривавшие вопрос по пресечению прорыва русских через Сангарский пролив, смотрели как на пустое место. Нет, они оказывали должное уважение мундиру, вежливо и правильно титулуя Того и Деву…

Но когда в ответ на высказанные командующим Соединённым флотом опасения о слабом воздействии крепостных батарей на русские корабли, полковник Есигава представил собранию невзрачного майора-артиллериста с пустой глазницей и культей, как ведущего специалиста по утоплению русской эскадры в Порт-Артуре, суда которой в скором времени пополнят и усилят доблестный императорский флот…

Дева Сигэто восхитился удивительной выдержкой командующего, когда Того в ответ на шпильку полковника молча встал и поклонился калеке майору. Примеру командира последовали все морские офицеры, присутствовавшие на совещании, но армейцы такой невероятный поступок флотской элиты не оценили, – даже ничтожный капитан, самый младший чин из участников совета смотрел на командующего Соединённым флотом Японской империи как на пустое место…

Вернувшись на «Микасу» Того собрал Совет командиров на котором и принял решение отправить в рейд вице-адмирала Дева. Флоту необходимо было показать активность, а не «сторожить проливы», как намекнули адмиралу из столицы…

Задача Дева была ясна – с помощью дозоров из вспомогательных крейсеров обнаружить русскую эскадру, постараться «зацепить» транспорта, утопить или существенно повредить «обоз» без которого в открытом океане русским делать нечего. Сам же Хэйхатиро Того ждал информации из Владивостока, чтобы парировать действия лучших и сильнейших броненосцев России, которыми командовал хитроумный Небогатов.

Удачно выскочить на транспорта, или «зажать» какой-нибудь из вспомогательных крейсеров врага с последующим его уничтожением у отряда Девы не получилось. После перестроения русских, когда к цели надо было прорываться через «двойной частокол» броненосцев, у японского адмирала было два пути – или попытаться достать транспорта «по большой дуге», либо ретироваться. Однако, всего три крейсера, хоть и быстроходных, не могли «перебегать» десяток крупных русских судов и Дева, вспомнив майора-инвалида, решил рискнуть. Тем более «Нахимов» на глаз выдавал едва ли более десяти узлов, а «Мономах», очевидно из-за неполадки в машине, и того меньше, не вытягивая даже за тихоходным броненосным напарником. Всё таки переход через три океана дал знать – не зря Небогатов всех «инвалидов-тихоходов» отправил вокруг Японии, ринувшись через Цусиму только со скоростными судами.

Да, если удастся с минимальными повреждениями проскочить мимо пары русских крейсеров, тогда появляется неплохой шанс обойти, «обогнуть» на полном ходу «Сисой» и «Наварин», также еле плетущиеся, и «достать» вражеские транспорта. У русских против тройки крейсеров Девы может «сыграть» только «Светлана», но с помесью боевого корабля и яхты генерал-адмирала, особых проблем возникнуть не должно…

На «Нахимове» атаку трёх бронепалубников сочли демонстрацией, каперанг Родионов не верил в серьёзность намерений неприятеля, но посчитал, что неплохо будет «достать» япошек при сближении и неминуемом затем отходе, а посему, сойдясь на три мили, дал команду развернуться к вражеским крейсерам левым бортом.

Удивительное дело, несмотря на ничтожное количество боевых стрельб на Второй Тихоокеанской эскадре, артиллеристы «Нахимова» начали бой очень и очень неплохо. Уже пристрелка по крейсерам Девы, идущим полным ходом строем фронта, дала накрытие «Кассаги»…

«Читосе» и «Ниитака» чуть отстали от флагмана, который намеренно «вызывал огонь на себя», чтобы к транспортам выскочили два неповреждённых и быстрых крейсера. Дева, прикинул, что у русских нет кораблей, кроме «Светланы» (вспомогательные крейсера адмирал в расчёт не принимал) способных догнать, пусть даже и изрядно побитый «Кассаги» и потому отважно и безрассудно «пёр» на ощетинившийся стволами восьми и шестидюймовок «Нахимов». Ничего, как только «Читосе» и «Ниитака» прорвутся, два старых русских крейсера обязательно бросятся за ними вдогонку, а пока «Кассаги» придётся терпеть, стрелять и маневрировать…

На мостиках всех трёх японских крейсеров, когда стало ясно – бою быть, царило ликование: командиры и офицеры перед выходом выслушали своего адмирала, который в семи предложениях пересказал ход совещания с армейцами. Самурай Дева поэтом не был, но сумел уместить в свой краткий образный и эмоциональный спич и одноглазого майора с культей, и фантастический поклон командующего Соединённым флотом, и ледяное презрение сухопутчиков к офицерам императорского флота…

Изрядно повоевавшие артиллеристы «Кассаги» первыми «зацепили» врага, добившись четырёх попаданий кряду, но если восьмидюймовый снаряд броненосный крейсер принял без последствий, то начинка двух 120-миллиметровых фугасов «смела» с мостика «Нахимова», командира и трёх офицеров, легкомысленно не укрывшихся под защитой брони. На качестве артиллерийской стрельбы «Нахимова» это почти не сказалось, только вот крейсером никто не управлял четверть часа, пока старший офицер, также получивший «свой» осколок, не прихромал из лазарета в рубку.

За это время «Нахимов» трижды «отомстил» «Кассаги» и дважды отметился по «Читосе», получив в ответ восьмидюймовый снаряд с «Кассаги», и более двух десятков 120-мм, «гостинцев» от агрессивной пары японских крейсеров, пристрелявшихся по идущему как на параде ветерану русского флота. Осколки уполовинили расчёты орудий на «Нахимове», на крейсере разгорались пожары и причисляемый высоким начальством к броненосцам, некогда лучший в своём классе броненосный крейсер пока вчистую проигрывал двум японским «легковесам». «Ниитака» не отвлекаясь на артдуэль с «Нахимовым», принял вправо и дав полный ход намеревался проскочить мимо «Мономаха», на котором наконец то выдали 14 узлов. Попов, оценив обстановку, ринулся на пересечку курса шустрого японца, полагая, что «Нахимов» задержит двух оставшихся.

Неожиданно для противника «починившийся» старичок «Мономах» открыл огонь по «Ниитаке» и практически сразу (сказался ли опыт офицеров Учебного артиллерийского отряда или просто удача была на стороне русских моряков – неизвестно) добился двух попаданий. Но «Ниитака» уже фактически прорвался, убегая от старого броненосного фрегата, получив, правда, ещё два шестидюймовых «вдогон», в корму, впрочем, без тяжёлых последствий…

Но только завзятый оптимист мог назвать путь «Ниитаки» «прорывом», наоборот теперь японский крейсер, преследуемый «Мономахом» выходил на троицу из «Наварина», «Сисоя» и «Светланы», – в одиночку не о прорыве к транспортам нужно было думать, а как выскочить из окружения. Но напарник-«Читосе» так и завяз у «Нахимова», который горел, кренился, однако не отпускал, от себя два лучших и сильнейших бронепалубных крейсера Соединённого флота.

Всё-таки на «Нахимове» нащупали дистанцию до японского флагмана, и, сосредоточив огонь на «Кассаги», поражали лёгкий крейсер с завидной регулярностью. Адмирал Дева, отослав командира крейсера с мостика, там и погиб, как получасом ранее каперанг Родионов, – русский снаряд, вопреки печальной для Российского императорского флота статистике, имевшей место в иной реальности, вполне себе прекрасно разорвался от контакта с хрупкими конструкциями…

Экипаж «Кассаги», узнав о смерти любимого адмирала, озверел и развив рекордную скорострельность засыпал «Нахимов» фугасными снарядами. Противники сближались, посему попаданий в русский крейсер за короткий промежуток времени случилось очень много – от сорока до пятидесяти. Конечно, 120-мм фугасы, не могли пробить броненосный пояс «Нахимова», но более ста русских моряков, убитых и покалеченных осколками, мгновенно вспыхнувшие пожары, повреждённые орудия, – всё это существенно снизило боевую мощь крейсера…

Надо отдать должное и русским артиллеристам, несмотря на «уполовиненные» вражеским огнём расчёты, пять шестидюймовых и четыре восьмидюймовых снаряда в «Кассаги» они вогнали. Два из них рванули в кочегарке, надёжно застопорив флагмана японского отряда в пятнадцати кабельтовых от сбавляющего ход «Нахимова». Казалось, тут и ждёт «Кассаги» быстрое и неизбежное утопление, но за собрата отомстил «Читосе». На двадцати узлах, «поймав» тот момент, когда комендоры и офицеры русского крейсера видели перед собой только одну цель – горящий «Кассаги» под адмиральским флагом, который вот-вот должен был затонуть, может быть от этого снаряда, или от следующего, «Читосе» не подвергаясь серьёзному обстрелу пошёл прямо на русского гиганта и подобравшись на десять кабельтов, открыл ураганный огонь, подготовил к пуску минные аппараты…

Увлечённые добиванием «Кассаги» артиллеристы «Нахимова» так жаждали поучаствовать в скором утоплении «запарившего» врага, что совершенно не хотели отвлекаться на «второстепенную» цель, надеясь, что по второму вражескому кораблю отстреляются соседи. Но «соседи» также азартно всаживали снаряд за снарядом в «раскорячившийся» «Кассаги».

Крики сигнальщиков: «Мины, мины. Япошка выпустил две мины, идут точно на нас» не дошли как до артиллеристов «Нахимова», так и до офицеров в боевой рубке – за пару минут до этого осколками, проникшими через смотровую щель, был убит сменивший тяжелораненого старшего офицера, лейтенант Крашенинников, равно как и все, там находившиеся…

«Нахимов» содрогнулся от первой торпеды, вторая, стукнувшись о борт крейсера, затонула не взорвавшись. «Читосе» повернул к «Кассаги», намереваясь снять команду.

Но поймавшие кураж нахимовцы не запаниковали, не бросились «спасаться кто может», а продолжали стрелять и пока крен крейсера не стал критическим, умудрились «влепить» в корму своему «угробителю» два восьмидюймовых и три шестидюймовых «привета», повредивших «Читосе» винты…

Три крейсера, два японских и один русский, горели и медленно, но неуклонно погружались в холодное и такое неприветливое Охотское море не прекращая артиллерийской дуэли.

На «Ниитаке» понимая, что о транспортах можно забыть, приняли влево и, описывая петлю, пошли к неподвижному «Кассаги», намереваясь принять на борт адмирала. «Мономах» за неприятельским крейсером явно не успевал, но в свою очередь поспешил к «Нахимову», положение которого было весьма угрожающим – броненосный крейсер не прекращал стрелять по «оппонентам», но крен заметно увеличивался, «Нахимов» горел, аварийные партии не справлялись ни с пожарами, ни с пробоиной…

От «Наварина» наконец-то «отвалилась» «Светлана» и полным ходом спешила к месту крейсерского побоища…

Каперанг Шеин, «выпросивший» у Клапье де Колонга разрешение помочь в отражении атаки неприятеля, метался по крейсеру, успевая заскочить и к кочегарам и в лазарет и сигнальщиков подбодрить и артиллеристов.

Сергей Павлович был неоригинален, многократно повторяя, словно заклинание одну и ту же фразу: «Ребята, надо поспеть, помочь нашим утопить япошек. С богом, ребята».

На «Светлане» к чудачеству впавшего в боевой раж командира отнеслись с пониманием, согласно кивали в ответ на его пламенные призывы и ревниво наблюдали за «Мономахом», поспевавшим к «раздаче» куда как раньше, чем крейсер-яхта…

– Перетопят орлы Попова японцев, нам не оставят.

– Да, Пеликан и Нозиков своих комендоров вышколили, раскатают недвижимых япошек как на полигоне.

– Там один японец неподбитый, и нам хватит.

– Не о том думаете, господа – «Нахимов» надо выручать!

– И так идём самым полным.

– Ну что стоило сразу выпустить нас, не держать при «Наварине», тогда бы и с «Нахимовым» такая беда не случилась!

– Господа, рекомендую сосредоточиться на предстоящем бое, а не критиковать распоряжения начальства.

– Вести обстрел противника, занятого спасением экипажа с тонущего корабля, допустимо ли это?

– Мичман, идёт война!!! Капитан первого ранга Попов поступает совершенно правильно!

– «Нахимов»!!!!!!!!!!!!!!!!!