Не надо кланяться судьбе

Мой «период выживания» пришелся на время, когда каждый год уже становился для меня дефицитным. Но я понимаю, что все начиналось гораздо раньше. Я ведь когда-то (теперь уже можно говорить – давно) пришла в театр, в котором сложились определенные отношения: актрисы были чьими-то женами, возлюбленными, кого-то связывала давняя и очень тесная дружба, иных объединяли совпадающие взгляды. Горько писать об этом, гораздо приятнее было бы восхищаться театром как храмом чистого искусства. Но это было бы не совсем честно.

И не давние обиды во мне говорят, а желание лишний раз подчеркнуть: профессия актрисы – суровая и строгая, она не терпит суеты и приспособленчества. И очень откровенно: с моей внешностью надо было выжить.

Но есть у меня, в моей жизни, и немало такого, что радует.

В сезоне 2002 года вышел премьерный спектакль «На всякого мудреца довольно простоты». Для Малого театра это уже девятая постановка. Я видела предыдущую в Малом, видела и то, что сделали в Вахтанговском театре. Но мне никогда не хотелось повторять тот уровень, которого достигли мои предшественницы, копировать их. Обычно Турусину играли как женщину, которая много нагрешила в жизни и под конец решила вымолить прощение: усердно молится, грубо говоря, упрашивает Бога отпустить ей грехи. Но у меня создалось впечатление, что она «скучает» по своим грехам и ей хотелось бы возвратиться к некоторым из них. Так я играла Турусину… Роль небольшая, второго плана, но ведь все зависит от актера, его масштабов. У меня была интересная работа с режиссером Владимиром Бейлисом, он поддержал мои представления о Турусиной. Во всяком случае, ничего не запрещал; иногда ведь бывает: душа – нараспашку, а ее пытаются «захлопнуть».

Впрочем, рассказывать о своей работе – это дело неблагодарное и даже вредное. Свою работу надо показывать.

Тогда ожидалось, что вскоре на российский и зарубежный экраны выйдут два фильма с моим участием. Судьба их складывалась непросто, но я надеялась, что им будет сопутствовать успех.

В фильме Булата Мансурова «Сага древних булгар» я сыграла роль княгини Ольги. Съемки длились больше пяти лет – то денег не было, то войск не давали для батальных сцен, то войска давали, а погоды не было. В общем, все время что-нибудь мешало.

В летописях есть только три эпизода из жизни княгини. Все остальное в будущем фильме – это наша фантазия и наше понимание того времени. И в этой «выдумке», которая может оказаться правдой, заключен большой смысл.

Играть эту роль мне было очень интересно. У меня долго не было цельного представления об этой картине, но я ясно видела свою героиню, ее мудрость, осторожность и… хитрость. Это было во времена начала Руси, когда слава и гибель шли рядом. И мне глубоко симпатичны действия и поступки моей героини, превыше всего ставившей интересы своего княжества. Как известно, Ольга – жена князя Игоря – правила в малолетство сына Святослава и во время его походов. Она подавила восстание древлян и около 957 года приняла христианство. Младший сын Святослава, внук Ольги Владимир утвердил христианство – мечом и словом – в качестве государственной религии.

Для меня прикосновение к древней истории было необычайно интересным, тем более что я бывала в тех местах, где тысячелетие назад кипели страсти, куда совершали походы наши предки. Не все со мною сегодня согласятся, но я все-таки скажу: без любви к истории своей страны, без восхищения своими предками даже самые сильные таланты вянут…

В каждом времени – свой взгляд на события истории. Иные пытаются подогнать их под современные оценки, другие собирают ранее не известные сведения и стараются докопаться до истины.

Я убеждена, что княгиня Ольга – фигура государственная, у нее был государственный ум. Мать и жена, она собирала то, что можно было собрать, – семью, Русь. Она старалась добиться того, чтобы братья между собой не воевали. Ольга мстила за гибель своих близких, по отношению к своим воинственным соседям вела твердую политику. Перед нею во весь свой исполинский рост стояла проблема создания национального государства.

На мой взгляд, фильм удался. Прокатчики посчитали иначе. Это было время вседозволенности в жизни, в искусстве, в новом для нашей страны явлении – бизнесе. Дозволенность и дикий бизнес делали свое дело. Женский центр просто погубили. Фильм при всех трудностях и сложностях сделали, но кто его видел? Он оказался слишком серьезным, слишком насыщенным идеологией для тех лет. Может быть, он уместен сегодня. Но кто теперь этим займется?..

Тогда же вступила в завершающую стадию и работа над вторым фильмом – о трагедии Бабьего Яра. Я не могу понять, почему драматические события, разыгравшиеся там, столь долго оставались вне внимания кинематографа. Даже после получившей мировую известность поэмы Евгения Евтушенко «Бабий Яр» кинематографисты не прикасались к ней. Точнее, попытки были, но они оказались безрезультатными.

Когда я впервые пришла туда, на окраину Киева, где был овраг, ставший братской могилой сотен тысяч людей, а сейчас зачем-то разбит парк, я ужаснулась: парк на крови, на людских костях… В 1976 году там возвели памятник, но он оставил меня равнодушной – гранитом словно бы закрыли безмерное человеческое горе…

Автор сценария и режиссер фильма Николай Засеев-Руденко мальчиком был в оккупации. В основу фильма положены реальные факты. Картина построена на драматической истории. Через 60 лет к Бабьему Яру в Киев приезжает женщина, которую в 1941 году гнали в многотысячной колонне обреченных на расстрел. На руках у нее был ребенок. Ребенка убили, она чудом осталась жива и выбралась из-под горы трупов. Женщина посвятила свою жизнь борьбе против зла в любом его проявлении. Была она и среди тех, кто создавал Государство Израиль. Сюда она приехала, чтобы поклониться могилам замученных людей. И там встретила того, кто стрелял в нее, чья пуля оборвала жизнь ее ребенка. Она его узнала… Немец тоже приехал на то место, где много лет назад совершил страшное преступление.

Моя героиня, Нора, случайно узнает этого бывшего немецкого офицера. Он погибает там, в Бабьем Яру, – случайность или судьба? Мне хотелось бы, чтобы этот фильм стал предостережением: зло не прощается, рано или поздно за все приходится отвечать.

Я много думаю о том, почему кинематографисты на протяжении десятилетий не обращались к трагедии Бабьего Яра. Может быть, по каким-то высшим «государственным» соображениям? В любом случае к этим событиям и сейчас очень больно прикасаться.

У этого фильма сложная судьба, он не наш, не российский, – украинский. За рубежом к нему проявляют большой интерес. Мне рассказывали, что фильм триумфально прошел во многих странах мира. Это отрадно, хотя сама тема настолько мучительна и создавать эту ленту приходилось в таких жестких, можно сказать экстремальных, условиях – я имею в виду жестокое безденежье тех лет, что даже по прошествии времени воспоминание вызывает горькие чувства. Все это настолько болезненно…