Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
– Войцех, нельзя было как-то поаккуратнее? – мягко укорила Дорота, подливая мне кофе.
Замечательный кофе, кстати. В маленьком френч-прессе, с корицей, кардамоном и гвоздикой. Такой сказочный аромат, что хочется позабыть обо всем на свете, возлечь на ковер и наслаждаться плодами трудов чернокожих невольников.
Но…
– Я и аккуратно, – раздался очень низкий голос рядом. – Кто ж знал, что она так занервничает?
– То есть висящая в воздухе рука – совершенно ни разу не повод нервничать? – проворчала я, допивая кофе.
Кажется, за время нахождения в Львовише я выхлебала его больше, чем за последнюю неделю. Но что поделать, если он сумасшедше-вкусный, совершенно не похожий на растворимую лабуду, которую приходилось пить на работе и дома.
Войцех фыркнул. Свеча оказалась перед моим носом. Невольно дернувшись, я высказала все, что думаю о призраке-дворецком.
Только на этот раз он громко расхохотался, а Дорота смущенно уточнила:
– Не призрак, Алиночка, а блуждающий огонек.
Учитывая, что Войцех бородат, широкоплеч и ростом под два метра, «огонек» из него так себе. Если такого встретишь в подворотне, то потом всю жизнь будешь жалеть, что не сидел в тот вечер дома.
Хоть на улице было чудесное утро, шторы пришлось задернуть – на свету Войцеха не было видно.
Оказывается, блуждающий огонек виден только в темноте. Во всяком случае, в относительно человеческом виде его можно разглядеть в полумраке. Здесь он служил дворецким уже добрых двадцать лет. Всю биографию я пока не переварила, но уяснила, что Войцех – нечто вроде местной нечисти и прекрасно видит все, что происходит в доме. Поэтому мой побег не остался незамеченным.
Он сидел на диване, в темных глазах плясали смешинки.
– Прекрасная панна, ты же меня видела два раза только за вчерашний день. Когда в коридор вышел Горневич и перед выходом из комнаты. Чему так удивилась?
– Память у меня дырявая, – буркнула я. – И это не фигура речи.
А ведь и правда видела. Да и упоминался он уже: то ли домоправительницей, то ли Бециком еще в лекарне.
Дорота покачала головой и сделала какой-то жест. Войцех тут же нахмурился.
– До сих пор никак не придешь в себя? – наконец-то уточнил он.
Я пожала плечами. Стоит ли им рассказывать про пани Валевскую?
С одной стороны, кто его знает, как они отнесутся к услышанному. С другой… мне позарез нужны сообщники против той же Виславы и ее сестринского клубочка змей. Поэтому выложила все, что было известно.
Некоторое время оба молчали. Дорота только коротко ахнула, когда история была озвучена.
– Какой кошмар, бедная девочка…
– Думаю, она что-то знала, – пробасил Войцех. – Неспроста это все.
– Конечно, неспроста, – мрачно заметила я. – Человек решил покинуть этот мир. Такие решения не принимаются из-за того, что укусил комар.
– А комары тут большие, – подал голос Бецик, наворачивающий сочную грушу.
И где только раздобыл? Кошмар, этот фамильяр все время что-то жрет! С ним нигде нельзя появиться! Правда… не оставит меня голодной, если что. А полный желудок с моей точки зрения куда важнее солидного общества.
– Мне не нравится Горневич, – вдруг произнес Войцех, сложив руки на массивной груди. – Он умен, опытен, расчетлив и жутко самоуверен. К каждому пальцу у него привязан поводок с любовницей. Женским вниманием не обижен. И тут явился по первому зову…
Я задумчиво глянула на Войцеха. В темных глазах ничего не прочесть, только сердцем чувствую: переживает за меня. Как и Дорота. Вот просто по-человечески, как за неопытную девчонку. А то, что Войцех ни разу не человек, так это не играет роли. Тут еще, кстати, вопрос: человек ли Дорота?
– А кто нравится? – брякнула я.
И тут же прикусила язык. Если Алина тайно от них провернула дело с перевоплощением, то вряд ли делилась впечатлением о женихах. Этот красивый, этот не очень, а этот дурак полный. Не ее стиль, в общем.
Дорота и Войцех переглянулись. Так, что такое? Чего таинственно умолкли?
Что-то я начинаю нервничать, не нравится мне все это.
– Алина… прежняя, – тихо сказал Бецик, выкинув хвостик от груши, – очень нервно реагировала на обсуждение всего этого отбора женихов. Поэтому старались не говорить о них.
– Ну-у-у, – протянула я. – Пока что на отбор не очень похоже, я только одного кандидата нашла. Точнее, он сам явился. А можно всех посмотреть?
Бецик шумно сглотнул. Дорота прижала руки к щекам, у Войцеха округлились глаза.
Так, опять что-то не то. Почему у всех реакция, будто я спросила: в какой оргии мне участвовать сначала?
Войцех поднялся и хлопнул широкими ладонями по бедрам.
– Кузяк с ними всеми! Мне нравится эта девчонка! Не боится ни тьмы, ни осуждения, ни Князя Претемных!
– Ни растолстеть от булочки на ночь, – хмыкнула я.
– Пошли, – решительно сказал он и протянул руку.
Почему-то не колеблясь, я вскочила и вложила свою ладонь в его. Откуда ж было знать, что меня там ждет!
– А разговоров-то было! – закатила я глаза.
– Нет, а что? – начал оправдываться Войцех. – Ты библиотеку терпеть не можешь! И вполне разумно ее опасаешься после того, как пан Анджей наложил несколько проклятий.
Я чихнула несколько раз подряд. Уж не знаю, как проклятий, а пылищи тут тьма!
– Дорота! Надо выделить день и прибрать тут! Нельзя, чтобы библиотека… а-апчхи!
– Будь здорова, – буркнул Бецик, протискиваясь между мной и стенкой.
Так вышло, что я еще стояла в дверях – только свеча в невидимой руке Войцеха парила посреди библиотеки, освещая шкафы, забитые книгами, стол и два кресла.
– Нам надо это! – Бецик ткнул в стопку кожаных папок на столе. – Здесь твой батюшка собирал досье на всех женихов.
– Э… – растерялась я. – Так его же десять лет нет уже.
– Он рано начал, Алиночка, – тихо сказала стоявшая за спиной Дорота. – А после того, как отец твой сильно поссорился с Князем Претемных и выпускал тут излишек силы, ты вообще заходить отказывалась. И велела запереть библиотеку на ключ.
Поссорился с Князем? Любопытно, что за хрыч этот Князь. Опасен или просто «поорет и перестанет»?
– Ладно, разберемся, – заявила я, откинув со лба рыжие кудряшки. – Берем эту стопку и несем в мою комнату, буду изучать. А в библиотеке прибрать надо. Если что – будем сюда врагов бросать.
Дорота охнула, но Войцех довольно расхохотался. Приятно, когда у кого-то такое же своеобразное чувство юмора, как и у тебя.
Пока мы тащили папки наверх, по дороге встретилась Вислава. Вся такая в белом, свежая, будто крем на пирожном. Разве что розочки в волосах не хватает. Куда это уважаемая панянка намылилась в таком виде? Да еще и с самого утра. Свидание?
– Дожили, наследница рода Каторжинских подалась в уборщицы, – поморщилась она и перекинула белую с серебром сумочку в другую руку, будто боялась, что та испачкается от соприкосновения с папками.
Пока я раздумывала, стоит ли уронить тетушку с лестницы, Дорота попыталась заступиться:
– Алина просто хочет разобраться…
Вислава расхохоталась, мерзко и неприятно.
– Ой, да замолчи. Она все время хочет что-то, но ничего не выходит! А время идет! Еще чуть-чуть, и Дзяды!
Перехватив папки удобнее, я прошла мимо, ощутимо толкнув тетушку бедром. Та взвизгнула и кинулась ко мне. Но, увидев пыльные папки, отпрянула, будто от заразы. Боится вымазаться или какого проклятия? Очень интересно.
– Дзяды, Бабы… неважно, – заметила я, продолжая свой путь. – Я уже просила вести себя прилично. Но, кажется, до некоторых не доходит.
– Ты не имеешь права мной командовать, – прошипела Вислава мне в спину. Как бы чего не метнула хоть.
Войцех отобрал мою ношу и шустро впихнул меня в комнату. Пришлось все же развернуться. Отряхнув руки от пыли, я чуть прищурилась.
– О правах мы тоже можем поговорить. Если очень хочется. А еще – про обязанности.
Никто из присутствующих не произнес ни слова. Вислава побагровела, явно уже собралась высказать все, что думает, но я опередила ее.
– Но не смею задерживать, ведь сейчас, уважаемая тетушка, вы идете на работу. А опоздание – это серьезно!
После этого я резко преодолела оставшееся расстояние и, войдя в свою комнату, захлопнула дверь.
Оглушительный визг сотряс весь дом.
– Мерзавка! Нахалка! Соплячка! Да как ты смеешь!
В дверь забарабанили, но я разумно щелкнула замком. Нет, а что? Пускай выпустит пар. Удерживание в себе негативных эмоций приводит к болезням и плохому стулу.
Войцех и Дорота мудро удрали на кухню, а Бецик уже забрался в окно.
– Давненько она так не бесилась, – заметил он, кувыркнувшись с подоконника. – Хотя о чем это я? Алина ей толком не давала отпора, все парила в своих мирах, игнорируя реальность. А тут прям перцу на хвост насыпали, ух!
Тетушка выдохлась и уцокала каблуками по лестнице. Замечательно, подслушивать некому.
– А что, я так сильно оскорбила монаршую особу? – поинтересовалась, подхватив тряпку и протирая папки.
Выглядеть как домовенок Кузя тоже не хотелось. К тому же интуиция подсказывала, что после просмотра досье на женихов, настроение упадет под плинтус. А быть одновременно грязной и расстроенной совсем никуда не годится!
– Не монаршую, но… когда есть деньги и сила, работать не все хотят, – захихикал Бецик, подбираясь к одной из папок. – А Вислава как-то трудолюбием не отличается. У нее мечта одна – замуж выйти и жить припеваючи. Но…
– Но?
– Не берут, – хмыкнул он. – Характер бы имела не столь гадкий – того и гляди, уже б надела обручальное колечко. А так…
Все ясно. Будь покорна и ласкова, и кто-то позарился бы. Не то чтобы я жалею тетушку, но почему-то показалось, что мужики тут тоже не подарок.
Я плюхнулась на кровать.
– Так, приступим.
На глаза вдруг попался гримуар. Стоял на столе, важно и невозмутимо, будто что-то пытался до меня донести. Я закусила губу. Что… попробовать еще раз? Там ведь тоже должно быть много информации. В прошлый раз Лешек помешал, так, может, сейчас…
Я шустро вскочила и направилась к столу. Глаза льва-замка сверкнули алым светом.
Сердце заколотилось быстро-быстро. Получится! Ну, с богом!
Спустя полчаса
– Ну… зайчик, рыбка, птичка, солнышко, бусинка. Ну пожалуйста!
Бецик покосился на меня.
– Первый раз слышу, чтобы кто-то так разговаривал с гримуаром.
Я сдула со лба рыжую прядь и шумно выдохнула. Бася, как истинная зараза и злая книга, открываться не собирался. Вот не собирался и все тут! Сверкал своими алыми глазищами, клацал металлическими львиными зубами и… не открывался. Но при этом меня не отпускало чувство, что если еще чуть-чуть поупорствовать, то все получится.
Оказывается, в этом мире бывают мужские и женские гримуары. Пол определяется после того, как ведьмак-книгарь завершает свое детище и наделяет силой. Басидор Лев Галицкий, творение рук ведьмака Данила Галицкого, был подарен Алине на восьмилетие, и с тех пор стал преданным соратником и другом. Но вот открываться мне этот гад не собирался.
За спиной послышался треск. Я обернулась. Бецик деловито жевал чье-то фото.
– Эй! Прекрати! – возмутилась я.
– Он все равно штрашный, – заявил фамильяр. – Ошень штрашный, чьфу!
Вздохнув, я погрозила пальцем гримуару и отобрала у Бецика фото. Посмотрела, повертела в руках, снова вздохнула и вернула мышу.
– На, доедай.
– Уи-и-и!
Обидевшись на Басю, я принялась рыться в досье. Господи… Этот страшный, этот толстый, этот кривой, этот старый… Тот, которого почти доел Бецик.
Да уж, выбор так себе. Ничего только пан Горневич да молодой рыжеволосый парень. Но с первым я уже столкнулась, а второй, судя по всему, не пропустит ни одной юбки. Похож на внука теть Зины. Тот тоже был парень не промах. Тренированное тело, потрясающая улыбка и «Давай встретимся вечером, ночью, а лучше прямо сейчас!».
И все бы ничего, но он назначал несколько свиданий в день… Сволочь.
Но я отвлеклась.
– Слушай, а выбор тут невелик.
Бецик потянулся к очередной папке.
– Есть такое. Нормальных мужиков разбирают с пеленок, – сказал он с какой-то дико бабьей мудростью. – А что осталось, то осталось. Горневич вот, может, был бы и неплох, только вот это в теории. Алину он не любит, это невооруженным глазом видно.
– Ну, любовь в браке не главное, – сказала я немного неуверенно. – Уважение там, взаимопонимание, дружба.
Бецик почесал лапой за ухом.
– Может. Но сама подумай: согласна ли ты только на них?
Не то чтобы я романтичная натура, но все же как минимум нравиться мужу хотелось. Ибо тогда это не брак, а ерунда какая-то.
Бецик явно все понял по моему выражению лица, потому что тут же цокнул языком:
– То-то же…
Некоторое время я бездумно перебирала бумаги, потом плюнула. Сплошное расстройство!
Побродила по комнате туда-сюда, надеясь, что в голову придет дельная мысль. Но мысль подло сдымила в неизвестном направлении, не пожелав со мной общаться. Я уже было почти расстроилась, как вдруг…
Бецик, заметив мой взгляд, икнул и шлепнулся на попу.
– Алина, что случилось? Мы идем убивать Виславу?
– Нет, мы идем делать предложение Лешеку!
Я решительно подошла к шкафу и распахнула его. Так, что мы тут имеем? Лишь обновление гардероба хоть как-то привлекательно, все остальное – печаль-печаль. Но если женщина решила, то женщина уже пошла. И на ее пути лучше никому не становиться.
Фамильяр ошарашенно молчал, видимо, переваривая услышанное. А я в это время успела вытащить изумительное кружевное платье. Белое… Вот, не зря мне на лестнице тетушка встретилась! Белое так белое! Я буду выглядеть мило, невинно и всем видом показывать, что нуждаюсь в его сильных руках на моей… безопасности.
Так, макияжа по минимуму, зато кудряшки, очаровательный взгляд, аромат от пани Валевской и…
Я резко замерла, оглядывая себя в зеркале. Нет, кружевные чулочки еще рановато. Вдруг Лешек не может так сразу, а я ему ножки показывать. Надо же быть благопристойной девицей, а не вот это все.
– Алина, а ты уверена? – осторожно поинтересовался Бецик. – Нет, он хороший парень, но, по-моему, предложение все же мужчина делает. Или я что-то упустил?
Я глянула на летучего мыша.
– Не упустил, дорогой. Только есть момент: если я не заключу союз с относительно нормальным мужиком сейчас, то через время со мной заключит союз тот, кто захочет. Оно нам надо?
Бецику такая перспектива не по душе. Хотя и мою инициативу он не особо одобрил.
Я поправила прическу, постучала ногтями по столу. Так, что еще нужно? О!
Подлетев к фамильяру, я сгребла его в охапку.
– Так, мне нужна твоя помощь. Ты можешь послать ему весточку, чтобы никуда не уходил?
Бецик хлопнул глазищами, попытался дрыгнуть крыльями и возмущенно выдал:
– Я что, похож на почтового голубя?
– Сможешь или нет? – не смутилась я.
Он задумался, потом кивнул.
– Попробую договориться с Матильдой. Она, конечно, стерва еще та, но не дура.
Вовремя вспомнив, что Матильда – фамильяр Лешека, я не стала возражать. Даже отнесла мыша к окну и легким шлепком придала ускорения полету.
Меня обозвали «рыжим кузяком» и полетели к дому нашего сексапильного соседа.
Сцепив руки в замок, я следила за ним. Безумная идея, просто безумная. Остается надеяться, что Лешек все же сдержит свои слова о готовности мне помогать, как только я обращусь. Что ж, кажется, это время пришло.
Откуда-то снизу раздался заливистый женский смех. Чуть нахмурившись, я опустила взгляд и увидела Виславу… в объятиях Марка Горневича.
Пару раз изумленно моргнув, я чуть не захлопала по карманам в поисках мобильника. Потом зашипела рассерженной кошкой, вспомнив, что ни карманов, ни мобильника нет.
А тетушка все смеялась, смотрела своими янтарными глазами на владельца шахт и разве что ласковой змейкой не извивалась.
– Ах, пан Горневич, вы так порывисты.
Так, ну что ты стоишь камнем, сожми ее сильнее! А я тогда буду взывать к небу и этому горшку с геранью на подоконнике, что все мужчины неверны и… и, тетя Вислава, забирайте его себе! Навсегда!
Но объятия Горневича при более детальном изучении оказались какими-то не слишком страстными. Так не обнимают женщину, которую хотят закинуть на плечо и отнести в ближайшую опочивальню.
– Иначе бы расквасили нос, панна Каторжинская, – немного иронично заметил Марк.
Щеки Виславы вспыхнули румянцем. То ли от гнева, то ли от смущения. Но так как пощечины не последовало, тетушка явно решила изображать смущенную лань.
– Ах, что вы такое говорите, пан Горневич? Всего лишь поскользнулась.
Он тем временем разжал руки, но Вислава не спешила отходить.
– Может, зайдете, выпьете чашечку кофе? Я варю чудесный кофе, а утром испекла яблочный пирог.
Очень интересно. Каким это утром? Сегодня, например, на кухне тетушки не наблюдалось. Однако я благоразумно не высовывалась, ибо нужно было, чтобы Марк продолжал сжимать Виславу, а не пытался от нее смыться. Кошмар! Что за мужик сейчас пошел! Брал бы, что дают!
Но Марк будто чувствовал какой-то подвох, потому что только улыбнулся.
– Боюсь, в таком случае я не сдержусь и направлюсь сразу к вашей племяннице. Но сомневаюсь, что она уже приняла правильное решение. Пусть еще немного побудет… на свободе.
В его черных глазах полыхнуло нечто такое, что вмиг заставило скрежетать зубами. Ах, на свободе? Задумал силой забрать, что ли? Или уверен, что я безропотной овечкой побегу за тобой, черный плащ?
Эмоции затмили здравый смысл. Перед глазами появилась красная пелена, а грудь, казалось, сейчас просто разорвет от клокочущего гнева. То есть этот хрыч возомнил, что будет распоряжаться моей свободой? Свободой ведьмы рода Каторжинских?
Я демонстративно потянулась и громко сказала:
– Доброе утро, пан Горневич! Ой, а с кем это вы там обнимаетесь?
Вислава чуть не испепелила меня взглядом, Марк белозубо улыбнулся. Нет, он не стал менее опасным, но явно радовался моему появлению.
– С вашей прекрасной тетей, Алина, – ответил он как ни в чем не бывало. – Как спалось?
– Прекрасно, ночи сейчас просто сказочные, – сладко ответила я, не зная, кого хочу выбесить больше: Виславу или Горневича.
– Они могут быть еще сказочнее, – произнес он и посмотрел мне прямо в глаза.
Меня почему-то бросило в жар. Не стоило долго думать, что именно он имеет в виду.
Зато Вислава чуть не клокотала кастрюлей с закипающей водой. Гордо задрав голову, она сообщила:
– А я отведаю яблочного пирога. Если что… вы знаете, где меня искать.
С этими словами она гордо развернулась и направилась в сторону дома.
Повисла тишина. Я вдруг поняла, что Марк внимательно меня разглядывает и никуда уходить не собирается. Гнев схлынул, мозг занял свое законное место и любезно сообщил: «Алина, ты дура».
И было в этом рациональное зерно: я в упор не представляла, как отделаться от нежеланного жениха.
– Кажется, вы хотите меня… пригласить в гости, – сказал он таким тоном, что я сразу поняла: хочу.
Здравый смысл выпрыгивал из штанов и требовал, чтобы я хоть что-то предприняла, однако не получалось даже пошевелиться. Только и могла, что наблюдать, как в воздухе появляется жидкая тьма, сплетается причудливыми ступенями и поднимается прямо к моему окну.
Марк больше ничего не говорил. Медленно, шаг за шагом, поднимался по лестнице и не сводил с меня взгляда, в котором зияла бездна и голод. Голод, от которого любая женщина теряет себя и превращается в добычу для хищника.
Он оказался рядом, бесшумно ступил на пол. Жесткие пальцы коснулись моей ключицы, скользнули по плечу, обжигая сквозь тонкое кружево.
– Ну… так как, Алина, вы уже вспомнили все, что было нужно? – хрипло спросил он.
Сознание поплыло, дышать стало тяжелее. Воздух вдруг стал раскаленным и вязким. Я покачнулась, Марк вовремя сжал меня. Совсем не так, как до этого незадачливую Виславу.
– Нет, не вспомнила, – борясь с туманом в мыслях, с трудом ответила я. – Для этого нужно время и… пан Горневич, боюсь, нам придется расстаться.
– Что?!
Одно слово, а как будто ледяным ножом полоснули по разгоряченной коже. Объятия превратились в стальные тиски, я еле слышно охнула.
Заглянула в его глаза: там полыхал такой гнев, что меня сковал страх. Я попыталась вырваться, но мне не дали. Хотелось кричать, но голос пропал. Вдруг стало кристально ясно: мне никуда не сбежать.
– Алина, ты не понимаешь, что никакого «расстаться» не будет? – От этих слов пробрало с ног до головы. – Если не услышу «да», мне придется воспользоваться Правом Первого.
И он впился в мои губы безумным поцелуем, сжимая меня почти до боли.
Войти с помощью соц. сетей: