Глава 27

Верховую езду я любила всегда.

Мой учитель говорил, что, родись я мужчиной, могла бы соревноваться на скачках или других дисциплинах, связанных с ездой.

– Ну, не расстраивайся, – говорил он мне в эти моменты. – Зато ты будешь отлично смотреться в седле, если понадобится поучаствовать в охоте.

– Оружия тебе, конечно, не дадут, – встревала в эти моменты мадам Роксана, которая наблюдала за моим обучением со стороны. Голос ее был всегда ехидным и саркастичным. – Мужчины ведь любят таскать за собой на охоту свои трофеи – даже если это просто красивая барышня в дамском седле.

– Да что вы такое говорите? – возмущался учитель.

– Правду, – припечатывала Роксана и поджимала губы. – Поверьте, я знаю, о чем веду речь. На охоте женщина – это аксессуар, прилагаемый к мужчине с ружьем. Не больше.

Быть чьим-то довеском лично мне не нравилось, тем более что в будущем у меня маячила перспектива владения целым городом, поэтому обучалась я всегда тщательно и скрупулезно.

Но судьба – странная штука, и мое наследство могло вот-вот уплыть от меня. Чтобы вернуть свое имя, я мчала вперед, лишь бы побыстрее догнать самозванку.

Моя лошадка оказалась чудо какой покладистой и послушной, но все же не такой сильной, как конь Кроули.

Его жеребца обогнать было фактически невозможно: тот был и выше, и крепче, что по-детски меня злило, хотя я и понимала – никакое это не соревнование. А загонять лошадь ради личных амбиций – это идиотизм.

На особенно сложных участках пути, где дорога была размыта дождями или недавно был обвал с ближайших гор, мы сбавляли ход: все же одно дело – не спеша путешествовать в удобной, но достаточно устойчивой карете, а другое – переломать ноги лошадям на полном ходу.

В одно из таких замедлений Кроули заговорил:

– Если бы мы ехали в прежнем темпе, то могли бы сегодня заночевать в следующем постоялом дворе. Он будет за перевалом. Но если хотим поспешить, то нужно пропустить его и ночевать в поле. А у нас ни шатров, ни даже скромных палаток. Что скажете?

– Как-то вы не подготовились к путешествию, лорд Кроули, – усмехнулась я, мысленно прикидывая варианты.

– Оно и не входило в мои планы, – напомнил он. – Выезжая из поместья, я надеялся догнать вас, а после дождаться обоз, который выехал следом. Но как видите, мои планы переменились. Все ради вас и проверки вашей безумной истории, аббатиса.

– Не называйте меня так, – скривилась я. – Этот фарс уже ни к чему. Мое имя – Беллатрис. И отвечая на ваш вопрос по поводу ночевки – меня и поле устроит, лишь бы догнать мошенниц с моими документами.

– И вы станете спать на голой земле? – не поверил он мне.

Я закатила глаза к небу.

– Господи, я еду в одежде на пару размеров меньше моего, у меня убили отца, хотят забрать имя и наследство. Ночевка на открытом воздухе – меньшая из моих проблем.

– Кто же вас воспитал такую… – присвистнул мужчина. – Если вашим отцом действительно был де Сент, то он бы гордился такой дочерью.

– Не уверена, – ответила я. – Судя по тому, что вы рассказали, он гордился бы вами, раз изначально собирался передать вам все состояние и меня в довесок. Мною бы гордилась мадам Роксана – именно ее мудрости и воспитанию я обязана тем, что еще жива.

– Удивительная, должно быть, женщина.

– Да, – согласилась я, чуть пришпоривая лошадь, когда мы выехали на ровную дорогу. – Я скучаю по ней. Надеюсь, она в лучшем мире.

– Думаете, она мертва?

Я незаметно отвернулась, чтобы смахнуть невесть откуда взявшиеся слезы. Как ни странно, но мыслей о смерти Роксаны я подсознательно старалась избегать. Все же она меня вырастила и заменила мать, поэтому хотелось верить, что она все еще жива. Выпуталась как-то из этой заварухи.

Но логика твердила об обратном.

– Она бы уже дала о себе знать, – ответила я. – Но раз мы ничего не слышим о буйствующей женщине, разыскивающей свою подопечную, то мадам Роксаны нет в живых.

Дальше продолжили путь молча, доехали до постоялого двора, быстро перекусили и прикупили припасов для позднего ужина в поле, после чего вновь выехали на королевский тракт.

Изредка на нашем пути встречались одинокие обозы, кареты и всадники: кто-то ехал нам навстречу, а кто-то так же спешил в столицу.

Пусть и невольно, но теперь я старалась заглянуть в лицо каждому путнику. Особенно меня интересовали экипажи, в которых ехали женщины. Я искала двух конкретных спутниц – одну примерно моего возраста, другую чуть старше, чтобы походила на компаньонку.

Наблюдая за мной, Кроули качал головой:

– Это глупо, Беллатриса, – наконец не выдержал и произнес он, когда я уж особо нагло заглянула в неспешно едущую карету с задернутыми шторками, на ходу отогнув одну из них. – Вы скорее наживете нам неприятности, чем кого-то обнаружите.

– Ничего не могу с собой поделать, – раздосадованно ответила я.

В карете я увидела всего лишь одинокого пузатого мужчину, спящего на ходу, которому явно мешал солнечный свет.

– Те, за кем мы едем, впереди на несколько дней. Их попросту не может быть на этом участке тракта. По моим расчетам мы можем догнать их где-то в районе Безумной Пади. Большинство путников там задерживаются на день или два, пока будет оформлен пропуск в столицу, если у них его нет заранее.

– А у вас он есть? – спросила я.

– Само собой, все же я направлялся к королю по обоюдно нужному нам делу. А вот у Беллатрисы де Сент, настоящая она или поддельная, такого пропуска быть попросту не может. Ей по статусу не положено, иначе это вызовет подозрения.

Я прикусила щеку с обратной стороны… Все же как много я не знала о жизни вокруг, о ее тонкостях, просидев в глуши почти двадцать лет. И вот теперь впервые услышала о пропусках, до этого свято полагая, что въезд в столицу свободный, как и в любой другой город. Интересно, что бы я делала, путешествуй самостоятельно? Тоже потеряла бы несколько дней, ожидая пропуска?

– О чем задумались? – оторвал меня от мыслей Кроули. – В вашей очаровательной головке зреет очередной коварный план?

– Нет, – честно ответила я. – Всего лишь размышляю, насколько провальным был мой предыдущий.

Мы выехали на очередное предгорье, удивительно живописное в лучах заката. Несколько редких деревьев, серебрящееся озерцо в паре километров…

– Думаю, ночлег стоит устроить там, – указав на воду, произнес мой спутник. – Там, конечно, холоднее, но мы разведем костер, а лошади отдохнут у воды.

Спорить я не стала, тем более что сама ощущала усталость и ломоту в мышцах от непривычно долгой езды. Завтра будет болеть все тело, но тут уж никуда не деться.

Обустройством места для привала занялся Кроули. Пока я бродила вокруг и разглядывала местность, он стреножил лошадей, развел костер и даже достал кое-что из провианта.

Хлеб и вяленое мясо на оголодавший желудок оказались невероятно вкусны: казалось, что в жизни ничего лучше не ела. Омрачал обстановку только холод, спускающийся с гор.

С каждой минутой я все сильнее зябко обхватывала собственные плечи и жалась к костру, да и сам Кроули старался держаться к огню ближе.

– Углей хватит до утра, – подкидывая собранных веток, произнес он. – Но чтобы не замерзнуть, нам придется спать рядом.

Я бросила в его сторону косой взгляд. Удивительно, но еще пару дней назад от подобного предложения я была бы в ужасе – и это при том, что меня прикрывал статус аббатисы и за свою девичью честь я точно не опасалась.

Сейчас же в поле одна с мужчиной, да еще и спать рядом – что-то подсказывало, что лорд де Сент был бы в ужасе от подобного морального падения дочери.

А вот Роксана бы одобрила – пожала бы плечами, выпила очередной бокал вина и выдала что-нибудь в духе: “Трупам плевать на свою честь и достоинство. Они же мертвые, а твоя задача – выжить. Так что нечего носом крутить, ложись и спи!”

– Хорошо, – ответила я Кроули вслух, при этом все же чувствуя некоторую неловкость.

Может, не стоило так просто соглашаться? Что, если Кроули решит, будто я таким образом хочу его соблазнить? Или задумала очередную пакость и теперь пытаюсь его задобрить, соглашаясь на все?

После того как я раскрыла ему все карты, между нами чувствовалась натянутость. Лорд хоть сказал, что мне поверил, но в то же время – а вдруг нет?

В голову опять полезли нехорошие мысли, что Кроули просто хочет обвести меня вокруг пальца и я сама добровольно еду с ним в столицу, где меня подсунут королю как виновницу срыва священного обряда перед свадьбой с Иолантой.

– Вы ледяная, – внезапно коснулся моего уха голос Винсента.

За своими мыслями я и не заметила, как он подсел ко мне ближе и накинул на плечи один на двоих плащ. Я вздрогнула от столь сильной близости – ведь теперь мы сидели почти в обнимку у костра, и сердце мое колотилось от волнения, а быть может, от тепла, которое исходило от самого Кроули.

К мужчине хотелось прижаться.

“Ну и прижмись – прозвучало в сознании голосом Роксаны. – Я тебя не учила играть в недотрогу. Хочешь – делай. Особенно если никто не запрещает”.

“Это только ради выживания”, – будто оправдываясь, ответила ей я и не без удовольствия прижалась к Кроули теснее.

Мужчина ничего не сказал, лишь обхватил руками, будто окутывая уютным и очень теплым коконом.

И я прикрыла глаза, откинув голову на его плечи…