Глава 9. Честь и верность

Небольшой отряд, собранный для пути в Озерный край, состоял из полудюжины солдат-ветеранов. Все они служили Вальдеронам еще со времен фраганской кампании, и лорд Себастьян ручался за каждого. Возглавил отряд месьор д’Альбрэ, решительно заявивший, что чувствует себя прекрасно и ни за что не намерен пропустить такую интересную поездку. Айлин ожидала, что старшим будет Аластор, он все-таки лорд и наследник, но ее друг лишь кивнул и с беспокойством, как ей показалось, посмотрел на плечо фраганца, когда тот отвернулся. Ну что ж, мужчинам виднее. Притом оказалось, что месьор лучше всех знает Озерный край, все-таки именно там он провел десять лет, сражаясь с теми, чью землю теперь отправлялся спасать от нашествия демонов.

Весной рассвет запаздывает, поэтому выехать решили за два часа до него, еще затемно. Конюшни Вальдеронов остались без верховых лошадей, да и то их едва хватило на всех. Но Айлин ахнула от восхищения, увидев белоснежную арлезийскую кобылу с вьющейся кольцами гривой, которую, слегка смущаясь, подвел ей Аластор.

– Ее зовут Луна, – сказал он, ласково похлопывая атласный круп лошади. – Я готовил тебе подарок на день рождения, но вот… Она хорошо объезжена!

И едва заметно порозовел скулами, так что Айлин преисполнилась благодарности, поняв, что выезжали арлезийскую красотку, хитро косящую на нее большим карим глазом, явно не конюхи.

– Она чудесна, Аластор! – сказала Айлин, тоже вспыхнув, и принялась ворковать с лошадью, чтобы скрыть собственное смущение. – А кто у нас красивая девочка… кто самая быстрая… самая белая… самая милая…

Луна важно приняла у нее сухарь, аккуратно взяв его с ладони бархатными губами, захрупала им и посмотрела на Айлин уже гораздо благосклоннее. Как же хорошо, что в Академии дают уроки верховой езды, причем с боевиками занимаются безо всяких скидок на пол и возраст! Айлин хотя бы в этом никому не будет обузой! И вообще, отец рассказывал, что в каждом армейском отряде старались иметь собственного мага. А она все-таки и боевик, и некромант разом. И ничего, что все остальные спутники – мужчины…

Конечно, леди Гвенивер сочла бы это невозможным неприличием, но Айлин давно уже не думает, что о ней скажут в доме Ревенгаров. Она – почти взрослая магесса! До выпуска из Академии, конечно, еще долго, зато семнадцать лет, светское совершеннолетие, ей уже исполнились. Да и какая разница, что будет с ее репутацией, раз из этого похода все равно не вернуться?

Пряча взгляд и лицо за лошадиной шеей, такой теплой и приятной на ощупь, она невольно вспомнила вчерашний вечер. Аластор вышел из столовой со своим спутником, и лорд Вальдерон посмотрел ему вслед с такой грустной виноватой нежностью, что у Айлин сжалось сердце. Отчетливо вспомнилось, что именно так смотрел на нее отец перед своей последней охотой…

Как же он любит сына, пусть и не родного по крови!

Но зачем месьор Жозеф… Кстати, вот странность, лорд Вальдерон – истинный дорвенантский дворянин, а месьор Жозеф, разумеется, фраганец, однако они так искренне зовут друг друга друзьями! И, наверное, в самом деле очень близки, если месьор Жозеф присутствовал на семейном ужине, так возмутительно прерванном ею. А как почтителен к нему Аластор! Пожалуй, не меньше, чем к самому лорду Вальдерону. Мысли скакали всполошенными белками, и Айлин закусила губу, пытаясь сосредоточиться. Так вот, зачем же фраганский месьор увел Аластора? Ведь им нужно обсудить столько всего…

Лорд Вальдерон наконец перевел взгляд на ее лицо и с немыслимой для такого огромного и внешне сурового мужчины мягкостью попросил:

– Теперь, когда Аластор нас не слышит, скажите правду, дитя мое. Ради чего вы идете на смерть?

– Но, милорд! – протестующе вскрикнула Айлин вне себя от обиды – почему лорд Вальдерон ей не верит?

Ведь поверил же Аластор!

Вальдерон вздохнул и погладил ее по голове совсем по-отцовски! У него даже руки пахли так же, как у отца: трубочным табаком, душистым мылом, чистой кожей и, совсем чуть-чуть, лошадьми…

– Милое дитя, вы наверняка не знаете, но я, как и ваш почтенный родитель, боевой офицер, хотя, в отличие от него, не снискал славы на поле боя. Я узнаю самопожертвование, когда его вижу. Аластор, несомненно, поверил вам, но обмануть меня и Жозефа куда труднее. Итак?

Айлин невольно вскинула руки к запылавшим щекам. Ох, как же стыдно! Теперь лорд Вальдерон будет считать ее лгуньей! Но ведь она хотела как лучше! Разве Аластор согласился бы на ее план, знай он правду? И каково будет лорду Вальдерону, такому благородному, знать, что жизнь его сына выкуплена другой жизнью, пусть даже Айлин ему совсем чужая?!

– Простите, милорд, – выдавила она, сгорая от стыда. – Я не хотела лгать, клянусь! Но Аластор…

– Аластор не принял бы такой жертвы? – мягко подсказал Вальдерон, и Айлин кивнула. – Вы правы, дитя мое. Скажу больше, и я не должен принимать ее. И как дворянин, и как мужчина я должен вернуть вас в Академию, а мой сын… Мой сын выполнил бы свой долг. Но как отец…

– Не рвите себе сердце, милорд, – твердо сказала Айлин. – Только мне решать, как распорядиться собой, а я уже все решила! Аластор подарил мне свою дружбу, не зная обо мне ничего, кроме имени! Он понятия не имел о моем происхождении, но всегда относился ко мне с уважением и заботой. Он спас мне жизнь! И плох тот друг, кто не посчитает нужным вернуть такой долг!

Она осеклась и задохнулась, не в силах высказать все, что переполняло ее, и вскинула голову, прямо встречая взгляд лорда Вальдерона.

– Я имел честь служить со многими боевыми магами, – уронил он после молчания, растянувшегося на две-три вечности. – И должен сказать, что ваш отец, леди Айлин, вызвал бы меня на дуэль… Но гордился бы вами. Поверьте, я сам гордился бы такой дочерью!

– Благодарю, милорд, – шепнула Айлин и тут же спохватилась. – Но есть еще одна вещь! Очень важная! Когда я проведу ритуал… Со стороны он выглядит очень страшно! Я знаю, я… видела. И Аластор может его увидеть! Если охрана не сможет удержать его в стороне… Тогда ему понадобится помощь белых магов! Пообещайте, милорд. Пригласите к Аластору хорошего разумника. Только не магистра гильдии, хорошо? Ни в коем случае не магистра!

– Я понял вас, – очень серьезно кивнул Вальдерон. – Но разве магистр гильдии – не самый сильный и умелый маг? Наша семья может позволить себе оплатить его услуги.

– Нет! – Айлин даже задохнулась. – Дело совсем не в этом! Милорд магистр Роверстан – самый добрый и великодушный человек из всех, кого я знаю, он вылечил бы Аластора без всякой платы, если бы это понадобилось! Но он… он… я его невеста, милорд! – сказала она, опуская взгляд, и тихо добавила: – Он никогда не сделает Аластору ничего плохого, но я боюсь… Боюсь, что ему будет больно, когда он узнает…

На этот раз молчание затянулось гораздо дольше, но потом Айлин услышала тихий и словно разом постаревший голос Вальдерона.

– Я даже не знаю, что должно было вызвать во мне больший стыд. Если бы вы любили моего сына настолько, чтобы отдать за него жизнь… Это было бы страшной трагедией, но… хотя бы понятной. Все мы забываем о себе ради любви. Но идти на смерть, будучи невестой другого, ради одной только дружбы? Признаюсь, я никогда не думал, что девушка, да еще ваших лет, способна на такое… такое…

– Я же магесса, – так же тихо и просто ответила Айлин. – Не знаю, милорд, известно ли вам, но девиз Ордена гласит: «Учись прилежно, живи честно, умри доблестно». Я… всегда старалась соблюдать первые два правила. Ну, как уж могла… – Она смущенно улыбнулась, вспомнив многочисленные проказы в Академии. – А теперь, значит, настал мой черед выполнить и третье. Все маги клянутся в верности Дорвенанту, королю и Ордену. И если нужно, все мы готовы отдать жизнь за то, во что верим. Я бы все равно принесла эту присягу несколько лет спустя. И… выполнила ее при необходимости. Как мой отец. Как другие. Не вините себя ни в чем, пожалуйста! Я… могу только гордиться такой судьбой!

В полном молчании лорд Вальдерон низко склонился и почтительно поцеловал руку Айлин. Она вспыхнула, в щеки бросилась кровь, лицо, шея и уши загорелись от смущения.

– Я буду гордиться знакомством с вами, – торжественно и очень печально сказал отец Аластора. – Но простить себя, боюсь, никогда не смогу. Идемте, милое дитя. Вам нужно отдохнуть, пока есть такая возможность. Моя жена поможет подобрать вам одежду для путешествия. Это все-таки не конная прогулка и даже не выезд на охоту. А потом мы с Жозефом ждем вас и Аластора в библиотеке, чтобы посмотреть карты.

Айлин кивнула, вовремя вспомнив, что карта у нее тоже есть. Причем самая нужная, с точным указанием того места, где находится главный Разлом. Только она не очень подробная.

Остаток вечера пролетел, как во сне. Леди Вальдерон, не очень молодая, но красивая и невозможно милая, смотрела на нее с ласковым удивлением и все спрашивала, чем может помочь. Она представила Айлин своих дочерей, уже замужних леди, прекрасно воспитанных и похожих, как две капли воды. Айлин с изумлением узнала, что одна из них замужем за самим магистром Райнгартеном! Правда, тут же забыла – которая!

Впрочем, обе леди Райнгартен интересовали ее не слишком. Куда важнее было, что мать Аластора велела служанкам принести старую одежду Ала, которую он носил лет в тринадцать-четырнадцать.

– Мой дорогой муж сказал, – серьезно сообщила она, – что в этом путешествии безопасность и удобство важнее приличий. Иначе мы, конечно, отыскали бы что-нибудь более подходящее знатной девице.

– Вы наденете мужскую одежду, миледи?! – ахнули сестры Аластора в один голос, глядя на нее с жадным любопытством, а его матушка нахмурилась, но явно не на Айлин. – Как можно?!

– Я магесса, – сдержанно напомнила Айлин, в который раз от души радуясь этикету Ордена, который позволял просто несравнимо больше, чем светский. – Мы и так носим ее на тренировках, а женщины-боевики, которые служат в армии, надевают мундир.

– Ужас! – искренне отозвалась одна из миленьких пухленьких блондинок, так не похожих ни на Аластора, ни на лорда и леди Вальдерон. – Как мне вас жаль! Это так неудобно!

– И неприлично! – поддержала ее вторая.

– Неприлично указывать другим, как им следует одеваться, – одернула ее леди Вальдерон. – Леди Айлин – взрослая девушка и сама способна распорядиться собой. А вам, дорогие мои, неплохо бы лечь пораньше. Вас ведь завтра ждут во дворце? Кстати, извольте придержать язычки и ни с кем не делиться новостями. Ни с кем, слышите? Забудьте и о появлении леди Айлин, и о том, что Аластор куда-то уехал.

– Матушка, неужели вы считаете нас сплетницами? – отозвалась одна из сестер Аластора. – Конечно, мы никому не расскажем. Но почему?

– Потому что это не ваш секрет, – спокойно и очень веско сказала леди Вальдерон.

Ее нежное лицо, такое же округлое и милое, как у дочерей, но более благородное, неуловимо посуровело. Голубые глаза холодно блеснули. И Айлин вдруг поняла, почему много лет назад на эту женщину, тогда еще совсем юную, обратил внимание сам король. В леди Вальдерон, внешне мягкой и женственной, чувствовался характер. Тетушка Элоиза называла подобных женщин «бархатной перчаткой на сильной руке». Айлин снова отогнала от себя пронзительный укол тоски при мысли о тетушке, которая так ее любит… Нельзя об этом думать!

Надув розовые губки, леди Райнгартен выпорхнули из комнаты, как две огромные бабочки, шурша прелестными бирюзовыми платьями, тоже одинаковыми и на вкус Айлин слишком нарядными для семейного ужина. Хотя, может быть, она просто забыла, как должны одеваться истинные леди?

А перед ней лежала чистая, но совсем простая мальчишеская одежда: штаны, рубашки, теплая куртка. Все, что случайно оказалось и сохранилось в городском особняке Вальдеронов. Похоже, Аластор очень быстро рос, не успевая сносить вещи по-настоящему, только на коленях и локтях кое-где виднелись следы починки.

– Примерьте, дорогая, – сказала ей леди Вальдерон гораздо ласковее, чем обращалась к своим дочерям. – И за ночь мы с прислугой подгоним все по вашей фигуре. Я очень рада познакомиться, наконец, с девушкой, о которой мой сын вздыхал пять лет…

Айлин вынырнула из воспоминаний и поняла, что вот уже несколько минут бездумно поглаживает теплую морду разомлевшей от ласки кобылы, пока спутники ждут. Виновато улыбнулась, оперлась кончиками пальцев о протянутую ей ладонь Аластора в перчатке для верховой езды и взлетела в седло под одобрительным взглядом месьора д’Альбрэ.

Аластор вздыхал о ней пять лет?! Быть этого не может. Леди Вальдерон просто старалась быть любезной… Вот этот огромный белокурый красавец на голову выше нее и чуть ли не в три раза шире в плечах? Такой взрослый! Совсем не похожий на высокого, но изящного юношу из ее детства, простодушного и улыбчивого… Хотя улыбка осталась прежней. Аластор, правда, все чаще хмурится, и его голубые, словно летнее небо, глаза становятся серыми и пасмурно холодными, но вчера он ей улыбнулся. И сегодня, когда дарил кобылу, тоже. И сразу из него словно проглянул тот веселый и верный друг, о котором Айлин было легко и приятно помнить эти пять лет, разве что немного грустно.

Но как он мог так вырасти и стать совсем другим?! С этим Аластором и не знаешь, как заговорить! Что он вообще думает о ней и ее поступке? Вдруг считает безрассудной и невоспитанной девицей, что влезла не в свое дело? У них вчера почти не было времени друг на друга, а он еще и смотрит на нее как-то странно, словно… не узнает! Но она-то совсем не изменилась! Ну, подросла немного, но как была ему по плечо, так и осталась! Будто и не прошло пять лет!

– Пусть Благие боги сохранят вас в дороге и помогут во всем! – торжественно сказал лорд Себастьян Вальдерон, и его голос дрогнул.

Айлин показалось, что в серо-голубых глазах лорда, почти таких же, как у Аластора, блеснула слеза. Но, наверное, ей просто показалось.

Аластор почтительно склонил голову, фраганец коротко кивнул, солдаты осенили себя знаком Пресветлого Воина. Айлин про себя тоже обратилась к нему, но коротко, всего лишь положенными словами общей молитвы. А потом беззвучно и искренне взмолилась Претемной Госпоже:

– Дорогая матушка, да будет с нами твоя милость! И если кого-то из нас этот путь приведет в твои владения, пусть это случится не раньше, чем мы исполним задуманное! Очень тебя прошу! И благодарю за помощь!

Она с замиранием сердца ждала отклика, какого-нибудь знака… Но Претемная, наверное, решила, что с Айлин хватит ее милостей. И только ветер пошевелил ее волосы удивительно теплым для такого раннего времени касанием. А потом цокнули подковы чьей-то лошади, Айлин крепче сжала поводья Луны… и мир стал иным. Просто все, что было у нее до этого, оказалось позади, разом став далеким и безвозвратным. А впереди легла под копыта белой арлезийской лошади последняя в жизни Айлин дорога, ведущая к самому главному делу ее жизни. И смерти, конечно, но это уже неважно! Лишь бы только все получилось!

* * *

В малой розовой гостиной дворца Грегору не доводилось бывать прежде, и теперь он быстро осмотрелся, как делал всегда, попав куда-то впервые.

Солнечный свет заливал комнату, и в его лучах мягко сияло и светлое полированное дерево низкого столика и кресел, и пепельно-розовый шелк обивки стен, и белые и розовые гиацинты на подоконниках. Это сияние ослепительно обрамляло Беатрис, нежно-золотую, прекрасную, строго-скорбную Беатрис. Траурно-лиловый шелк платья, ни капли краски на лице, ни единого украшения – ничего, хоть мимолетно могущего намекнуть на легкомыслие или распутство, и Грегора затопила неуместная и странная мучительная неловкость.

Он вспомнил смазливого мальчишку, выходящего из ее покоев, на котором едва не сорвал дурное настроение. Что бы ни говорил Малкольм о жене, но заподозрить королеву в связи с каким-то итлийским простолюдином!

Грегор отвел глаза, не решаясь встретиться с ней взглядом, и только теперь заметил, что в гостиной они оказались наедине. Светловолосая фрейлина в ярко-оранжевом платье, пошлом и неуместном в дни общего траура, незаметно убралась из комнаты.

– Я ждала вас, Грегор, – тихо сказала Беатрис, и ее изящная рука указала на кресло напротив.

– Присядьте, прошу вас. Я позвала вас, чтобы поговорить о важных вещах. Возможно, – добавила она, помедлив, – мои слова покажутся вам дикими и немыслимыми, но… с кем я могу быть откровеннее, чем с вами?

– Я к вашим услугам, ваше величество, – уронил Грегор и опустился в кресло.

Что бы ни хотела обсудить Беатрис, ему следует это знать! И чем более откровенной она будет, тем лучше.

– Благодарю, – улыбнулась она одними губами, опустив глаза, помолчала и наконец тихо спросила: – Я позвала вас, мой Грегор, желая узнать, чьи притязания на корону вы поддержите? Прошу вас, не думайте обо мне дурно, но ведь от этого зависит и мое будущее, и, что намного важнее, будущее моих дочерей. О, будь я магессой, я позаботилась бы о себе и моих малышках… Но я профанка и к тому же чужачка, так и не ставшая здесь своей…

Ее голос чуть заметно дрогнул, и Грегора кольнула острая жалость. Кто бы ни взошел на трон, участь Беатрис едва ли окажется завидной. А ведь это итлийские деньги позволили Дорвенанту выиграть войну и удерживали страну от разорения столько лет! Пока еще удерживали… Видит Претемная, за одно это Беатрис заслужила хотя бы его искренность!

– Я поддержу того, кого выберет королем Совет Трех Дюжин, ваше величество, – ответил он так мягко, как только мог. И, поколебавшись, добавил: – Вероятнее всего, это будет лорд Аранвен. Он благороден и мудр, а его опыт в управлении страной огромен.

Тонкие брови Беатрис еле заметно изогнулись.

– Опыт лорда Аранвена велик, а его достоинства неоспоримы, – согласилась она. – Но я удивлена, что вы не назвали другое имя. Разве младший лорд Вальдерон имеет не большие права на трон?

«Королева знает?!» – мелькнула изумленная мысль. Но Грегор тут же вспомнил искаженный тяжелой злобой голос Малкольма: «Она сказала, что не тронет его, если он всю жизнь проживет Вальдероном». Конечно, знает!

«Малкольм ненавидел ее, – подумал он вдруг с холодной ясностью. – Ненавидел за то, что она не позволила ему признать бастарда. Первенца! От фрейлинки из захудалого рода… За то, что она, принцесса, не позволила ему унизить ее гордость… Он так ненавидел ее, что даже не понял, что Беатрис первая предложила ему мир – а сколько королев пожелали бы умертвить соперницу вместе с ребенком? Она же проявила великодушие, пусть и по-своему, и этого-то Малкольм не смог ей простить до самого конца… ох, Малкольм…»

– Если лорд Вальдерон еще жив, – уронил он вслух. – И если его признает родовой камень, то никто не оспорит его прав. Если на Совете Трех Дюжин назовут его имя, то я присягну ему первым.

– Но станет ли хорошим королем юный провинциал? – тихо спросила Беатрис. – Что может знать этот мальчик об управлении государством? Что же до лорда Аранвена, я искренне уважаю его заслуги, но он слишком стар, чтобы быть королем. Его сын, напротив, слишком молод, а нам нужен король, Грегор. Нужен немедленно. Сильный король, способный спасти Дорвенант, а не почтенный старец или отчаянный, но неопытный юноша. Однажды вы уже спасли всех нас как командор, а теперь спасаете снова как лорд-протектор… и почему бы совету Трех Дюжин не назвать ваше имя?

– Нет! – с ужасом выдохнул Грегор. – Сохрани меня Претемнейшая! Я никогда не желал корону!

– А королеву? – прозвучал легчайший выдох, и тонкие золотые пальцы невесомо и обжигающе коснулись его руки. Грегор, не веря себе, вгляделся в лицо Беатрис… Ее глаза, два пылающих черных алмаза, приковали его внимание, а голос звучал так тихо и сладко, что он едва понимал смысл ее слов. – Грегор, мой Грегор… вы ведь не думаете, что я забыла вашу верность? Вашу любовь, на которую я наконец имею право ответить?..

Глаза заволокло пеленой бледного золота, и неодолимая, вечная, как мир, властная сила бросила Грегора на колени перед этой немыслимо прекрасной женщиной. От нее не пахло духами – только ее собственным запахом, горячо, томно и тревожно, до головокружения и темноты в глазах…

– Женитесь на мне, – шептала Беатрис, лаская его голосом. – Женитесь на мне, мой Грегор. Кто заслужил корону больше, чем вы? Кто сможет больше сделать для Дорвенанта?..

Нежная теплая рука коснулась его руки, и Грегор, склонившись, поцеловал смуглые тонкие пальцы, дыша неуловимым ароматом, таким тонким, пленительным… Его губы обожгло, кровь бросилась в виски, он уже раскрыл рот, еще не зная, что скажет, но чувствуя, что падает в гибельную бездну и сам желает этого…

И вдруг его обоняния коснулся совсем иной запах, мгновенно разрушив очарование. Свежий и сладкий запах зеленых яблок, ваза с которыми стояла на столике немного в стороне. И Грегора словно ударило волной магии! Перед его внутренним взором вспыхнули зеленые глаза, темнее, чем эти яблоки, но такие же яркие и живые. Рыжее пламя волос, туго стянутых в толстые косы, но так и норовящих рассыпаться по плечам крупными кольцами. И веснушки! Озорные, золотистые, ужасно неприличные. Разом затмившие холеную дурманную красоту Беатрис!

Грегор едва удержался, чтобы не потрясти головой, сбрасывая наваждение. Да что вообще с ним случилось?! Как можно было забыть все, что он узнал об этой женщине? Снова поддаться ее гибельной власти! Почти упасть к ее ногам и молить о любви, как о милости!

«Она итлийка, – подумал Грегор со странным равнодушием. – Она будет цепляться за трон до последнего. И, видит Претемная, у нее могло бы получиться… Еще миг – и я согласился бы на все, что она желает, в попытке удержать счастье, о котором столько лет грезил. Благодарение моей памяти… и Айлин!»

– Простите, моя королева. Но его величество Малкольм, ваш супруг, погиб слишком недавно, чтобы я мог хотя бы задуматься над вашим предложением, – произнес он старательно ровно и не позволяя себе выпустить наружу даже тень охватившего его гнева.

Лицемерка! Не успело остыть изувеченное тело Малкольма и ее сыновей, как она думает о троне! Ради дочерей? Возможно! Но это не тот случай, когда цель оправдывает средство! Улыбка Беатрис дрогнула, на мгновение превращаясь в оскал, но женщина тут же совладала с собой.

– Мой супруг умер, Грегор, – проговорила она со смесью высокомерия и отчаяния на лице. – Нам нужен король. Не лорд-протектор, не канцлер и не глава регентского совета – а король, способный спасти Дорвенант. Или вы полагаете, мой супруг в Претемных Садах порадовался бы гибели страны?

– В случае пресечения династии, – с трудом вытолкнул Грегор, – новый король будет выбран Советом Трех Дюжин из семей, наиболее близких к королевской. Женитьба на вдове короля не даст никому из лордов права на корону. Вы напрасно тратите на меня свои чары, ваше величество.

Тонкие крылья носа Беатрис гневно затрепетали, но голос… голос по-прежнему зазвучал нежной музыкой.

– Если бы династия пресеклась. Но мои дочери…

– Ваши дочери, ваше величество! – бросил Грегор, мимолетно поразившись, неужели эта женщина утратила не только стыд, но и разум? – Не дочери его величества. Вы, должно быть, обезумели, если решили, что я прикрою ваш позор своим именем. Малкольм смирился, но я – не он. Я не допущу, чтобы трон Дорвеннов получила чужая кровь!

– Мой позор… – протянула Беатрис без малейшего гнева, но со странной, почти оскорбительной смесью жалости и брезгливости. – Как же вы горделивы, мой Грегор. Как же скоро вы забыли, что клялись любить меня до самой смерти.

Грегор стиснул зубы. Нет, коронованная шлюха его из себя не выведет! И какое счастье, что он больше не видит в ней свою единственную любовь! Хватит, он двадцать лет был немыслимым болваном!

– Я клялся любить девушку, достойную любви, ваше величество. Прекрасную, чистую и добродетельную. И клятву сдержал. Именно такую девушку я избрал себе в будущие супруги.

Королева взглянула на него странно и вдруг расхохоталась с таким искренним весельем, что оно само по себе показалось оскорбительным.

– О Грегор! – выдохнула она сквозь смех. – Если бы вы любили хоть раз, то знали бы – предрассудки умолкают там, где говорит страсть. Поверьте, красота, чистота и добродетель – все это способно увлечь, вскружить голову, но какое они имеют значение для истинно любящего?!

Грегор окаменел от неприкрытого бесстыдства ее слов. Как она смеет… Нет, ее слова – всего лишь злобная чушь отвергнутой женщины! Сказать, что добродетель не важна? А за что же тогда любить и уважать свою избранницу?

– Впрочем, если вы и в самом деле нашли свою истинную любовь, – протянула Беатрис, улыбаясь совсем уж по-змеиному. – То я искренне рада за вас, дорогой Грегор. Полагаю, ваша нынешняя избранница прекрасна. И наверняка целомудренна? Видит Всеблагая Мать, вам необычайно повезло, теперь так трудно встретить истинно достойную вас девушку. Даже самые невинные с виду порой оказываются такими затейницами! Возьмем, к примеру, юную леди Ревенгар – вам, думаю, знакомо это имя? Представьте себе, незамужняя девица провела сегодняшнюю ночь в особняке Вальдеронов. И несколько часов была наедине с тремя мужчинами! А сегодня и вовсе исчезла в неизвестном направлении вместе с наследником рода. Мне рассказали об этом юные леди Райнгартен, они были глубоко шокированы подобной… вольностью нрава. О, мой Грегор, как вы побледнели! Неужели девица Ревенгар и есть ваша избранница?

Беатрис торжествующе улыбнулась, наверняка заметив воздействие своих слов, а Грегору показалось, что он пропустил удар на магической дуэли. У него даже дыхание перехватило. Айлин Ревенгар нашла мальчишку Вальдерона! Она сбежала не в его поместье, а в городской особняк Вальдеронов, где и встретилась с ним. Возможно, они уже давно встречаются или переписываются, если Ревенгар точно знала, где искать юнца? И она… она сбежала с ним! Куда? Проклятье… Тысячу раз проклятье… Как она могла?! Грегор поверил бы в падение любой другой женщины, но Айлин, такая чистая и гордая, отдавшая ему невинность, но оскорбленная… Все это была ложь? Может быть, она и отказала Грегору ради юного Вальдерона-Дорвенна?! О проклятье…

«Я убью его, – с холодной смертельной ясностью и без тени сомнения подумал Грегор, поднимая глаза и спокойно встречая горящий злорадным удовлетворением взгляд Беатрис. – Теперь – точно убью. Как он посмел встать между мной и Айлин? Чем увлек бедную девочку, такую неопытную в любовных делах? Якобы старой детской дружбой? Жаждой приключений? Да неважно! Куда они сбежали и зачем?! Айлин поняла смысл и цель ритуала! Значит, она хочет сохранить бастарду жизнь?!»

Беатрис глядела на него, как противник, что нанес смертельный удар и теперь ждет, пока Грегор истечет кровью. О, какое оскорбленное самолюбие горело в черных углях ее глаз! Но Грегору вдруг стало легче, потому что вся эта грязь, о которой говорила королева, никак не могла коснуться Айлин. Он сам видел старшего лорда Вальдерона. Да, деревенский тюфяк, но с понятиями о чести. Если Айлин провела ночь в их особняке, Себастьян Вальдерон должен был позаботиться о ее чести и репутации. Но он наверняка тоже узнал правду и решил спасти приемного сына! Спрятать его где-нибудь, например. Понятное желание, только не стоило впутывать Айлин Ревенгар! Теперь все только осложнится…

– А знаете, мой Грегор, – промурлыкала Беатрис, чуть наклонив голову к плечу и глядя с жестоким расчетливым удовлетворением. – Пожалуй, вы совершенно правы. О, я достойно оценила вашу хваленую верность и не премину должным образом ценить ее впредь. Спасайте Дорвенант, женитесь на вашей добродетельной невесте. Судя по всему, она так же невинна, как вы – верны. Трон и корона не для вас, ваш удел – служить, а не править. А я постараюсь найти защитника, который сможет оценить мою любовь и благодарность. Того, кто станет мне достойным супругом и соправителем. Вы сказали, что поклянетесь в верности бастарду Малкольма, если Три Дюжины назовут его имя? Ну так не отрекитесь хотя бы от собственных слов, когда придет время. А этот юноша, надеюсь, окажется смелее и великодушнее вас.

Она улыбнулась и быстрым, едва заметным движением провела кончиком языка по влажным спелым губам. Грегора замутило. И вот эту женщину он стыдился даже вожделеть? Ее он возвел на пьедестал в своих мыслях и почитал как идеал?!

– Бастарду Малкольма еще нужно дожить до восхождения на трон, – холодно бросил он, не удержавшись, и поднялся с колен одним стремительным движением, вдруг осознав свою смиренную позу. – Прошу прощения, ваше величество, меня призывают неотложные дела.

– Не смею задерживать, ваша светлость, – с явной насмешкой отозвалась Беатрис. – Конечно, лорд-протектор – самый занятой человек в столице. Удачи вам… милорд.

Вот так, он больше не Грегор. Тем более не «мой Грегор». Показалось, что ему по-живому вскрыли нарыв, удалив часть души. Ослепленный гневом, болью и странным ледяным опустошением, Грегор поклонился, вышел из гостиной, прошел в галерею, не глядя ни на кого. Замер у ближайшего окна, пытаясь вдохнуть ставший тяжелым и тягучим воздух. Нужно немедленно найти Айлин и бастарда, пока не случилось ничего непоправимого. Он лично проведет ритуал и отправит мальчишку в портал. Да он бы даже дал щенку честную дуэль перед этим, но нельзя рисковать драгоценной кровью Дорвеннов, необходимой для спасения страны. А Айлин – умная девочка, она обязательно поймет его и простит… когда-нибудь. Только нужно действовать очень быстро.

О, как он ошибся, посылая Воронов в поместье! Они вернутся с пустыми руками и уже не успеют разыскать беглецов. Но ничего, у него все еще есть верные люди. Тот же Кастельмаро будет рад оказать услугу бывшему главнокомандующему и не станет задавать лишних вопросов. Особенно если объяснить ему, что речь идет о чести дочери Дориана Ревенгара, его погибшего друга. Эдвин за шиворот приволочет Аластора Вальдерона и уж точно не причинит Айлин ни малейшего вреда. А Беатрис… Пусть ее судьбу решают Аранвен и Совет Трех дюжин. И пусть гадюка хоть подавится собственным ядом, Грегор больше не скажет ни слова в ее защиту, о чем бы ни шла речь.