Глава 7. Выбор Айлин

С первого взгляда на мэтра Бастельеро Айлин поняла, что их ожидает непростая лекция. Мэтр даже в мирное время и в хорошем расположении духа иногда устраивал особому курсу каверзные уроки, а сегодня… Сегодня на его осунувшемся лице было просто-таки написано отвращение ко всему миру, под глазами залегли тени, и даже кружевной воротник рубашки казался каким-то… несвежим.

Тяжелая ночь, наверное? Интересно, почему? Глупо даже предполагать, что он переживает отказ Айлин. Ведь глупо же, да?

Но она поймала себя на тихом и недостойном, но таком ядовито приятном желании, чтобы он хоть немного помучился. Не только ей одной нужно стыдиться того, что произошло! Поймала – и тут же устыдилась. Нет-нет, она не будет желать мэтру Бастельеро ничего плохого! Потому что сама виновата. Наивная дурочка, с чего она решила, что нужна ему?! А теперь между ними все кончено. И нечего вспоминать глупые девичьи мечты, такие же легковесные и недолговечные, как лепестки вишен, облетевшие после бала… Да и вообще, какая может быть любовь, когда королевство в опасности?!

– Приветствую, господа адепты, – буркнул мэтр, еще раз осмотрел почтительно замерших Воронов и еле заметно поморщился. – С сегодняшнего дня занятия лично для вас отменены. Вместо лекций у вас начинается выездная практика в провинции… Эддерли, советую не кривиться, а слушать, поскольку дело вам предстоит крайне серьезное и очень опасное. Это настолько важное поручение, что я не могу доверить его никому другому. Вы отправитесь в родовое поместье Вальдеронов, – продолжил он так ровно, что Айлин даже не сразу осознала смысл его слов. – Пользоваться порталами запрещено, надеюсь, все это понимают?..

Он обвел аудиторию тяжелым взглядом, и Айлин увидела, как еле заметно поежился Саймон. Интересно, он что, собирался открыть портал?

– Почему нельзя, мэтр? – громко удивился с первой парты Драммонд.

Брови мэтра Бастельеро сошлись на переносице, превратившись в совершенно прямую линию, но прежде, чем он сказал хоть что-нибудь, Драммонду ответил Дарра.

– Потому что многочисленные разломы в столице создали магические возмущения такой силы, что любой портал может разорвать путника. Это азы портальной теории, и я глубоко разочарован, что приходится объяснять подобные вещи моим соученикам.

Драммонд вспыхнул так, что Айлин на миг испугалась, как бы ему не стало плохо! Получить такой выговор – и от кого? От Дарры, которого он боготворил не меньше, а может, и больше, чем наставников и самого мэтра Бастельеро. Вороны шутили, что Драммонд – паж и оруженосец Аранвена, и сам Драммонд открыто гордился этим. А сейчас его бледное лицо, усыпанное темными веснушками, выражало почти отчаяние, и Айлин стало жаль друга-Ворона. Откуда некроманту понимать такие тонкости работы порталов? Хотя… Она вспомнила магистра Кристофа, боевика, знающего, что делать с прорывами. Пожалуй, Дарра прав, маг должен быть всесторонне образован!

– Благодарю, адепт Аранвен, вы совершенно правы, – подтвердил мэтр Бастельеро. – Итак, господа, вы немедленно отправитесь в поместье Вальдеронов, ни с кем не обсуждая мое задание, никого не ставя в известность. Лошадей, включая сменных, возьмете в конюшне Академии, остальные необходимые припасы, карту и подорожные документы вам также предоставят. Адепт Аранвен, я назначаю вас командиром отряда. Вас будут сопровождать три боевика и два целителя, опытные взрослые маги, но отвечаете за все лично вы и только передо мной. – Дарра коротко поклонился, а мэтр Бастельеро продолжал: – Ваша задача – разыскать сына лорда Вальдерона, юного лорда Аластора, и доставить его в Академию живым и здоровым. Его безопасность – главное, вы понимаете меня, господа? Еще раз повторяю, о цели вашего путешествия никто не должен знать! Что-то еще? Ах да… Ревенгар, вы не едете.

– Но мэтр! – вскрикнула Айлин, забыв и о подобающем почтении, и о воспитании.

Если Воронов посылают за Аластором ради его безопасности, значит, значит… Нет, мэтр Бастельеро не может думать, что Айлин останется в стороне, если опасность грозит ее другу! И он никак не мог забыть об их с Аластором знакомстве! Так дело в этом?!

– Вам что-то непонятно в моих словах, адептка Ревенгар? – сухо уточнил мэтр Бастельеро, и Айлин на миг захотелось провалиться сквозь землю… но только на миг.

Она медленно встала из-за парты под изумленно-неодобрительным взглядом мэтра и вскинула голову.

– Я не останусь! – бросила она как можно увереннее.

Зрачки мэтра Бастельеро остро сверкнули, и Айлин задохнулась. Как будто мягкая, но плотная незримая петля сдавила ее, мешая не то что шевельнуться – перевести дыхание! Синие глаза некроманта потемнели от гнева, вспыхнули фиолетовым. Совсем как тогда, в Вишневую ночь, когда он застал Айлин с магистром Роверстаном. Ей показалось, что еще миг – и каменный пол аудитории подернется изморозью… А потом у ее ног тихо, но очень неприязненно хрипнул Пушок, Айлин запустила в мохнатую шерсть мгновенно замерзшие пальцы, и ей стало легче дышать.

– Возможно, я пропустил момент, когда перестал быть вашим куратором? – с опасной любезностью в голосе поинтересовался мэтр Бастельеро, в упор глядя на нее. – С чего вы решили, что можете со мной спорить? Вы не едете, Ревенгар, это не обсуждается. Если вы собираетесь ослушаться и уехать тайком, то я советую трижды подумать, а потом все-таки не сделать этого.

Айлин с трудом вытолкнула из сведенного судорогой горла горький воздух и почти открыла рот, чтобы возразить, и плевать, что будет дальше! – но ощутила легкое, почти невесомое прикосновение к руке.

– Мэтр Бастельеро совершенно прав, милая Айлин, – ровно сказал Дарра. – Вам действительно следует оставаться в Академии. Прошу вас не спорить, мэтру, несомненно, виднее, где ваши таланты могут пригодиться наилучшим образом.

Он едва заметно, одними краями губ, улыбнулся, но Айлин и без того поняла, что Дарра хочет сказать ей что-то, не предназначенное для чужих ушей. Она медленно опустила ресницы в знак понимания и склонила голову.

– Прошу прощения, милорд мэтр. Я вела себя непозволительно.

– Надеюсь, это не повторится впредь, – сухо бросил Бастельеро, и его глаза утратили жуткий лиловый блеск, вернув прежнюю синеву. – Можете идти, адепты. У вас не больше часа на сборы.

Айлин перевела дыхание, стараясь, чтобы это выглядело незаметно, и с упрямой горечью подумала, что мэтр никогда еще так на нее не сердился. Даже за самые опасные и возмутительные проказы! А ведь она всего лишь хочет увидеться со старым другом! Почему с ней так?!

– Встречаемся через час у конюшни, господа, – добавил Дарра, за что удостоился одобрительного кивка куратора.

Айлин вышла из аудитории последней, поймав внимательный, испытующий взгляд Бастельеро, но не остановившись. А может, взгляд ей только показался? Ведь мэтр так ее и не окликнул. И к лучшему, пожалуй!

Остановившись за порогом, она погладила тенью следующего за ней везде Пушка, огляделась и увидела Дарру в десятке шагов впереди, у самого выхода в малый холл. Подошла и едва не ахнула от удивления, когда Дарра – неслыханное для него нарушение этикета! – крепко, но бережно взял ее за руки и наклонился так, словно… словно собирался ее поцеловать!

– Милая Айлин, – проговорил он быстро и еле слышно. – Дело очень серьезное. Боюсь, оно должно остаться в тайне даже от наших друзей. Даже от Саймона! Если сейчас нас кто-нибудь увидит, то подумают, что я ухаживаю за вами. Не разубеждайте их, прошу.

– Конечно, – шепотом согласилась Айлин. – А на самом деле?..

– На самом деле я прошу вас пробраться в кабинет мэтра Бастельеро и попытаться выяснить, зачем ему понадобился юный лорд Вальдерон, – спокойно ответил Дарра. – Лорд Бастельеро назначен протектором столицы, и важные дела непременно вскоре призовут его из Академии. У вас будет достаточно времени. Айлин, не сомневайтесь, я вполне сознаю, что моя просьба выглядит дикой и возмутительной, – сказал он виновато. – Но мне кажется крайне странным, что после смерти короля и обоих его наследников мэтр посылает за последним сыном его величества Малкольма не гвардию или опытных орденских магов, а адептов. Причем адептов, полностью преданных лично ему, – добавил он с вежливой улыбкой, от которой у Айлин отчего-то пробежал по спине холодок.

– Дарра… – прошептала она. – Но ты же не думаешь, что мэтр… милорд….

Не мог же лорд Бастельеро задумать что-то… что-то плохое? Ведь не мог же?! И почти сразу она осознала, что сказал Дарра!

– Лорд Вальдерон – сын покойного короля?! – И тут же новая мысль заставила ее пошатнуться и уже самой сжать крепкие надежные руки Дарры. – Принц Кристиан тоже погиб?!

– Юный Вальдерон – сын его величества от леди Джанет Фейрфакс, в замужестве – Джанет Вальдерон, – невозмутимо подтвердил Дарра. – Это много лет было государственной тайной, но наша семья, разумеется, осведомлена об истинном положении дел. Принц Кристиан, к несчастью, убит. Об этом пока мало кому известно, и я прошу вас никому не сообщать о том, что вы сейчас услышали. Никому, понимаете? – Он дождался ее ошеломленного кивка и заговорил снова, тихо, доверительно и очень серьезно: – Что касается моих мыслей, милая Айлин, я пока не готов делать какие-либо выводы. Но меня чрезвычайно беспокоит, что мэтр Бастельеро не озаботился поставить в известность об этом поручении моего отца. И вдобавок запретил нам рассказывать, куда и зачем мы едем… Поверьте, в любом ином случае я не просил бы вас о подобном риске. Разумеется, если вдруг что-то откроется, всю вину я всецело возьму на себя, ваша репутация не пострадает.

– Я поняла, – шепнула Айлин, из-за серьезности происходящего даже не обидевшись на последнюю фразу – когда это она думала о репутации? – Я все сделаю. Удачи, Дарра!

– Благодарю, – одними губами улыбнулся он, однако темно-серые глаза остались убийственно холодными.

* * *

Айлин замерла у самой двери, огляделась по сторонам. В коридоре никого не было. Милорды магистры и простые мэтры сейчас на лекциях, а те, кто свободен от занятий, патрулируют Академию. Но о своем крыле они, конечно, и не думают – кто из адептов в здравом уме попытается проникнуть в комнату преподавателя? Дар за такое не выжгут, но могут отчислить.

Ох, а что же делать, если в кабинете мэтра ничего не укажет на его замыслы?

«Поеду к нему в особняк, – мрачно решила Айлин. – Терять мне уже все равно нечего!»

Она стиснула зубы и осторожно сняла браслет-накопитель. За одно из звеньев браслета цеплялась подвеска-ключик – универсальная отмычка из наследства милорда Мэрли. Этой отмычкой Айлин не пользовалась ни разу за все пять лет, а теперь… теперь вот пригодилась!

Осмотревшись еще раз и снова убедившись в совершенной пустоте преподавательского крыла, она коснулась отмычкой замка и услышала тихий приглушенный щелчок. Толкнула дверь и только хотела войти, как Пушок, оставленный в соседнем коридоре на страже, вывернулся откуда-то из-под ног, огромной белой тенью проскочил в темную комнату и затаился там. Вот ведь непослушная собака! Или наоборот, слишком послушная? Словно он понял приказ магистра Роверстана не расставаться с Айлин – так везде и следует за ней! Торопливо шагнув через порог, Айлин закрыла дверь за собой – не хватало привлечь внимание открытой дверью!

Ну что ж, пути назад нет! Айлин замерла, оглядываясь и невольно изумляясь. Любые комнаты, виденные ею раньше, несли на себе отпечаток хозяина. Ну, почти любые. Особняк мэтра Бастельеро она не рассматривала – слишком тогда было темно, и вообще…

Но все остальные! К примеру, комната, в которой жили Саймон и Дарра, была поделена ровно пополам, и в одной половине царил такой идеальный порядок, что иногда Айлин было страшно туда смотреть. Зато вторая поражала воображение жизнерадостным и непобедимым хаосом! Причем Саймон утверждал, что на самом деле у него все лежит на своих местах, а Дарра с вежливой улыбкой соглашался, но добавлял, что эти места постоянно перемещаются.

В комнате Кэдогана и Галлахера пахло углем, темперой, маслом и прочим, что сразу выдавало увлеченных художников. И даже сами стены были расписаны! Жилище Драммонда, почему-то не имеющего соседа, вызывало неприятное чувство: там было очень чисто, но холодно, как на кладбище в пасмурный день. У других Воронов и соучеников Айлин комнаты тоже хоть о чем-нибудь, но говорили.

А здесь…

Кабинет показался ей совершенно безликим! Тяжелый письменный стол и кресло за ним – самые обычные, письменный прибор – казенный, адептам такие выдают, светильник и полки – как в любой аудитории!

Пожалуй, внимание привлекал один-единственный предмет – большое, в человеческий рост, зеркало, стоящее в дальнем углу кабинета.

Но зачем мэтру Бастельеро зеркало в кабинете?

Пушок не больно, но чувствительно прихватил ее руку пастью, и Айлин спохватилась.

Действительно, не так у нее много времени, чтобы разглядывать чужой кабинет. Нужно искать… что-нибудь. Что угодно может оказаться важным!

– Пушок, – шепнула Айлин одними губами. – Сторожи! Если кто-то появится в коридоре, предупреди!

И шагнула к столу.

Три ящика оказались открытыми. И пустыми. А вот верхний был заперт.

«Претемнейшая, пусть магистру Мэрли будет уютно в твоих Садах!» – в очередной раз пожелала она, осторожно отпирая отмычкой верхний ящик и скользя взглядом по груде бумаг, исписанных какими-то странными загогулинами. И это – почерк мэтра Бастельеро?! Видит Претемная, даже у самой Айлин он лучше! Может быть, именно поэтому мэтр всегда обходится на уроках без записей?

Впрочем, не до того…

Торопливо достав бумаги, Айлин принялась изучать их. Под первым листом нашлась карта. К счастью, нарисованная не мэтром Бастельеро, а самая обычная карта озерного края. Мэтром была поставлена только жирная точка, такая злая, что перо в этом месте пробило бумагу, и отметку пришлось рисовать уже вокруг дыры. Как… любопытно. Воровато оглянувшись, Айлин тщательно свернула карту и сунула ее в поясную сумку. Отвратительный поступок! Но что, если эта точка на карте означает что-то важное? Дарра разберется, должен разобраться. И к тому же, она ведь не берет карту насовсем? Просто снимет с нее копию и вернет обратно!

Еще несколько листов Айлин со вздохом отложила в сторону: разобраться в том, что написал мэтр Бастельеро, у нее в жизни не выйдет!

И замерла.

Почерк не стал понятнее, но покрывавшую лист схему потоков Айлин узнала бы и без подписей. У нее самой в тетради Кирана Лоу осталась почти такая же! В памяти вспыхнуло сосредоточенное бледное лицо магистра Кристофа, и зазвучал его ровный голос: «Подобные разломы открываются кровью, поэтому закрывать их следует так же, кровью того самого человека либо его достаточно близкого родственника. Неприятный побочный эффект состоит в том, что жертва в этом случае, к сожалению, погибает…»

Перед глазами словно вспыхнул белый огонь, и эта вспышка высветила все детали, которые Айлин никак не могла сложить!

Пусть общую теорию порталов им начали преподавать только в этом году, ее знаний вполне хватило, чтобы понять, разлом не мог случиться в зале Совета, самом защищенном помещении Академии. Да и в самой Академии – тоже! Разве что портал действительно был открыт кровавым ключом и вел… вел к крови Дорве Великого, если вспомнить, что погибли король и его сыновья. И это во дворце, защищенном едва ли хуже Академии!

Правда, непонятно, почему живы юные принцессы… но это сейчас неважно.

И в зал Совета демонов тоже привела кровь Дорве Великого – кровь магистра Кристофа, ведь он же признанный коронный бастард… был.

Айлин онемевшими пальцами тронула лист со схемой заклятия. Закрыть портал может любой достаточно сильный маг, как сказал магистр Кристоф. Любой сильный маг, согласный пожертвовать жизнью! Или носитель той же крови.

Бастард покойного короля.

Аластор!

Может ли мэтр Бастельеро, такой благородный и справедливый, может ли он отправить на смерть сына своего единственного друга? Нет, нет и нет!

Может ли мэтр-командор Бастельеро пожертвовать жизнью одного-единственного бастарда, чтобы спасти сотни, тысячи жизней? Чтобы спасти страну?!

И может ли лорд Бастельеро, всю жизнь боготворивший супругу своего короля… – Айлин с силой провела рукой по вдруг заболевшим глазам. – Может ли он во имя спасения страны пожертвовать жизнью человека, способного встать между троном и его королевой?

Что, если лорды пожелают видеть на престоле незаконного, но сына покойного короля, а не мать его юных дочерей?!

Нет. Да нет же!

«Это не просто возможно. Это единственное объяснение загадке, над которой бьется Дарра, – холодно возразила она сама себе. – Мэтр Бастельеро не сообщил лордам об Аласторе, чтобы избежать волнений и бунтов, ведь не все, совсем не все преданы ее величеству. Он послал Воронов, потому что они преданы ему! И не позволил поехать мне, потому что я… Я могла бы догадаться! И Дарра может, но Дарра не друг Аластора. И, выбирая между ним и Дорвенантом, без сомнения выберет Дорвенант, как и подобает будущему канцлеру!»

«А что выберешь ты? – с издевательской любезностью уточнил внутренний голос. – Жизнь Аластора? Или спасение страны?»

Айлин закусила губу и снова уставилась на расплывающийся перед глазами лист.

«Способ третий и последний состоит в создании универсального ключа. Он несколько сложнее первых двух, но вполне по зубам опытному… или просто сильному магу», – прозвучал в ушах голос магистра Кристофа.

А ведь она сильная магесса.

То есть, конечно, никакая она пока не магесса, но ведь это не делает ее слабее! У нее прекрасный резерв, у нее даже перстень не ученический, а взрослый, пригодный к преобразованию любых потоков магической силы. Отец был боевиком, он заказывал ей перстень с расчетом на алые заклятия, а они требуют высокого потенциала энергии. На заклятие ключа точно хватит.

«И ты готова умереть? В самом деле готова? Помнишь, как умирал Кристоф? Ничего красивого и героического в этом не будет!»

Не готова. Конечно, не готова!

Айлин зажмурилась, с силой укусила себя за губу, чтобы боль привела в чувство. Проклятье! Трижды проклятье! Она – Ревенгар, и к тому же – боевой маг! Ее отец воевал с Фраганой не для того, чтобы она… Чтобы она не выполнила свой долг из-за трусости!

У Аластора есть семья! Отец, мать, сестры, о которых он говорил с такой любовью! Может, даже невеста!

И неважно, станет ли он следующим королем! Потому что это ведь Аластор! Умный, добрый, честный и благородный. Ее самый лучший друг! Не считая Воронов, но они как семья, а с Аластором Айлин всегда было так… тепло. Невозможно представить, что он умрет!

А вот если погибнет она, то всем будет только легче! Леди Гвенивер и Артуру не придется бояться за честь семьи, которую она, Айлин, и в самом деле запятнала, мэтр Бастельеро перестанет мучиться из-за того, что считает позором…

Тетушка Элоиза? Тетушка поймет, что иначе было нельзя! И Саймон с Даррой поймут. Ну, когда-нибудь. Они, конечно, ужасно разозлятся и расстроятся, но поймут. И будут ею гордиться. Потому что любой адепт клянется, готовясь стать магом, «учиться прилежно, жить честно и умереть доблестно…» Отец вот точно гордился бы ею!

Магистр Роверстан… Айлин всхлипнула и решительно вытерла глаза. Что ж, магистр Роверстан, такой добрый и великодушный, заслуживает куда лучшей жены! Такой, которая полюбит его всей душой и придет к нему чистой, как того желает Всеблагая мать!

Она всхлипнула еще раз и решительно сунула бумаги обратно в ящик, оставив себе только карту и схему ритуала.

Решено! Она отправится к Аластору немедленно!

Айлин поднялась с краешка кресла, на который присела, изучая документы, и замерла.

Ей не удастся обогнать Воронов. В самом лучшем случае – получится догнать! А стоит им узнать о ее замысле, хотя бы заподозрить… Ни Дарра, ни Саймон никогда не позволят ей пожертвовать собою!

Айлин беспомощно огляделась, ища хоть что-нибудь, способное подсказать выход, – и задержала взгляд на зеркале.

Зеркало… Что все-таки здесь делает зеркало?

В виски настойчиво стучала какая-то мысль, что-то, связанное с зеркалами… Ухватив, наконец, эту мысль, Айлин едва не вскрикнула.

Конечно! Говорят, что в зеркалах Претемная является своим избранным! Таким, как мэтр Бастельеро! Значит… значит, это зеркало – путь к ней. Наверняка закрытый сейчас, но в любую дверь можно постучать. Даже если Претемнейшая разгневается, Айлин попросит ее… попросит о милости. Ей ведь не так много и нужно – всего лишь безопасный портал к Аластору! Сущий пустяк для той, которую зовут Ведающей все пути!

Айлин торопливо вытащила из сумки мел, на сей раз настоящий, заговоренный, глубоко вдохнула и, опустившись на колени, принялась вычерчивать семилучевую звезду.

Путь, граница, призыв…

Пушок отошел от двери и сел рядом со звездой, насторожив уши.

Закончив чертить, Айлин сунула мел в сумку, погладила Пушка, глубоко зарываясь пальцами в белоснежную шерсть, и выпрямилась.

Встала на луч призыва, вскинула руки и закрыла глаза.

– Госпожа моя Претемнейшая, распрямляющая пути и разрубающая узлы…

Вложенная в призыв сила канула в никуда. Айлин закусила губу и сосредоточилась снова.

– Госпожа моя Претемнейшая…

Сила уходила с каждым словом, но ни малейшего отклика Айлин не чувствовала.

Ее сердце отчаянно стучало, как стучат, наверное, копыта коней Воронов, приближающихся к Аластору.

– Госпожа моя… Матушка! – вырвалось у Айлин в полном отчаянии. – Откликнись, прошу!

Она осеклась, глядя, как поверхность зеркала заволакивает легкая дымка.

А через мгновение из потерявшей блеск зеркальной глубины проступило лицо прекрасной женщины.

Айлин замерла, не в силах ни вдохнуть, ни шевельнуться, только смотрела на сияющие глаза цвета темного янтаря и ласковую улыбку ярких алых губ.

Волосы Госпожи были украшены веточкой вереска.

В комнате повеяло прохладой, и Айлин полной грудью вдохнула пряно-травянистый аромат, сменившийся вдруг легкой дурманящей сладостью каких-то цветов, смолистой свежестью хвои, теплом сандала…

«Наверное, так будет пахнуть, когда я умру», – подумала Айлин невольно, и прекрасная госпожа в зеркале серебристо рассмеялась.

– Нет, мое дорогое дитя, это всего лишь духи. Мои любимые… Когда-то их создал для меня мой супруг… Но ты ведь призывала меня не затем, чтобы поговорить о духах?

Айлин попыталась преклонить колени, но Госпожа покачала головой.

– Нет-нет, милая, оставь это. Ведь ты назвала меня матерью, а разве дочери пристало становиться перед матерью на колени? Скажи мне, чего ты хочешь?

Она была совсем не страшной. Даже не грозной! И смотрела с такой нежностью, какой Айлин никогда, ни разу в жизни не видела в глазах ма… леди Гвенивер! Айлин подалась навстречу, впитывая эту ласку, разлитую в теплом янтаре зрачков, и заговорила с лихорадочной быстротой, сама шалея от собственной смелости:

– Матушка, прошу вас! Помогите мне! Вы ведь знаете… Знаете, что у нас случилось…

– Да, дитя мое, – отозвалась Госпожа, и по ее прекрасному тонкому лицу пробежала грустная тень. – Но это дела живых, я не имею права в них вмешиваться. Я ничем не могу тебе помочь.

– Можете! – выпалила Айлин. – Пожалуйста, отведите меня к Аластору Вальдерону! Я знаю… Мне рассказывали о Темных путях! О тех, которыми ходят ваши слуги-Провожатые! Мне очень, очень надо попасть к нему первой!

– О Темных путях? – едва заметно нахмурилась Госпожа, и у Айлин замерло сердце от сладкого томительного страха. – Девочка моя, знаешь ли ты, о чем просишь? Это опасная стезя… Впрочем… Ты действительно хочешь именно этого? Больше ничего?

– Ничего!

Айлин яростно замотала головой, так что тяжелые косы хлестнули воздух.

– Темные пути открываются тем, кто больше жизни хочет ступить на них, – торжественно и грустно сказала Госпожа. – Дай мне руку, милая. Не бойся. Думай только о том, кого хочешь увидеть, и иди вперед.

– Благодарю вас! – выдохнула Айлин, протянула руку, коснувшись пронзительно ледяного стекла, и увидела, как Претемная Госпожа печально улыбается, притронувшись к зеркалу со своей стороны. – Я не боюсь, правда!

– Бедная моя девочка, – сказала Госпожа ласково. – Ты ведь понимаешь, путь, который ты выбрала, ведет ко мне. Еще не поздно отступить. У тебя впереди долгая счастливая жизнь, дитя мое…

– Я выбрала, – так же тихо, но твердо сказала Айлин. – И очень вам благодарна, миледи… матушка!

Их пальцы встретились на стеклянной границе, твердой и холодной, но странно невесомой, словно растаявшей между ними. Айлин показалось, что мягкая рука бережно погладила ее волосы, скользнула по спине в быстром объятии. А потом Госпожа исчезла, а зеркало потемнело, превратившись в черную жуткую дыру. Айлин с трудом заставила себя не жмуриться, потому что хотела видеть, куда идет. Закрыть глаза еще страшнее!

Она стиснула зубы и прыгнула в зеркало, как в ледяной омут, полный непроглядной тьмы. Быстро, чтобы и правда не передумать, испугавшись!

Что-то толкнуло ее сзади, Айлин едва не упала, но падать здесь было некуда. И в тот же миг в клубящемся мраке, стиснувшем ее невидимыми щупальцами, рядом с нею возникло белесое пятно. Пушок! Он прыгнул за нею!

– Пушок, ищи! – крикнула Айлин, охваченная внезапной надеждой. – Пожалуйста, милый, ищи Аластора!

Тьма плыла и колебалась вокруг, лезла в глаза и уши, леденила насквозь… Айлин не могла ни дышать, ни говорить, но упрямо шла вперед. Точнее, двигалась, потому что нельзя идти там, где нет никакой поверхности. Она скорее почувствовала, чем увидела, как Пушок тоже движется, и потянулась за ним с отчаянным упрямством обреченности. Она все равно погибнет! Если не здесь, так потом, в портале. Чего бояться, если и так идешь за собственной смертью?! Только нужно, чтобы смерть эта не была напрасной!

– Аластор… – проговорила она, не слыша свой голос, но чувствуя его.

Вспомнила растрепанные светлые волосы и ясные глаза. Сильные руки, всегда готовые поймать или поддержать ее. Открытую улыбку и искренний смех. Дружбу, которая грела ее даже издалека одним лишь воспоминанием…

Что-то изменилось вокруг, тьма стала гуще, но Айлин увидела тонкую серебряную нить, появившуюся там, где должна была быть земля. Нить расплывалась, пока не превратилась в тропу, слабо светящуюся во мраке.

Весело хрипнув, Пушок ступил на нее первым, и Айлин последовала за ним, замирая от ужаса и дикого шального восторга. Темные тропы вовсе не Темные!

– Поторопись, дитя мое… – донесся до нее мягкий тихий шепот, и Айлин кинулась по уходящей вдаль серебристой дороге, держа в уме только одно – образ Аластора Вальдерона.

* * *

– Имя, звание, откуда и зачем?

– Лучано Фарелли, вольный горожанин славного города Верокья, – с должным почтением, но и подобающей гордостью за свою родину отозвался Лучано. – Приказчик торгового дома «Скрабацца и сыновья», галантная торговля. По коммерческим делам с поручением от синьора Скраба…

– Итлиец, – перебил его чиновник, обращаясь к писарю, сидящему за длинным приземистым столом. – Простолюдин, торговец. – Окинул Лучано пронизывающим взглядом, от которого по спине пробежал холодок, и равнодушно добавил: – Профан. Пиши разрешение на имя Лучи… Лучо… Люциана Фарелла. Три скудо!

А вот это уже адресовалось ему.

Лучано, имя которого только что варварски исковеркали, любезно улыбнулся и потянулся за кошельком. Только сейчас он сообразил, что перстень с дорогим белым агатом на руке чиновника не простое украшение, а знак мага. Маг на таможне! Куда катится этот мир?

– Мои искренние извинения, синьор! – Он выложил на стол шесть монет по полскудо. – Разрешение? На пребывание в вашей прекрасной столице?

Дорвенантская речь по-прежнему казалась грубой, но Лучано понимал, что нужно как можно больше практиковаться.

Он окинул быстрым взглядом просторное и совершенно пустое помещение, куда его перенес портал. Кроме выложенного на деревянном полу отшлифованными каменными плитками круга, здесь стоял стол, два стула для таможенников – и больше ничего. И никого, кроме этих двоих, глядящих на него с утомленным раздражением.

– Сейчас, – буркнул чиновник, подхватил листок с еще не высохшими чернилами, развернул его перед Лучано и монотонно заговорил:

– По приказанию лорда-протектора Дорвенанта, его светлости Грегора Бастельеро, в столице введено особое положение. Все прибывающие в Дорвенну обязаны иметь при себе разрешение, полученное на таможне. Срок действия – неделя. На седьмой день, считая с нынешнего, надлежит явиться в магистрат и продлить. Показываться на улице без разрешения или с просроченным карается штрафом и высылкой. По указу лорда-протектора также запрещается выходить на улицу после полуночного колокола без особой нужды и собираться больше, чем по пять взрослых мужчин. Исключение – семья или мастеровые почтенного хозяина, известного городской страже. За грабеж и мародерство – казнь на месте преступления. За злонамеренное повышение цен… Чем торгуете, синьор? – снова остро глянул он на Лучано.

– Духами, помадой, ароматными маслами…

– Ну, это к вам не относится, – махнул рукой с магическим перстнем чиновник. – Не вздумайте покупать что-то с рук. Сообщников грабителей и мародеров велено отправлять на каторжные работы. Продаст вам кто-нибудь колечко или там подсвечник, а они краденые…

– Я понял, синьор, – приложил Лучано руку к сердцу. – Буду исключительно законопослушен. Простите, а что вообще происходит в городе? Меня ни о чем таком не предупреждали! Я всего лишь приказчик, должен доставить образцы наших товаров…

– Ну так доставляй и вали из Дорвенны, пока цел, – посоветовал ему чиновник. – Демоны у нас тут. И вообще Баргот знает, что творится. Да назад не вздумай порталом! Видишь, никого нет?

Он обвел рукой пустой зал и пояснил:

– Порталы больше не работают. Войдет в него человек, задница остается здесь, а голова улетает во Фрагану. Ну или к вам в Итлию. Мы уже куда только могли предупреждения разослали, отсюда порталами запрещено ходить. Ну а от вас дырку не заткнешь, так и лезете, дурни…

Писарь оторвался от какой-то бумаги, где лениво черкал пером, и добавил, подняв на Лучано ехидные глаза:

– Ты, парень, везучий, раз прошел из самой Итлии целеньким. А до тебя кого-то размазало в лепешку, хоть лопатой собирай!

И указал взглядом на темное пятно, хорошо заметное на простых струганых досках пола. Как раз такое, как должно было появиться, если бы много крови стекло с каменного круга, впитываясь в дерево.

– Благодарю за предупреждение, синьоры… – пролепетал Лучано, подхватил свой кожаный сундучок и почти бегом выскочил на улицу.

Изображать потрясение ему даже не понадобилось. Демоны?! Неработающие порталы, которые убивают людей? Особое положение, как во время войны? Еще и лорд-протектор какой-то? А как же король и королева?!

Легкая двуколка подъехала к зданию таможни, у которого он стоял, и правящий ею детина предложил:

– В гостиницу, вашмилсть?

– Давай, – с облегчением согласился Лучано, закидывая сундучок и прыгая следом на сиденье. – Поближе к дворцу, и чтобы приличная была!

Ну и бред! Однако город вокруг очень явственно доказывал, что ему это все не снится. Таможня располагалась в приличном квартале, судя по домам вокруг, но большинство лавок в нижних этажах были закрыты, а окна плотно завешены деревянными ставнями с железной оковкой. Горожане почти не встречались, двуколка ехала по пустым улицам, и пару раз Лучано, втянув носом воздух, чуял запах дыма. Что-то в городе горело, причем на славу.

Извозчик на его осторожный вопрос о новостях отмолчался, и Лучано решил, что уж в гостинице точно узнает обо всем поподробнее. А то как работать, не понимая, что происходит?!

– Вот, вашмилсть, «Алый Лев», извольте!

Двуколка остановилась перед каменным домом, который в Итлии потянул бы разве что на средней руки постоялый двор, а никак не на приличную гостиницу. Где мраморные ступени, вазоны с цветами перед входом, лакей, готовый принять вещи нового постояльца? Лучано вздохнул, наугад расплатившись с извозчиком несколькими медяками, потому что местных цен еще не знал. Судя по довольной роже того, дал правильно и даже сверх нужного. Ну и ладно!

Сундучок в гостиницу пришлось вносить самому, но внутри к нему все-таки подбежали и почтительно осведомились, что угодно его милости.

– Комнату, – сообщил Лучано. – С ванной. Обед… Впрочем, не надо, пообедаю я внизу. У вас ведь имеется траттория?

– Его милость из Итлии! – заулыбался лакей. – Конечно-конечно! Останетесь довольны, у нас отменный трактир! И даже купальня есть! – произнес он с такой гордостью, словно сообщал о наличии золотой ванны в каждом номере.

«Даже»? То есть у них тут еще не во всякой гостинице помыться можно?! Или лоханями обходятся?

Он позволил провести себя в номер, а потом и в купальню, небольшую и лишенную самых необходимых вещей, вроде масла для тела, но чистую, следовало отдать должное. Вода тоже была хороша, свежая и ничем не пахнущая, как это порой случалось в Верокье. Лучано быстро вымылся, но одежду решил пока не менять, за одну поездку по городу шерстяная рубашка и штаны, надетые по совету мудрого мастера Ларци, еще не успели пропитаться местными запахами. Он поморщился, вспомнив гарь и какую-то особенную ледяную сырость, словно весна еще не наступила в этом городе мрачного серого камня, закрытых окон и пустых улиц.

Ну что же, теперь обед? Лучано спустился из номера на втором этаже в тратторию на первом, снова с любопытством огляделся и принюхался. Пахло недурно. Скатерти на столах из простого полотна с тонкой вышитой каймой, но чистые, как и занавеси. Подавальщицы миленькие… Еще и блондинки! Он с интересом проводил взглядом светлокосую девчонку в белой блузе, плотном черном корсаже и слишком длинной юбке из полосатой красно-коричневой шерсти. Одни только башмачки видны! Это у них так все приличные девицы ходят? Жалость какая! Или все дело в том, что на улице холодина и ветер?

Народу в траттории почти не было, да и гостиница показалась Лучано пустой. У окна обедали два мрачных синьора со шпагами, к этим точно не подсядешь. Еще один пожилой дворянин… почтенная матрона с двумя некрасивыми девицами лет двадцати… Девушки загляделись на Лучано, и он уже хотел осчастливить их парой комплиментов, но вовремя вспомнил, что в Дорвенанте строгие нравы, и его любезный порыв могут оценить неверно. Что ж, придется обедать в одиночку, а потом платить лакею за разговор…

– Присаживайтесь, сударь! – вдруг окликнули его от столика, полускрытого занавесями в нише между окон, и Лучано просиял.

– Благодарю, синьор!

Он поклонился немолодому темноволосому мужчине, плотному, осанистому и одетому добротно и неброско, как положено приличному купцу. Тот сидел за столиком на двоих, перед ним стояла тарелка с жареной курятиной, рядом дымился шамьет.

– Лучано Фарелли к вашим услугам. Торговый дом «Скрабацца и сыновья». Душистые товары.

– Эмерик Донован, – слегка склонил голову дорвенантец. – Сукно, шелк и тонкая кожа.

Они посмотрели друг на друга с приязнью людей, которым нет нужды соперничать, а вот общие темы для разговора точно найдутся.

– Недавно из Итлии, сударь Фарелли? – безошибочно определил Донован, окинув Лучано взглядом. – Одеты, я смотрю, легковато.

– Кто же мог подумать, что у вас так свежо? – вздохнул Лучано. – Если задержусь, придется менять гардероб. Скажите, синьор, долго еще будет стоять такая погода?

– Для весны сейчас тепло, – буднично отозвался купец. – Вполне может похолодать сильнее.

– Еще сильнее? – ужаснулся Лучано. – Лето же скоро!

– Только не у нас, – усмехнулся купец. – До самого Дня Солнцестояния рекомендую теплый камзол далеко не убирать. У меня лавка на площади Первоцветов, загляните и скажите, что от меня, обслужат по высшему разряду и со скидкой.

– Буду премного благодарен за любезность, – прижал Лучано ладонь к сердцу. – И если вдруг окажетесь у нас в Верокье…

Блондиночка-подавальщица возникла у столика, поставила перед Донованом тарелку с горячими пирожками, явно только из печи, улыбнулась Лучано и старательно поздоровалась по-итлийски нежным голоском.

– Я понимаю ваш язык, прекрасная синьорина, – улыбнулся в ответ Лучано. – Мне, пожалуй, то же самое. – Он указал на тарелку с курицей. – Но к шамьету что-нибудь сладкое.

– Сливочные пирожные по-фрагански и ягодный рулет, – посоветовал Донован и обратился к подавальщице: – А мне еще порцию шамьета и посчитайте за обоих, милочка. Сударь же позволит угостить его за знакомство?

– Сочту за честь, – склонил голову Лучано, уже начиная удивляться, с чего это столько любезностей.

Приглашение за стол, обещание скидки в лавке, теперь обед…

– Позволено ли мне будет спросить, – слегка понизил он на всякий случай голос, когда девица отошла, – а что происходит в вашем славном городе? Мне на таможне наговорили всяких ужасов и выдали разрешение с печатью! И предупредили ни в коем случае не пользоваться порталами!

Его вполне искренне передернуло, стоило вспомнить кровавое пятно на полу пустой таможни. Смерть прошла рядом – и какая! Бессмысленная, поэтому особенно мерзкая.

– Вы шли порталом? – нахмурился Донован. – Больше этого не делайте. Не знаю, что там произошло в магических сферах, я, увы, не маг… Порталы стали смертельно опасны, а в городе полно запредельных тварей. Отсюда и беспорядки.

Он наклонился к Лучано и сказал негромко:

– Говорят, что порталы теперь ведут не туда, куда положено, а к демонам, прислужникам самого Баргота. И временами открываются сами по себе, а потом не закрываются, так что демоны лезут в наш мир. Видел я вчера на улице такую тварь… Хорошо, стража вовремя подоспела!

Купец поморщился и отпил шамьета, словно смывая неприятный вкус.

– Ужас! – отозвался Лучано. – А кто такой лорд-протектор?

– Его светлость Бастельеро – маг-некромант, – сказал Донован, на этот раз не понижая голос, из чего Лучано заключил, что личность протектора – тема вполне обсуждаемая. – Бывший главнокомандующий, что пять лет назад выиграл войну с Фраганой. Избранный самой Претемнейшей Госпожи! – добавил он почтительно. – Сегодня утром объявили, что он возглавляет оборону столицы от демонов. И вообще принимает всю полноту власти на время… достаточное время, в общем.

– Понимаю, – кивнул Лучано. – Какая достойная и великолепная личность этот грандсиньор. Это ведь он издал указ о мародерах?

– Дорвенна третий день горит, сударь мой, – вздохнул Донован. – Началось все на окраинах, чернь повалила грабить лавки… Хвала Семи Благим, у меня и дом, и магазины в приличных кварталах, до нас не дошло. А теперь уже и дойдет вряд ли, потому что лорд-протектор вывел на улицы гвардию. Но самое страшное, что первый пролом к Барготу открылся… – Он опять понизил голос и почти шепнул, поймав взгляд Лучано: – В королевском дворце. Его величество и оба принца…

Ухоженная рука Донована выразительно коснулась горла, чиркнув по нему ногтем большого пальца, и Лучано ахнул:

– Неужели!

Купец кивнул и снова вздохнул.

На столе перед Лучано появилась тарелка с курятиной, два блюдечка со сладостями и кувшин горячего шамьета для них с Донованом. Пустая чашка, взбитые сливки в стеклянной розетке… Но он едва заметил еду, лихорадочно соображая, что означают новости.

Король и оба принца мертвы! Власть в стране то ли принял, то ли захватил какой-то протектор, причем горожане это приветствуют. Ну еще бы, если его светлость взялся спасать их и от демонов, и от грабителей из бедных кварталов! А что же королева?!

– А ее величество? – поинтересовался он вслух с должным трепетом и жалостью. – Как она перенесла столь ужасную утрату?

– В глубоком трауре, – снова вздохнул Донован. – Бедная женщина. Муж и двое сыновей… Говорят, их смерть была страшной. Лорд-канцлер и лорд-протектор взяли все заботы о королевстве на себя, чтобы не утруждать королеву в ее горе.

Лучано с пониманием покивал. А потом вспомнил, что переговоры с гильдией происходили задолго до всех этих событий. То есть Шипа ее изнемогающее от горя величество заказывала, когда еще не была вдовой. Очень интересно… В одном можно не сомневаться. Страдающей женщине, которую два грандсиньора благородно освободили от забот по управлению государством, просто необходимы услуги приказчика парфюмерной лавки! Особенно такого, как Лучано.

– Вы чем-то обеспокоены, сударь? – участливо и довольно проницательно поинтересовался Донован, глядя, как Лучано ковыряет курицу.

– Еще бы, – развел Лучано руками, оставляя вилку и нож. – Такие новости! Я ведь послан как раз к ее величеству лично! Месяц назад ее фрейлина, тоже моя соотечественница, порекомендовала прекрасной королеве Беатрис нашу… продукцию. У нас лучшие духи в Итлии, синьор! И крем, который любую даму сделает совершенством. И вы же понимаете, такая возможность! Представить товары самой королеве Дорвенанта!

Донован понимал. И снова окинул его очень внимательным взглядом, который Лучано уже заметил на себе пару раз.

– Такая ответственность! – добавил Лучано с должным унынием человека, прекрасно понимающего, что духи и крем женщине в трауре не нужны, однако хозяева не похвалят все равно именно его.

– Ну-ну, не расстраивайтесь так, – снова наклонился к нему купец и очень участливо погладил по тыльной стороне ладони, лежащей возле блюда с ягодным рулетом. – Я понимаю, вы возлагали на этот визит… определенные надежды. Но не все еще потеряно! Двор, конечно, в трауре, но ведь можно предложить ваши товары дамам… частным порядком. У меня есть нужные связи, и я с удовольствием вам помогу.

Он поймал взгляд Лучано и снова осторожно погладил его по руке. Улыбнулся ободряюще. Задержал теплые пальцы… И Лучано изумленно обозвал себя идиотто!

«Ничего себе, скромные дорвенантские нравы, – растерянно подумал он. – Вот так вот сходу, едва познакомившись? А главное, с чего? Нет, я прекрасен, в этом и сомнения быть не может. Да и репутация у нас, южан… хм… соответствующая… Но с чего почтенному синьору при деньгах кидаться на первого попавшегося итлийского приказчика?! Неужели здесь так плохо с борделями? М-м-м… У синьора такие особые вкусы, что в борделях его не обслуживают? Редкость, но бывает. Например, если он из тех, кому нравится причинять боль или даже убивать. Тогда, конечно, ему прямой резон искать знакомства с приезжими, которых долго никто не хватится. Да нет, не похоже… Или все проще, синьор просто брезглив?»

Донован, не встречая его сопротивления, поглаживал запястье и пальцы Лучано уже гораздо настойчивее, в его глазах появился масляный блеск, показывающий, что так просто купец не отступится. Лучано про себя вздохнул. Вот ведь некстати. Сменить гостиницу? А вдруг другая окажется хуже, да и найти его, приезжего, местному купцу несложно. Пригласить в номер и напоить шамьетом, от которого надолго станет не до услад? Жестоко, пожалуй… Купец ведет себя учтиво, не стоит травить человека лишь за то, что у него хороший вкус! Но как отделаться, чтобы Донован не обиделся? Они могут больше никогда не встретиться, но ведь не угадаешь, на каком повороте судьбы тебя догонит и ударит в спину случайная чужая неприязнь.

– Я могу очень много сделать для вас в Дорвенанте, сударь Лучано, – мягко подсказал Донован, принимая его размышления за колебания иного рода и переходя уже на имя вместо фамилии.

– Не сомневаюсь, синьор, – улыбнулся Лучано, а потом, не отнимая у купца руки, которую тот продолжал наглаживать, негромко сказал: – Контракт на год – это минимум. Небольшой палаццо в хорошем районе и с прислугой. Собственный выезд. Оплата всех счетов, ну вы же понимаете! И к праздникам я предпочитаю подарки из ювелирных лавок, а не из кондитерских.

– Серьезные запросы!

Брови купца взлетели высоко, а взгляд из ласкающего стал оценивающим.

– Я знаю, – безмятежно подтвердил Лучано. – Но на меньшее размениваться смысла не вижу. У меня очень хорошая карьера дома, в Итлии. И я не гостиничный мальчик, синьор Донован…

Он снова улыбнулся, на этот раз с явным сожалением, чтобы купец видел, как Лучано хочется принять его предложение. Такой привлекательный мужчина, да-да-да, но принципы! Увы, эти принципы!

– Как у нас в Дорвенанте говорят: «Девица я честная, поэтому и дорогая», – понимающе и совсем не обидно хмыкнул купец.

Убрал руку с таким же видимым сожалением, как у Лучано, только настоящим, вздохнул и признался:

– Не потяну. Через пару лет смог бы, но вам, сударь, как я понимаю, смысла ждать ни малейшего. Мои поздравления синьору Скрабацце, ваш хозяин знает, кого и куда посылать.

Лучано молча склонил голову.

Ну, вот и славно. Никакого отказа, на который можно обидеться! Язык денег – это то, что любой купец понимает лучше всего. И сам решает, готов ли платить назначенную цену.

– Если все-таки передумаете, – сказал Донован, поднимаясь, – оставьте мне весточку в лавке на площади Первоцветов. Жизнь, она полосатая, вдруг и договоримся как-то иначе.

– Непременно, синьор, – очень серьезно пообещал Лучано, действительно не собираясь разбрасываться полезным знакомством. – Благодарю за понимание.

Донован взмахом руки подозвал подавальщицу и рассчитался за оба обеда, хотя Лучано честно пытался внести свою долю.

– Да ладно вам, – хмыкнул купец добродушно. – Я же приглашал.

Лучано молча добавил к несомненным достоинствам нового знакомого еще одно. Мужчина, который после отказа все равно не жадничает и не уходит обиженным, стоит уважения. Ну и того, чтобы запомнить адрес его лавки. Жизнь, она ведь и правда полосатая!

О том, что лично у него она еще и очень короткая, Лучано запретил себе думать. Вот жареная курица, терпимо сваренный шамьет и ягодный пирог со сливками. Миленькая блондинка так и поглядывает на него каждый раз, пробегая мимо. Интересно, чулочки у нее тоже полосатые, как и юбка? Надо бы проверить! Интересный город, хоть и серый, холодный, да еще с непонятными демонами. И заказ, который придется выполнять, потому что этого ждет мастер. Вполне достаточно для размышлений, м?