Глава 8. Множество впечатлений

– Айлин, ты взяла платок?

Матушка оглядела ее и сидящего рядом Артура, в который раз проверяя, прилично ли они выглядят.

– Да, миледи, – покорно отозвалась Айлин.

Про платок ее спросили уже три раза. А до этого дважды про душистую воду и по разу про леденцы для освежения дыхания, зеркальце и запасные шпильки на случай беспорядка в прическе. И ведь матушка сама собирала поясную сумочку Айлин, как она может не помнить, что туда положила? А вот конфеты, сбереженные от завтрака, велела выкинуть и еще прочитала нотацию, что только невоспитанные дети прячут сладости, чтобы съесть их без разрешения.

Айлин молчала, потупив взгляд и не смея признаться, что хотела угостить Саймона и Дарру. Матушка бы этого не поняла. Настоящие леди не кидают украдкой в поясную сумочку трюфельные шарики, завернутые в блестящую бумажку. Если настоящие леди хотят угостить хозяев дома, куда едут с визитом, они берут с собой коробку конфет, перевязанную пышным атласным бантом, и вручают ее у всех на виду, присев в реверансе и с соответствующим выражением почтения. А Айлин… Из нее никогда не выйдет настоящей леди, но она точно знала, что Саймон бы обрадовался именно этим трюфелям. А Дарра снова улыбнулся уголками губ…

– А зеркальце? Ты взяла зеркальце? – встревоженно спросила матушка, и отец, тоже слышавший это все, фыркнул, а потом накрыл ее ладонь своей.

– Успокойся, дорогая, – сказал он. – Айлин взяла все, что необходимо. А если даже вдруг забыла, я уверен, в особняке Эддерли найдется зеркало.

– Ты не понимаешь! – воскликнула матушка и принялась свободной рукой обмахивать веером покрасневшее лицо. – Она должна произвести безупречное впечатление! А она… Ах, ну почему я не могу привить ей хотя бы подобие манер Артура!

Брат, затянутый в новенький серый камзол с алой оторочкой, тщательно причесанный и со слегка завитыми концами волос, сидел рядом с Айлин и выглядел как всегда превосходно. И как только у него получается всегда соответствовать требованиям матушки!

– Гвенивер, милая, – терпеливо сказал отец. – Лорд Эддерли – глава факультета, где учится Айлин, и за эти месяцы он видел нашу дочь бесчисленное количество раз. Уверяю тебя, все впечатление, которое Айлин могла на него произвести, она уже давно произвела.

– Вот этого я и боюсь, – желчно сказала матушка и уставилась в окно, поджав губы.

Айлин вспомнила множество впечатлений, которые она и вправду успела произвести на почтенного лорда Эддерли – начиная с совета и заканчивая появлением Пушка в Академии – и изо всех сил постаралась не покраснеть. Но… ведь лорд Эддерли ее никогда не ругал! И не запрещал Саймону с ней общаться. По правде говоря, Саймон и сам иной раз производил… то еще впечатление, но эти мысли уж точно следует гнать – и подальше.

Чтобы отвлечься, она благовоспитанно сложила руки на коленях и снова залюбовалась, едва не щурясь от удовольствия, кольцом на указательном пальце. Внутри стало так сладко и тепло! Словно Айлин съела дюжину лучших конфет или, войдя с мороза, села у очага с чашкой шамьета, как это любит сделать в гостиной отец. Ей такое, конечно, не позволялось, но это наверняка именно так! Алый огонек, прячущийся внутри изумительного кристалла, подмигнул ей, и Айлин осторожно погладила пальцем и камень, и золотой ободок перстня. Наполовину золотой, ведь это настоящий орденский перстень, а они делаются из сплава золота и серебра. Не хватает только клейма на внутренней стороне, но его Айлин получит не скоро, для этого надо проучиться в Академии бесконечные двенадцать лет!

Ну и пусть… Она потерпит! Зато у нее теперь не ученический перстенек с хрусталем, который был до этого. И камень… Айлин никогда не видела подобного, хотя у матушки в шкатулке каких только украшений не встречалось!

«Это аметрин, милая моя, – снова прозвучал в ее памяти голос отца. – Чудесный камешек, сочетающий в себе два цвета. Обычно он частью фиолетовый, а частью оранжевый, но ты ведь у меня не стихийница. К счастью, ювелир нашел редкий экземпляр».

Айлин завороженно залюбовалась ровным сиянием словно слитого из двух частей кристалла и признала: действительно – чудо! Наполовину камень отливал чистым фиалковым цветом, а с другой стороны алел почти как рубин. Ее перстень… самый лучший, самый чудесный подарок, какой она и представить не могла!

«Мне бы стоило положить его под праздничное древо, – усмехаясь, говорил вчера отец, наслаждаясь ее радостным смущением, – но мы ведь едем в гости, а леди любят покрасоваться всякими блестящими штучками. Только помни, моя милая, что это настоящий перстень боевого мага. Ну и некроманта, разумеется. Никогда не позорь его трусостью или ложью. Ты у меня храбрая девочка, я верю, что Ревенгары смогут гордиться тобой».

«Я не опозорю тебя, отец», – проговорила она про себя и вдруг заметила, что Артур смотрит на ее перстень со странно напряженным выражением лица. Будто… завидует?

Но ведь это же глупо! Ему зато положен перстень наследника, не такой большой и красивый, как у отца, но с гербом Ревенгаров, и Артур знает, что получит его, как только ему исполнится четырнадцать, и он будет представлен ко двору. Его признают взрослым, а Айлин еще учиться и учиться!

– Подъезжаем! – взволнованно проговорила матушка и встрепенулась, оправляя платье, и так лежащее безупречными складками. – Дети, вы все помните? Поменьше говорите, побольше улыбайтесь и кланяйтесь. Айлин, реверансы ниже, а спину ровнее. Артур…

– Гвенивер, – сказал отец, и Айлин чутким ухом, привыкшим ловить малейшее выражение неудовольствия окружающих, расслышала в отцовском голосе именно его. – Хвала Благим и тебе, моя дорогая, наши дети прекрасно воспитаны. Мы приехали к равным, не забывай об этом.

– Да, дорогой, – поспешно отозвалась матушка. – Извини. Я просто подумала… Лорд Аранвен – канцлер, а лорд Эддерли…

– Глава Фиолетовой гильдии, – подсказал отец. – И оба они – точно такие же лорды из Трех дюжин, как и Ревенгары. Я буду признателен, если ты не станешь забывать об этом и постараешься внушить нашим детям, что они не должны считать себя ниже никого, кто встретится им в этом доме. Ревенгары склоняются лишь перед королями, да и то из уважения, а не из страха. Ну и перед прекрасными дамами, – добавил он, подкрутив пальцами усы и подмигнув Артуру, отчего брат слегка зарумянился, а матушка смущенно улыбнулась.

И тут карета наконец остановилась. Айлин увидела, что вокруг – широкий двор, а впереди и сбоку высятся светло-серые стены особняка. В следующий миг седовласый лакей в желто-синей ливрее Эддерли распахнул дверцу и склонился в церемонном поклоне.

– Прошу, дорогая.

Выйдя первым, отец предложил руку матушке, и она, придерживая рукой широкие полы мехового плаща, величаво выплыла из кареты. Айлин, чувствуя себя до жути неудобно в новом платье со слишком тугим поясом, подхватившим ее под грудью, оперлась на ладонь Артура и тоже вылезла наружу, стараясь одернуть юбку как можно незаметнее. Сзади фыркнула лошадь, и Айлин поторопилась отойти, чтобы брызги лошадиной слюны не попали на плащ.

– Миледи и милорды, счастлив приветствовать вас от лица моей семьи!

На юноше, спешащем к ним по широкой, очищенной от снега дорожке, был нарядный светло-синий камзол, расшитый золотом, и Айлин, никогда не видевшая Саймона ни в чем, кроме мантии адепта, едва не ахнула от восхищения. Родовые цвета Эддерли шли к его смуглой коже и светлым волосам просто удивительно! Интересно, а Дарра тоже будет в парадном?

Подойдя, Саймон элегантно поклонился, а затем выпрямился и улыбнулся. Румяный, раскрасневшийся от мороза, с блестящими золотым янтарем глазами, он излучал столько жизни и радости, что Айлин показалось, будто младший Эддерли сам сверкает, словно наряженное праздничное древо. Он почтительно поцеловал руку, протянутую ему матушкой, принял ответные поклоны отца и Артура, а затем повернулся к ней. Едва не задохнувшись от смущения, Айлин сделала реверанс. Голова у нее стала вдруг пустой, и все правила этикета, заученные назубок, вылетели из нее мигом. Надо ли протянуть руку для поцелуя или следует ограничиться реверансом? И кому теперь должен предложить руку Саймон, чтобы вести в дом, если обе дамы имеют кавалеров? И… и…

– Добро пожаловать! – провозгласил Саймон, широко улыбаясь, и все вдруг стало неважным и нестрашным, потому что отец, кивнув, повел матушку по дорожке к парадной двери, а перед Айлин вдруг оказалась согнутая в локте рука Саймона, на которую она оперлась так естественно, словно это был Артур на уроке этикета. Нет, пожалуй, гораздо естественнее. – Дарра тоже хотел выйти вас встречать, – чуть наклонившись к ней, заговорщицким шепотом сообщил Саймон. – Но мы решили, что он пока приготовит кое-что дома. А это твой брат? Совсем не похож на тебя, – оглянулся он на Артура, с чопорным видом следующего за ними. – Кстати, Ревенгар, а почему ты не взяла с собой свое умертвие? Леди Аранвен хотела с ним познакомиться. Она тоже некромантка, знаешь? Может, скажем, что это твой брат? – перешел он совсем на шепот, и Айлин едва не прыснула, представив Артура в ошейнике Пушка.

– А что готовит Дарра? – спросила она тоже шепотом, и сердце замерло в томительном сладком предвкушении.

Она совсем взрослая, ведь у нее тоже теперь есть свои тайны! Правда, пока общие с Саймоном и Даррой, но все равно!

– О, скоро узнаешь, – пообещал Саймон и распахнул перед ней и так открытую дверь еще шире. – Осторожно, тут собаки! Фу, паршивки балованные!

Две белые красавицы-борзые, кинувшиеся к ним, на его окрик не обратили ни малейшего внимания. Выплясывая перед Айлин танец собачьей радости, они умудрились наступить ей на подол лапами, ткнуться в обе руки носами, облизать ее ладони, и только тогда Саймон, ругаясь сквозь смех, оттащил их за ошейники и велел появившимся откуда-то слугам забрать. Айлин, присевшая на корточки, чтобы заглянуть в счастливые улыбающиеся морды, выпрямилась, тоже улыбаясь во весь рот. И замерла, с ужасом представив, что ее ждет, если это видела матушка.

Уф-ф-ф… матушка как раз делала реверанс перед величественной немолодой леди в платье из серебряной парчи. Айлин хватило одного взгляда на тонкое бледное лицо и серебро благородно поседевших волос в высокой прическе, чтобы понять, кто эта женщина. Аранвен, разумеется! А вот и сам лорд-канцлер, похожий на жену, словно они не супруги, а родные брат и сестра. А в двух шагах от леди и лорда Аранвен стоит магистр Эддерли, тоже не в мантии, а в камзоле песочного цвета с золотой оторочкой, и… ой, он же видел, как она возится с собаками!

Айлин вспомнила разговор в карете и про себя обреченно подумала, что ничего нового магистр все равно не увидел. А эта дама рядом с ним…

– Добро пожаловать, юная леди, – подошла к ней невысокая пухленькая женщина со светлыми волосами, голубыми глазами и удивительно милым лицом, круглым и в ямочках, к которому замечательно шло палевое кружевное платье. – Саймон все уши нам прожужжал, рассказывая, какая ты прелесть, и я вижу, что он ничуть не преувеличил.

«Вот именно такой была бы Иоланда, будь ей лет на полсотни больше, а характер – в десять раз лучше», – ошеломленно подумала Айлин, пытаясь сделать реверанс, тогда как ее просто обняли, словно любимую дочь или внучку. – И это матушка Саймона?»

Леди Эддерли выпустила ее из объятий, и Айлин почувствовала запах сладких цветочных духов и выпечки с корицей, словно жена лорда Эддерли сама готовила что-то к приходу гостей. Но этого, конечно, быть не могло, ведь истинная леди не пачкает руки кухонной работой.

Смутившись, Айлин подошла к Аранвенам и присела в реверансе.

– Рада знакомству, милая Айлин, – сказала леди Аранвен с удивительно знакомыми интонациями и улыбнулась тоже в точности как Дарра, одними уголками губ. – Признаться, я впервые вижу девушку, на описание которой мой сын потратил больше дюжины слов. Небывалое достижение, причем не только с его стороны. Гвенивер, дорогая, – обратилась она к матушке Айлин, – нам давно следовало познакомиться поближе. Надеюсь, после Эддерли вы навестите и нас?

– Буду счастлива, миледи, – пропела матушка и бросила на Айлин обеспокоенный, но совсем не гневный взгляд. – Мы с мужем только недавно начали выезжать. Его ранение…

– Да-да, – кивнула леди Аранвен и одарила отца Айлин внимательным взглядом темно-серых глаз, в точности таких, как у лорда-канцлера и Дарры. – Ваш муж – настоящий герой, и я уверена, что его величество по достоинству оценит заслуги лорда Ревенгара. А это ваш сын? Как похож на отца! Вы счастливица, дорогая.

– Благодарю, миледи, – еще нежнее и звонче пропела матушка, и Айлин увидела, как в ее глазах расцветает счастье. – Артур – наша с мужем надежда. Он так развит для своего возраста!

– Да-да, – снова несколько рассеянно кивнула жена канцлера и протянула подошедшему Артуру для поцелуя холеную руку, почти не выдающую истинный возраст леди Аранвен.

Айлин, вежливо уступив брату место, заметила, как блеснул густо-фиолетовый аметист орденского перстня, и снова украдкой покосилась на свой.

– Прошу к столу! – провозгласила леди Эддерли, и улыбающийся магистр, здесь совсем не строгий, а похожий на добродушного пожилого дядюшку, провел всех в трапезную.

Сияние бесчисленных свечей отражалось от драгоценного хрусталя, начищенного серебра и белоснежных накрахмаленных кружевных салфеток и скатерти. У Айлин быстрее забилось сердце: дома она всегда сидела рядом с Артуром, а в гостях – с самыми младшими мальчиками, но здесь…

– Прошу, миледи, – церемонно подвел ее к столу Саймон, по-прежнему выполняя роль кавалера, но глаза у него блеснули весело и озорно.

Айлин села, чинно расправив платье и держа осанку, Артур и Саймон заняли места сбоку от нее. Как же приятно чувствовать себя гостьей!

– О, какие чудесные цветы, – восхитилась матушка, тоже усаживаясь и разглядывая букеты нежно-голубых и розовых незабудок, стоящие у каждого столового прибора. – Работа стихийника?

– Нет-нет, – улыбаясь, покачала головой леди Эддерли, делая знак лакеям, чтобы начали подавать блюда. – Это мое маленькое увлечение. Хоть я и закончила Зеленый факультет, но цветы меня любят, а я люблю их. Вчера у меня зацвели розы, – добавила она с гордостью.

– Розы на Зимнее Солнцестояние! – ахнула матушка. – Вы чародейка, дорогая леди Мэриан! Айлин, попроси леди Эддерли показать тебе это чудо!

– Да, матушка, – послушно кивнула Айлин.

– Мой дорогой Говард, – продолжила леди Эддерли, глянув на мужа, – ворчит, когда я целые дни провожу в домашней оранжерее, но он и сам постоянно увлечен работой. А Саймон приезжает лишь на вакации. Вот я и занимаюсь растениями…

– А я тебе предлагал, дорогая, закопать в оранжерее парочку моих экспонатов, – невозмутимо парировал магистр, поглаживая коротенькую холеную бородку. – Тогда мы могли бы больше времени проводить друг возле друга, ты бы возилась со своими питомцами, а я – со своими!

– Говард! – возмутилась леди Эддерли и тут же первая заливисто расхохоталась, ничуть не заботясь о том, чтобы смеяться с умеренной вежливостью и выглядеть при этом пристойно и красиво, как вечно напоминала Айлин матушка.

Лорд Эддерли рассмеялся тоже, его поддержал собственный сын, потом – отец Айлин, и даже лорд и леди Аранвен улыбнулись, а следом за ними и матушка позволила себе немного неуверенную улыбку, только Артур сидел прямой и напряженный. Наверное, удивлялся, почему такие безупречно воспитанные лорды и леди допускают подобные нарушения этикета. «Это он еще не представляет, что творится в трапезной Академии», – с легким приятным превосходством подумала Айлин.

Слушая беззаботный смех Саймона, Айлин удивилась, почему к столу не вышел Дарра. Но спрашивать об этом было бы невежливо, ведь остальные могли подумать, что их общество недостаточно желанно. Так что она старалась вести себя прилично и не ерзать, хотя пояс специально сшитого для этого визита платья из тонкой шерсти изумрудного цвета все-таки слишком сильно перетягивал ее под грудью. И прическа непривычная… Косы, которые ей все утро плели и укладывали горничные, оттягивали голову назад, а выпущенные из них прядки лезли в лицо, и матушка хмурилась каждый раз, как видела это.

Но все-таки обед был чудесен! К супу Айлин от волнения едва притронулась, но уже ко второй перемене блюд осмелела и стала пробовать все по очереди, а Саймон не забывал наполнять ее тарелку, без умолку болтая о том, как они с Даррой собираются развлекаться на вакациях. Айлин только завидовала, слушая о катании на санях, новых книгах по некромантии и охоте с борзыми.

– А вы, лорд Артур, что любите? – между делом поинтересовался Саймон у брата, и тот, неловко помедлив, ответил:

– Я… фехтование. Ну и лошадей.

– Прекрасные увлечения, милорд, – равнодушно согласился Саймон и снова повернулся к Айлин. – Предлагаю сбежать. Дарра уже нас ждет, а сладкое я велю подать прямо туда.

– Куда – туда? – ошеломленно спросила Айлин, не веря, что можно взять – и так просто выйти из-за стола, если обед еще не кончился.

– Увидишь, – снова загадочно пообещал Саймон и обратился к лорду Эддерли: – Милорд отец, вы позволите нам с леди Айлин вас оставить? Я бы хотел показать ей дом.

– Конечно, мой мальчик, – благодушно махнул рукой магистр. – Что вам делать с нами, скучными взрослыми? Полагаю, вы с леди Айлин и лордом Артуром найдете более интересные занятия. Только не разнесите дом, в моем возрасте жить в руинах вредно для здоровья.

– Да, милорд отец, – склонил голову Саймон и, бросив на Артура мгновенный тоскливый взгляд, обреченно поинтересовался: – Вы любите некромантию, милорд? У моего отца изумительная коллекция черепов.

– Черепов? – осторожно уточнил Артур, бросая на матушку вопросительный взгляд.

Получив благосклонный кивок, он встал из-за стола и предложил Айлин руку, которую ей пришлось принять, хотя она бы лучше подождала, пока ее пригласит Саймон.

– Ну да, коллекция черепов, – беззаботно подтвердил Саймон и повел их сначала к выходу из столовой, а потом длинными извилистыми коридорами куда-то вглубь дома. – Отец всю жизнь собирает черепа, но не обычные, а принадлежавшие ученым, художникам и литераторам. Эту коллекцию начал еще мой прадед, потом ее пополнял дед, а после отца наверняка придется продолжать мне. Как думаешь, Ревенгар, – обратился он к Айлин, – кто из наших соучеников и преподавателей мог бы стать подходящим экспонатом?

– Даже не знаю… – протянула Айлин. – А разве кто-нибудь согласился бы?

Они прошли малую гостиную, совсем такую, как в доме Ревенгаров, только отделанную не светлыми сосновыми панелями, а темными дубовыми. И вместо охотничьих трофеев на стенах висели картины. Айлин с удовольствием бы их рассмотрела, но нетерпеливый Саймон уже вел их с Артуром дальше.

– Почему нет? – удивился он, распахивая очередную дверь. – Чем гнить в земле или сохнуть в склепе, разве не лучше стоять на полочке в приятной компании? Я имею в виду, если ты череп…

С этой точки зрения Айлин загробную жизнь не рассматривала, но, подумав, согласилась, что это и вправду лучше. Если, конечно, черепам не все равно.

– Черепам, положим, это глубоко безразлично, – бодро отозвался Саймон, указывая рукой на выбеленный и покрытый лаком скелет, стоящий в углу очередной комнаты на подставке, как обычно ставят чучела. – Но бывшие хозяева иногда навещают свои останки. Вот, смотрите, это горный арлезийский лев! Когда мне было пять лет, я его анимировал. Отец был счастлив! Правда, я еще не знал, как накладывать чары подчинения, и ему пришлось побегать за этим красавцем по всему саду.

– Ой… – хихикнула Айлин, представив, как важный магистр, подхватив мантию, ловит львиный скелет. – А почему ты не сделал из него умертвие, как из Пушка?

– Не умел, – с сожалением развел руками Саймон и добавил с некоторой завистью: – Такое умертвие у меня и сейчас вряд ли получится. Я ведь так и не смог сообразить, в чем там секрет, а отец посмеивается и говорит, что в свое время пойму. Ревенгар, ну хоть ты скажи, как ты создала эту зверюгу?! Я тоже хочу! Я бы лошадь сделал… – Он мечтательно зажмурился и расплылся в улыбке. – Или льва…

– Не знаю, – чуть виновато отозвалась Айлин. – Я не помню, правда. Мне в тот день было грустно, и очень хотелось собаку. Свою собственную.

Она покосилась на Артура, и брат ответил ей хмурым взглядом.

– У тебя не было собаки? – поразился Саймон.

– Своей – нет, – с сожалением ответила Айлин. – Только охотничьи, но они на псарне…

И в дом их Айлин брать категорически запрещалось. Даже для Артура матушка не делала в этом исключения, но брат хотя бы мог сколько угодно играть с собаками на заднем дворе и в саду, а леди это, как всегда, не подобает. Это же ужас, сколько всего не подобает леди! Несправедливо! Вот об этом она и думала тем дождливым летним днем, забившись в садовую беседку и истово мечтая, что вот была бы у нее собственная собака! Только не маленькая, как у тетушки Мэйв, а такая, чтоб обнимать ее, запускать руки в шерсть, трепать за холку и гладить морду и уши…

И когда что-то ткнулось ей в руку, замечтавшаяся Айлин не сразу поняла, что собачий нос, примечтавшийся ей и вдруг оказавшийся настоящим, не мягкий, а странно твердый и острый. Опустила глаза – и завизжала на весь сад. Примчавшийся садовник побледнел и выскочил из беседки, крича еще громче и зовя милорда, потом прибежали еще слуги, кто-то позвал отца… Тот появился, бледный, как-то по-особому складывая пальцы – это теперь Айлин знает, что так в ладони формируется Молот Пресветлого.

Отец испугался, что поднятое умертвие может ей чем-то повредить! И готовился ее спасти. Стоило вспомнить об этом, и Айлин даже сейчас залила горячая волна благодарности. Но тогда она сама вскрикнула, прося не трогать Пушка – имя само подвернулось на язык, тоже давно придуманное и бережно лелеемое – а страшное костяное умертвие жалось к ее ногам, опустив к земле морду и виляя непонятно как держащимися суставчиками хвоста. И Айлин точно знала, что ему страшно и непонятно все вокруг. Что это самая настоящая собака, только давным-давно заблудившаяся в смертных тенях и даже не понявшая этого.

Просто однажды молодой веселый пес, старательно охранявший хозяйский сад, учуял чужаков и рванулся к ним, будя сторожей звонким лаем, но один из пришельцев взмахнул рукой, и псу стало очень больно, а потом темно и одиноко. И было темно и одиноко очень долго, пока не пришла хозяйка и не разбудила его. Добрая хозяйка, хорошая! Но почему все так кричат и ругаются, ведь он всегда был послушной собакой…

Вот это Айлин, торопясь и путаясь в словах, пыталась объяснить отцу, а тот слушал, сначала хмурясь и недоверчиво присматриваясь к Пушку, потом махнул рукой и велел запереть пока «это чудище» в каретном сарае и вызвать из города некроманта. Потом о чем-то долго говорил с матушкой, и вместо некроманта приехал мэтр Бреннан, а потом…

Что было потом, она рассказывать не стала, потому что рядом с ними шел Артур, но Саймон, стрельнув на него взглядом, и так что-то понял.

– Надо попробовать с птицами, – задумчиво сказал он, ведя их уже по галерее второго этажа, длинной, огибающей всю заднюю часть особняка. – Я бы хотел такого ворона, а то с собаками слишком много хлопот. Хотя твой Пушок – это… эх…

Он распахнул очередную дверь и провозгласил, пропуская Айлин и Артура в огромную комнату:

– А вот и мы! Дарра, ну скажи, что у тебя все готово!

– Разумеется, готово, – спокойно сказал Дарра, поднимаясь из кресла, стоящего у огромного дубового стола.

Артур поспешно поклонился, шагнув вперед и выпалив:

– Артур, младший лорд Ревенгар, к вашим услугам, милорд.

– Дарра, младший лорд Аранвен, – ответил тот легким изысканным поклоном, и у Айлин на миг замерло сердце.

Если Саймон в нарядном камзоле был похож на праздничное древо, то при взгляде на Дарру вспоминались легенды о Дивном народе. Высокий, не худой, а именно тонкий, с длинными светло-золотистыми волосами, заплетенными в косу, Дарра словно светился изнутри ровным серебристым сиянием. Может быть, это просто показалось Айлин, ведь на нем тоже был серебристый парчовый камзол гербовых цветов Аранвенов. А может, это из-за бледного лица с чеканным профилем. Или просто так падал свет от нескольких светильников, расставленных на полках. Все стены от потолка до пола в этой комнате занимали высоченные стеллажи, где лампы чередовались с какими-то круглыми светлыми предметами, и Айлин не сразу сообразила, что видит.

Но тут рядом что-то прошипел Артур, нервно втянув воздух, а потом выдохнув его, и Саймон, ухватив ее за руку, подвел Айлин к ближайшим полкам. Черепа! Лишенные малейших следов плоти, тщательно вычищенные, светло-желтые, белые, коричневые… Они казались произведением искусного гончара или резчика по дереву, по-своему прекрасные и совсем не отвратительные. Айлин затаила дыхание и осторожно, с трепетным благоговением коснулась кончиками пальцев прохладной светлой кости, прочитав на подставке черепа надпись: «Маэстро Винченцо Лагеррини».

– Тот самый, что написал «Стансы к Милосердной Красоте», – пояснил Саймон и, слегка смутясь, добавил: – Я не силен в поэзии, но когда слышишь об этом от милорда моего отца несколько лет подряд!

– Можно подумать, в любви к поэзии есть что-то недостойное, – с едва неуловимым то ли неодобрением, то ли обидой сказал Дарра, подходя к ним. – Но стихи Лагеррини – это далеко не лучший выбор для знакомства с классической итлийской поэзией. Я бы посоветовал…

– Ну началось! – фыркнул Саймон. – Дарра, пощади нашу милую Айлин. Я вообще не читал клятые стансы, зато как ругался этот самый мастер Лагеррини, когда отец призывал его дух в последний раз. Он, видите ли, узнал, что его перевели на дорвенантский, но как-то не так! Поэт, а я таких словечек не слышал даже на бедняцком кладбище!

– А зачем твой отец призывал его? – поразилась Айлин, отдергивая руку от черепа, словно дух итлийского литератора мог прямо сейчас вернуться в него и выказать неудовольствие такой фамильярностью.

– Ему нравится беседовать с поэтами, – пожал плечами Саймон. – Да и они не против. Мне кажется, им приятно, что о них помнят. А уж если попадется ценитель вроде моего батюшки! О, какие у них тут иногда разгораются диспуты!

Айлин, словно завороженная, шла мимо полок, читая незнакомые и иногда отзывающиеся смутным узнаванием имена. Артур так и замер у стола, глядя то на нее, то на обоих некромантов, но не говоря ни слова.

– Вам нравится поэзия, милорд Ревенгар? – учтиво спросил его Дарра, и брат что-то промямлил в ответ, хотя Айлин точно знала, что поэзию он не любит.

– Насмотрелась? – весело спросил Саймон, когда она обошла немалую комнату по кругу и вернулась к тому же самому столу. – А теперь займемся кое-чем повеселей. Дарра, все готово?

– Саймон, я уже говорил, что да, – терпеливо напомнил Аранвен. – Леди Айлин, мы с лордом Эддерли взяли на себя смелость приготовить вам небольшой праздничный сюрприз. Извольте пройти к окну.

Айлин, чуть не подпрыгивая от нетерпения, подошла к окну, и Саймон раздвинул перед ней тяжелые темные шторы. Снаружи уже совсем стемнело, хотя в саду, окружающем особняк, светились огни. Артур встал рядом, как и Саймон, а Дарра почему-то отошел к другому окну и раскрыл его. Волна холодного воздуха прокатилась по комнате, но Саймон что-то шепнул, щелкнул пальцами, и их троих окружил купол магической защиты. Айлин оглянулась туда, где блестело серебро камзола Дарры, но Саймон запротестовал:

– Смотри, Ревенгар! Дарра, ну что ты там возишься!

Аранвен ничего не ответил, но с его стороны что-то щелкнуло, зашипело, и перед окнами особняка распустился огромный огненный цветок. Ало-зеленый, он горел, переливался и раскрывался, как живой, пылающими струями. Айлин услышала странный звук и поняла, что это она взвизгнула от восторга.

– Настоящий чинский фейерверк! – провозгласил жутко довольный Саймон. – Даже наши алхимики такого не делают.

Цветок замерцал и погас, но не успела Айлин выдохнуть, как на его месте распустился следующий, золотой, как пламя. И еще один – малиновый, с радужными переливами на концах лепестков… Она смотрела, забыв обо всем на свете, а внизу послышались голоса и смех, это взрослые вышли во двор. Вспышка! И в воздух взлетает огненный фонтан с фиолетовыми, серебряными и алыми струями… Еще! И огромная пламенная птица распускает крылья, вот-вот накроет ими весь сад. Когда на длинном золотом стебле расцвела целая дюжина разноцветных роз, Айлин не выдержала и завизжала снова. Ее переполняло ощущение чуда, огромное, всеобъемлющее, сказочное…

И когда фейерверки закончились, и Саймон утянул ее от окна, она еще жмурилась, пытаясь запомнить, запечатлеть в памяти и увиденное, и почувствованное.

– О, а вот и десерт, – провозгласил Эддерли-младший, алчно глядя на стол, где как по волшебству появились пара блюд с пирожными, вазочки со взбитыми сливками и фруктами, кувшин, источающий аромат шамьета и коробка тех самых, уже знакомых Айлин, конфет. – Как же хорошо дома!

Остаток вечера слился у нее в памяти воедино, как нечто, подобное тому самому фейерверку. Вот они вместе сидят за столом, пробуя все подряд, и Саймон со смехом рассказывает, как в первый вечер после возвращения из Академии объелся сладостями. Оказывается, в доме Эддерли их подают не к столу, а просто по всему особняку стоят вазочки с конфетами и цукатами. «Разве так можно?» – поражалась Айлин. А Дарра уже успел съездить с родителями в театр, посмотреть новую драму мэтра Галиоццо. И «если милая Айлин окажет ему такую честь», он хотел бы пригласить ее на следующее представление…

Потом Саймон взмахнул рукой – и часть светильников погасла, в комнате стало таинственно темно, но не страшно, а весело. Вот еще – бояться в компании двух самых сильных адептов Академии. Ну… фиолетового факультета уж точно. Да и вообще, чего ей бояться? Она сама некромантка!

И когда в темноте послышался шорох, а потом сдавленное ругательство, Айлин героически не вскрикнула! И правильно, потому что никакой это был не призрак, а всего лишь лакей, которого прислали за ними с Артуром. Время ехать домой… Как жаль!

– Я надеюсь, милорд Эддерли и милорд Аранвен, вы удостоите нас ответным визитом, – сказала она, вставая из-за стола и вспоминая о хороших манерах. – Мой брат, – оглянулась она на Артура, – присоединится к приглашению.

– Сочту за честь, – поспешно сказал Артур, кланяясь, и Саймон с Даррой поклонились в ответ.

Обратно они спускались молча. Айлин почему-то не хотелось говорить, она как-то сразу сильно устала. Оказывается, от огромной радости и веселья устаешь не меньше, чем от занятий. Домой! Добраться до спальни, умыться, погладить Пушка, которому в его новом облике разрешено спать под ее кроватью… И, может быть, немного помечтать о следующей встрече с друзьями.

Внизу, в холле, матушке и отцу уже подавали плащи. Леди и лорд Аранвен тоже собирались домой, но Дарра, как поняла Айлин, оставался гостить у Саймона.

– Так помните, моя дорогая, – приветливо сказала матушке леди Аранвен. – Мы ждем вас сразу после Солнцестояния. У вас очаровательная дочь, – улыбнулась она, показав взглядом на Айлин. – Очень, очень мила. И… – Она чуть запнулась, посмотрев на Артура, но тут же добавила: – Прекрасно воспитанный сын.

– Ждем вас всей семьей, – добавил лорд-канцлер, и на щеках матушки расцвел румянец гордости, а отец, раскрасневшийся после обеда и фраганского вина, громко заверил, что непременно, сразу после праздников!

По пути домой Айлин едва не уснула. Матушка с отцом о чем-то тихо разговаривали, их речь звучала так мирно и ласково, что Айлин пригрелась в лучах этого спокойствия и благополучия, завернулась в плащ и полугрезила-полудремала, пока экипаж не остановился во дворе особняка Ревенгаров. Пока матушка с отцом о чем-то говорили во дворе, Айлин шмыгнула в дом и в холле сбросила плащ подбежавшей горничной. Вошла в малую гостиную, выглядывая Пушка и удивляясь, что тот не выбежал ее встречать, а потом обернулась – и наткнулась на мрачный взгляд Артура.

– Сестра, мне не нравится, как ты себя вела с этими юношами! – заявил он, глядя на нее точь-в-точь как матушка. – Они, конечно, лорды, но как-то странно воспитаны и слишком много себе позволяют. Особенно лорд Саймон.

– Что? – поразилась Айлин, от возмущения разом проснувшись. – С чего ты взял? Саймон учтив! Он просто… просто…

– Просто играет с тобой, как с дрессированной собачкой, – гадко съязвил Артур. – Ревенгар – то, Ревенгар – это! С леди так не разговаривают! А ты и рада! Смотришь на него, как… мне сказать стыдно.

На его щеках цвели алые пятна гнева, и Айлин поняла, что брат действительно зол и разочарован. Но она разве виновата, что ему было неинтересно?

– Саймон ничем меня не оскорбил, – сказала она твердо. – Ты же сам там был и все видел!

– Ничем? – возмутился Артур. – Да брось он тебе палку – и ты бы за ней побежала!

– О, так ты обиделся, что палку не бросили тебе? – сорвалось у Айлин с губ.

Хлоп! Щеку обожгло – Айлин, не веря, поднесла к ней ладонь. Артур вскинул голову, глядя зло и презрительно. Он дал ей… пощечину? Ей? Леди? Ревенгар?!

Алая волна, взметнувшись ввысь, затмила взор. Плеснула наружу, и Айлин, в последний миг ужаснувшись, попыталась втянуть ее обратно, но смогла лишь смягчить удар. Нет! Она не может! Только не Молотом!

В глазах медленно прояснялось. Она потрясла головой, со страхом посмотрела на свои раскрытые ладони… на брата… Артур, толчком Силы отброшенный на подушки, был мучнисто бледен, только щеки до сих пор краснели. Он открыл рот, не издав ни звука, только глянул на Айлин, и в глазах брата она увидела страх. Нет, ужас! И отвращение.

– Артур, дорогой? Айлин? Что… что здесь происходит?!

Айлин невольно отступила на шаг от матушки, остановившейся в дверях.

– Артур?! Мальчик мой!

– Ми… – Артур закашлялся, приподнялся, выбираясь из подушек, и взглядом указал на Айлин, с трудом проговорив. – Ми…леди… она… меня… ударила. Ма…гией.

– Что?! – выдохнула матушка, поворачиваясь к Айлин. – Ты… ты… как ты посмела, дрянь?! Дориан! Дориан, ради Благих! Позовите целителя! Целителя сюда! Скорее!

– Что здесь происходит?

В голосе отца слышалось пока еще только удивление, но вот он увидел Артура и стремительно подошел к нему.

– Сын? Ну-ка, посмотри на меня. Вдохни поглубже. Больно?

– Н-нет… – неуверенно отозвался Артур, выбираясь из подушек. – Но она меня ударила!

– Просто так? – нахмурился отец и обернулся на Айлин, онемевшую от ужаса и, одновременно, от облегчения.

Она не убила брата! Не сорвалась, как тот юный некромант, о котором рассказывал лорд Бастельеро!

– Какая разница?! – перебила матушка, подбегая к Артуру. – Мальчик мой… Да позовите же лекаря! Дориан!

– Тише, Гвен.

Отец снова повернулся к бледному Артуру, поднял его подбородок пальцами, заглянул в глаза, и Айлин вспомнила целителя, который точно так же осматривал Саймона.

– Голова кружится? – спросил он удивительно спокойным голосом, показывая поднятый палец. – Тошнит? Сколько пальцев ты видишь?

– Один… – так же неуверенно сказал Артур.

– Не надо целителя, Гвен, – повернулся отец к матушке. – С Артуром все хорошо. Ребра целы, сотрясения нет. А теперь я хочу знать, что случилось.

– И ты еще спрашиваешь? Эта ненормальная напала на нашего ребенка! Твоего сына!

Голос матушки звенел от напряжения, она сцепила руки перед собой, переводя взгляд то на Артура, то на отца, но избегая встречаться глазами с Айлин.

– Моего сына? А она кто? Не наша с тобой дочь? – рявкнул отец. – Хватит, Гвен, я устал от всего этого. Будь любезна, оставь нас. Пойди отдохни.

– Как… оставить? – Матушка подняла руку, прикрывая губы, и воззрилась на него с ужасом. – Но я…

– Ты полагаешь, я сам не в состоянии разобраться в детской ссоре? Поговорить со своими детьми? – От металлических ноток в его голосе у Айлин по спине пробежал мороз. – Иди к себе, Гвен, не заставляй меня повторять это снова.

– Я… Конечно, Дориан, конечно! Я только хотела… Ты уверен, что с мальчиком все в порядке?

– Я это уже сказал. Гвен, он просто упал в подушки. Ради Пресветлого, женщина, кого ты мне растила все эти годы?! Ты уверена, что моих детей не перепутали при рождении, и штаны двенадцать лет носил тот, кому они положены?

– Как ты можешь?! – вскрикнула матушка и выскочила вон, всхлипывая на бегу.

– Так. А теперь поговорим. Артур, я хочу знать все с самого начала.

Встав, он скрестил руки на груди, обвел взглядом их обоих, и Айлин закусила губу. Неужели отец встанет на сторону Артура? Ведь он же не может? Или…

– Да, милорд, – выдохнул брат и посмотрел на Айлин. – Я виноват. Мне не следовало… Но она сама напросилась! Я просто…

Вспыхнув, Айлин шагнула ближе, собираясь перебить, но отец нахмурился и сделал ей знак молчать. Артур сбивчиво говорил, выплескивая все, что до этого сказал ей, но теперь это звучало иначе. И Айлин вдруг поняла, что… не так уж он и неправ. Обида все еще жгла ей сердце, такая горькая, что на глаза навернулись слезы, но она стиснула зубы и сильнее выпрямилась, как на уроке фехтования, слушая, как Артур, оказывается, испугался за ее честь.

Она позволила чужому молодому человеку фамильярно обращаться к себе по родовому имени! А лорд Аранвен вообще назвал ее «милая Айлин» и пригласил в театр, хотя должен был сначала спросить разрешения у ее родителей! И смеялась она вульгарно и слишком громко, забыв о хороших манерах! Не сделала ни одного реверанса при разговоре! А темнота в комнате! А то, что лорд Эддерли подошел к Айлин у окна совсем вплотную, хотя по этикету не должен был приближаться ближе двух шагов?

– Он просто накрыл нас куполом от холода! – не выдержала Айлин. – Всех троих, между прочим, ты же рядом стоял!

– Ну так должен был кто-то встать между вами! – отчаянно звонким голосом ответил Артур. – Или ты опять скажешь, что это орденский этикет?!

– Достаточно, я понял, – прервал их обоих отец. – Артур, если поведение юных лордов… вызывало сомнение, почему ты просто не увел оттуда сестру?

– Потому что… – Брат густо покраснел еще сильнее, залившись краской от корней волос до шеи. – Они не делали ничего совсем неприличного. А если бы я заставил ее уйти, это выглядело бы так, словно что-то было. И я подумал… Что если скажу ей потом, дома, она все поймет и больше не будет себя так вести. И матушка не станет на нее злиться. Отец, я… я просто хотел, чтоб она не испортила себе репутацию! Я же ее брат, я должен был за этим следить!

– Это бесспорно, – согласился отец и повернулся к Айлин: – А ты что скажешь? Артур прав?

Айлин стояла, сгорая от стыда. Теперь, когда пьянящее очарование свободы сошло на нет, она посмотрела на себя со стороны и… Ведь Артур в самом деле не знал, что все ученики лорда Бастельеро поклялись в дружбе и стали назваными братьями, а она – их названой сестрой. Да и вряд ли это имеет важное значение для этикета. Саймон и Дарра не хотели ничего плохого, они просто привыкли обращаться с ней как с сестрой, но… если бы кто-то из взрослых это увидел… Ой, что было бы! А не пойди с ней Артур? Молчаливое неодобрение брата чуть не испортило ей весь вечер, но она же не могла остаться с двумя взрослыми дворянами без сопровождения! Это не Академия! И даже там приличия соблюдаются, хоть и не так строго. А она…

– Он… прав… – выдавила Айлин, но тут же поднесла ладонь к щеке, до сих пор горящей не только от смущения. – Я… забылась. Мы не делали ничего непристойного, милорд отец! Я… Я клянусь милостью Претемной и Пресветлого! Но…

– Но матушка бы этого не одобрила, так? – подсказал отец, и Айлин кивнула, опустив глаза. Потом снова вскинула взгляд и выдохнула: – Я не хотела! Я просто… Да, я надерзила Артуру. – Она покосилась на брата. – Но он меня ударил!

– Не ударил, а дал пощечину, – хмуро поправил Артур. – Айлин, я… тоже не хотел. Я испугался, а ты…

– Ты дал пощечину? – уточнил отец странно изменившимся голосом. – Боевому магу?

– Она моя сестра! – возмутился Артур. – Она должна была слушаться! Хотя бы извини…

– Молчать! – рявкнул отец. – Болван! Да ты хоть понимаешь, как тебе повезло? Ударить мага! Адепта, который еще не владеет собой! А если бы она тебе снесла голову в ответ? Артур, нельзя же быть настолько безмозглым! Она не просто твоя сестра, она магесса-боевик, и ее каждый день учат отвечать ударом на удар, а лучше с упреждением! Благие Семеро, да если бы мне на первом курсе дали пощечину, я бы в ответ запустил Молотом Пресветлого! Причем не понимая, что делаю! Потому что боевого мага тренируют сначала бить противника, а потом думать. Иначе подумать можно и не успеть. Айлин, ты ударила его заклятием? – повернулся он к ней.

– Нет! – замотала Айлин головой так сильно, что косы, уложенные в прическу еще утром, упали ей на плечи, теряя шпильки. – Я толкнула силой. Нечаянно!

– И хвала Пресветлому. – Отец снова глянул на Артура. – При следующей встрече можешь спросить у юного лорда Эддерли, чего ему стоил поединок с твоей сестрой. Учебный поединок! Его она отправила не в подушки, как тебя, а в лазарет с переломанными ребрами! Несмотря на щиты, между прочим. И именно поэтому он имеет право называть ее Ревенгар! – Отец хмыкнул, успокаиваясь, и добавил: – Ты еще поймешь, мой мальчик, что фамильярность – это не всегда неуважение. Иногда совсем наоборот. Когда твой противник помнит твое имя, но не держит зла, это дорогого стоит. Ну все, помиритесь и забудьте сегодняшнюю ссору. С вашей матерью я сам поговорю, а для вас, надеюсь, это будет уроком. Для обоих!

Артур кивнул, не пытаясь встать, и Айлин присела в реверансе, желая только, чтобы закончилась эта мучительная сцена и можно было уйти к себе. Снять слишком тугое платье, расчесаться, погладить Пушка… наверное, он ждет ее в комнате! Да, с Артуром она помирится, раз уж он извинился. И она ведь тоже была неправа… Но если бы только матушка беспокоилась и за нее хоть немного! «Ненормальная! – звучало у Айлин в ушах. – Напала на нашего сына…» Почему она всегда на стороне Артура? И никогда не замечает, как Айлин старается вести себя хорошо… Разве это справедливо?