Глава четвёртая

Конечно, нам всем было интересно, как провёл год Отто. Мы были удивлены изменениями, произошедшими не только в его внешности, но и в манере поведения. Теперь мы смотрели на него как на источник неизвестной силы, природа которой пока не поддаётся разумению. И Отто не разочаровал. С Чингизом Отто провёл не так уж и много времени. Через месяц после того как Думкина уехала, он перестал общаться с ним, и дальнейшие его странствия стали самостоятельными. Причиной тому послужила встреча, о которой Отто рассказывал крайне туманно, словно пытался сделать так, чтобы мы поняли как можно меньше, но вот что стало ясно мне. В своих странствиях по Алтаю Отто уже после расставания с Чингизом встретился с шаманом Лейбой. Константин Викторович Лейба до того, как стал называться шаманом Лейбой, работал продавцом-консультантом в салоне связи «Мегафон». Костя Лейба – в то время молодой человек двадцати восьми лет – метил на должность администратора салона с перспективой перейти на позицию регионального менеджера в главном офисе. Не сказать, что Лейба любил свою работу, но любовь тут и не требовалась, а требовались исполнительность, приверженность корпоративным принципам и активная жизненная позиция. Что это такое, и сам Костя Лейба не смог бы объяснить, но на уровне интуиции он очень хорошо понимал, чего от него хочет руководство и как надо себя вести, чтобы соответствовать. И всё шло как надо. Проценты с продаж почти равнялись окладу, а на день рождения компании, когда персонал вывозился в пригород города М. на пейнтбол в честь очередной знаменательной даты, Костю Лейбу регулярно ставили в пример и даже прилюдно награждали грамотами и денежными призами. Однажды Костя Лейба сделал за квартал в своём салоне такую выручку, что по итогам года был выбран лучшим специалистом и награждён путёвкой в Таиланд на две недели. В Таиланде Костя Лейба не стал импровизировать и действовал по проверенной многими соотечественниками программе: еда, секс, дайвинг. Со вторым у Кости Лейбы получилось всё не так, как описывали трэвел-блогеры. В притон, где Лейба собирался предаться грехопадению в особо извращённой форме, нагрянула местная полиция. И всё было бы хорошо, туристов в Таиланде берегут, но Костя Лейба зачем-то имел при себе пять граммов отборного гашиша. Костя Лейба, даже как турист, не мог быть прощён. Так что отправился лучший сотрудник по итогам квартала в тайскую тюрьму. Так получилось, что в той же яме, где сидел Костя и ещё под сотню заключённых, оказался местный тайский гуру, что-то наподобие нашего Кашпировского в девяностые года прошлого века. Только их Кашпировский не заряжал воду и кремы через телевизор, а даровал желающим стопроцентное просветление. Выпросить у гуру просветление было непросто, но не для Кости Лейбы. Он решил, что если уж умудрился стать лучшим продавцом за квартал, то и просветление получит, какие бы корпоративные принципы ни встали на его пути. И выпросил. Не думайте, что всё это было напускное и ненастоящее. Гуру оказался действительно мощным, а в тюрьму попал за то, что вот это просветление раздавал направо и налево, в чём власти разглядели мошенничество, потому что брать деньги с учеников гуру не чурался.

Суть заключалась в следующем. Гуру не предлагал читать мантры и сидеть в позе лотоса, пока задница не отвалится, он не заставлял изучать труды древних учителей и не навязывал никакой религии, он настаивал на том, что даже самого твердолобого можно подвести к просветлению. В классических восточных учениях описывается такая практика: ученик садится на пол и представляет, что у него вдоль позвоночника тянется энергетический канал, такая себе ментальная трубка, один конец которой упирается в темечко. Ученик представляет, что его сознание – золотой шарик, находящийся в этой трубке. На вдохе ученик визуализирует, как шарик-сознание уходит вниз по трубке, а на выдохе несётся вверх и бьётся о макушку. И так пару недель. Штука в том, что, если ученик способный, макушка его размягчится, кости черепа на миллиметр разойдутся по соединяющим их швам в стороны. В образовавшееся отверстие можно даже воткнуть соломинку, что и будет признаком реализации практики. Конечно, это почти никому не удаётся, но уникальность практики в том, что учитель может размягчить макушку ученику сам, и это никак не порицается, а даже одобряется. Только вот учитель должен быть сильный, и прежде, чем ему можно будет размягчать макушки, он обязан доказать, что в принципе способен на подобное. Для этого перед будущим гуру кладут рисовое зерно, накрывают стаканом, и претендент должен заставить мысленно скакать рисовое зерно под стаканом, да так, чтобы зерно в конце концов разбило стакан. Это будет подтверждением способности пробить любую, даже самую твёрдую макушку. Основная сложность практики в том, что ученик может своей визуализацией совсем разбить себе макушку, сознание «вылетит» и получится не просветление, а натуральный труп. Нужно вовремя остановиться на моменте, когда в голове мягко и приятно, что, по учению, ведёт к открытию способностей и прочим штукам, способствующим дальнейшему просветлению.

Костя Лейба полгода умолял тайского гуру раздолбить ему макушку и наконец уговорил, но оказалось, что Костя не так уж и твердолоб и у него у самого всё получилось, что привело в восторг гуру. Так что на радостях он стал учить Костю Лейбу разбивать рисовым зерном стакан. И, возможно, посиди Костя ещё год-другой в тюрьме, всё бы у него получилось, но на родине о нём не забыли: родители Кости добились через МИД его вызволения.

Конечно, после такого стресса никакой речи о дальнейшей карьере в «Мегафоне» идти не могло, и Костя Лейба решил посвятить себя служению благим целям по заветам тайского гуру. То, что стакан у него разбить так и не получилось, его не огорчало. Россия – не Таиланд, и никому у нас мягкие макушки с торчащими из них соломинками не нужны. А те, кому нужны, едут за этими соломинками куда-нибудь подальше. Ну не вяжется просветление с русской берёзкой, да что там берёзкой, не вяжется и с дубом, с ясенем, с акацией, мхом и ягелем, тальником и Волгой, Ангарой и Байкалом, Якутском и Калининградом и вообще! Поэтому Костя Лейба организовал подготовительные курсы для отправляющихся в далёкие Гималаи за мягкими макушками.

Через полгода один из страждущих разбил-таки себе макушку и натурально, как и обещали древние восточные учения, помер. Костю Лейбу это страшно напугало, и, чтобы не получить заслуженное наказание от соответствующих органов, он отправился на Алтай, пересидеть там, если вдруг кто на Костю нажалуется. Но преследовать Лейбу не стали, потому что не предусмотрено судебной экспертизой такое решение – умер, дескать, оттого, что перенёс сознание в сферы Дхарм. У экспертизы всё намного проще – инфаркт. Но на всякий случай Костя Лейба решил какое-то время провести на Алтае. Здесь он не бездельничал: отрастил бороду, стал ходить в какой-то серой хламиде, благо не в лаптях, и называться шаманом.

Буду честен, Костя действительно нашёл на Алтае натурального шамана и учился у него. Уж не знаю, как он его убедил обучать себя, вы можете подумать, что он размягчил шаману макушку, а тот стал учить из благодарности, но я склоняюсь к тому, что человек, решивший в своё время построить карьеру в «Мегафоне» и достигший в этом успеха, в явлении чудес не нуждается, он уже сам по себе чудо, и что ему стоит убедить какого-то алтайского шамана? Здесь мы вплотную подошли к тому, как встретились Отто и шаман Лейба.

Костя Лейба, в отличие от Чингиза, в свободу топтать ногами землю без особой цели не верил, и его странствия больше походили на кратковременные походы. Основное время он проводил в городе или в хоть сколько-нибудь крупных деревнях. В одной из таких деревень стояла маленькая деревянная церквушка, вокруг которой, словно щенята возле мамки, ютились немногочисленные домики. Деревянная церковь была построена силами деревенских и их же стараниями поддерживалась. Однажды оказавшись здесь, Лейба решил, что лучше места не придумать, и обосновался. Дармоед бы долго там не продержался, да Костя Лейба таким и не был, труда не чурался и старался на благо общего дела наравне с остальными. Поселили Лейбу в пустующем доме недавно почившего батюшки, пока не пришлют нового. Церковь временно осиротела, и Костя Лейба увидел тут возможность для себя. Он рассудил так: если есть потребность в вере и это никак не контролируется, пускай и временно, нужно дать людям, чего они хотят. Скоро в арсенале шамана Лейбы появились бубен, козлиный череп и варган. Деревенские отнеслись спокойно к тому, что у них завёлся шаман. Всё-таки это Алтай, где по соседству уживается немало верований и традиций, зачастую противоречащих друг другу.

Одну ошибку сделал Костя. После того, как к нему стали исправно ходить люди за советом и помощью в делах мистических, он решил, что он теперь и церковь, и батюшка в одном лице. Даром, что с бубном. О чём и стал зачем-то говорить местным. Дескать, и зачем тут вообще церковь, когда есть он – шаман Лейба. И когда Костя совсем уже начал впадать в «духовную прелесть», случилось такое, что изменило всё его мировоззрение.

Дом, в котором жил шаман Лейба, был светлым и добротным, только вот удобства находились на улице. Типичный деревенский туалет, ходить куда стараются, когда уж совсем припрёт. Туалет стоял на отшибе, ближе к лесу, и до него было минут пять ходьбы. Особо его никто не ремонтировал, и поэтому отхожее место было дряхлым и опасно кренилось на правый бок. Зачастую деревенские брезговали ветхой постройкой, где в углу под потолком жил здоровенный паук, вечно жужжали мухи, а про запах вообще говорить не стоит, и ходили либо за туалет, либо чуть подальше в лес. В тот день Костя тоже собирался пойти в лес, но, подойдя ближе, увидел поодаль среди деревьев человека и, чертыхнувшись, задержал дыхание и зашёл в туалет. Видимо, это был последний день, когда прогнившие доски на полу были ещё способны выдержать хоть какой-то вес. Шаман Лейба даже ойкнуть не успел, провалился и стал тонуть в дерьме, словно в болотной трясине. Костя кричал и пытался выбраться из зловонной массы, но чем больше дёргался, тем глубже погружался. На его счастье, человеком, которого он завидел среди деревьев, оказался Отто, который как раз шёл в деревню. Услышав крики, Отто подбежал к туалету, снял с себя кофту и кинул один рукав Косте. Когда тот схватился, Отто стал понемногу тянуть за другой рукав, стараясь не дёргать, чтобы кофта не порвалась. Подтянув шамана Лейбу, он схватил его за руку, не обращая внимания на то, чем измазаны Костины руки. Лейба выбрался, упал на землю и начал рыдать так, как рыдают люди, испытавшие самое сильное потрясение в жизни. Он захлёбывался слезами и никак не мог набрать в грудь достаточно воздуха, чтобы справиться. Наверное, страшно ему было не оттого, что он мог умереть, а оттого, как он мог умереть. Отто рассказывал нам, что именно в этот момент он понял – для человека страшна не сама смерть, а её обстоятельства и сколько боли придётся вытерпеть, прежде чем умрёшь. Если смерть станет для всех простой и безболезненной, многие ли решат жить дальше? Если каждый будет знать абсолютно точно, что после смерти не случится никакого наказания свыше, а настанет только великое блаженство небытия, или пускай иная форма бытия, но без библейских ужасов и без библейских наград, останется ли у человека смысл жить? Не то чтобы меня поразили слова Отто или хоть сколько-нибудь заставили задуматься. Я лишь подумал о наскучившей уже теме жизни и смерти. Бытие, небытие, наказание и прощение. Но вот что мне показалось интересным и от чего в груди появился холодок: Отто сказал так, чтобы не оставить места для сомнений. Наверное, на всей земле не найдётся человека, который сможет донести мысль таким образом, чтобы слушатель принял её как свою. Я не в силах привести здесь мощь его слов и убеждения, но мне стало страшно, страшно оттого, что больше нечего бояться, ведь нет ничего, чего можно бояться больше смерти. Отто понял, что жизнь и есть самое страшное проклятие человека. Не сама жизнь, как нечто длящееся во времени, а жизнь как мера чувств, эмоций, страха и наслаждения – всего, что прилипло, словно подгоревшая картошка к сковородке, к не скованному ничем сознанию. По словам Отто, ничего страшного после смерти и во время смерти нет, если уничтожить идею боли, страдания и наказания. Но что же наш Лейба? А шаман Лейба после того, как отмылся, перестал быть шаманом, выкинул бубен и другие атрибуты. Он повесил на шею серебряный крестик и умолял Отто позволить помыть ему ноги. Скорее всего, Костя Лейба немного тронулся умом, но кто из нас нормальный, чтобы обвинять в безумии других? Разве все мы не погружаемся в собственное безумие каждым новым утром, когда смотримся в зеркало, чистим зубы и при этом абсолютно уверены, что этот день – не последний?

После событий с дерьмом и чудесным спасением Лейбы Отто остановился у Кости, а тот стал относиться к Отто не только как к спасителю его бренной тушки, но и как к явлению во всех мистических смыслах этого слова. Эх, знал бы Лейба, насколько он был прав, но, кажется, я забегаю немного вперёд.

За время, пока Отто жил вместе с Костей Лейбой в доме преставившегося батюшки, бывший шаман успел рассказать не только свою тайскую историю, но и подробно изложил смысл переданной ему практики. Повторюсь, эх, знал бы Лейба, с каким человеком разговаривает и на что способен Отто, всего лишь случайно, краешком сознания ухватив информацию, наверное, Костя и не стал бы о таком говорить. В общем, вы же ещё помните историю Лейбы с макушками и рисовыми зёрнами? Так вот. С макушкой и рисовым зерном у Отто получилось ровно то же самое, что и с баскетболом. Если для того, чтобы играть как профессиональный спортсмен, ему достаточно было перелетевшего через ограждение баскетбольной площадки мяча, так и тут, достаточно было того, что Лейба вкратце рассказал Отто о практике. Тот просто сел на пол, закрыл глаза, а уже через пару минут встал, вышел во двор, сорвал с земли травинку и вставил её себе в макушку. Рисового зерна под рукой не оказалось, Отто нашёл камешек, накрыл его железной кружкой, и спустя мгновение камешек пробил кружку, как пуля. Лейба смотрел на Отто, открыв рот. Теперь в его немного искажённом сознании Отто выглядел как натуральный святой. Он даже хотел броситься ему в ноги, но Отто рассмеялся и остановил его.

Когда я всё это услышал, то усомнился в искреннем поклонении Лейбы. Странным оно мне показалось, если учитывать, что и сам Костя Лейба, между прочим, справился с практикой, по крайней мере, для себя, и ситуация, в которой он тогда находился, была куда менее благоприятной, чем та, в которой находился Отто. Лейба тоже вставил себе соломинку в голову. Может, конечно, перспектива захлебнуться в яме с дерьмом любое духовное достижение ставит под сомнение, но всё-таки.

Остальное время до приезда в город М. Отто и Лейба жили в одном доме. Когда, наконец, в церковь приехал новый батюшка, Отто решил вернуться в город М., а Лейба поехал вместе с ним, объясняя: «Не зря же ты меня из такого дерьма вытащил».

Всю эту историю об Отто и Косте Лейбе мы слушали с искренним удивлением, и когда он закончил, в дверь аккуратно постучали. «Наверное, это Костя», – сказал Отто и пошёл открывать. Мы не удивились тому, что Костя Лейба пришёл сюда, я так вообще решил, что теперь бывший шаман не оставит Отто в покое, но тому, видимо, это совсем не мешало.

Я был немало удивлён, когда увидел Лейбу. Почему-то я представлял его себе мужчиной небольшого роста, ниже среднего, и, не знаю с чего, толстоватым, неуклюжим, даже жалким, но Костя оказался высоким и стройным. Он гордо держал спину и смотрел на нас, как мне показалось, надменно. У Лейбы был острый взгляд и тонкий, крючковатый, похожий на орлиный клюв, нос. Ровный бронзовый загар, словно он приехал с каких-нибудь райских островов. Костя был гладко выбрит, одет Костя в тёмные джинсы, в пиджак из лёгкой ткани и белоснежную рубашку. На ногах – чёрные кеды.

Буквально через минуту, как только появился Лейба, в дверь снова постучали. Пришли братья Фот. Кевин Фот бросился всем горячо пожимать руки, а с Костей Лейбой даже обнялся. Я смотрел на эту диковинную компанию и, признаюсь, мало что понимал в происходящем. Цапкин же, наоборот, следил за всеми так, словно прекрасно обо всем осведомлён. Думкина, как и я, смотрела то на одного, то на другого, и видно было, что она ничего не понимала.

– Ну, что, – начал старший Фот, – сезон начался, завтра на теплоходе у нас первый семинар. Всё у вас готово? – обратился он к Лейбе.

– Да, – коротко ответил тот, и явно читалось в ответе лёгкое пренебрежение к Кевину Фот.

– Вот и отлично, – Кевин потёр руки, словно в предвкушении будущих барышей. – Отто, вы готовы? – спросил он.

Отто не только не ответил, он даже не посмотрел на Кевина.

Младший брат – Валентин – вообще стоял молча, будто пытался казаться частью интерьера.

– Отто будет завтра на теплоходе, но он пока никаких «семинаров», как вы выразились, вести не будет, – ответил Лейба вместо Отто и, на секунду задумавшись, добавил неразборчиво: – Время ещё не пришло.

– Может, объясните, что за семинар хоть? – сказала Думкина. – Кажется, я одна тут ничего не понимаю.

– Я тоже не очень, если честно, – поддержал я Марианну.

– О! Вы не в курсе? – удивился Кевин Фот. – Я думал, Отто вам всё рассказал.

– Им не до Отто было, – вмешался Цапкин, явно намекая на то, что последнее время мы с Марианной и на самом деле мало интересовались чем-то, кроме самих себя. – Ладно, я расскажу.

Андрей Михайлович откупорил бутылку красного вина и начал рассказывать, время от времени отхлёбывая из горла.

За то время, пока Отто и Лейба жили в доме отдавшего Богу душу батюшки, братья Фот приезжали к ним несколько раз. Оказывается, они постоянно поддерживали связь с Отто. Отсюда такие жаркие объятия Лейбы и старшего Фота, видимо, там, на Алтае, они успели не только познакомиться, но и в достаточной мере подружиться, особенно после того, как Кевин изложил Лейбе идею семинаров под общим названием – Школа насильственного просветления. Идея эта у него родилась, когда Лейба рассказал ему историю о мягких макушках и о том, с какой лёгкостью техника далась Отто. Название – «школа насильственного просветления» – придумал Валентин. По его словам, это такой маркетинговый ход для Инстаграма, где он и собирался развернуть рекламную кампанию, суть которой была проста, но эффективна и опиралась на массовое желание людей постичь глубинные истины, обучиться хоть чему-нибудь, не прилагая для знаний и практики особых усилий. Прилавки книжных магазинов завалены книгами о том, как стать миллионером или как стать счастливым, всего лишь «позволив себе это». Соцсети напичканы рекламой всевозможных тренингов и курсов личностного роста на любой вкус. Хочешь стать крутым программистом? Пожалуйста, вот тебе недельный курс, и ты будешь на уровне лучших специалистов Силиконовой долины и обязательно устроишься работать если не в Google, то в Яндекс точно. А может, запустишь стартап для разработки искусственного интеллекта. Не умеешь запускать стартап? Не проблема, вот недельные курсы, после которых ты научишься «эффективно привлекать инвестиции», имея в голове только идею будущего бизнеса. А может, лучше тебе организовать собственную «онлайн-школу»? Тогда записывайся на недельный курс нашей «онлайн-школы», где ты научишься открывать свои «онлайн-школы» для обучения людей, желающих открыть «онлайн-школу». Не хочешь школу? Ты творческий? Хочешь жить в тёплой стране, не ходить на работу и получать бешеные деньги? Тю! Да это легко. Вот наши двухнедельные курсы имени Джорджа Мартина – знаменитого автора фэнтези-романов, по которым снят самый дорогой сериал в истории телевидения. Курс ведёт известный колумнист, сценарист, режиссёр, драматург, писатель, журналист, критик, литературовед, психолог и автор многочисленных заметок в фейсбуке – Коля Пшикин. А может, ну их – книги? Давай сторителлинг? И такое у нас есть. Курсы длятся всего три дня, и за эти три дня ты научишься писать увлекательные лонгриды и продающие тексты. Курсы ведёт Коля Пшикин – создатель «онлайн-школы» для обучения желающих открыть «онлайн-школу» и автор уникального обучающего курса имени Джорджа Мартина «Как стать автором бестселлера». И вот здесь появляются братья Фот. Опостылело всё? Ищешь истины, желаешь пробуждения, но нет на это времени? Школа насильственного просветления разбудит всех, тебе нужно только прийти к нам. Курс длится час. Способности не важны. Важно только желание.

Конечно, Андрей Михайлович Цапкин рассказал не так, как я сейчас изложил, но так я это понял, и мне, если честно, стало не по себе. Я подумал: «Неужели они на самом деле собираются этим заниматься?» Я смотрел на Отто, пытаясь понять, что он по этому поводу думает, и, когда Цапкин закончил, Отто сказал:

– Мне кажется, что в вашем пересказе, Андрей Михайлович, всё выглядит немного иронически, будто мы собираемся кого-то обманывать.

– То есть вы на полном серьёзе собираетесь провернуть дело с макушками? – спросил я.

– А почему нет? Если человек действительно хочет чего-то большего, чем его привычная реальность, и если я могу ему это дать, почему нет? – Отто посмотрел на меня так, будто я задал абсолютно идиотский вопрос. – Я, например, никак не мог понять, почему несмотря на то, что у человечества было столько великих учителей за всю историю, и тем не менее никаких глобальных изменений в сознании людей не произошло. Ведь и чудо людям являли, и мёртвых на их глазах воскрешали, и знамения разные происходили. А потом я понял. Не нужно никаких чудес показывать, не надо ничего объяснять или писать огромные философские труды, нужно просто взять и сделать, если по-настоящему хочешь спасти людей.

– От чего спасти? – Я действительно не понимал, о чём он говорит.

– От самих себя, конечно же. Точнее, от тех себя, в кого они превратились. Понимаешь, слишком сложна истина о просветлении для обычного человека. И понять сложно, и достичь сложно. Но хочется. Хочется убедиться, что не просто так существует человек, не только для того чтобы ходить на работу, а потом умереть. И жить человеку страшно, и умирать страшно, и всё страшно. А я могу дать ему то, о чём он даже не знает, а только чувствует где-то в глубине своего подсознания. Дать быстро, просто и наверняка. – Отто достал из кармана десятирублёвую монету, положил на стол, накрыл кружкой и, закрыв глаза, сказал: – Хи-Ка.

Монета выбила дно кружки и вонзилась ребром в потолок. От удивления я сел на стул, рассматривая застрявшую в потолке десятку.

На следующий день я пришёл на теплоход и еле пробился на верхнюю палубу сквозь толпу, стоявшую в очередь за бургерами. Некоторые так и поднимались наверх с едой и напитками в руках. Видно было, что все они не очень понимали, зачем и куда идут, главное для них сейчас было попасть на модное мероприятие. В общей сложности на верхнюю палубу поднялись человек тридцать. Среди них я увидел только двоих, о которых можно было бы сказать, что они знают, зачем здесь оказались. Эти двое были тревожны и внимательны, словно ещё сомневались в необходимости принятого решения. Когда все уселись на палубе прямо на полу, появился Лейба, одетый точно так же, как вчера у Цапкина. Отто стоял в сторонке и не смотрел на собравшихся. Цапкина я не видел, как и Думкину, и даже успел расстроиться, что пришёл, а их нет.

– Я приветствую всех, кто решил сегодня прийти к нам на семинар. Вначале хочу сообщить, что пожертвования можно оставлять в урне у лестницы с нижней палубы. Лучше всего это сделать прямо сейчас, после семинара вы, скорее всего, забудете, даже наверняка забудете. Минимальная рекомендуемая сумма для пожертвования – тысяча рублей, – объявил Лейба. Толпа зашевелилась, кто-то уронил на пол бургер. Минут за десять все справились с пожертвованиями и снова расселись на полу. Лейба продолжил: – Практика школы насильственного просветления длится ровно час. Пятьдесят минут теории и десять минут практики. Напомню, что в классических учениях такая практика занимает две недели, и нет никакого гарантированного результата. Это при условии, что вы знаете язык, на котором практика обычно передаётся, и вообще имеете хоть какое-то отношение к учению, закончили предварительное обучение и всё такое.

Вот это «всё такое» мне очень не понравилось. Костя произнес фразу так, словно хотел обесценить любой другой подход к практике.

– Я вам обещаю, что через час вы все реализуете практику. Рекомендую тем, кто пришёл сюда как на экскурсию, покинуть нас. – Костя посмотрел на собравшихся. Люди сидели молча. Некоторые наконец перестали жевать. Никто не встал со своего места.

– Вот и хорошо, – сказал Костя Лейба.

Я не буду приводить здесь полный пересказ пятидесятиминутного выступления Лейбы. Гораздо интереснее то, что происходило в последние десять минут, когда Лейбу заменил Отто.

Он попросил присутствующих сесть в круг. Сам сел в позу лотоса в центре образовавшегося живого круга, попросил всех закрыть глаза и сам закрыл глаза тоже. Почти все отведённые десять минут он сидел молча, но с людьми стало происходить кое-что интересное. Они сидели кто как: на корточках, на заднице, обхватив колени руками, и, конечно, ровный круг у них образовать не получилось, но уже через пять минут абсолютно все сидели в идеальном лотосе с прямыми, как лом, спинами и развёрнутыми плечами. Получилась идеальная окружность с Отто в центре. На последних десяти секундах Отто на вдохе громко произнёс протяжное «хиии» и на выдохе – «кааа». После чего встал и вышел из круга. Люди ещё пару минут сидели на своих местах, но вскоре начали вставать по одному и спускаться по лестнице на нижнюю палубу. Я смотрел на них и удивлялся переменам. Никакой суеты, никаких телефонов в руках, смешков и шуточек. Они совсем не разговаривали друг с другом, даже те, кто пришёл с подругой, женой или знакомым. Но, что ещё удивительнее, я не заметил в их глазах появившейся осознанности или чего-то, что говорило бы об этом. Я, конечно, не знаю, как выглядит лицо человека, достигшего просветления, но мне почему-то казалось, что точно не так, как то, что я видел сейчас. Они были отрешёнными. Словно разом лишились эмоций. Не знаю, может, это побочный эффект, может, должно пройти время для достижения результата. Мне казалось, скажи им сейчас Отто дружным строем прыгнуть в реку, они, не сомневаясь ни секунды, сделали бы это. Никто из них даже не зашёл в фастфуд, прежде чем сойти с теплохода, что было совсем удивительно. Хотя бы за стаканом колы. Замечательные перемены для жителей города М.

Возле лестницы стоял Лейба с баночкой зубочисток в руке. Каждому подходившему он втыкал зубочистку в макушку. Через пять минут верхняя палуба опустела. Я не видел, но представляю, какие глаза были у тех, кто внизу стоял в очереди за бургерами и наблюдал картину – люди с зубочистками в макушках дружным строем спускаются по трапу теплохода.

Ко мне подошёл Отто и спросил:

– А ты не хочешь к ним присоединиться? – он показал на сходящих с теплохода.

– Пожалуй, нет, – ответил я.

– Не веришь в просветление?

– Не верю в такой способ его достичь.

Отто посмотрел на меня, как мне показалось, с интересом, чего раньше я за ним не замечал. Обычно Отто вообще не обращал на меня внимания.

– Если передумаешь, скажи.

– Не передумаю, – ответил я.

– Не зарекайся.

На нижней палубе я столкнулся с братьями Фот. Кевин, видимо уже опорожнив урну для пожертвований, пересчитывал купюры.

Прежде чем уйти, я решил всё-таки отведать знаменитых бургеров. Я взял один на чёрной булке с кунжутом с интересным названием – «я есть то» – и картошку фри. Ну, что могу сказать? Бургер оказался великолепным. Вкусным настолько, что я стал понимать, почему сюда постоянно такая очередь, и даже проникся некоторым уважениям к братьям Фот, если они, конечно, принимали участие в разработке меню.

Когда я закончил с едой и спустился по трапу, Отто окрикнул меня с верхней палубы.

– Слушай, я зайду к тебе сегодня вечером? – спросил он.

– Да, конечно.

– Договорились.

Признаюсь, мне стало немного не по себе оттого, что Отто придёт ко мне домой, но одновременно с этим было очень интересно, о чём он хочет поговорить. Непонятно, о чём ему со мной вообще может быть интересно разговаривать. Я было подумал, что речь пойдёт о Думкиной, может, она рассказала Отто про нас, и здесь банальная ревность, но эту мысль я сразу же отмёл. Не было похоже, что Отто вообще способен чувствовать хоть что-то похожее на ревность. Я начал задаваться вопросом: а испытывает ли Отто эмоции вообще и есть ли у него иные желания, кроме безмерного поглощения информации, получения новых знаний и обучения новым умениям? То есть я думал, а есть ли в Отто хоть что-нибудь человеческое. И можно ли назвать его выдающимся человеком, если не найти в нём это самое – человеческое? Может, по-настоящему великим, настоящим сверхчеловеком можно стать, только отринув всё человеческое, уничтожить все свои эмоции, или нужно родиться таким сразу? Хотя, наверное, зная такого человека, как Отто, надо говорить – не родиться, а появиться. И эта разница между родиться и появиться теперь не удивляла меня, а по-настоящему пугала.