Вертикаль

– Вертикаль власти никогда не бывает прямой, правда, полковник?

Панфилов молча сидел в кресле и не спорил. Главного предмета спора более не существовало. Он теперь действительно был полковник. Приказ вышел пару часов назад и застал его в башнях как раз в тот момент, когда в расследование должен был упасть последний пазл. Странно, что первым известие он услышал не от нового министра внутренних дел и даже не от секретариата, который всё знает наперёд, а от дьяволицы Лилит. Она позвонила, поздравила и попросила о встрече здесь, на девяносто седьмом этаже.

– А знаете, почему мы назвали свою башню «Вертикаль»? – спросила Лилит.

Полковник молчал.

– Вертикаль – базовое понятие в строительстве и архитектуре. Священная геометрическая мантра. Направление вектора силы тяжести, перпендикулярное к горизонтальной плоскости. Линия отвеса…

Панфилов продолжал молчать.

– Слово «вертикаль» настолько фундаментально, что со временем обросло различными смыслами, в том числе понятием «вертикаль власти», что, кстати, дало стране управляемость, надёжность, порядок. Критики постоянно твердят о противоречии «вертикали власти» принципам федеративного устройства и разделения властей, но как только сами становятся властью, сразу же принимаются вертикаль укреплять.

Панфилов молчал, но слушал уже более внимательно. Он понимал: вектор вертикали власти, похоже, клонился в его сторону.

– Вы, наверное, удивились, полковник, когда я первой сообщила вам о присвоении звания. Да, мой отец освобождён от должности и от принятия кадровых решений. Однако «вертикаль», как я уже говорила, понятие фундаментальное. Какими-то там подвижками в правительстве и в аппарате силовиков её не разрушить. Новый министр внутренних дел ищет замену моему отцу, и такой заменой имеет право стать человек в погонах не ниже полковничьих. Теперь, став полковником, вы идеально подходите.

Лилит протянула Панфилову чашку фирменного зверобойно-дягилевого чая.

– Вы готовы стать главным полицейским страны?

Панфилов продолжал молчать. Чего-то подобного он и боялся, идя на встречу. Ожидал всякого, но только не такой вот нелепейшей коронации.

– Я так понимаю, новый министр ваш друг? – отпивая чай, спросил Панфилов.

– Больше, чем друг. Компания его сына – генеральный подрядчик одного нашего проекта в Сибири…

– Попахивает коррупцией, – сделал вывод полковник.

– Современный мир настолько тесен, что любой более-менее известный предприниматель чей-то сын, брат, подрядчик или заказчик, – улыбнувшись ответила Лилит. – Тот факт, что новый министр хранит деньги в банках брата моего отца, тоже делает его коррупционером?

Панфилов не знал, что ответить, и на всякий случай промолчал.

– Перестаньте, полковник. В вашем назначении никакой коррупции нет и в помине. В эпоху клановых войн стране необходимы стабильность и строгое соблюдение закона. Нужны честные служаки, не принадлежащие ни к одной из групп влияния, чтобы в случае чего у кланов имелся третейский судья. Такие динозавры, как вы, наконец получили реальный шанс.

Лилит мило улыбнулась и спросила:

– Кстати, полковник, вы ведь слышали про войну между Адом и Раем?

Панфилов молча кивнул.

– Как думаете, чья возьмёт?

Панфилов дважды показал пятерню.

– Я тоже думаю: шансы пятьдесят на пятьдесят, – согласилась Лилит. – Большинство, конечно, ставит на Рай. Но думаю, Ад ещё рано списывать со счетов…

– Вынужден предупредить, – начал было Панфилов, но Лилит прервала:

– Да всё я знаю, полковник! И про честность вашу, и про неподкупность! И про то, что ни Аду, ни Раю, ни самой Преисподней помогать не станете. Это как раз и нужно. Необходимо соблюдение закона по «гамбургскому счету», без двойных смыслов, без двойных стандартов. За это вас ценит отец. Я тоже уважаю и люблю!

Панфилов насупился. Он строго относился к использованию такого термина, как «любовь».

Лилит не обращала внимания. Её озаряла улыбка.

– Представляете, полковник, настало время, когда «вертикали власти» потребовались не лизоблюды, а государственники. Вся та утопия, о которой годами твердили фантасты-либералы, только-что реализовалась на практике…

– Я ещё не дал согласия, – тихо произнёс Панфилов.

Улыбка чуть слетела с лица Лилит.

– Полковник, вы что, боитесь?

Панфилов молчал. Как и все вокруг, он не знал, как именно необходимо себя вести, когда наивысшая карьерная вершина практически перед тобой, но на вершине греется ядовитая змея.

Словно в подтверждение опасности ситуации, змея совершила странный маневр. Она вдруг оказалась на подлокотнике кресла, в котором сидел полковник. Ловко переместив чашку чая на журнальный столик, Лилит повернулась к полковнику спиной, сбросила верхнюю часть платья и обнажила спину.

– Посмотрите, как она прекрасна, полковник! – произнесла Лилит.

Тот был полностью согласен. Спина Лилит была прекрасна. Загорелая, стройная, волнующая. Сыщик испытал лёгкое головокружение, которое на всякий случай приписал высоте и зверобойно-дягилевому отвару.

– Разве с ней сравнится какая-то там «Судьба»? – спросила Лилит.

Тут Панфилов обратил внимание на наколку во всю спину. В столь пикантный момент он считал неудобным доставать очки, отчего наколку на загорелом теле распознал не сразу. То была башня «Вертикаль», которая выглядела под стать спине – прекрасно.

Собравшись с мыслями, сыщик попытался идентифицировать статус происходящего. Что это? Соблазнение? Шутка? Демонический ритуал?

Лилит же не дала много времени на размышления-созерцания. Она спорхнула с подлокотника кресла, водрузила платье на все прежние места и, усевшись напротив, как ни в чем не бывало принялась пить чай.

«Всё-таки хорошо, что не соблазнение!» – обрадовался Панфилов. Красивая женская спина и прочие едва мелькнувшие, но не ускользнувшие от мужского взгляда части тела взволновали. Панфилов точно не знал, посмел бы оказать сопротивление, если б…

– Простите за натиск, – улыбнулась Лилит.

Панфилов молча взял в руку чашку чая и сделал несколько глотков. В горле пересохло.

Лилит чувствовала мужское смятение, и это её веселило.

– Вы, наверно, думаете: зачем этот спектакль? Но это не совсем спектакль, это важный тест. Что-то вроде системы распознавания «свой – чужой».

«И как?» – почти уже спросил гость, но хозяйка опередила:

– Свой! Конечно же, свой!..

Панфилов продолжал пить чай и восстанавливаться от потрясения.

– Редко кто из мужчин выдерживает, – сказала Лилит. – Почти все воспринимают подобное поведение как сигнал к действию. Тем и отличаются друг от друга…

Глаза Лилит озорно поблескивали.

– Вы слышали когда-нибудь о четырёх правилах аристократии?

Панфилов покачал головой.

– Недавно подслушала в «Чистилище»… Оказывается, есть четыре правила, которые отличают аристократов от всех остальных.

Первое: аристократы не торгуются.

Второе: аристократы верят.

Третье: аристократы уважают низшие сословия.

Четвёртое: аристократы достойно пьют.

Панфилов задумался, к какому же правилу относится то, что сейчас произошло.

– Достойно пьют, – словно подслушав мысли, ответила Лилит.

Панфилов состроил гримасу удивления.

– Я тоже поначалу думала, что правило «достойно пьют» про вино. Но это в корне не так.

Лилит приняла нечто вроде театральной позы и произнесла:

– «Нектар любви кто пьет до дна без остановки, тот род свой потерять грозит и честь». Фраза из шекспировского сонета. Во времена Шекспира как раз зарождались и крепли основные аристократические традиции. Так что четвёртое правило касается отношения человека к вопросам любви и чести. «Достойно пьют нектар любви» – такова полная версия.

Панфилов был удивлён. Не ожидал он сонетов Шекспира от…

– От блудницы, – в унисон произнесла Лилит.

Панфилов заглянул в свою чашу. Не подсыпано ли туда что-то, позволяющее читать мысли.

– Полковник, прекратите, – усмехнулась хозяйка. – Вы, конечно же, профессионал экстра-класса, но вот в вещах бытовых читаетесь, словно открытая книга. Вы что думаете, я вас опоила, собираюсь соблазнить, отравить или, чего доброго, скомпрометировать? Мы же вроде определились с фундаментом и несущими конструкциями наших отношений. Ведём себя, как аристократы: не торгуемся, верим, достойно пьём.

Панфилов обрадовался. Он искренне боялся, что Лилит заявит, что аристократка, и начнёт в это играть. Подобных людей он недолюбливал. Нет ничего ужасней мещанина во дворянстве. К счастью, Лилит с лёгким стебом адаптировала аристократические принципы под собственные нужды. Понятная, хоть и преступная, мораль.

– Труднее всего с третьим правилом про низшие сословия, – продолжала Лилит. – Трудно выглядеть аристократом, когда плебеи осаждают любимую крепость. Невыносимо, когда какие-то одноклеточные хотят поменять «Вертикаль» на «Судьбу»!

Лилит пристально взглянула на полковника.

– А вы видели ту самую «Судьбу»?

Панфилов покачал головой.

– Сегодня с утра по всем телеканалам, в соцсетях, в наружной рекламе, даже в спаме…

Лилит схватила пульт, включила телевизор, недолго попереключала каналы.

– Вот, полюбуйтесь…

Панфилов полюбовался. Шёл новостной выпуск, где представлялась трехмерная копия нового творения. Ажурные металлические конструкции, узор, похожий то ли на «Хохлому», то ли на «Финифть».

«В целом неплохо», – чуть не произнёс Панфилов, но остановился. Лилит прибавила звук телеприёмника.

«Сегодня общественности был представлен новый вариант главной башни комплекса «Москва-Сити», – заговорил диктор с экрана. – Шестисотметровая «Судьба» должна была стать главным украшением столицы ещё много лет назад. Однако из-за лоббизма тех, кто возомнил себя главными и единственными архитекторами столицы, данный проект был отклонён. Обновленный градостроительный совет Москвы намерен собраться на внеочередное заседание, чтобы исправить ошибки прошлого. Времена меняются, и новое поколение управленцев говорит коррупционному наследию твёрдое – нет».

«Наша страна! Наша Москва! Наша «Судьба»! – понеслось вдруг с экрана, словно пионерский марш.

– Эти сукины дети уже и гимн сочинили, – фыркнула Лилит. – Новое поколение управленцев ни черта не смыслящее ни в архитектуре, ни в культуре. Все эти гиперболические конструкции «Судьбы» и есть наследие прошлого – каменный век! Кто-то из них подумал о пути развития страны? Хоть бы словарь прочли, узнали, что означает слово судьба? Неразумная, непостижимая предопределённость событий и поступков человека. Понимаете? Неразумная и непостижимая предопределённость!

Панфилов кивнул. Он понимал.

– Как там у Достоевского? «Твари ли мы дрожащие или право имеем?» Выходит, мы твари. Никакого права не имеем. Всё предопределено. Всё зависит от какой-то там судьбы! Это они хотят сделать главным символом и лозунгом России? Это?!

Панфилов задумался. В негодовании Лилит имелась своя правда, но что-то не позволяло верить ей до конца. «Аристократы верят», – вспомнилось вдруг. Видимо, он тоже не относился к высшим сословиям.

Мысль развеселила, и Панфилов впервые улыбнулся.

Тем временем на экране телевизора начали поочерёдно показывать главных антигероев последних дней – чёрных ангелов Ада, как их называла пресса. «Независимые» журналисты наперебой расследовали «тёмные дела» Ассоциации Девелоперов: сомнительные строительные контракты, низкое качество жилых домов, незаконно отчуждённые земли, реки, озёра, среди которых даже питомник по разведению уникальных подмосковных пескарей.

И тут Панфилов вспомнил, зачем же он сегодня явился в башни.

Он достал из кармана флешку и, протянув её Лилит, попросил:

– Вы не могли бы включить…

Лилит отключила телевизор, подключила флешку.

– Похоже, вы нашли того «человека-паука» в гидрокостюме? – попыталась предугадать Лилит.

– Круг сузился, – ответил полковник. – Но сейчас не это главное. В принципе, я прояснил для себя всю картину преступления, всю цепь событий как с похищением документов, так и со смертью чиновника. Но мне нужно уточнить одну важную деталь…

На экране возникло то самое помещение, где в данный момент находились Панфилов и Лилит. Только сейчас на «крыше мира» светило солнце, на экране же царила звёздная ночь. Остекление крыши было открыто и тогда, и сейчас.

На экране целовались Махаллат и свалившийся вниз чиновник «Ростехнадзора». Ракурс только был новый – не тот, что на записи, которую Лилит передала следователю во время их прошлой встречи.

Панфилов положил чашку на стол и замер, словно перед прыжком. Лилит тоже застыла, словно змея, встретившая мангуста.

– Данную запись прислали на днях в главное следственное управление какие-то хакеры из группы под названием то ли «Сумрак Сети», то ли «Совесть Сети», – пояснил полковник. – Запись на двадцать минут длиннее, чем ваша…

На экране после непродолжительных поцелуев Махаллат и чиновник откупорили шампанское, пригубили немного. Махаллат куда-то отошла и снова вернулась. Затем оба подошли к карнизу, стали смотреть на звезды, что-то показывать на небе руками. В этот момент появился крупный мужчина, который резко схватил чиновника и, словно лёгкую куклу, смахнул того вниз. Затем из темноты на кровавое пиршество сползлись остальные бесы. Разлили шампанское, произнесли какой-то тост…

Запись закончилась, и Панфилов взглянул на Лилит. Та тоже внимательно смотрела на следователя. Наверное, именно так глядят друг на друга встретившиеся в джунглях мангуст и змея. Оценивают, пытаясь понять шансы на успех в случае схватки.

– Что скажете? – спросил наконец Панфилов.

– Лиц не разглядеть, – ответила Лилит. – Кроме двоих…

Панфилов вынул из кармана листок бумаги и прочёл:

– Молох, Маммон, Ронове, Фурфур, Пихтион, Махаллат.

Змея поняла – схватки с мангустом не избежать и спросила:

– Так какую именно деталь вы пришли выяснить, полковник?

Панфилов приготовился к решающему прыжку.

– На записи шесть чёрных ангелов Ада. Не хватает двух: Оливия и Лилит. Мне важно знать, почему?

Лилит заулыбалась. Новый главный полицейский страны ей определённо нравился.