16

Питание

Питание контролируется психологическими факторами, на которые в свою очередь влияет химия крови. Одна мысль о гамбургере может изменить химический состав крови. Собаке, возможно, сначала придется увидеть или понюхать гамбургер или по крайней мере услышать сигнал к обеду. Мы же знаем о воздействиях на наш организм на многие годы вперед и поэтому можем влиять на них. Само по себе питание мало влияет на, очевидно, достаточно строго заданную гипоталамусом массу тела, если только оно не сочетается с сильной волей. Может ли разум повлиять на это? Если анорексия на что-то и указывает, так это на то, что наш разум действительно силен, чтобы изменить значение, заданное гипоталамусом. Так что, как и анорексик, я постоянно представлял себе, как худею.

Хорошо известно, что в нашем гипоталамусе есть центры, отвечающие за регуляцию наших основных потребностей, включая оптимальное потребление калорий, особых витаминов и других питательных веществ. Мы можем опасно растолстеть, если в потребляемой нами пище не хватает необходимых питательных веществ, из-за чего мы просто едим больше и откладываем избыточные калории.

В подготовке к 100-километровому забегу мне требовалось много питательных веществ в различном количестве, и я был не в состоянии выяснить, каких и сколько. В любом случае точных данных нет. Многое зависит от условий. Требования к питанию при пробежках по 30 км в день, вероятно, будут отличаться от требований, предъявляемых к питанию обычного человека. Я не мог понять, что мне нужно, но я был уверен, что, как и у любого дикого животного, мое тело лучше знает, что ему нужно. У вилорога, например, идеальное телосложение. Он питается нужными видами растительности, не зная ничего о диете. Он просто повинуется чувствам голода и отвращения, выбирая еду из разнообразного меню, которое находит вокруг себя. Я решил действовать так же. Мое тело выбирает правильные вещи в нужном количестве при условии, что у него есть возможность выбора разнообразного меню из необработанной или минимально переработанной пищи.

К стратегии «ем что хочу» я добавил три дополнения. Во-первых, я много бегал, поэтому мой калорийный баланс был сильно смещен в сторону расхода. Во-вторых, я представлял себе худобу – так же, как скорость и выносливость. Психическая визуализация сама по себе напрямую не влияет на телосложение, но она может влиять на тренировки и потребление пищи и, таким образом, иметь косвенное отношение к конечному результату. Наконец, и это, пожалуй, самое важное, я воспользовался своим знанием того, что я потомок обезьян-охотников, которые, вероятно, регулярно ели мясо.

С пищей должны поступать те питательные вещества, которые организм не может синтезировать. Таким образом, крысы, которые могут синтезировать аскорбиновую кислоту (витамин С), не нуждаются в ней в своем рационе. Нам же она нужна, вероятно, потому, что наши предки ели насыщенную витамином С пищу достаточно регулярно, так что не было необходимости развивать механизмы синтезирования этого вещества в организме.

Мясо – нечто гораздо большее, чем источник калорий. Оно содержит все аминокислоты, необходимые нам для создания протеинов в организме. В нем также содержатся жиры, необходимые для роста мозга в детстве, железо, нужное для переноса кислорода, витамины группы В, необходимые для окислительного обмена веществ, и витамины групп А, D, Е и К. Если в мясе есть все, из чего состоит животное, нет ли в нем также всего того, что нам нужно – помимо сжигаемых при тренировках калорий? Это не значит, что мясо нам абсолютно необходимо. Мы также можем получать те же питательные вещества из растительных источников или таблеток, но тогда правильное питание требует гораздо больших усилий. У каждого животного свой особый, эволюционно сформированный рацион. Легко что-то упустить, когда ты пытаешься играть в Бога. Я полагался на свой аппетит. И чем больше я бежал, тем больше мне хотелось жирной свиной отбивной.

Судя по последним исследованиям перелетных птиц, это был неплохой выбор. Метаболизм жиров биохимически связан с метаболизмом белков, поэтому мы не можем существовать только на жире. Одновременно мы нуждаемся и в белке. Перелетные птицы получают протеин, буквально потребляя часть своего тела. Кроме того, их и наш мозг использует глюкозу, а не жир в качестве источника энергии, и после исчерпания запасов гликогена глюкоза образуется в результате деградации белка и, следовательно, дегенерации мышц. Например, большой песочник, Calidris tenuirostris, после беспосадочного перелета на 5400 км между Австралией и Китаем помимо огромных жировых запасов теряет часть массы кожи, солевых желез, грудных мышц (мышц крыльев), сердца, печени, кишечника, почек, селезенки и мышц ног. Аналогичным образом голодание приводит к уменьшению количества белков в организме, и я предпочитаю получать свой белок из содержимого желудка, а не из мышц и жизненно важных органов. У перелетных птиц, как и у людей во время долгой голодовки, постоянен лишь вес мозга. Это говорит о том, что мозг является самым важным и незаменимым органом и в беге, и в жизни.

17

Гоночное топливо

Что не убивает меня, то делает меня сильнее.

Ницше

Молодые, еще не покинувшие гнездо зарянки, пеночки и большинство других певчих птиц питаются почти исключительно белковой пищей – червями и насекомыми. Иными словами, они едят мясо. Позже, когда они повзрослеют и будут готовы к перелету, они меняют рацион питания. Для получения энергии им нужны калории, и поэтому они насыщаются ягодами и другими продуктами с высоким содержанием углеводов. Во время остановок птицы восстанавливают утраченное в ходе перелета. Птицы, только что прибывшие в пункты остановки, сначала сравнительно медленно набирают вес, поэтому им требуется высокобелковая диета для ускорения регенерации пищеварительного тракта, прежде чем они смогут снова быстро кормиться и откладывать жир. За несколько дней до отлета мышечная масса сердца и крыльев продолжает расти, а печень, пищеварительный тракт и мышцы ног уже становятся легче, и масса превращается в жир. Птицы ведут себя так, словно они оптимизируют размер органов с учетом рисков и выгод, связанных с заправкой топливом и полетом. Короче говоря, когда они растут, им нужно сырье, подобное тому, из которого изготовлено их тело. Когда птицы выросли, они, как автомобили, требуют больше топлива и меньше строительного материала (белка). Точно так же при тренировке перед забегом на 100 км я полагал, что буду испытывать износ, который потребует ресинтеза тканей. Лучшей пищей, необходимой мне для долгосрочного питания организма и его восстановления после тяжелых тренировок, тоже был белок, но белок плохо подходит для краткосрочного пополнения топлива во время бега. Есть три причины, по которым я не рассматривал бы употребление в пищу большого количества протеина на бегу: для его переваривания нужна работа; выделяется ядовитый побочный продукт – мочевина; наконец, происходит потеря воды, которая должна быть потрачена на вымывание мочевины.

Отбор специальных продуктов питания для беговых тренировок – не проблема для бегунов на короткие дистанции. Однако для марафонцев, как я покажу, это большая проблема. Спринтер полагается почти исключительно на АТФ (аденозинтрифосфат) и КФ (креатинфосфат) – клеточную энергетическую валюту для немедленного использования без подготовки. Он также может использовать запасы гликогена в самих мышцах. Бегун на средние расстояния для пополнения АТФ и КФ должен будет использовать запасы гликогена, хранящиеся в печени, получая к ним доступ через кровь. Гликоген – это накапливающая энергию молекула, которую организм производит практически из любой пищи, содержащей белки, жиры или углеводы, и нам всегда легкодоступны ее запасы. Что касается топлива для бега на короткие и средние расстояния, то здесь мало разницы, чем именно питаться, поскольку вся еда переводится в одну и ту же валюту – в АТФ и гликоген. Нынешний мировой рекордсмен на дистанции 1500 м, который, как я думаю, выиграет следующее олимпийское золото в этом соревновании, – марокканец Хишам Герруж бегает на богатом углеводами кускусе. Четырехкратный олимпийский чемпион из Финляндии Лассе Вирен, победитель на дистанциях 5000 и 10 000 м в 1972 и 1976 годах, объяснял свой впечатляющий успех в забегах питанием на основе молока северного оленя (хотя его успех, скорее всего, связан с повышенным уровнем сису, финской черты характера, которая переводится примерно как «смелость и упрямство»).

Проблемы с топливом появляются на дальних дистанциях, поскольку запасы АТФ исчерпываются за считаные секунды, а количество гликогена, которое может хранить организм, составляет около 2000 килокалорий, тогда как для пробега на 100 км требуется около 6000 килокалорий. У большинства из нас максимальные запасы гликогена исчерпываются еще до финиша марафонской дистанции. Истощение гликогена ощущается как «въезд в стену». Уровень глюкозы в крови, получаемой из хранилищ гликогена в печени, внезапно резко падает. Происходит метаболический переход. Не внезапный и не абсолютный, но неизбежный. Мы начинаем использовать телесный жир и протеин в качестве топлива или же можем заправляться, питаясь на бегу. Оба варианта существенно снижают скорость.

Я не знал, какая еда лучше всего подходит мне для ультрамарафона, но кое-что было известно из результатов изучения животных. Например, у пчел выносливость полета (без температурных ограничений) почти полностью зависит от количества углеводного топлива в брюшке, и обычно этого достаточно, чтобы долететь туда, куда им нужно. Максимальная продолжительность полета шмеля с медовым зобиком, полным концентрированного нектара (30 % сахара, 70 % воды), должна составлять почти 3 часа. Перелетные птицы используют в качестве топлива телесный жир. Если птица удваивает массу тела, откладывая жир (без учета воды), она может лететь без остановки три дня и три ночи. Таким образом, с точки зрения экономии топлива для дальних путешествий жир является гораздо лучшим авиатопливом, чем жидкий сахарный раствор.

Шмель

Углеводы более эффективны для развития скорости. До тех пор, пока медовый зобик у пчелы не опустошен, уровень сахара в ее крови остается высоким и позволяет поддерживать нормальную скорость полета. Как только зобик опустеет, полет останавливается. Аналогичным образом, когда уровень глюкозы в крови падает, мы слабеем. Разница в том, что, хотя мы стали слишком слабы, чтобы бегать, мы все еще можем ходить. Это потому, что мы начинаем использовать запасы жиров и белков, которые организм хранит на случай чрезвычайных ситуаций. Хотя эти виды топлива содержат много энергии, нам трудно получить к ним быстрый доступ, как это умеют и делают птицы.

Пчела с полным медовым зобиком

Шмели-одиночки и медоносные пчелы могут позволить себе работать почти полностью на углеводах, потому что у них обычно не кончается топливо. Они всегда имеют доступ к медовым запасам в улье, частью которого являются. Они возвращаются в улей, как правило, с интервалом в полчаса или меньше. Как следствие, эти насекомые не развили потребности в накоплении телесного жира, а когда они сталкиваются с избытком пищи, то откладывают лишние калории в кладовых улья.

Мои попытки увеличить мобилизацию жира в крови и сжигание жиров в клетках были нацелены на то, чтобы замедлить истощение путем сохранения драгоценного углеводного топлива. Сахар крови (или гликоген печени, а также белок, из которого получают сахар) абсолютно необходим для функционирования мозга, и одним из решений для поддержания уровня глюкозы на ультрамарафоне является получение углеводов из пищеварительного тракта. Однако у большинства бегунов желудок плохо относится к бегу. Похоже, что бег и переработка пищи – взаимоисключающие процессы, и многих бегунов, которые пытаются есть и бежать, попросту тошнит. Это может быть адаптивной реакцией на быстрый спринтерский бег. Содержимое желудка добавляет вес и лишает мышцы притока драгоценной крови, вызывая чувство слабости. Обычно хищник ест после погони, а не перед ней, так что подобная реакция желудка имеет смысл. Но что, если натренировать желудок? Я попробовал сделать это, съедая бутерброд, гамбургер, картофель или даже полноценный обед непосредственно перед длительным забегом. Это редко вызывало проблемы, но потом я все же бежал слишком медленно.

Наоко Такахаси, знаменитая японская марафонская бегунья, утверждает, что секрет ее успеха связан с питьем брюшных выделений личинок гигантских шершней-убийц Vespa Mandarinia japonica как во время тренировок, так и во время самого забега. Этот сок производится из пережеванной и переваренной добычи – насекомых (в основном пчел), которыми взрослые шершни кормят своих личинок в общих гнездах. В обмен на кормление около 4000 личинок отрыгивают чистые капли жидкости взрослым особям, которые затем пролетают во время охоты почти 100 км в день со скоростью до 32 км/ч. Именно эту прозрачную жидкость токийские исследователи испытывали на мышах и студентах, проверяя гипотезу о повышении способности к метаболизму жиров и одновременному снижению усталости мышц и замедлению выработки молочной кислоты (хотя непонятно – по сравнению с чем). Мои приятели из бегового клуба Rowdies в штате Мэн, несомненно, скажут, что кола или пиво без газа куда удобнее, а может быть, и лучше. Я подозреваю, что в выделениях шершней очень высокое содержание сахара и много аминокислот, но не больше, чем в меде и мясе. Что касается скорости и выносливости насекомых, то пчелы в этом превосходят ос, и они сжигают больше меда.

Я еще не экспериментировал с содержимым пищеварительной системы ос, но я испытывал отрыгиваемый пчелами мед. Это было, когда я жил в Уолнат-Крик, Калифорния, и тренировался, готовясь к марафону в Сан-Франциско. Длительные тренировки приводили меня к предгорьям Маунт-Диабло и обратно, обычно в невыносимо жаркую погоду. Я люблю мед, но съесть почти литр за раз – это чересчур. Тем не менее я влил в себя мед, вышел из дома и побежал через пригород по направлению к горе. Вскоре у меня появились неприятные ощущения, в основном со стороны кишечника. Почти непреодолимые позывы. С большим трудом я добежал до кустов у подножия горы. Ну, половину расстояния я пробежал, но чувствовал себя дурно. Тогда я потерял много жидкости вместе со всем медом, и я думаю, что помимо всего прочего столкнулся и с обезвоживанием. Однако я хорошо усвоил урок. Пока не попробовал такого же количества оливкового масла.

Третий мой эксперимент заключался в комбинации большого количества углеводов и большого количества воды – то есть пива. Я бежал двадцатимильную тренировочную дистанцию, упрятав пиво в кустах на десятой миле. Там я остановился, опрокинул в себя бутылку 0,33 л и побежал дальше, отслеживая по секундомеру всю вторую часть дистанции. Если бы я замедлился, то попробовал бы что-нибудь другое. Если бы ускорился, это было бы весьма интересным. Итог: я немного ускорился.

В качестве настоящего испытания я принял участие в забеге на достаточно длинной дистанции, прихватив три упаковки по шесть бутылок. Рассчитывая на быстрый бег, я планировал выпивать одну бутылку каждые 6,5 км. Мы рванули как носороги на случке, и я вскоре оказался впереди, осушая бутылку за бутылкой и еще больше увеличивая свой отрыв. Когда я начал поздравлять себя с успешным забегом (у меня осталось только три бутылки пива), я вдруг почувствовал слабость. Когда бутылок осталось только две, я утратил дух и просто сошел с дистанции. Мне стало плохо. Конечно, если бы я всерьез рассчитывал на пиво, я бы рассчитал график его потребления получше. Но экспериментов с пивом я не повторял. Вместо этого я попробовал клюквенный сок Ocean Spray. Я как-то пил его сразу после тренировки, чтобы компенсировать обычную потерю пары литров жидкости. Я никогда не бегал с едой и питьем, потому что мне не нравилось, как лишний груз замедляет меня. Я прятал сок на маршруте, чтобы не ждать окончания тренировки.

Подобно нектару или разбавленному меду, клюквенный сок – это главным образом сахарный раствор. Но почему бы не попробовать что-то более концентрированное, например шоколадку или сэндвич? Их я тоже пробовал. Они отлично помогали, но только если я не бегал быстро либо уже долго бежал и испытывал обезвоживание – это случалось в точности тогда, когда я больше всего нуждался в калориях. Но тогда я не мог проглотить батончик: во рту было такое ощущение, будто он забит ватой. Обычно я могу меньше чем за минуту съесть шесть соленых крекеров (я делал это на спор), но на дистанции для меня единственный способ потребить достаточное количество углеводов – только через жидкость.

Клюквенный сок стал моим гоночным топливом и заменил мне воду. Я даже попросил Ocean Spray проспонсировать мое участие в чикагском забеге, снабдив меня соком. К моему удовольствию, они не только согласились, но и оплатили перелет и бронирование гостиницы. Это самая большая материальная компенсация, которую я когда-либо получал как спортсмен, и это все, о чем я когда-либо просил.

Я больше не знаю никого, кто с тех пор употреблял клюквенный сок. В качестве современного совета по питанию на ультрамарафоне я процитирую бельгийца Яна Вандендриссе, победившего в 100-километровом забеге в Бостоне 10 октября 1999 года: «Бегите налегке, но потребляйте калории. Не наедайтесь до тошноты. По возможности избегайте ибупрофена. Карботопливо – для первой половины. Начинайте принимать GU (готовый концентрат) примерно на 40-м километре. Пейте Metobol (еще один готовый концентрат) на середине пути, потом ничего, кроме GU, воды и Pepsi (то же самое) на последних 20 милях».

При беглом знакомстве с некоторыми из продуктов, рекламируемых в журнале Ultrarunning, обращают на себя внимание Hammer Gel и E-Caps Sustained Energy. Оба содержат сложные углеводы плюс четыре «ключевых аминокислоты», то есть белок, и оба рекламируются как не содержащие сахара. Также есть Pre-Race CAPS с электролитами, которые содержатся в плазме крови, и Recovery CAPS со «специальными питательными веществами и антиоксидантами» для питья после забега. Употребление этих смесей – совсем не то же самое, что съесть перед забегом несколько дрожжевых рулетов, выпить почти чистый раствор кукурузного сахара с сильным мочегонным эффектом, сразу после финиша заправиться стейком с запеченным картофелем, а на десерт полакомиться яблочным пирогом, дополненным обильной порцией мороженого.