Физиология и роль в стае

Изначально в стае человеку со зрительным вектором отводилась роль дневного сторожа. Прекрасное зрение и особая чувствительность слизистой глаза позволяла замечать опасность на значительном расстоянии, в любой маскировке, задолго до того, как она становилась явной угрозой для остальных. Надо сказать, что сторожевая функция на этом и заканчивалась, дальше зрительный трусишка мог смело падать в обморок. Информацию вождю передавал либо оральный глашатай, либо обонятельный советник, который чувствовал, как от страха у зрительника поменялся запах.

Ну а раз весь день приходилось проводить на месте у лагеря, то дневной сторож по совместительству становился воспитателем, так как все свое свободное время находился рядом с детьми. Воспитание подрастающего поколения – не обучение, а именно воспитание, – как говорит великий педагог Шалва Амонашвили «в ось питание», питание самой сути человека любовью – было второй фундаментальной задачей зрительника.

Вся жизнь человека с ведущим зрительным вектором будет строиться вокруг этих двух реализаций: физиологической – смотреть на красивое и создавать красоту и сублимационной – наполнять мир любовью.

Таланты и ключевые черты характера

Зрительный вектор обеспечивает человеку самую широкую эмоциональную амплитуду с крайними точками в двух базовых состояниях: страх и любовь. На протяжении всего жизненного пути зрительник будет решать главную задачу: как перерасти свой страх и наконец-то выйти в состояние безусловной любви.

Страх и любовь – это стороны одной медали. А когда медаль лежит, видна только одна сторона. Так и с нашими состояниями: страх и любовь несовместимы. Мы пребываем либо в одном, либо в другом состоянии. Нельзя бояться из любви к человеку, равно как и нельзя любить его из страха. Именно поэтому фразы вроде: «Я боюсь, что с ним что-то случится, потому что я его люблю», – не имеют смысла. Если вы чувствуете страх, в вашем состоянии на данный момент нет любви.

Зрительники чувствуют это особенно остро. С самого раннего возраста они постоянно живут между этими двумя состояниями, десятки раз переходя из одного в другое в течение дня. Внешне это проявляется как постоянная смена настроения: проснулся: «Привет, солнышко, привет, мир!», вспомнил, что важное мероприятие, и испугался: «У меня плохое настроение, я никуда не пойду, и надеть мне нечего!» – и так весь день. Особенно ярко это проявляется у маленьких зрительников, только знакомящихся со своими эмоциями.

Фундаментальная ценность зрительного вектора – любовь. Именно она включает в себя и сочувствие, и сострадание, и справедливость, и искренность, и красоту, и доверие, и восторженность. И эта неподдельная вовлеченность, неподдельный восторг ярко контрастируют с меркантильностью, скепсисом и сарказмом многих в современном мире. Зрительник наполняет все своим теплом и добротой.

«Проявляйте свою любовь к людям везде, где это возможно, и прежде всего – у себя дома. Дарите любовь своим детям, своей жене или мужу, своим соседям… Пусть ни один человек не уйдет из вашей жизни без того, чтобы не стать хоть немного лучше или счастливее. Станьте живым выражением доброты Бога. Пусть люди видят доброту, светящуюся в вашем лице, в ваших глазах и в вашем дружеском приветствии».

Мать Тереза

Эмпатия – это врожденная способность любого обладателя зрительного вектора. Именно они умеют со-чувствовать, со-переживать вместе с человеком. Следует отметить, что сочувствие в корне отличается от жалости. Сочувствие рождается из ощущения равенства, понимания, что человек сейчас проживает. Например, когда вы видите, как легко одетый человек зябнет на ветру, и по вашей спине пробегает холодок. Или вы понимаете, какой страх и ужас ощущает ребенок, только что разбивший вазу. И когда вы разделяете эти чувства с человеком, вы точно знаете, что нужно сделать – предложить теплую одежду, обнять, успокоить, а не осуждать или ругать.

Жалость не просто не равна сочувствию, но в чем-то и полная его противоположность. Если сочувствие объединяет, то жалость разделяет. Если вам вдруг становится жаль человека, вы исходите не из позиции равенства, а из идеи, что человек чем-то обделен, в чем-то ограничен. А вы, напротив, в превосходящей позиции, на ступеньку выше.

Когда-то давно на трансформационной игре я поделилась с ведущей тем, что мне невероятно неловко видеть людей, которые просят милостыню. В те моменты мне казалось, что я не имею права радоваться новым вещам или покупать очередной латте в «Старбаксе», пока есть те, кому не хватает на еду.

В ответ на мою вдохновленную тираду ведущая невозмутимо ответила: «А ты замечаешь, что это гордыня?» Я была шокирована. Как гордыня? Я же из лучших побуждений! Я же о них забочусь!

В общем, доходило до меня долго, но в итоге я очень четко осознала это чувство высокомерия и гордыни, стоявшее за тем, что мне казалось заботой и сочувствием. В сочувствии всегда есть уважение к выбору другого человека. Даже если он выбрал путь бомжа, алкоголика или наркомана, это его выбор и его ответственность. И в этой позиции нет места ни нашей жалости, ни нашей гордыне.

В нейролингвистическом программировании есть три позиции. В первой я вижу происходящее своими глазами; во второй – глазами человека, с которым общаюсь, в третьей становлюсь объективным сторонним наблюдателем, как бы выхожу из ситуации и смотрю со стороны. И практика второй позиции очень здорово развивает эмпатию, способность почувствовать, что сейчас испытывает человек, какие у него есть цели и потребности. Попробуйте непростое, но очень действенное упражнение: в момент общения, например, с мужем почувствуйте, что вы – это он. Что вы как будто сейчас вошли в его тело, чувствуете его одежду, его рост и вес, его кожу, внутренние органы. Вы – это он. И на мир вы смотрите его глазами, у вас его желания и потребности. Поначалу будет очень сложно и необычно, но, постоянно практикуясь, вы научитесь очень быстро устанавливать подобную связь с человеком и ощущать его состояния и бессознательные мотивы в коммуникации. Незаменимый навык для любого формата общения, как личного, так и делового.

Подобное сочувствие, эмпатия чувствительному зрительнику даются довольно легко, если он не загоняет себя в ловушку страха. Страх – это первобытное чувство. И в некоторых моментах очень даже необходимое. Именно страх лежит в основе инстинкта самосохранения. И, согласитесь, когда он не дает вам проверить, а что случится, если с зонтиком прыгнуть с восьмого этажа или съесть гвоздь, это вполне себе полезная функция.

Частая проблема со страхом в том, что мышление человека метафорично. И мы реагируем и на реальную угрозу нашей жизни – пистолет у виска, и на выдуманную – увольнение с работы одинаково. Наш мозг включает те же самые механизмы, а мы начинаем воспринимать свои фантазии как действительно страшные вещи.

И напуганному зрительнику опасности мерещатся на каждом шагу: начиная с монстров, которые живут под кроватью и не дают спокойно спать, заканчивая общей тревожностью по поводу и без.

Именно представители этого вектора боятся оставаться одни в темноте, причем как в детстве, так и во взрослом возрасте. А вынужденный поход за стаканом воды ночью превращается в целое приключение. Потихонечку, на цыпочках, но при этом очень-очень быстро бежишь до выключателя и включаешь весь свет, до которого можешь дотянуться. А на обратном пути еще более сложная задача – практически мгновенно, а лучше одним прыжком преодолеть расстояние от двери до кровати и тщательно укутаться в одеяло.

Узнали себя? Умение доверять, принимать и любить себя и мир помогает значительно снизить подобную мнительность и наконец-то расслабиться. Количество подобных выдуманных страхов и фобий, по сути, показатель, насколько зрительник реализует свои таланты и развивается. Вы ведь помните, что человек пребывает в одном из своих состояний – любовь или страх. Чем больше любви, тем меньше страха. Доверие и любовь – это такие же базовые состояния, как и инстинкты самосохранения. Понаблюдайте за детьми – какими распахнутыми глазами они смотрят на этот мир, сколько в них доверия к окружающим. В этом смысле зрительного человека можно сравнить с ребенком.

Он всегда доверяет и руководствуется презумпцией невиновности, поэтому верит. Что бы вы ему ни рассказывали, он восторженно будет смотреть на вас и восклицать: «Правда?!» И здесь можно увидеть разницу между доверием и доверчивостью. И если первое делает зрительника удивительно легким, второе – удивительно легкой мишенью для людей с не самыми благородными намерениями.

Доверие – это базовое состояние, состояние отсутствия напряжения: со мной все хорошо, мир безопасен, гиперконтроль избыточен. Доверие сопровождает ощущение безопасности и даже справедливости – понимание, что в мире все взаимосвязано и ничто не происходит просто так, все есть закономерная реакция на предыдущие решения и действия. Доверие – это про личную ответственность, внутреннюю собранность, ведь иногда действительно важно быть внимательным, включить критическое мышление для оценки ситуации, проверить все.

Доверчивость же граничит с безответственностью: не хочу разбираться, не хочу вникать, мне все равно, решите как-то без меня. Доверчивость – это заключать важную сделку, не вдаваясь в детали, просто потому, что не хочется напрягаться или показаться дотошным и недоверчивым человеком.

Зрительники очень доверчивые в силу своей искренности и того, что сами они очень редко врут. Их эмоции очень честные и открытые, практически всегда все у них написано на лице. И так же они воспринимают окружающих, принимая все слова и реакции за чистую монету. Именно зрительники чаще всего увлекаются разными эзотерическими учениями и верят в приметы.

В современной психологии существует понятие «магическое мышление». Это адаптационное расстройство, при котором человек склонен подчинять свою жизнь приметам, предсказаниям и придавать чрезмерное значение словам экстрасенсов, астрологов, нумерологов при принятии решений. Я с огромным уважением отношусь к работе этих специалистов, однако всегда со своими клиентами рассуждаю в подобных случаях на тему личной ответственности человека. Ведь магическое мышление не более чем попытка перенести эту самую ответственность за свои действия на посторонних: «Мне так нагадали», «Мне астролог сказал этого не делать», «У меня нет такой цифры в матрице» и т. п.

Человек с ведущим зрительным вектором – это интеллектуал. У него прекрасная зрительная память, а благодаря любопытству довольно сильный интерес к учебе. Это часто отличники и любимцы учителей, хорошие мальчики и девочки. Но бывает и так, что прекрасно разбирающийся в теории зрительник не может применить свои знания на практике. Огромная теоретическая база не используется в реальности.

Зрительник воспринимает окружающий мир через призму красоты – в первую очередь внешней. Для него «некрасиво» зачастую физически невыносимо, буквально на уровне телесных ощущений. Соответственно и к себе отношение такое же: если я буду некрасивым, то меня никто не полюбит, я останусь один. А ведь люди выживают, когда они вместе, это принцип эволюции. А на более глубоком бессознательном уровне страх одиночества – это страх смерти. И зрительник очень старается создать красивую (читайте «безопасную») картинку. И внешне все очень красиво – красивый дом, красивая семья, красивые дети, а внутри может быть пусто. Главное, чтобы костюмчик сидел, а остальное уже детали. Это проявляется даже в быту. Одержимость красотой иногда приводит к тому, что под обложкой ничего не остается.

Помните, как в сериале «Друзья» Рейчел, не умеющая готовить, даже не заметила, как склеились страницы книги рецептов, и в ее десерте, кроме бисквита, бананов и сливочного крема, были еще говядина, горчица и картофель? А в фильме «Бриджит Джонс», где главная героиня сварила синий суп, связав сельдерей синим полиэтиленовым жгутом? Так готовят истинные зрительницы – красиво, но далеко не всегда съедобно.

Вся индустрия «быстрой» косметологии – с инъекциями, операциями, мгновенными результатами и обещаниями вечной молодости – зиждется на зрительном страхе смерти и одиночества и неприятии своей внешности. Боюсь изменений, боюсь стареть, боюсь выглядеть некрасиво, ведь тогда меня не будут любить, я останусь одна. Фраза «сохранить лицо» обретает для таких людей буквальное значение.

Однако утверждать, что все зрительники поверхностны, в корне неверно. Однажды мне написала подписчица, практически в слезах. Прочла у какого-то блогера, что та не хотела бы кожную зрительницу в жены своему сыну, мол, больно уж поверхностные дамочки, пустышки. «Поверхностность» свидетельствует об отсутствии личностного развития. Человек не идет в глубину, в суть, а застревает на уровне картинки. А если вдуматься, почему застревает? Почему картинка становится важнее?

Да потому что изначально хочет любви, заботы, сочувствия, теплоты, нежности. Для зрительного человека невероятно важен контакт. Это одна из базовых ценностей. Ведь когда ты с людьми, уже и не так страшно. С людьми ты можешь реализовать свою базовую функцию – любить. Другая важная зрительная потребность – внимание. И когда-то зрительник решил, что красивая картинка обеспечит ему реализацию этих потребностей, вот и строит свой «идеальный» внешний мир, иногда забывая, что под фантиком должна быть конфета.

Еще одна фундаментальная ценность зрительного вектора – искренность. Довольно часто искренность ассоциируется с улыбкой, открытостью, хорошим настроением. Эдакая непременная черта доброго человека. Нам кажется, что искренний человек всегда рад нас видеть, дружелюбен и вообще душа компании. А если вдуматься, искренность – это больше про точность передачи информации, нежели про доброту и хорошее настроение. Ведь если человек злится, грустит или ему страшно, но на его лице улыбка, если внутри одно, а показывает он совсем другое, разве это искренность?

А вот умение быть здесь и сейчас: если радостно – радоваться, если разозлился – злиться, если грустно – грустить, если любишь – любить, если ненавидишь – ненавидеть – уже больше похоже на искренность.

И пока вы все это читаете, вы, возможно, даже киваете, что, мол, логично, так и есть. Но когда мы в реальной жизни сталкиваемся с человеком, который искренне проявляет гнев, ярость, дерзость, злость или даже высокомерие, мы мгновенно включаем защитный механизм и начинаем считать его злым, плохим, грубым, невоспитанным. Про его искренность как-то даже и не задумываемся.

С самого детства мы долго и упорно учимся тому, что безопаснее не проявлять эмоции, тем более с воображаемым знаком минус.

Чувствуешь такое – не подавай виду! А то еще подумают чего. Не показывай слезы, не показывай, что чувствуешь на самом деле, таких никто не любит, что бы ни происходило держи марку, держи удар и не сдавайся. Знакомо?

Именно зрительника учат этому с детства с особым тщанием. Зрительный вектор обладает самым широким эмоциональным диапазоном, а в силу абсолютной зрительной открытости все его эмоции всегда на виду. Так что скрывать их и намеренно подменять он учится, взрослея и перенимая такой способ поведения у значимых взрослых.

Честность, по сути, синоним искренности. И в силу собственной честности зрительник и в окружающих видит абсолютно честных людей. Именно поэтому он никогда не держит зла, если и обижается, довольно быстро забывает о своих обидах и всегда дает человеку еще один шанс. Это удивительная черта, которой стоит поучиться у зрительников. В отличие от тех же системных ребят, которые старательно годами копят свои обиды, зрительные расстаются с ними быстро, умеют прощать и просить прощения. Сила эмпатии и здесь помогает им выстраивать отношения с миром.

«Грубость – это всего лишь проявление страха. Люди боятся не получить желаемое. Стоит самому мерзкому человеку почувствовать, что его любят, – и он раскроется, как цветок».

к/ф «Отель "Гранд Будапешт"»

Кстати, в главном герое фильма консьерже месье Густаве потрясающе раскрываются все зрительные черты, в том числе служение, забота и даже некоторая жертвенность в лучшем смысле этого слова. Зрительная забота ненавязчива, она очень точно согласуется с потребностями человека. В заботе зрительника нет стремления почувствовать себя хорошим – хорошей женой, мамой, отцом, руководителем или даже консьержем. В ней минимум себя и минимум ожиданий благодарности и одобрения, зато максимум того, о ком он заботится.

Зрительный – один из трех векторов, которые уже далеки от материального. Ест зрительник, как Дюймовочка, – ползернышка в день. Сексуальный потенциал довольно низкий. Но впечатление производит обратное: яркий, красивый, манящий, часто соблазнительный. Они любят привлечь к себе внимание и сами зачастую влюбчивы. Их влюбчивость носит скорее платонический характер: «Смотреть можно, трогать нельзя!» Они обожают флиртовать, демонстрировать свое тело, чем еще больше убеждают окружающих в том, что перед ними выдающийся герой-любовник.

На деле оказывается, что главное – это красивые ритуалы, белье, свечи, шампанское. Ощущение себя красивым, искры, которые пробегают от первых улыбок, взглядов, прикосновений. А то, что происходит дальше, уже не так интересно – у зрительников холодная биохимия. Их оргазм – это любование красотой.

Французский писатель Мари-Анри Бейл, известный под псевдонимом Стендаль, описал в книге «Неаполь и Флоренция: путешествие из Милана в Реджио» то, что он испытал во Флоренции в 1817 году:

«Когда я выходил из церкви Святого Креста, у меня забилось сердце, мне показалось, что иссяк источник жизни, я шел, боясь рухнуть на землю…

Я видел шедевры искусства, порожденные энергией страсти, после чего все стало бессмысленным, маленьким, ограниченным, так, когда ветер страстей перестает надувать паруса, которые толкают вперед человеческую душу, тогда она становится лишенной страстей, а значит, пороков и добродетелей».

Подобный феномен был описан итальянским психиатром Грациэллой Магерини в 1979 году. Она исследовала более 100 подобных случаев и выяснила, что некоторые особо чувствительные посетители флорентийских музеев ощущают состояние, близкое к истерическому психозу, – так на них воздействует красота шедевров искусства. Они могут потерять контроль над телом, отождествлять себя с частью картины, особенно остро испытывать эмоции или даже пытаться уничтожить шедевр. Синдром был назван синдромом Стендаля, который впервые и описал подобное состояние.

Несмотря на то что синдром встречается крайне редко, охранники флорентийских музеев проходят специальную подготовку по оказанию первой помощи таким посетителям. В первую очередь необходимо увести человека от раздражителя, в идеале – на свежий воздух. Если же приступ не проходит в течение 10 минут, обратиться за помощью к специалистам.