Глава 28

— Ты их увидел? — спросил Трофим, когда мы вновь заняли место на вершине того же холма.

— Да.

— А откуда такая реакция?

Согласен, повел себя как сопливый мальчишка, хвататься начал. Самому сейчас стыдно.

— По-моему, я их признал.

— И кто же они? — продолжал допытываться Трофим.

— Люди Грека.

— Ну, эти парни по мелочам не работают! Значит, они здесь либо от Якова, либо от его партнеров. Оперативно, кстати: не так уж и много времени прошло. Да, что-то особой радости у тебя не наблюдаю.

Утверждение прозвучало как будто бы индифферентно, но понять подоплеку можно безо всяких усилий. Если Трофиму известно — кто я именно, знает он и о том, что раньше был с ними в одной команде. И перестал быть.

— Поверь на слово: мы случайно расстались. Но с тех пор прошло достаточно много времени, так что все могло измениться.

В том числе, произойти и самое невероятное. Они каким-то образом узнали, что мне удалось остаться в живых, от того же Якова, и теперь у них заказ на мою голову. В таком случае он, судя по увиденному — работенка попутная.

— Логично.

— И все же я рискну, — рискну к ним подойти. — Не сейчас, конечно же, позже.

— Тебе решать, — только и ответил он. — Наши действия?

У меня создалось стойкое впечатление, Трофим, и в этом нет никакого сомнения — куда более опытный в подобных делах, за время нашего ночного рейда, не направляет меня, а лишь изредка слегка корректирует в случае необходимости. Что означало: пока его устраивает все.

— Позиция удобная, ждем здесь. В случае необходимости поможем. Но до поры до времени, просто ждем здесь.

Нисколько не сомневаюсь: у Грека есть тщательно разработанный план. Где все роли расписаны, как и предусмотрены варианты на случай неожиданного развития событий. Среди тех, кого мне не удалось увидеть, были Светлана и Янис. Со Светой все понятно: никто бы ее сюда не взял. Но в случае с Янисом, уверен полностью: он где-то здесь, неподалеку, со своей снайперской винтовкой Драгунова. И при необходимости прикроет штурмовиков. Или диверсантов: черт его знает, что задумал Грек. Так вот, наверняка в планах Грека не предусмотрено нашего с Трофимом появления. Вмешайся мы, и ему придется импровизировать на ходу, что может выйти всем боком. Да и поздно к тому же: они должны находиться у самого лагеря. Так что лучшим для всех решением, будет ждать.

— Согласен с тобой.

— Трофим, вот еще что… Как ты смотришь, если мы на время обменяемся оружием?

— Я тебе его и так дам, — сказал он, протягивая пистолет с привинченным к нему глушителем.

— Ты меня не понял. Поменять твой карабин на мою Бенельку — дистанция не для ружья.

— Тоже легко.

Ждать начала развития событий пришлось не менее часа. Я все опасался, что люди Абвера

попытаются поменять секрет в кустах. А когда обнаружится, что менять уже некого, поднимется переполох. Хотя, зная Грека, беспокоился на всякий случай. Затем у самого берега полыхнуло, и через некоторое время оттуда донесся грохот. Грек уничтожил лоханки, на которых люди Абвера во главе с ним самим сюда и прибыли. Этот шаг означало одно: сейчас начнется уничтожение тех, кого они привезли. Так и случилось.

Когда среди палаток лагеря заметались хорошо подсвеченные все еще горевшим электрическим светом фигуры, выстрелы загремели один за другим. И мне удавалось определить каждого стрелка. Вот эти принадлежат Греку и Гудроны — у них одинаковые немецкие карабины. Короткие, с отсечкой на три патрона очереди — из автомата Гриши Сноудена. Баханье ружья с нарезкой Ланкастера Славы Профа, тоже не спутать ни с чем. А чуть в стороне, и ближе к горам, щелкала СВД Яниса.

Фигурки падали, кто-то сразу замертво, кто-то пытался ползти, спасаясь от губительного огня невидимых стрелков. Я и сам успел внести в разгром скромную лепту, разрядив почти две десятизарядные обоймы карабина. В кого-то попав, в кого-то явно промазав: все-таки было далековато. К тому же не хватало освещения. Не в лагере — у меня.

Затем электричество в лагере погасло. Света оставалось не так много — от догорающего костра. Который тоже светил недолго: догадались затушить и его. Стрельбу мне пришлось прекратить. И целей не разобрать, и еще не хотелось случайно угодить в кого-нибудь из женщин. А они в лагере присутствовали точно. Не пришлые — явно гостьи из Радужного. Чей смех, порой откровенно нетрезвый, мы с Трофимом отчетливо слышали, когда подобрались к лагерю достаточно близко.

Стрельба Грека и его людей тоже изрядно поутихла, пусть и не совсем. Изредка с их стороны раздавался одиночный хлопок. Или короткая очередь. Теперь, когда обе стороны находились в почти равных условиях — в темноте, тактика Грека изменилась. Обнаружив цель, один из его людей делал прицельный выстрел, и быстро менял позицию, ведь вспышка в ночи демаскирует стрелка. Другие старались засечь врага по ответный вспышке, после чего пытались его убить. Затем меняли позицию сами, благо, густых зарослей для укрытия у них хватало с избытком. Тактика беспроигрышная. И единственный в ней изъян — тот самый нелепый случай в виде шальной пули, выпущенной наугад.

С вершины холма, где мы с Трофимом и находились, разглядеть все подробности не представлялось возможным. Но я точно знал, что происходит всё именно так.

Через некоторое время случилось то, чего Грек и добивался: противник перестал отвечать. Ткань палаток — защита от пуль никудышная, а другой в лагере при всем желании отыскать невозможно. Теперь оставалось лишь дождаться рассвета.

— Абвер может попытаться уйти в Радужное, — поделился своими соображениями я. — На рывок.

— Сомнительно, — не согласился со мной Трофим. — Мы же ясно дали понять, что и с этой стороны их ждет прием.

То-то он несколько раз пальнул по лагерю из моего Бенелли, хотя дистанция явно была не для ружья.

— И потом, Греку нужно лишь немного сдвинуться по зарослям ближе к нам, чтобы пресечь такую попытку в корне. Если они еще не там. Лодки у Абвера сожжены, так что им только вплавь и остается. На свой страх и риск: купальный сезон здесь ждать еще долго — сам от Кирилла слышал. Зажали мы их, и никуда они теперь отсюда не денутся.

Мне оставалось только с ним согласиться, и, время от времени, поглядывать в сторону Радужного. Откуда гипотетически могла прийти подмога. Чтобы вовремя дать знать о ней Греку своей пальбой, после чего уйти в заросли. А если понадобится, то и в горы. И еще гадать о судьбе Демьяна. О существовании, которого, откровенно говоря, в связи со всей этой ночной суматохой, на некоторое время успел забыть. Живой ли он? Вполне возможно, его убили сразу же, едва только началась стрельба. Но что в этом случае могли сделать мы? Чем помочь?

Еще размышлял о том: чем для меня обернется встреча с Греком? Теперь, когда их разыскал. Вернее, они меня нашли. Ну, почти разыскал. Или почти нашли. Сомнительно, конечно, чтобы они взяли на меня заказ — не те это люди. Но теперь многое может измениться. А самое главное — мне придется стать перед выбором: отправиться вместе с ними, или продолжать делать то, для чего сюда и прибыл. С другой стороны, и сам Грек, и другие, тоже страстно мечтают вернуться на Землю. Ну не даром же они хотели отправиться к Пику Вероятности? Возможно, их заинтересует мое предложение: попытаться найти портал. Или вместе убедиться в том, что он не существует, чтобы избавиться от лишних иллюзий.

И еще я думал о Светлане. Как бы там ни было, нас с ней связывает нечто большее, чем просто дружба. Ситуация может оказаться не слишком для меня приятной: придется оправдываться и перед ней, и перед Лерой. Хотя, наверное, нет — только перед Валерией. Светлане я ничего не обещал, и ни в чем ей не клялся. Но если Света полезет ко мне целоваться на глазах у Леры, неизвестно, как отреагирует та, которую люблю по-настоящему.

Или мне кажется, или все так происходит и на самом деле из-за большей продолжительности суток, но рассвет на этой планете длится куда дольше, чем на Земле. Сутки здесь определенно длиннее, и их продолжительность даже мне при желании удастся установить. Чего там сложного? Воткнул палку, сделал отметку, когда тень от нее самая короткая, засек по часам, которые показывают земное время, и жди следующего полудня. Разница и покажет, насколько местные сутки длиннее. Наверное, покажет. Но в любом случае, они определенно отличаются от земных.

Наконец, рассвело полностью. И теперь, при свете дня, хорошо было видно, что в лагере нет ни малейшего шевеления. Трупы, а их хватало достаточно, лежали в полной неподвижности, что и немудрено, и совсем неудивительно. Но не было видно и тех, кто все еще жив.

— Нормально их проредили! — заметил Трофим. — Я семнадцать насчитал.

Самому мне удалось обнаружить на одного меньше, но это ничего не меняло. Единственное, что можно было сказать точно: половина или даже чуть больше валяются мертвыми на песке. Кирилл не смог ответить, сколько их именно. Сказал лишь: человек двадцать пять — тридцать. Так сколько же их осталось в живых? Четырнадцать, если их три десятка, и отнять те, чьи тела удалось насчитать мне? Восемь, если их двадцать пять, и принять во внимание подсчет Трофима? А если больше тридцати? Это важно, ведь даже единственный несет в себе потенциальную угрозу. Оставалось только надеяться, что у Грека куда более точные данные. И по-прежнему ждать.

— Это кто из них такой смелый? — Трофим наблюдал за лагерем при помощи Пашиного монокуляра. — Признаешь его? — протянул он прибор мне.

— Боря Гудрон, — практически сразу же ответил я, едва только приложил прибор к глазам. Заодно окончательно убедившись: нападение на лагерь, работа именно Грека.

Гудрон шел к лагерю расслабленной походкой, небрежно размахивая клочком белой ткани.

Маленьким таким клочком, не больше носового платка. И я с тревогой наблюдал за тем, как он приближается к лагерю все ближе и ближе. Понятно, что его подстраховывают, и все же риск получить пулю, у него велик. Я на миг задумался: смог бы вот так, как он? После чего честно признался: не знаю. А вот он — может.

Трофим не пытался вернуть монокуляр назад, и я продолжал пристально рассматривать лагерь. Существовала крохотная надежда подстраховать Гудрона, с другой стороны. И света теперь достаточно, и карабин у Трофима с отличным боем: убедиться успел уже. А Гудрон, меж тем, все шел и шел. Пока, наконец, не остановился на краю лагеря. Он начал что-то говорить, заставив меня невольно улыбнуться: язык у него еще тот! Ситуация не совсем подходящая, но с него станется в абсолютно любой.

Вскоре из палаток начали появляться люди Абвера, и в числе последних, он сам. Без оружия, с руками на затылке, они собирались рядом с Гудроном. Затем дружно уселись на колени, держа руки все там же.

— Сколько их осталось?

— Семь человек, — ответил я, возвращая монокуляр. По крайней мере, тех, кто может передвигаться самостоятельно. Должны же среди них быть раненые? — Пошли и мы?

Какой смысл оставаться здесь? К Гудрону уже присоединилась Слава, Гриша, Янис, и сам Грек. Гриша так вообще по-хозяйски в лагере что-то осматривает. И по-прежнему неизвестна судьба Демьяна. Сколько не пытался увидеть самого его, или даже признать тело, но так и не получилось.

— Пойдем, — согласился Трофим, первым поднимаясь на ноги.

И мы неспешной походкой побрели в сторону лагеря. Успев пройти треть расстояния, когда Трофим удивленно сказал.

— Смотри-ка что!

Из зарослей слева от нас показалось еще три человека. Нет, опасений они вызывать не могли, но само их появление стало для нас полнейшей неожиданностью. Зато пришло понимание: попытайся люди Абвера уйти в Радужный, у нас с Трофимом была бы неплохая подмога.

— Этих не знаю, — ответил я на его молчаливый вопрос.

— Я тоже их прежде не видел, — сказал он. — Так, Дима, может мне ускориться? Предупредить всех, чтобы они тебя настоящим именем не называли: к чему тебе это?

— Думаю, сами догадаются.

Они признали меня издалека, чем угодно готов поклясться. Но не проявляют к моей персоне особого интереса. Который, в несколько иной ситуации, непременно имел бы место. И этот факт означает единственное. Когда мы с ними встретимся, никто не кинется ко мне, заорав во все горло: «Теоретик, так ты, оказывается, жив, бродяга, черт бы тебя побрал! Мы думали, что ты уже ласты отбросил!». Или что-нибудь в том же духе.

Я оказался прав. На мой приветственный взмах рукой, и Грек, и все остальные отреагировали примерно таким же образом. Как будто встретились знакомые друг другу люди, которые вместе выполнили работу. Мы обменялись репликами, в которых тоже все было по делу. Грек поблагодарил за неожиданную помощь, и переключился на разговор с теми людьми, появление которых из зарослей, стало для нас с Трофимом полнейшей неожиданностью.

Демьяна в лагере не оказалось. Ни среди живых, ни среди мертвых. И я прямиком направился к Абверу. Тот, даже стоя на коленях, умудрялся среди остальных пленных выделяться своей, Борис Гудрон, с его тюремным прошлым, выразился бы так — борзостью.

— Демьян где?

— Этот рыжий, что ли? Рыб кормит, где же еще? Жаль, что не в твоей компании.

Сам Гудрон, находившийся неподалеку, слушал наш разговор с интересом, но молчал. Некоторое время безмолвствовал и я, совершенно не представляя, что делать дальше. Абвер мог как солгать, так и сказать правду. И о чем теперь его спрашивать? Потребовать дать слово, что Демьян действительно мертвый? Глупо. Настоять на том, чтобы он указал, где именно лежит труп Демьяна? Так он просто ткнет пальцем в сторону моря, и заявит: где-то там. И снова я буду выглядеть не менее смешно. От всей души приложиться к его физиономии подошвой берца, чтобы стереть с нее ухмылку, чего так страстно хотелось? Он — пленный, к тому же не мой.

Тогда-то Трофим к нам и подошел, который считал иначе.

— Дима, что это ты с ним так ласково? Не заслуживает он того! — после чего сделал то, на что я не решился: пнул его, заставив Абвера завалиться набок. И продолжил. — Ты вот что, веди себя скромнее! Представлял бы что-нибудь из себя — отстреливался бы до последнего патрона. А так!.. — Трофим презрительно сплюнул.

Гудрон посмотрел на него с интересом. «Быстро же они сойдутся, если им вместе работать придется. Они очень похожи, и дело совсем не во внешности», — подумал я, отыскивая взглядом самого испуганного на вид бандита.

— Отойдем в сторону, поговорить надо, — он тоже должен знать о том, что произошло с Демьяном.

Когда мы проходили мимо Грека, тот разговаривал с теми тремя, которые появились на сцене позже всех остальных.

— Часика через два должны прибыть, — и непременно для меня добавил, потому что его собеседники наверняка должен были знать и сами. — Из Аммонита. Пусть они и решают, что с ними делать. Мои люди — не каратели, и свою работу сделали полностью.

После рассказа того, которого я за шиворот отвел в сторонку от всех, мне захотелось вернуться, и хорошенько приложить Абвера уже самому. Воспользовавшись суматохой, Демьян умудрился сбежать. Абвер солгал, заявив о том, что отправил его кормить рыб.