Глава 26

Демьян так и не появился, ни пешком, ни на «Контусе». Будь все несколько иначе, я бы давно уже был в Радужном, пытаясь узнать о его судьбе. Меня удерживала Лера. Домашняя девчонка, у которой все трудности в предыдущей жизни представляли собой или несданные зачеты, или невнимание понравившегося мальчика. И тут на нее обрушилось столько всего!

Еще и убивать заставляют всех подозрительных людей. Несомненно, правы те, кто утверждает: по-настоящему крутым может быть только тот, которого не связывает ничто. Ни любимая, ни семья, ни имущество, ни принципы.

Мне не удалось заставить себя бросить Леру одну. В компании малознакомых людей.

— Возвращаемся, — объявил всем на утро третьего дня.

— А если Демьян появится здесь сразу же после того как мы отсюда уйдем? — с сомнением сказал Малыш.

Согласен — будет обидно, но иного выхода при всем желании увидеть не смог. А что, если сделать таким образом?

— Паша, ты Демьяна лучше других знаешь. Подумай, сможешь оставить ему какой-нибудь знак именно на этот случай? Такой, чтобы он его понял, но другие не сообразили, что к чему?

Тот думал недолго.

— Я ему послание вон на той скале напишу, — И, наблюдая за нашими недоумевающими физиономиями: на арабском что ли, напишешь? пояснил. — Вряд ли сюда заглянет еще один, кто родился в Могилеве, служил на Балтике, а затем работал на Лене.

— Ну и как он поймет, что мы направились именно в Радужный?

— По стрелке. Нарисую ее в нужную сторону, и все. Не беспокойтесь, Дёма без труда сообразит, — заверил нас Павел.

— Тебе его лучше знать, — высказался за всех Трофим. — А вообще, риск.

Отрицать не стану. Если Демьян в их руках, и он приведет наших врагов сюда, они тоже будут знать, куда мы направились. Хотя что мы такого натворили, чтобы отбрасывать все свои дела в сторону, и пускаться за нами в погоню? Даже до стрельбы не дошло. Уязвленное самолюбие единственного человека. Попадемся случайно им в руки — тогда другое дело.

Возвращаться в любом случае нужно. Одного потеряли — плюнули, дальше пошли. Второго лишились — такая же история. В конечном итоге, остатки вернутся в Станицу. И что, узнав об этом, скажут? Как можно доверять тому, кто при малейшей опасности жертвует людьми, лишь бы спасти свою шкуру? Кто потом захочет с таким человеком иметь дела? Как мне смотреть в глаза тем, чьим мнением я дорожу? Греку, Гудрону, Янису, Славе, Грише? Хочу ли я вернуться на Землю? Только о том и мечтаю. Но не любой ценой.

Через несколько минут камень был изрисован надписями и украшен жирной стрелкой. К тому времени все уже стояли наготове, в ожидании, когда Паша закончит свою работу.

— Дату не забудь снизу поставить, — посоветовал ему Трофим.

— А какая сегодня дата? — Паша застыл с куском известняка в руке.

— Не знаю, — с совершенно серьезным выражением лица, ответил тот. — Так что ставь любую. Можешь даже до нашей эры. Вполне к местным реалиям подходит. Иначе какая-то незаконченность наблюдается.

Дату не знал никто. Да и какие они могут быть в чужом мире? Земное летоисчисление не подходили по той причине, что период обращения планеты вокруг светила отличался примерно на треть в большую сторону. Создать местный календарь не додумался еще никто. Или не захотел. Или не смог. Получалось, Трофим шутил. Письмена на камне больше всего подходили на те, которые оставляют после себе туристы — вандалы, мне тоже пришла в голову подобная мысль. Как правило, они еще ставят дату, на что Трофим и указал. Наконец, это сообразил и Павел.

— Трофим, да иди ты в… — присутствие Леры оградило его от того, чтобы выругаться.

— Вместе пойдем, — спокойно парировал тот. — Если ты уже закончил свои письмена.

— Мужчины, не ругайтесь! — в разговор вступила Лера. И довольно ехидно заметила. — Вообще-то Могилев через «о» пишется. А Балтика — через «и».

Паша посмотрел на надпись, на кусок известняка в своей руке… и собрался уже исправить ошибки, когда я скомандовал:

— Потопали! — после чего не сдержался. — Так даже лучше будет. Теперь Демьян точно поймет, что писал именно ты.

Дорога назад заняла не меньше времени и усилий. Разве что теперь она была нам неплохо знакома.

— Сто процентов — это «Контус»! — уверенно заявил Малыш.

Мы добрались до вершины горы откуда открывался вид на Радужный к наступлению темноты. И потому взирали на поселок уже в сгущавшихся сумерках.

— Ну, ста процентов я бы не дал, — покачал головой Паша, не отрывая от глаза монокуляр. — Хотя похож, чего уж там.

— Да не было других таких! — продолжал настаивать Глеб.

— Когда мы уходили — не было. А потом вдруг взяли, и появились.

Паша был прав. Утверждать, что это именно «Контус», гарантированно нельзя.

— Скоро узнаем, — заверил всех я. — Трофим?

— Прогуляемся, — так же коротко ответил он.

Пробираться всей толпой в Радужный, не имело ни малейшего смысла. Люди обратят куда меньше внимания на двух человек. Но не на пятерых, которые держатся вместе.

Для разведки хватит и нас с Трофимом, а дальше уже будет видно. Главное, узнать о судьбе Демьяна. Если он жив — постараться его спасти. Если его судьба закончилась так, как совсем не хотелось думать, нам с Трофимом предстоит другая задача: обзавестись лодкой, способной вместить всех. Желательно с парусом, но обязательно с веслами. Хотя бы парой для начала, затем уже сами добавим.

— Значит, так. Если услышите выстрелы, оставайтесь на месте. При нужде нас прикроете, но именно здесь, внутрь поселка даже не суйтесь.

«Не знаю, как Трофим, но черта с два поведу сюда погоню, если она случится, — размышлял я. — Обязательно уведу ее куда-нибудь в сторону, а там уж как повезет».

Целовать Леру при всех мне показалось неудобным, и потому на прощание лишь погладил по руке, на миг задержав ее пальцы в своих.

— Пошли, Трофим.

Люди на этой планете уже успели приручить кое-каких животных. Но собак в их числе нет, так что лая можно не опасаться. Мне вообще видеть собак или даже похожих на них животных, не приходилось. Что не означало, будто их нет совсем. На Земле среди одомашненных животных и окультуренных растений хватает и в прошлом эндемиков. Это уже потом, благодаря человеку, они стали космополитами. Так что, вполне возможно, бегают где-нибудь многочисленные стаи пока еще неприрученных Шариков, Бобиков и Джульбарсов. Но в Радужном их нет. А значит, все упрощается.

— Вначале на берег, — сказал я Трофиму, после того как мы спустились с горы. — Убедимся в том, что это не «Контус», или наоборот.

— А потом?

— Потом, думаю, в гости к Кириллу Петровичу заглянуть. Уж он-то точно должен быть в курсе всех новостей.

— Разумно, — согласился он. — Разве что давай, посидим, пока окончательно не стемнеет. Вон, и камешек подходящий есть.

Если разобраться, кроме того, как отправиться в гости к Кириллу, у нас и вариантов-то других не имеется. Не брать же «языка», не волочь его с кляпом во рту в кусты и не экстренно «потрошить»? Тут ведь кто еще попадется. Иначе и пары — тройки «языков» для полноты информации может не хватить. В отличие от Кирилла. Патрули по улицам не бродят, фонариком в лицо не светят, документов не проверяют. Заглянем на берег, затем в гости к Кириллу Петровичу. Поговорим и уже затем окончательно определимся, что делать дальше. Где он живет, мне известно, и единственная сложность — соблюсти тишину именно там.

— Трофим, — позвал я своего напарника.

— Да, — тут же откликнулся он.

— Считаю, если что-то пойдет не так, не будет смысла тащить за собой погоню на вершину горы.

— И правильно считаешь.

Заставив меня выдохнуть с облегчением. Ему-то какой был смысл? Жизнь дорога всем, а в этом случае куда больше шансов ее сохранить.

— Ночь, темно, вокруг не пустыня, так что уйдем незаметно. Все будет нормалек, Игорь.

Еще один знает. Наверняка от Таланкина. На этот раз я даже не вздрогнул. Наверное, потому что привык. И даже не стал пытаться убедить его в том, что меня зовут Дмитрием.

Зачем он меня назвал моим настоящим именем? Намекает на то, что теперь я полностью в его власти? Отличная у нас подобралась компания! Малыш знает, кто я. Трофим тоже. Лера не ведает, что я Теоретик, но ей тоже известно мое настоящее имя. Осталось только Паше с Демьяном всю правду рассказать.

— Просьба у меня к тебе, — продолжил Трофим. И, не дожидаясь ответа, продолжил. — Яков говорил, что дар у тебя проявляется время от времени. Да еще какой дар! Так вот, есть у меня парочка жадров. Заполнишь, если все сойдется? И я рядом, и дар к тебе на какое — то время вернулся? Заплачу, сколько скажешь, даже не сомневайся!

— Если все сойдется — заполню и так.

Нет, я не пытался купить его молчание, ответив искренне. Да, любая работа должна быть оплачена. Но именно работа. При этом совершенно неважно, чем именно ты занимаешь, главное, что создаешь. Вещи материальные или духовные. Ты затратил усилия, ресурсы, которые свалились к тебе не с неба, и даже отдал часть своей не такой уж и длинной жизни. В случае с эмоционалами все по-другому. Взял в руку жадр, подержал его немного, вернул. Всё. За что тут платить? Не знаю. И, наверное, никогда уже не пойму.

Кстати, а почему бы не попробовать прямо сейчас? Вон с какой надеждой на меня Трофим до сих пор смотрит! Давненько уже последний оставшийся жадр не доставал. Недавно ведь получилось? Если меня хватит на единственный, мы с ним поменяемся: его пустой — на мой полный. Подарил бы, если бы жадров было много. Но он один, и пусть маленький, но капитал.

Трофим внимательно наблюдал за моими действиями. И огорченно вздохнул, когда я отрицательно мотнул головой. Что же его так гложет? От чего он желает хотя бы на время избавиться с помощью этой штуки? Но спрашивать, конечно, мне даже в голову не пришло.

— Знаешь, Дима, что самое забавное в нашей ситуации? — некоторое время спустя спросил Трофим, назвав теперь уже вымышленным именем.

Сам я не видел ничего забавного. И все же спросил:

— Что?

— То, что у Паши с Демьяном заказ на голову некоего Теоретика.

И снова я был само спокойствие. Возможно, потому что слишком привык за последнее время к подобным вещам. А ведь и действительно забавно. Они ищут того, кто находится рядом с ними. И благо, что знают меня только по описанию. Которое отлично может подходить и к множеству других людей.

На Земле, где телефоны имеются у каждого, а камеры слежения на каждом шагу, мне пришлось бы куда сложнее. Хотя никто не даст гарантии, что и здесь мое изображение не имеется в чьем-то мобильнике. Случайно, или даже намеренно. Не обязательно сделанное при встрече с Федором Отшельником — накануне вечера. Кто-нибудь щелкнул человека, который умудрился убить сразу двух гвайзелов. Хотя далеко не факт. Мобильных телефонов и других электронных девайсов, способных держать в памяти изображения, хватает и здесь.

Утешает другое. Каждый мечтает вернуться на Землю. Некоторые даже полностью уверены, что однажды это произойдет. И потому память телефонов, планшетов и так далее, забита не лицами людей, которых и там полно, а мордами местных созданий. Порой причудливых настолько, что никакой фантазии не хватит. А также пейзажами, закатами, восходами, панорамами звездного ночного неба, и так далее. Ими обмениваются, их коллекционируют. За наиболее удачные платят деньги. Которые, считают они, тысячекратно отобьются, достаточно лишь вернуться на Землю. Так что, будем надеяться, никому моя рожа не была интересна. Интересен был сам гвайзел, сам несколько фото на память сделал. Чтобы через какое-то время утопить телефон в грязи ловушки.

— Откуда знаешь?

— Демьян в разговоре обмолвился.

Зачем он мне сказал? Чтобы посмотреть на мою реакцию? Или для того чтобы я отказался от мысли Демьяна спасти? Человека, который получит за мою голову пару пригоршней пикселей. Так не дождется. Как однажды сказал Боря Гудрон: если ты случайно оказался в свинарнике — это совсем не значит, что тебе нужно начинать хрюкать и валяться в грязи, чтобы бы стать таким же как все. Грубо сказано, но в самую суть.

— А почему Паша с Демьяном оказались в Станице? Вообще-то его следовало искать в другой стороне.

— Тут ведь такое дело… Взял заказ, а там уже как повезет. Кто-то целенаправленно ищет. Другие просто подписываются и занимаются своими делами. Третьи вообще ничего не берут, но при малейшей возможности исполняют. Предоплаты нет, договор заключать не надо. В этой гонке побеждает тот, кто приносит голову.

— Кому?

— Кому-то из трех: либо Проклу, либо Чистоделу, либо Тарасику. Других эмоционалов не знаю. Возможно, они вскладчину заказ сделали, чтобы наверняка. Слишком уж приз велик. Все равно голову принимает посредник. Хотя и не факт, что именно они заказали.

— Не до конца понял, — честно признался я. — Кому же еще нужна голова Теоретика?

— Ты немного подумай, Дима. Заполнять жадры — дело чрезвычайно прибыльное, но настолько же и опасное. Как Федор Отшельник не берегся, и до него добрались. Вот ты сам как бы поступил на их месте? При условии, что о тебе не знает еще никто?

На их месте, я собирался заполнять жадры бесплатно. И заполнял бы, если бы не все то, что на меня свалилось. А в теории…

— Поставил бы другого человека. Так сказать, зицпредседателя. Чтобы он с важным видом принимал жадры, и брал тем самым, весь риск на себя. Ну а сам у него был, якобы, ассистентом. Или доверенным лицом, или кем еще. Если обстряпать все правильно, даже ближайшее окружение не заподозрило бы что к чему. В теории.

— Где теория, там и практика.

Тоже верно. Где гарантии, что кто-нибудь из перечисленных им людей, действительно является эмоционалом? А то и все сразу?

— Тут ведь, Дима, одного дара еще мало. Надо суметь все правильно, как ты сам выразился — обстряпать.

— Яков бы смог?

— А что, он предлагал?

— Ты же сам видишь, что у меня и как. Я теоретически.

— Любишь же ты это слово, — усмехнулся он. — Наверное, за то и прозвали.

Угадал. За единственный произнесенный мною раз. И прилипло намертво. Хотя нет — теперь я Димон.

— Яков, конечно же, смог бы, отчего нет? Он и посложнее схемы прокручивал. Тем более, опыт у него есть.

— Не смог его сохранить?

— Случайность не позволила. Вова Копылов по прозвищу Копыто сам виноват. Не слышал о таком?

— Нет.

— Копыто жадность сгубила. Яков ему безопасность обеспечивал, но и долю хорошую имел. А тому все мало было, и решил он в обход Якова пикселей заработать. Вот и заработался до того, что нашли его с половиной черепа. А другая часть вместе с мозгами к стене прилипла.

— Яков там не причем?

— Не думаю. Он, конечно, далеко не божий агнец, но кто же будет курицу, несущую золотые яйца, резать? Кстати, после этого Яков свернул свои дела на Вокзале, и в Станицу подался.

Если смотреть на нас со стороны, не слушая разговор, можно было подумать: сидят два человека, звездным небом любуется, и беседуют о чем-то возвышенном — идиллия! И это не им через какое-то время, что вполне может случиться, убивать людей.

— Да, Трофим, а сам-то ты что? Кстати, как много за его голову дают?

— Достаточно. Ни разу такой высокой цены не было. Но и он, утверждают, эмоционал еще тот. Другие и в подметки ему не годятся. Жаль, что не всегда, — уклонился он от ответа на первый вопрос. — Ну что, пошли? Темнее уже не будет: ночь звездная.

— Пошли.

И мы поднялись на ноги. Прислушались, после чего неторопливо потопали в Радужный.