XI. Эпилог: Что дальше?

Изменит ли эта книга представление читателя о природе человеческой креативности, и если да, то как? «Творчество» или «креативность» – слова возвышенные, значение которых может показаться обманчиво самоочевидным. И все же мы уже узнали, что, вопреки практичной интуиции, это понятие не соответствует одному, четко очерченному явлению или свойству. Как мы доказали в предыдущих главах, творчество представляет собой производное явление, продукт многих когнитивных свойств, основанных на совместной работе многих систем мозга. Креативность может принимать разные формы, и к ней существует много дорог. Это результат сложных взаимодействий нейробиологии и культуры, который не может быть связан с какой-то одной структурой мозга и простым генетическим контролем. Именно поэтому обсуждение различных компонентов творческого процесса привело нас на обзорную прогулку вокруг человеческого мозга. Творческий процесс по определению связан с новизной, поэтому в него вовлечены лобные доли и правое полушарие. Этому процессу благоприятствует хороший уровень ранее накопленных знаний и концепций, что приводит нас к левому полушарию. Творческий процесс должен направляться острым ощущением значимости, основанным на функции лобных долей и сигнальной системе дофамина.

Направляемый чувством значимости, творческий процесс не должен блокироваться конформизмом, и здесь на сцену выходит передняя поясная кора. Чтобы творческий процесс был успешным, он должен переплетаться с целенаправленными усилиями, направляемыми корой в состоянии гиперфронтальности, а также внешне пассивной догадкой, для которой нужно освобождение от контроля со стороны лобных долей, или состояние гипофронтальности. Мы назвали этот причудливый танец между двумя состояниями «направленным блужданием». Это, в свою очередь, требует проворства от ствола мозга, способного обеспечить широкий диапазон состояний возбуждения и переключение между этими состояниями. А чтобы иметь возможность связывать разрозненные идеи и кусочки информации, мозг должен быть тесно взаимосвязан и эти связи должны обладать свойствами «мира тесен».

В конечном счете, судьба инновации остается во власти общества, которое составляют многие не слишком творческие потребители. Они либо примут инновацию и тем самым признают ее «креативной», или отвергнут, предав забвению. Последний печальный исход может произойти по той причине, что инновация была действительно нетривиальной, и такова судьба многих попыток нововведений. Но новшество, или идея, могут быть преданы забвению и по другой причине. Если они слишком опережают дух времени, то общество просто не сможет распознать их возможную ценность и значение. Я нахожу второй сценарий особенно угнетающим и поэтому решил посвятить книгу тем анонимным творческим личностям, чей гений не был признан современниками и чей вклад был проигнорирован и забыт, поскольку эти люди слишком обогнали свое время. Такие анонимные творческие души должны, без сомнения, появляться тут и там в человеческой истории, но мы никогда не узнаем их имен, поэтому самое малое, что мы можем для них сделать, это посвятить им книгу.

Каково будущее исследований инновации и креативности? Очевидно, эти исследования должны формироваться под действием грядущих изменений самих процессов инноваций и креативности, и любой человек, склонный полагаться на предсказания хрустального шара относительно направления и форм, которые примут эти изменения, вероятно, обманывает сам себя. И все же можно сделать несколько осторожных предсказаний. Для этого мы вернемся туда, откуда мы начали в этой книге, – к разнице между потреблением и порождением инноваций.