Пустые глаза манекенов следили за каждым движением Ноя. Мужчины, женщины и дети встречались с ним взглядом, проникали в душу до самого дна. Они пугали его. Сердце билось все быстрее, в ушах гудело. Неподалеку снова зарычал динозавр.

Ной бросился вверх по скату, липкая рука скользила по перилам, пока ладонь не начало жечь. Здесь, на самом верху, толпа поредела. Голоса превратились в громкий неразборчивый скрежет. Сердце Ноя замерло: слева от него заплясали разноцветные всполохи. Он отшатнулся от перил и вскрикнул. Глаза защипало от пота. Яркий вихрь поднимался все выше, пока не завис под потолком — толстым стеклом, отделявшим красные, оранжевые, серебряные воздушные шары от молнии снаружи.

Клэр не понимала, как сильно натерла ноги, пока не сняла туфли. Кожа покраснела и сморщилась. Она стянула спортивный носок, чтобы посмотреть, нет ли на нем пятен крови, и не обнаружила их. Клэр привыкла к боли настолько, что та стала неотъемлемой частью ее жизни, но она продолжала терпеть. Клэр смирилась с саднящими лодыжками, с молнией, бьющей между лопатками посреди ночи.

Мог бы помочь медицинский массаж, но мысль о том, что незнакомцы будут дотрагиваться до ее тела, пугала. Неужели для этого ей придется снять блузку? Клэр была против. От неуверенности она чувствовала себя уродливой. Толстой.

В глубине души Клэр понимала, что красива, но ненависть к себе вошла у нее в привычку. Как и боль между лопатками и вокруг щиколоток: легче принять ее как данность и не думать о том, чем она это заслужила.

Поток мыслей оборвали крики.

Продавец, опустившийся перед ней на корточки, поднял глаза, усталые, блекло-голубые, полные разочарования. Клэр увидела в них свое отражение. Продавец моргнул. Фоновая музыка, что-то знакомое, отдавалась в голове. Клэр встала, чуть кренясь набок, держа в руке туфлю.

Крики становились все громче, они нарастали, словно волна.

Продавец вслед за покупателями подошел к витрине.

— Черт возьми, что случилось? — спросил он.

Клэр повторила его вопрос, надевая туфлю. Лодочка обхватила лодыжку, и Клэр ощутила привычный дискомфорт. Почувствовала себя цельной. Отсутствие боли мешало сосредоточиться.

— Что случилось?

— Люди, — ответил мужчина. — Все бегут.