Глубины подвала, не знавшие ни дня, ни ночи — только звезды из осколков витражных стекол и парящие в пустоте обломки. Дерево стонало, трубы стучали во мраке. Его голова без конца кружилась, Маршалл чувствовал себя космонавтом, уплывшим в открытый космос, и его единственным компаньоном на часы или, быть может, дни стало сожаление. До самого конца. Его трясло от печали: тоска превозмогала голод, вгрызалась в самые кости. Каково это — умереть? Встретит ли его свет в конце тоннеля, или просто опустится тьма? Маршалл надеялся лишь, чтобы старое клише не оказалось правдой и жизнь не промелькнула у него перед глазами. Он не хотел заново переживать любовь и утраты, вспоминать все совершенные им ошибки.
Ной. Клэр.
Их лица превратились в солнце, к которому он, кружась, приближался.
