Глава 29
Норт-Бенд, штат Вашингтон, США
Половинка луны выглянула из-за облаков, омывая Норт-Бенд голубоватым светом. В городских реках и темных окнах домов не отражались звезды. Слабое бледное сияние струилось с неба, неритмично нарастая и убывая. Туман поднимался по Каскадным горам, укрывая гору Си, что нависала над городом, как огромный, безучастный страж.
Ветер заставлял деревья петь, подхватывал протяжную ноту, хорошо знакомую местным жителям. Кора царапала кору, совы тревожили ветви, слетая за добычей.
Хлопанье крыльев. Брызги крови. Потерянное перышко.
В городе пьяница вывалился из «Бара Боксли», неподалеку разбилась бутылка. Мотоцикл, урча, поднимался по Седар-фоллс, фара, похожая на глаз, разрезала мрак. Ветер летел по улицам.
Рядом с Мидоубрук-уэй — на границе Норт-Бенда и соседнего Снокуолми — бежала река, несла свои холодные воды. На берегу виднелись детские следы, валялись пустые бутылки из-под кока-колы, фантики от конфет — останки солнечного дня. Над водой протянулся красный промышленный мост, ведущий на 396-ю улицу. С него свешивались две пары ног, обутые в похожие конверсы.
Кеды принадлежали двадцатидвухлетней Дженн Киото и ее лучшему другу Брайану Райту, которые сидели, соприкасаясь плечами, и передавали друг другу косяк. Ветер уносил дым во тьму.
Дженн засмеялась, прикрыв рот ладонью. Этим вечером она надела огромную кофту-худи. Тень от опоры моста скрывала тонкие черты ее лица. Под несколькими слоями одежды на шее висело серебряное
ожерелье. Дженн не любила показывать свое тело. Она стыдилась, не хотела, чтобы родители видели: их дочь превратилась в женщину. Это смутило бы их. Они не слишком хорошо справлялись с переменами, будучи наивными и недалекими людьми. Порой их было так легко ненавидеть.
Брайан, напротив, принимал взросление как должно: легко и невозмутимо, хотя на самом деле ему хотелось кричать от восторга. Он вспомнил, как, навещая бабушку в Айдахо, зашел на кухню и посмотрел поверх холодильника.
Стена за ним цветом напоминала зубы, пожелтевшие из-за сигаретного дыма.
На холодильнике прятались крохотные кролики — жирные катышки пыли.
Он не обратил бы на них внимания, если бы увидел где-нибудь в другом месте, но это была кухня его бабушки. И что с того? Да ведь в прошлый визит, на Пасху, он не был таким высоким.
Он вырос. Это казалось изумительным.
Брайану нравилось снимать рубашку на глазах у младших братьев, показывая раздавшиеся плечи. Они спрашивали, станут ли такими же через пару лет.
— Нет, конечно, — отвечал он, смеясь. — Размечтались!
Брайан не испытывал угрызений совести, дразня их. В конце концов, он старший брат, а одна из задач старшего брата — ставить на место младших. По крайней мере, так ему казалось.
Он глубоко затянулся — огонек осветил красивое лицо, отразился в зрачках двумя красными искрами. Брайан носил длинную челку, закрывавшую одну сторону лица, и любил дерзким кивком сбрасывать волосы с глаз. Это необычное движение невероятно бесило его мать.
— Так откуда у тебя дурь? — спросил Брайан
— Взяла у брата, — ответила Джен, крутя на запястье серебряный браслет — змею, пожирающую собственный хвост.
— Срань господня, Дженн! Гленн? Курит? Я думал, он правильный.
— Ага! Зануда с косяком. Что меня устраивает.
— А он где берет?
— У кого-то из школы. Может, у Дона.
— У Дона Фрайза?
— Ты шутишь? Ну правда, Брайан. Нет, не у него. У Дона… Дона… Не могу вспомнить его фамилию. Черт. У Дона Мэйджорса! Вот! Клянусь, у меня скоро крыша поедет, как у тетушки Мао. Она… на себя уже не похожа.
— Ничего с тобой не случится. Кроме того, если ты в старости станешь как твоя тетка, я к тебе присоединюсь. Она веселится вовсю. Люди готовят для нее, убирают за ней, а она гонит на них ни за что.
— Ну, можно и так сказать.
— Так, значит, у Дона Мэйджорса?
— Ага.
— Дон Мэйджорс. Он тоже вроде правильный, да?
— Святоша. Ха. Но он курит травку.
— Ни в чем нельзя быть уверенным. Так же обычно говорят? Ни в чем. — Брайан снова затянулся и передал косяк подруге. Дженн взяла его дрожащими пальцами.
— Замерзла? — спросил он.
— Не чувствую ног. — Они засмеялись. — Выживу.
— Думаю, да. Постой, твой брат дал тебе дури? Блин, я родился не в той семье. Быть старшим ужасно. Никто не снабжает тебя всякой дрянью. Ни шмоток, ни выпивки. Ничего.
— Э-э-э… Нет. Он не в курсе. — Дженн засмеялась и положила голову Брайану на плечо. Она любила так делать, в этом не было ничего особенного, ведь они друзья — просто друзья. Приятно знать, что между ними ничего не могло быть. Это успокаивало. Они поклялись друг другу два года назад, что никогда не станут встречаться. Им казалось, что их дружба важнее десяти минут пыхтения на заднем сиденье машины.
— Дженн, черт возьми. Гленн разорвет тебя, когда поймет, что трава пропала.
— На куски, детка. На куски.
— У тебя яйца крепче моих.
— Да, я слышала.
— Что это ты такое слышала?
— Всякое. Это все здешние совы. Такие сплетницы.
— Да? И что они говорят?
— Ты правда хочешь знать? Ну, что вы с Вивиан… — Она сложила указательный и большой пальцы правой руки в кольцо и проткнула его средним пальцем левой — международный жест, обозначающий у молодежи совокупление.
— Фу. Совы в этом городе сли-и-ишком болтливы, — сказал Брайан, отбрасывая челку.
— Ага. — Дженн ткнула его в ребра. — Эй, я не против. Только на меня не западай.
— Не мечтай. Я не охотник до желтого мяса!
— Гребаный реднек.
— Мы резали вас в Наме.
— Мои родители из Японии, дебил. — Она стукнула его по руке и рассмеялась у Брайана на груди. Ее дыхание, как и его, стало неровным.
— Я слышу, как у тебя под рубашкой сердце стучит, — сказала она едва слышно.
Брайан хотел дотронуться до нее, но велел себе этого не делать. Он подтянул к себе ноги, встал, посмотрел на дорогу и увидел капли дождя, сверкавшие под фонарем.
— Что ты делаешь? — спросила Дженн, вытянув шею, чтобы посмотреть на него.
Брайан взялся за перила.
Пешеходный мост тянулся в двух направлениях. Один конец вел к его дому и фонарю, другой — к дому Дженн, скрытому среди деревьев. Днем они могли видеть с моста гору Си, но сейчас время ползло к полуночи и вокруг царила тьма, абсолютная, всеохватная.
Брайан наклонился вперед и посмотрел вниз. Поток воды был скрыт тонкой пеленой тумана. Ветер гнал облака по небу, и, словно по сигналу, выглянула луна. В ее бледном сиянии туман ожил, заблестел перламутровыми каплями.
— Когда я был младше, — сказал Брайан, — мы с братьями часто ходили сюда. Им не нравилось, они боялись местного призрака.
Дженн покачала головой:
— Вот теперь ты точно бредишь.
Брайан смотрел вниз, в туман.
— Однажды сюда пришли все мои друзья. Лайам, Натан, Роэн. Мы прыгали с этого моста. Прямо здесь, с этого самого места. Мои братья пришли со мной, боялись до чертиков, но притворялись, что им пофиг. Мои друзья прыгали в воду. Падали целую вечность, словно летели. Плю-у-у-ух.
— Спрыгнули — подумаешь, подвиг.
— И мои братья тоже. Смогли.
Налетел порыв ветра, ветви деревьев цеплялись друг за друга. Это напомнило Дженн о том, где она должна быть: в постели, дома — в пятнадцати минутах ходьбы от утонувшего во тьме моста.
— Они все смотрели на меня снизу. Типа, прыгай, Брайан! Прыгай! Но… Я не смог. Помню, как вцепился в перила, застыл. Я не смог. Я так испугался.
Дженн издала кудахтающий смешок.
— Брось, Пикачу.
Их высокий смех разнесся над рекой.
— Ты не прыгнул, — сказала Дженн, коснувшись его лодыжки. — Ничего страшного. Тут ужас как высоко. Я бы не смогла даже через миллион лет.
— Да, но я должен был. Это было важно, а я не справился.
— Ну, Би, даже не думай делать это сейчас. — Дженн встала на ноги, держась за друга, чтобы не упасть. Обняла его одной рукой, потянула от края. Услышала, как его ладонь скользнула по перилам: он ослабил хватку. Дженн ощутила, каким напряженным было тело под толстовкой, которую он надевал только на встречи с ней: остальных стеснялся. Она обняла его и почувствовала, как Брайан расслабляется.
— Хочешь, завалимся ко мне? — спросила она.
— Не, я в норме. Думаю, мне пора домой.
— Ага, думаю, нам обоим пора.
— Ты как? Дойдешь сама? — спросил он, скрестив на груди руки. Она ненавидела этот жест. Он означал, что разговор закончен и Брайан собирается уйти. Больше всего на свете ей не хотелось оставаться одной. Во тьме. Среди ночи.
— Ага, — криво улыбнувшись, ответила она. — Мои яйца крепче твоих, не забывай.
— Ой, Джен, не говори об этом.
— Ш-ш. Не так громко. — Она указала на деревья. — Совы.
— Ну конечно. Совы.
— До встречи, — сказала Дженн, натягивая капюшон.
— Счастливо.
Брайан помахал удаляющейся подруге. Он замер, прислушиваясь к воде, текущей под мостом, и стуку конверсов Дженн, пока она бежала по мосту. Не остановилась и не оглянулась.
Деревья выросли перед Дженн, затягивая ее во тьму, ветви касались девушки, не пугая, а утешая. Пахло свежевскопанной землей и прелыми листьями. Рядом захлопали крылья. Она вздрогнула.
Иди. Ты не вернешься, не поцелуешь его. Не сделаешь этого.
Я бы хотела.
Этот голос. Он вопрошал когда-то, что будет, если воткнуть вилку в розетку в гостиной. Тот же голос, что шептал: «Интересно, что в сковородке, которую мама поставила на плиту? Почему бы не дотянуться? Взять за ручку и узнать?»
Дженн он не нравился. Пугал ее гораздо сильнее, чем ночь.
Брайан шел по мосту к перекрестку 396-й.
Плечи его братьев, хрупкие и узкие, исчезают во тьме. Разлетаются брызги — и братьев нет. Они всплывают на поверхность, стряхивают воду с волос. Лица светятся от счастья, на них — победное выражение.
Они сделали это. Спрыгнули.
А он не смог.
Даже в детстве Брайан понимал, что роль старшего брата — ставить младших на место, быть лидером. Тем, на кого можно равняться. Как и тогда, Брайан отбросил эту мысль и продолжил шагать по мосту. Он поднял глаза, услышав, как зашуршали листья.
На обочине дороги был припаркован фургон. Он стоял вдали от фонаря, но Брайан все равно различил его очертания: средних размеров, с плоской крышей — модель с боковой дверью. Тупой нос фургона оказался смят, словно машина однажды врезалась в бетонный столб или в дерево. Прищурившись, Брайан заметил, что за рулем никого нет.
От сильного порыва ветра толстовка, которую он не стеснялся носить только при Дженн, прилипла к спине. Челка упала на глаза. Первая искорка страха вспыхнула глубоко в животе, но пламя оказалось ледяным. Ветер порвал облака и открыл луну — теперь Брайан увидел человека, приземистого мужчину, на обочине в нескольких футах от себя. Тот стоял, прислонившись к дереву, затаился, сжав руки в кулаки.
Брайан задержал дыхание, когда мужчина преградил ему путь. Свет луны упал на темную фигуру, и из тени выступила белая маска. Пустые глаза, опрокинутая улыбка. Скорбь.
Холод в животе Брайана поднялся по позвоночнику. Он вздрогнул.
Слева хрустнула ветка. Он обернулся на звук и увидел второе лицо в нескольких дюймах от собственного. Когда Брайан различил выражение, тонкая игла уже впилась ему в шею.
Радость.
Дженн видела, как ее лучший друг боролся с незнакомцем на другой стороне моста. Третий мужчина, небольшого роста и коренастый, бежал к ним широкими неуклюжими рывками.
Она поняла, что нужно кричать, но не смогла издать и звука. Ее чувства невероятно обострились: она реагировала, но какие бы проводки ни бежали в ее голове, они отказывались смыкаться. Ни звука, как бы она ни старалась, ни шага. Она словно погрузилась в сон, в кошмар, где время замедляется, а ноги прирастают к земле. Дженн просто смотрела, не в силах сделать хоть что-нибудь, как Брайан борется с высоким мужчиной, слышала их хрип, разлетающийся над рекой. Затем Брайан вскрикнул — странно и тонко, как девчонка. Ее колени подогнулись, она упала.
Только тогда проводки сомкнулись и крик вырвался из ее горла — достаточно громкий, чтобы привлечь внимание незнакомцев.
Огромная рука в перчатке обхватила Брайана. Хватка оказалась сильной — от мощи, таящейся в этих пальцах, сперло дыхание. Тошнота подкатила к горлу, голова отяжелела, мысли спутались.
Игла ужалила и упала на землю.
Единственная капелька крови выступила на шее и впиталась в воротник толстовки.
Дернувшись изо всех сил, Брайан вырвался из хватки незнакомца. Мужчина пониже метнулся вперед, распахнув руки так широко, словно хотел обнять весь мир. Брайан увидел, как он приближается, хотя перед глазами плыло, и стал отступать, пока не уперся спиной в перила моста. Металл обжег его холодом, даже сквозь одежду, — это напомнило Брайану, что он еще не умер. Он хотел жить.
Это его отрезвило.
Руки мужчины вернулись к нормальным размерам.
Впрочем, это не облегчило Брайану жизнь, не уменьшило его страх. Вовсе нет.
Две маски утонули во тьме: ветер взвыл и луна померкла. Брайан уставился в бездонный мрак, схватился за перила, перевалился через них, изо всех сил лягнув темноту. Его нога ударила что-то — бух.
Кто-то ахнул.
Брайан взвыл от восторга, понимая, что он попал и мужчине больно.
Да, возможно, ему удастся сбежать.
Затем мир накренился. Мост начал уменьшаться: Брайан падал. Он видел, как его руки цепляются за воздух, отчаянно пытаясь поймать одну из звезд. Не вышло. Он не смог. Волоски на загривке вздыбились, наркотик начал действовать, вызвав краткий, но сильный прилив эйфории.
Я сделал это. Наконец-то я прыгнул.
Туман сомкнулся над ним огромными серебряными крыльями. Мгновением позже Брайан врезался в воду.
Дженн кое-как поднялась на ноги. Высокий мужчина бросился к ней, а низкорослый спустился на берег. Она слышала их крики. У одного был местный акцент, у второго — сильный южный. Но откуда бы они ни пришли, их голоса звенели от паники. От ярости. На самом деле, шум, который они издавали, даже не походил на речь.
Скорее на рычание бешеных псов.
По ее лицу катились слезы. Дженн стало ясно, что они начали застилать глаза еще до нападения, когда Брайан скрестил руки и сказал, что не пойдет к ней. Но это уже не имело значения. Появление незнакомцев изменило все. Надо собраться с силами и бежать.
Ногти чиркнули по металлу и сломались, когда она схватилась за перила, чтобы подняться. Боли она не почувствовала. Кеды скользнули по опавшим листьям. Дженн услышала, как грохочут по мосту туфли высокого мужчины: металлическая решетка, в которую она вцепилась, завибрировала, словно ударила ее током.
Дженн Киото поднялась на ноги. Во рту появился привкус стоячей воды.
Она бежала как никогда в жизни, не зная, откуда взялись силы. Страх, придавивший ее к земле, исчез. Голос вернулся. Слов не было — наружу рвались только утробные крики.
Рывок во тьму. Под ногами уже земля — не металл. Дорожка петляла перед ней, но Дженн ничего не видела. Она вытянула руки и размахивала ими в надежде уберечься от низко нависших ветвей, пока мчалась во тьме, через лес.
Всякий раз, когда она ходила на мост, Дженн возвращалась дорогой, которую отец показал ей давным-давно. Она помнила, как он держал ее за руку, высокий и добрый. Сквозь кроны деревьев струился солнечный свет. Сладкое, далекое воспоминание. Отца было легко ненавидеть, и все же в тот момент она по нему тосковала.
Дженн бежала наугад в кромешной тьме. С каждым шагом она все больше отдалялась от нужного места. Несмотря на это, девушка мчалась вперед, слишком сильно боясь обернуться. Высокий мужчина пробирался сквозь сплетение ветвей у нее за спиной.
Ее кожу царапали колючие ветки, а в волосах терялись пауки. Капюшон слетел с головы Дженн, в него набились сухие листья и сосновые иголки, отскакивавшие от ее лица. Она налетела на дерево и отшатнулась в сторону — тело пронзила боль. Холодный воздух превратился в россыпь крошечных, но острых бритв.
Дженн Киото не останавливалась.
В какой-то момент она оглянулась и увидела лицо мужчины: он ломился через кусты и свет луны лег на его голову серебряной короной. Маска слетела — в глазах под ней не было ничего. Они казались черными дырами, впитывающими окружающий мрак.
Молчание.
Она с шумом втянула воздух.
Земля ушла у нее из-под ног, словно Дженн спала и это был кошмар, от которого ей предстояло очнуться в своей постели, мягкой и безопасной. Дженн часто снилось падение, но затем она всегда возвращалась в реальность, держась за сердце. Этой ночью подобное облегчение не наступит.
Желудок Дженн подскочил к горлу. Ощущение легкости. Листья из капюшона взвились в воздух — лишь затем, чтобы искалеченными бабочками упасть рядом с ней.
Дженн успела задаться вопросом: сбежал ли Брайан, или низенький толстый мужчина выловил его из реки и уволок прочь? Она пожалела, что тогда на мосту не поцеловала его, не настояла на том, чтобы он проводил ее домой.
Эти мысли мелькнули у нее в голове, прежде чем она упала на ветви деревьев в низине. Крик оборвался. Совы взмыли во тьму.
