Глава 10

Поднимаясь на второй этаж, Костя Долгов был уверен, что уснет, едва его голова коснется подушки. Он даже не стал утруждать себя раздеванием, так и лег в рубашке и брюках поверх покрывала, надеясь, что не замерзнет.

Однако сон снова не шел. Долгов крутился, пытаясь устроиться поудобнее, переворачивался с боку на бок, потом все-таки плюнул, встал, разделся и забрался под одеяло, но не помогло. Уставший мозг продолжал работать, горло саднило, затылок ломило, глаза горели так, словно в них насыпали песка, даже если он держал их закрытыми.

«Вернусь в Питер, выпишу себе самое сильное снотворное», – мысленно решил он.

Это была нелепая попытка самообмана, потому что Долгов прекрасно понимал: самому себе он ничего выписать не сможет. А значит, придется сдаваться какому-нибудь коллеге, объяснять причины… Но, как многие врачи, Долгов терпеть не мог лечиться сам.

Он вновь перевернулся на спину, поскольку ни на одном из боков долго пролежать не смог. Приоткрыл глаза, посмотрел в потолок. В комнате было достаточно темно, несмотря на то, что вечер только начался, а за окном уже зажглись фонари уличного освещения. Долгов усмехнулся, подумав о них: с одной стороны, вещь, конечно, удобная, как и вымощенные плиткой дорожки, но с другой – они точно так же разрушают атмосферу затерянного в глуши домика.

Долгов закрыл глаза, практически зажмурил их, прогоняя эти мысли. Нет, не думать, не возвращаться туда, не надо. Надо поскорее все забыть и снова стать нормальным.

Но забыть не получалось. Стоило прогнать давние воспоминания, как на их место пришло совсем свеженькое. Он снова мысленно оказался на втором этаже проклятого коттеджа, где погибли люди. Перед глазами появилась комната с залитой высохшей кровью кроватью. И полностью застеленной второй. На мгновение сознания коснулся вопрос: а почему вторая постель оказалась заправлена? В ней никто не спал? Или ее успели заправить, а тот, кого убили в другой кровати, решил прилечь днем, например? Как часто здесь вообще появляется обслуга и заправляет кровати? Если бы это происходило каждый день, проблему в коттедже заметили бы раньше…

Но эта мысль лишь пощекотала и уплыла, вымещенная все тем же воспоминанием: грохотом, стуком в дверь, криком. «Пусти меня, пусти!» Крик был такой отчаянный, что Долгов вновь рванул к двери, теперь уже в собственном воображении.

Но он ведь и тогда рванул… Он шагнул к ней сразу, как только услышал знакомый голос, зовущий на помощь, но его схватили за локоть и остановили: «А что, если там они?»

И он остановился. Засомневался, замер, потерял время…

Долгов вновь увидел перед собой дверь, потянулся к ручке, но деревянное полотно само отлетело в сторону, а на него что-то бросилось и сбило с ног. Он дернулся и открыл глаза, обнаружив, что на самом деле не находится в том коттедже, а лежит в своей новой временной постели.

Рядом что-то зашуршало, и краем глаза Долгов увидел, как на фоне подсвеченного фонарем окна мелькнула какая-то тень, но попытка повернуть голову и посмотреть не увенчалась успехом: шею словно сковало.

Рядом кто-то засмеялся. Так тихо и невразумительно, что не разобрать: женщина это или мужчина, ребенок или взрослый. Долгов попытался хотя бы скосить глаза, но разглядел лишь расплывчатый силуэт на фоне окна… Если только зрение не играло с ним злую шутку, принимая за человеческий силуэт что-то другое.

Еще одна попытка повернуть голову провалилась: он словно забыл, как двигаться, или тело перестало ему подчиняться.

Паралич. Сонный паралич. Да, именно так он и выглядит: ты просыпаешься, но не до конца, тело все еще обездвижено и не подчиняется. Это может длиться пару минут, надо просто переждать, перетерпеть, а потом все придет в норму. Это случается с огромным количеством людей…

И снова рядом послышался смех, кто-то наклонился к уху и прошептал:

– Но ты же не спишь, Костя… Ты же очень давно не спишь…

То ли эти слова, то ли пугающее прикосновение горячего дыхания к уху придали ему сил: Долгов дернулся и едва не свалился с кровати. Удержался, сел и только потом быстро обернулся к окну, но, конечно, никого не увидел.

Шумно выдохнув, он потянулся к лежащему на тумбочке смартфону, посмотрел на горящие на экране цифры и выяснил, что прошло уже больше двух часов с тех пор, как он ушел «отдохнуть». Значит, все-таки иногда проваливался в краткосрочный сон. Может быть, что-то из того, что ему мерещилось, всего лишь приснилось.

Долгов растер лицо руками и решил, что хватит с него такого «отдыха». Рубашка и брюки оказались безнадежно измятыми, а мысли о том, чтобы достать походный утюг и погладить их, вызвали тошноту. К тому же на горле все еще красовались синяки, поэтому он извлек из чемодана джинсы и свитер с высоким горлом. Он всегда брал с собой в поездки что-то такое на случай непредвиденных обстоятельств. Ведь их работа порой заводила в такие дебри, в которых костюм и рубашка оказывались совершенно не к месту.

В таком виде он и спустился на первый этаж, где Дементьев со своей писательницей и Лилей что-то с интересом изучали, сгрудившись на одном конце стола. Каждый при этом потягивал свой горячий напиток, а Дементьев еще и жевал что-то.

Бывший следователь услышал его шаги первым и оторвал взгляд от монитора, в который все трое смотрели.

– О, уже выспался? Что-то лучше ты выглядеть не стал, – насмешливо заметил он. – Но хоть оделся нормально, как обычный человек, а не киношный федеральный агент.

Долгов скорчил гримасу и направился прямиком к кофемашине.

– Не спится, – лаконично объяснил он. – И я проголодался. Есть у нас еда какая-нибудь, кроме фруктовой корзины?

– Там в холодильнике пакет, в котором несколько сэндвичей упакованных, – сообщила Ольга, ровнее садясь на стуле. – Взяла с запасом на всякий случай. Но не думала, что вы так быстро к нам вернетесь, поэтому кофе на вас не взяла.

– Ничего, мне и этот сойдет, – заверил Долгов, наугад выбирая капсулу из предложенных. – Есть что-то новенькое?

– Да, кое-что нарыли, но надо бы дождаться Нева, – заявил Дементьев, лениво потягиваясь и разминая затекшую шею. – Пора еще немного посовещаться.

– Я ему сейчас наберу, – проворчала Лиля, доставая смартфон. – За это время можно было свидетельницу не только найти, но и накормить ее обедом.

– О, что я слышу? – хмыкнул Долгов, разместив капсулу в машине и нажав на кнопку приготовления большой порции. – Эти нотки в твоем голосе похожи на ревность. Неужели ты думаешь, что он способен смотреть на кого-то, кроме тебя?

Лиля успела бросить на него возмущенный взгляд, а вот набрать номер Нева не успела: дверь коттеджа распахнулась, впуская загулявшего мага внутрь.

– О, ну наконец-то! – обрадовалась Лиля. – А мы тебя уже…

Она осеклась, когда дверь за Невом не закрылась, а впустила в коттедж еще одного человека. Долгов только удивленно приподнял брови, поскольку слышал, что Нев ушел на поиски женщины, а не подростка, а вот Лиля испуганно вскочила и отпрянула назад.

– Что он здесь делает?

– Лиля, спокойно, – мягко попросил Нев. – Все в порядке.

– А кто это? – настороженно поинтересовался Дементьев, глядя на нахально ухмыляющегося пацана.

– Это Егор. Он же Гек, – нервно пояснила Лиля.

Теперь уже на ногах оказались все, а Долгов удивленно шагнул вперед, становясь рядом с Лилей.

– Тот самый Гек? – уточнил он.

– О, как приятно, что меня знают даже те, кого я вижу в первый раз. – Егор обвел взглядом присутствующих и задержал его на Ольге. – А тебя я знаю. Ты была в моем фильме. Прекрасно вписалась.

– А еще твое приложение убило моего помощника, – моментально севшим голосом напомнила Ольга. – Поэтому я присоединяюсь к вопросу: что он здесь делает?

– Мне бы тоже хотелось знать, – мрачно заметил Дементьев. – Нев?

– Я понимаю ваше беспокойство, – заявил тот, отчаянно стараясь говорить спокойно и уверенно, но Долгов видел, что это дается ему нелегко. – Но заверяю: Егор не причинит никому из вас… из нас вреда.

– Неужели? – скептически переспросила Лиля.

– Он обещал, – кивнул Нев.

– О, ну если он обещал, – язвительно фыркнул Дементьев. – Нев, в чем прикол? Если он держит вас в заложниках, просто подмигните, и мы… Впрочем, не знаю, что мы сможем с ним сделать…

– Ничего, – холодно обронил Егор. И его спокойная уверенность в себе выглядела вполне естественно. – Никто из вас ничего не сможет мне сделать. Я же, напротив, могу убить вас всех так быстро, что никто не успеет сказать даже: «Мяу». И раз уж я до сих пор этого не сделал, вы можете расслабиться и продолжить заниматься тем, чем занимались. А я просто посижу рядом, послушаю. Понаблюдаю. И помогу, чем смогу.

– Зачем тебе это? – Дементьев не выглядел убежденным его заявлением. – До сих пор от тебя были одни неприятности.

– Это вас не касается, – высокомерно заявил пацан. – Это касается нас, – он указал на себя, а потом на молчаливо наблюдающего за ним Нева. – Важно то, что у вас есть задача, а я могу помочь ее решить. Например, я уже выяснил, что вы не имеете дело со злобным духом, демонической сущностью или проклятым предметом. Как нет ничего опасного в самом месте, на котором стоит коттедж.

– Он действительно может помочь, – снова включился Нев. – И действительно хочет.

– Знаешь, когда ты сказал, что постараешься минимизировать возможные негативные последствия от применения магии, я это себе иначе представил, – заметил Дементьев все тем же напряженным тоном. – Я хочу услышать внятное объяснение того, почему этот парень решил нам помочь.

Ольга и Лиля только напряженно наблюдали за переговорами, а за их спинами машина равнодушно закончила приготовление кофе и выбросила в отсек для мусора использованную капсулу с характерным звуком. Долгов повернулся и взял чашку кофе, просто чтобы чем-то себя занять.

– Это вызов его способностям, – пояснил тем временем Нев. – И шанс попробовать применить их… во благо. У каждого должен быть такой шанс.

Что-то в его тоне на последней фразе заставило остальных выдохнуть и переглянуться. Каждый взгляд одновременно утверждал и спрашивал: «Людям нужно давать шанс, не так ли?»

– Возможно, – озвучил общие мысли Долгов, делая аккуратный глоток и обходя стол, чтобы приблизиться к Неву и его протеже. – Но должны ли мы забывать, что он убийца, на чьей совести немало жизней?

– А должны ли мы забывать, что ты похищал людей, держал их взаперти и ставил над ними опыты? – огрызнулся Нев. – Сколько из них погибло в вашей лаборатории, а? На чьей они совести?

Даже если бы он ударил его наотмашь или задушил насмерть своей магией, было бы не так больно. Долгов почувствовал, как сжались зубы: как у собаки, вцепившейся в жертву, – не разжать. Чашка в руке дрогнула, и содержимое не пролилось только потому, что его было меньше половины её объема.

Ничего ответить Долгов так и не смог, только почувствовал, как стало тяжело дышать, а потому молча повернулся и шагнул за дверь, в холодный мокрый вечер. По крайней мере, тут вдохнуть оказалось проще.

Долгов не хлопал дверью, просто вышел и дал ей захлопнуться самой, но Лиля непроизвольно вздрогнула, когда это случилось.

– Ну и куда он пошел? – недовольно проворчал Дементьев. – Так мы никогда на совещание не соберемся.

– Очевидно, ему нужно подумать о вечном, – все так же нахально хмыкнул Егор.

Он повесил на крючок пальто, пригладил и без того идеально зализанные назад волосы и пересек гостиную, чтобы занять место за столом. У Лили неприятно похолодело внутри, когда он приблизился. Сразу захотелось сбежать, оказаться на другом конце помещения. А лучше – на другой планете.

– Я пойду верну Костю, – с трудом выдавила она, заставив себя оторвать взгляд от молодого наглеца и посмотреть на Дементьева.

– Только сама надолго не пропадай, ладно? – попросил тот, настороженно косясь на Егора. – У меня нет желания бегать по лесу в темноте и собирать вас.

Лиля кивнула, обошла стол по большой дуге, чтобы не проходить рядом с Егором, но все равно постоянно чувствовала на себе его липкий, самодовольный взгляд. Парень наслаждался ее страхом; она понимала, что нужно просто перестать его демонстрировать, а еще лучше – испытывать, но ничего не могла с собой поделать.

Нев так и стоял у двери, хотя уже снял и повесил свое пальто. Он тоже не спускал с нее глаз, но его взгляд был совсем другим. Проходя мимо, Лиля остановилась и посмотрела ему в глаза. На языке крутились вопросы: «Да что с тобой не так? Что происходит?», но вслух она их не задала. И так прекрасно знала ответы и чувствовала за это свою вину.

Он выдержал ее взгляд, но промолчал. Останавливать не стал, поэтому она схватила с вешалки свое пальто и сразу выскочила на улицу. Уже на крыльце, когда ее обнял мокрый холод, потрудилась его натянуть.

На улице совсем стемнело, а освещение на террасе еще никто не включил, но света от фонаря, стоявшего у дома, и из окон вполне хватало, чтобы разглядеть мужчину, сидящего, сгорбившись, на скамье.

Лиля тоже не стала зажигать свет, просто подошла, кутаясь в пальто, и села рядом. Долгов никак не отреагировал. Он сидел, наклонившись вперед, упираясь локтями в колени и держа обеими руками чашку, из которой не пил. Лиля запоздало подумала, что стоило взять и его верхнюю одежду.

– Ты так замерзнешь, – тихо заметила она, не зная, с чего начать.

– Мне сейчас полезно охладиться, – возразил Долгов, не поворачивая головы. Но хоть игнорировать не стал.

– Он не хотел тебя задеть.

Долгов натужно рассмеялся.

– О, еще как хотел. И ему это удалось.

Лиля вздохнула, понимая, что он прав. Но винить Нева за такое поведение тоже не могла.

– Должна заметить, ты сам напрашивался. Не сейчас, но весь день – точно.

– А я и не спорю, – хмыкнул он, все так же глядя в темную чашку и не поворачивая головы. – Получил в итоге, что заслужил, винить некого. Не все же мне его доставать.

– Зачем ты это делаешь, а? Дело ведь совсем не во мне.

Долгов не ответил, только покрутил чашку между раскрытыми ладонями, рискуя в любой момент уронить ее и разбить. А может быть, даже желая этого. Лиля замечала за ним это в последние пару дней, с тех пор, как они отправились на расследование: всегда такой спокойный и даже немного отстраненный, стремящийся к комфорту и осторожно выбирающий время для красивых ухаживаний, Долгов отчего-то стал резким, слишком дерзким и все время как будто напрашивался на драку. Или просто на то, чтобы получить по лицу.

– Костя, что с тобой происходит?

– Ты же сама все видела, – едко фыркнул он. – Мне напомнили, кто я и где мое место.

– Я сейчас не об этом. Ты уже несколько дней сам не свой. Кажется, это началось еще в Питере, но заметила я только здесь. С тобой что-то… что-то не так, я же вижу. Ты не болен?

Он покачал головой и пожал плечами, а потом все-таки поднес чашку к губам, скорее всего, машинально.

– Я просто плохо сплю в последнее время.

– Почему? Может быть, стоит показаться доктору?

– Я сам доктор, – язвительно напомнил он.

– Но ты не специалист по всему на свете.

Долгов шевельнулся, выпрямился и откинулся назад, на спинку скамейки, запрокинул голову, касаясь затылком стены дома, закрыл глаза.

– Возможно, но я прекрасно знаю, почему не сплю. И никакой доктор мне не поможет. Зато это само пройдет. Еще несколько дней – и станет легче. Это происходит каждый год, просто… В этот раз сильнее, чем обычно, только и всего. Наверное, еще это место виновато: будит ненужные воспоминания.

– Воспоминания? – ухватилась Лиля. – О чем?

Он промолчал. Лезть в душу к человеку, который этого не хочет, было не в ее правилах, но сейчас Лиле казалось, что это будет оправдано. В Долгове словно включилась какая-то программа самоуничтожения, и, если ее не выключить, он плохо кончит. Может быть, это и происходит каждый год, но Лиля пока ни разу не наблюдала этого так близко, а потому ее пугали возможные последствия.

– Это касается того исследования и гибели твоей девушки, да?

Только теперь он повернул голову и посмотрел на нее сквозь окутывающий их полумрак.

– Знаешь, для блондинки ты слишком умная. Не знал бы, что твой родной брат такой же блондин, решил бы, что красишься.

Она улыбнулась и вдруг, сама того от себя не ожидая, протянула руку и чуть сжала пальцами его предплечье.

– Если тебе нужно поговорить об этом, то я готова послушать. И ты меня знаешь, я никому не расскажу. Даже своему великовозрастному любовнику.

Долгов тихонько рассмеялся, узнав собственную формулировку просьбы после другого их доверительного разговора. Снова немного помолчал, тяжело сглотнул и все-таки принялся рассказывать:

– Экспериментальный центр, в котором мы с Верой работали, находился почти в таком же месте: лес, огороженная территория, коттеджи для персонала. Это была не постоянная работа, просто проект, на который сначала завербовали меня, а я потом вписал и ее, потому что специализация подходила. Конечно, мы с самого начала подозревали, что в нем что-то нечисто. Слишком большие деньги предлагали, было понятно, что исследования, скорее всего, идут в обход стандартных процедур, чтобы ускорить процесс запуска нового медицинского препарата. Но мы решили: проскочим. Зато за три месяца получим столько, сколько в обычном месте медику не заработать и за пять лет. Соблазн был слишком велик. В конце концов, в этой стране половина бизнесов так или иначе лежит в серой зоне, это же не значит, что все попадаются.

– Что это был за препарат? – осторожно поинтересовалась Лиля.

– Ничего такого ужасного. Никакой тебе прививки против гнева или зомби-вируса. Просто лекарство от страха. Не того страха, за который отвечает естественный инстинкт самосохранения и который помогает выживать, здраво оценивая опасность. Речь шла о лечении тяжелых фобий. Ты не представляешь, сколько людей в этом мире не могут вести нормальный образ жизни, потому что панически боятся самых простых вещей. Летать на самолете, например, ездить в лифте, даже просто выйти из дома. Цель препарата казалась очень достойной.

– Но что-то пошло не так, – вспомнила Лиля его собственные слова. – Что именно?

– Препарат оказался недостаточно хорош. Он убивал в людях страх… совсем. Но никому не пришло в голову, что человек, полностью лишенный страха, превращается в дикое, агрессивное животное. Вероятно, по сути мы все такими и являемся. Единственное, что нас сдерживает и заставляет вести себя цивилизованно, – это страх. Перед наказанием, перед осуждением. Одни боятся своего бога, другие – карающего меча правосудия, третьи – общественного мнения. А наши подопытные, которые получали настоящий препарат, перестали бояться. И вся злоба, весь стресс, которые копились в них годами, выплеснулись наружу в один вечер. Никто не ждал такого эффекта, поэтому наша лаборатория не была рассчитана на подобную вспышку. Охрана имелась, но больше для того, чтобы не пускать чужих на территорию, а не для того, чтобы воевать с обезумевшими, потерявшими страх людьми. Началась паника, беготня, стрельба. Охранники не знали, что делать, они спустили собак, но это не помогло. Наоборот, стало хуже: подопытные, вырвавшиеся из своих палат, только еще сильнее разозлились, восприняли нашу попытку защититься как дополнительную агрессию в их адрес. Нам оставалось только бежать и прятаться.

Он снова замолчал, прикрыв глаза. Вероятно, проживал все те события заново. Лиля легонько скользнула ладонью по его руке, успокаивая.

– Вера не успела спрятаться? – предположила она все так же тихо и осторожно.

Долгов сначала кивнул, потом мотнул головой.

– Когда все началось, ее уже не должно было быть в главном здании. Я задержался, потому что бумажной работы было много. Она зашла ко мне, я сказал, что буду дома – у нас у всех были небольшие личные коттеджи – через полчаса. Она пообещала приготовить ужин к моему приходу. Взорвалось где-то минут через пятнадцать, она уже должна была быть в коттедже… Но ее тоже что-то задержало, а я не знал об этом. Я звонил ей, хотел сказать, чтобы она заперлась, чтобы не пускала никого, кроме меня, но она не брала трубку. Я торопился добраться до коттеджа, со мной из здания выбиралось несколько коллег. Когда мы прибежали в наш коттедж, дверь оказалась не заперта… Мы вообще особо не запирались там, разве что на ночь и то больше по городской привычке. Все свои же, территория закрытая, охрана… Веры дома не оказалось. И я растерялся. Не знал, что делать, где ее искать. Пока я думал, как быть, она добралась сама, постучалась в уже запертую нами дверь, позвала меня, попросила ее впустить. Я хотел открыть, но один из наших меня остановил. Схватил за локоть и сказал: «А вдруг там они? Они ворвутся сюда – и мы все покойники». И я замер… Снова растерялся, не зная, как правильнее. Я испугался. Я врач, а не боец… Вера снова позвала, и я решил все-таки рискнуть, открыть дверь и впустить ее, но опоздал. Когда я оказался у двери, за ней раздался уже совсем другой стук. И крики, и рычание… Звериное рычание…

Он снова замолчал, отвернулся, судорожно вздохнул. Лиля почувствовала, как внутри снова все похолодело.

– Дверь мы так и не открыли, и напор она выдержала, окна мы забаррикадировали. Кто-то успел позвать на помощь, и через какое-то время приехала полиция. Из подопытных кого-то застрелили, кого-то только ранили и повязали. Тело Веры лежало на пороге нашего дома… Ей разбили голову о дверь, проломили череп. Потому что я испугался и застыл, не впустил ее. Если бы я открыл ей сразу, она успела бы заскочить, мы успели бы захлопнуть дверь… Но я опоздал со своим решением, и она погибла. Я научился не думать об этом, не вспоминать. Вот только когда приближается годовщина, теряю покой и сон. Совесть просыпается и не дает спать мне. Я думал, что с годами станет легче. Человеческая память так устроена, что постепенно из нее стирается все, но лучше мне не становится. А в этом году все стало в разы хуже. Может быть, потому что я узнал, что Вера до сих пор здесь, где-то рядом. Ты ведь видела ее… А вчера и я тоже видел.

– Где? У себя дома? – испуганно уточнила Лиля.

Долгов кивнул.

– Мельком, краем глаза, но видел. Она здесь. Возможно, ждет меня, хочет забрать с собой.

– Не говори так, – Лиля снова сжала его руку. – Если она любила тебя, она не может желать тебе смерти.

– Любовь превращается в ненависть легко и просто. А я ее подвел, предал. Дал ей погибнуть.

Он снова повернулся к Лиле, глядя ей в глаза сквозь темноту.

– У нее есть право меня ненавидеть. И право желать моей смерти тоже. Может быть, в том коттедже я на самом деле видел ее. Она приходила за мной.

– Не думай так, иначе это действительно убьет тебя. Ты не виноват, что все так сложилось. Да, ты принял несколько неправильных решений, но она принимала их вместе с тобой. Ты не мог знать, что она осталась в опасности. Ты не мог знать, что открыть дверь было еще можно. Ты испугался, да, но ты сам сказал: страх – это часть нашего инстинкта самосохранения. Ты мог открыть дверь – и не спасти ее, а погибнуть сам, погубить остальных. Ты уже не можешь изменить того, как все случилось, но ты можешь простить себя и жить дальше. Тебе нужно это сделать, потому что своей жизнью ты можешь принести пользу. А твоя смерть никому лучше не сделает.

Долгов улыбнулся, неожиданно протянул к ней руку и коснулся щеки, поглаживая пальцами.

– Но я ведь и пытаюсь это сделать, Лиля. А ты все держишься за никому не нужные отношения, у которых все равно нет будущего.

Она перехватила его руку и отстранила.

– Не надо снова об этом, Костя. Это не так.

– Неужели? Сама подумай. Какое будущее ты видишь? Брак, дети? Да в его возрасте только с внуками нянчиться, на большее сил и здоровья не хватит. Он и не захочет. Его манит совсем другое. И мне кажется, он сам начал это понимать, потому и не торопится предлагать тебе руку и сердце. Но и отказаться от тебя не может. Тебе не кажется, что ваши отношения зашли в тупик? Поэтому он так злится на меня, хотя ты не даешь ни единого повода ревновать. Мне даже немного обидно. Но забудь обо мне, просто задай себе честный вопрос: что вас ждет? И когда найдешь ответ, задай еще один: стоит ли терять на это время? Жизнь и так очень коротка.

Лиля не стала спорить. Она устала спорить об этом, ведь Долгов был не первым, кто приставал к ней с такими разговорами. И чем чаще они происходили, тем сложнее самой Лиле было верить в собственные аргументы.

Поэтому она сменила тему:

– Если ты действительно считаешь, что в коттедже на тебя напала Вера, мы должны рассказать об этом Дементьеву.

Лицо Долгова тут же переменилось, тема ее отношений с Невом моментально потеряла для него интерес.

– Нет, – отрезал он, – я не собираюсь больше никому об этом рассказывать. И ты обещала молчать.

– Костя, если это может повлиять на расследование…

– Нет!

– Ладно, – сдалась Лиля, поднимаясь на ноги. – Нас Дементьев ждет на совещание. Как бы ни было, а работу надо делать. До времени, отмеченного погибшими, осталось совсем немного, а мы до сих пор не знаем, что оно означает.