Глава 3. Экспедиция в ад

Конечно, между тем, что обещает работодатель, и тем, что реально получает работник, существует разница, и немаленькая. Кира с Жаком, их земляк – больше похожий на мальчишку-студента главный геолог экспедиции Луи Дюран, Контрольный комиссар ООН Клемент Петерс и немолодой мужчина по имени Антуан Вильре прилетели в Хараре на комфортабельном реактивном бизнес-джете «Bombardier Challenger 604», с роскошной внутренней отделкой и обслуживанием категории «ультра».

Еще на паспортном контроле, который VIP-пассажиры проходили прямо на летном поле, возле самолета, Кира обратила внимание на ровесника своего отца с глубокими морщинами, выцветшими голубыми глазами и резкими манерами, свойственными молодым людям, а у возрастных мужчин выдающими использование каких-либо стимуляторов.

– Проходите, мадам Бойер, – сказал пограничник, возвращая ей паспорт, и, заглянув в короткий список, объявил:

– Мсье Антуан Вильре, прошу ваши документы…

Кира задержалась на откидном трапе, глядя, как пожилой мужчина протянул свою синюю книжицу. Что-то в этом человеке вызывало смутные подозрения, но имя ни о чем не говорило, и она, утратив к нему интерес, поднялась в салон.

Однако, когда сразу после взлета пассажиры стали заказывать выпивку – самое надежное средство преодоления аэрофобии и коротания времени в полете, и Вильре потребовал «Зеленую Фею», объяснив вышколенной, но не осведомленной в подобных нюансах бортпроводнице, что речь идет об абсенте, Кира вспомнила давнюю проговорку Фуке и поняла, что подозрения были обоснованными: это и есть Рафаил – партнер Быстрова-старшего по первой экспедиции Архангелов. Она испытала острое любопытство и приготовилась забросать его вопросами, но Рафаил довольно быстро наполовину опустошил бутылку с ядовито-зеленой жидкостью, после чего, не снимая обуви, завалился на белый кожаный диван и проспал до самой посадки.

В Хараре их встретил сам Директор БББ Абиг Бонгани. В кремовом европейском костюме, отглаженной белой сорочке с галстуком, блестящих лаком черных полуботинках и с доминиканской сигарой в углу рта, которые он обычно не курил, полковник производил впечатление богатого и могущественного хозяина африканской столицы.

– Неужели это правда? – воскликнул он, увидев Киру. – Я слышал, но не верил, что самый красивый цветок знаменитого Бала отправится с нами в столь неподходящее для него место, как Борсханские джунгли!

Полковник изображал искреннее удивление, но Жак знал, что он еще неделю назад получил от DRM перечень участников со стороны французской республики, да и список пассажиров бизнес-джета лег ему на стол сразу после взлета. Но игре такого уровня надо подыгрывать, что они с Кирой успешно и делали.

Всех гостей накормили, разместили в гостинице на территории БББ и экипировали: одели в камуфляж типа «джунгли», кевларовые бронежилеты, тяжелые, с высокими голенищами ботинки, размер которых для Киры подобрали с большим трудом. Себе опытный Жак выбрал берцы с противоминным армированием – они потяжелее, но в некоторых случаях могут спасти ногу. И хотя в джунглях вряд ли можно встретить противопехотные мины, предусмотрительность никогда не бывает лишней – капитан DRM знал это лучше обычных беспечных парижан. Кира тяжелую обувь решительно отвергла, да и вряд ли на вещевых складах БББ нашлись бы усиленные ботинки тридцать восьмого размера.

Желающим из числа гражданского персонала предложили оружие – Луи и Петерс от него отказались: последнего даже с трудом удалось убедить сменить непригодные для джунглей черный костюм, черный галстук и черные полуботинки на пятнистую полевую форму. Жак и Рафаил вооружились стандартными «глоками-17», Кира, к удивлению спутников, тоже выразила желание вооружиться, и Жак подобрал ей «глок-26», который считался субкомпактным в модельном ряду «Глоков», хотя был массивней многих карманных вальтеров, браунингов, ругеров… Правда, по безотказности и боезапасу превосходил любой из них, да и весил меньше.

То есть до сих пор все шло гладко, в соответствии с достигнутыми ранее договоренностями. Шероховатости вылезли, когда они уже вылетели по маршруту. В вертолете, кроме них, находились Абиг Бонгани, непривычно выглядевший в полевой форме: без золотого шитья, со звездами, пуговицами и эмблемами тускло-зеленого цвета, неизвестный почти никому африканец в камуфляже «Черных леопардов», но без знаков отличия и шесть настоящих «леопардов», вооруженных до зубов: современные автоматы «FAMAS» калибра 5,56 мм, девятимиллиметровые «Беретты», гранаты, десантные ножи и даже огнемет, одного вида которого, по словам Жака, туземцы боятся больше, чем изрыгаемого им пламени. Четверо чернорабочих из народа амбунду – прирожденных проводников и носильщиков, забились в заднюю часть пассажирского отсека и старались не привлекать к себе внимания.

Так вот, уже в полете договоренности начали меняться: полковник Бонгани разъяснил, что ходить пешком по джунглям все же придется: вертолет не может сесть где угодно, ибо каждый может убедиться, что внизу сплошняком расстилается густой тропический лес. Надо будет находить место для приземления, разбивать там основной лагерь, а от него совершать пешие переходы в ту точку, где отметились Архангелы. Комиссар Петерс, до момента фиксации месторождения, мог оставаться у вертолета, всем остальным придется продираться сквозь зеленый ад, населенный соответствующими обитателями… Правда, можно было утешать себя мыслью, что каждое «плечо» пешего перехода гораздо короче, чем путь, который приходилось проделывать Архангелам, к тому же с вертолета проводилась предварительная разведка, а при необходимости можно было быстро получить сверху мощное огневое прикрытие. Но мсье Дюрана эти преимущества не радовали: он постоянно бурчал, что все это – слабая защита от населяющих джунгли тварей. Что касается Киры, то в присутствии Жака она чувствовала себя уверенно, даже без могучих фигур тяжеловооруженных «леопардов».

Вертолёт картинно облетел излучину Кванзы, сделал несколько расширяющихся разведывательных кругов.

– Есть! – воскликнул Луи Дюран, не сводящий взгляда с экрана магнитометра. – Сигнал слабый, но он есть! Легкая магнитная аномалия…

– Посадка! – скомандовал Бонгани по внутренней связи.

Легонько клюнув округлым носом, вертолет зашел на посадку, нацелившись на скальный выступ, выходящий из песчаного берега и овалом заходящий в широкую здесь реку, доходя почти до середины. Пилот осторожно приземлился на ровной треугольной площадке, как будто нарочно созданной для вертолетного аэродрома. Остальная его часть была засыпана валунами и камнями различной формы. Двигатель смолк, лопасти по инерции продолжали вращаться.

– Как обстановка вокруг? – спросил вертолетчиков командир отделения «леопардов» лейтенант Бараса.

– Ничего подозрительного при контрольном облете не замечено, – объявил бортмеханик, открывая люк.

Как и что можно заметить или наоборот не заметить под густыми кронами деревьев, Кира понять не могла, тем более, что, на ее взгляд, подозрительным здесь было все без исключения. Но шестерка «леопардов», держа оружие наготове, выпрыгнула наружу и скрылась в прилегающем лесу. Чувствовалось, что они хорошо знают джунгли и не боятся неожиданностей.

Все, кроме Контрольного комиссара ООН, тоже выбрались наружу, но далеко от вертолета не отходили. Сам же Клемент Петерс забился в угол, где недавно сидели разнорабочие. После черного представительского костюма, в камуфляже, он чувствовал себя неуютно, да и вся непривычная обстановка вокруг не способствовала покою кабинетного сотрудника. Амбунду, наоборот, оживились и занялись привычным делом: выгружали оборудование, ставили палатки. Одеты они были вполне цивилизованно: синие комбинезоны грузчиков, легкие белые майки, кроссовки. Луи Дюран втолковывал одному из них – молодому парню с детским лицом, – что жёлтые ящики с оборудованием следует переносить вдвоём и ставить на землю как можно осторожней. Тот неуверенно кивал. Кто-то из соплеменников, понимавших по-французски, перевёл, и парень закивал осмысленно. Геолог облегчённо вздохнул. Жак позвал его помочь поставить маленькую палатку на двоих, Луи охотно откликнулся, не переставая следить за выгрузкой оборудования.

Поодаль, на краю каменного островка, ближе к зелёному пологу джунглей, стоял Абиг Бонгани, а с ним неизвестный тип в форме «леопарда» без знаков различия. Его звали Абрафо Траоле – Кире стоило усилий запомнить это имя. В общей работе они не участвовали – только рассматривали сложенную карту и иногда с начальственным видом наблюдали за развёртыванием лагеря. Было заметно, что они не друзья (и это еще мягко сказано), но давно знают друг друга, и оба принадлежат к уважаемой в Борсхане касте «леопардов». Правда, Траоле неуверенным видом и отсутствием знаков различия походил на разжалованного за провинности «штрафника». Но на боку висел пистолет в кобуре, показывая, что даже разжалованный он пользуется доверием.

Немолодой Антуан Вильре, он же Рафаил, бойко руководил рабочими-амбунду, причем изъяснялся на их языке. Может быть, поэтому они беспрекословно и точно выполняли его указания: расставили ящики, коробки и мешки в подходящем месте и в определенном порядке, накрыли брезентом на случай дождя и крепко обвязали веревками, чтобы до содержимого не добрались обезьяны или мелкие хищники.

Кира передумала представляться Рафаилу и лезть с расспросами, которым он вряд ли будет рад: в столь деликатном деле лучше действовать исподволь. Пусть она до поры до времени остается мадам Бойер, не имеющей отношения к Быстрову – Самуилу: по крупицам можно выведать больше информации, чем задавая вопросы «в лоб»…

Тем временем вернулись «леопарды», ушедшие на разведку. Они доложились Бонгани, подтвердив, что ничего неожиданного и опасного в ближайшем окружении нет. И тут же их окликнул Рафаил.

– Эй, парни! Тут придётся поработать не только охранниками! Помогите поставить большие палатки!

И хотя он говорил на самом распространенном в Борсхане языке фульбе, к тому же тоном человека, привыкшего отдавать приказы, «леопарды» вопросительно взглянули на своего командира. Бонгани небрежно кивнул. Отработанным движением бойцы забросили за спины автоматы и занялись установкой палаток.

– Эй, Рафаил, иди сюда! – крикнул Бонгани. И когда тот подошел, показал карту.

– Первые точки вашего маршрута проверять нет смысла: алмазами там и не пахло. Сейчас мы здесь, – полковник ткнул в карту толстым черным пальцем. – Судя по отчетам, тут вы имели контакты с племенем рыболовов – Самаки-Рофу. В какой стадии были ваши поиски на этом месте?

Рафаил пожал плечами.

– Думаешь, я помню? Через двадцать семь лет?

– Если верить записям Самуила, тут объемы кристаллов кимберлита то нарастали, то пропадали. Он писал про заколдованный район…

Рафаил хлопнул себя ладонью по лбу.

– Да, точно! Мы тогда говорили, что к местным демонам – Властителю Реки, Великому Юке и другим, присоединился еще геологический демон, который водит нас кругами, то дразня кимберлитом, то подставляя пустую почву… Но Самаки-Рофу жили на берегу Кванзы, а с высоты не было видно ни одной деревни у реки…

– Так поверти башкой, разуй глаза, привяжись к местности и вспомни! – рявкнул Бонгани. – Тебя же учили в Легионе топографии!

– Только я был плохим учеником. Да и GPS – навигаторов тогда не было. Этого скального выхода, на котором мы приземлились, я точно не видел. Но от мест обитания Самаки-Рофу начался устойчивый рост кимберлита в пробах. Думаю, что интересующие нас места начнутся дальше.

– Мне плевать, что ты думаешь! – отрезал Бонгани. – Если я пойму, что ты не приносишь пользы, то прикажу скормить тебя крокодилам. А если услышу, что ты отдаешь команды моим людям, то пущу пулю тебе в живот и брошу в заросли: посмотрим – кто раньше тебя обглодает – леопарды или земноводные твари! При попытке к бегству будет то же самое! Ты меня понял?

Рафаил угрюмо кивнул.

– Отвечай, пока у тебя еще есть язык!

– Понял, – после короткой паузы выдавил француз. – Я не собираюсь никуда убегать! Мы же не в Париже!

«И у меня здесь свой интерес», – подумал он про себя.

– Бараса! – окликнул полковник командира отделения – широкоплечего и поджарого лейтенанта средних лет, который с автоматом наперевес стоял у него за спиной. Судя по шрамам на лице, он принадлежал к народу бхуту.

– Ты слышал, что делать с этим сыном свиньи?

– Слышал, шеф! – кивнул Бараса. Его суровое лицо осталось невозмутимым. Так, впрочем, было всегда – даже когда он отрубал кому-нибудь голову. Сейчас лейтенант только смерил француза высокомерным взглядом. Чувствовалось, что он с удовольствием отвесил бы этому жалкому существу щедрую оплеуху. Но тот пока не дал повода: коротко кивнув, он отошел от руководителя экспедиции и присоединился к работающим товарищам.

Меньше чем через час лагерь был оборудован. Две большие палатки на 5–6 человек каждая и маленькая – на двоих, стояли кругом вокруг места, где будет удобно разжечь костер. «Чёрные леопарды» выставили часового у вертолета и устанавливали инфракрасные датчики, которые должны были обезопасить экспедицию от нападения агрессивных племён и опасных животных. Луи сверял с закатанной в пластик картой показания своих наручных часов со спутниковой навигацией. Жак подтащил к берегу Кванзы два рюкзака, и они с Кирой уселись рядышком, наблюдая за неспешным течением мутной коричневатой воды. Иногда в ней мелькали какие-то тени, порой довольно крупные, кое-где вода временами всплескивала, будто рыба охотилась на какую-то мелочь, стоящую на ступень ниже в ее пищевой цепочке.

– Здесь много рыбы? – спросила Кира.

– И рыбы тоже, – мрачно усмехнулся Жак. – К реке лучше не подходить – крокодил или водяной удав вмиг утащат и сожрут. К тому же в воде водятся опасные микроорганизмы, черви, откладывающие яйца в организме, прочая гадость. Будь настороже и научись быстро вынимать пистолет: чуть потянула назад – и вверх… Он уже готов – я дослал патрон в ствол, так что сразу жми спуск! Пули с раскрывающейся свинцовой оболочкой и стальным сердечником – это высокая останавливающая и пробивная способность. Леопарда, крупную обезьяну, людоеда – уложит на месте, крокодила прошьет насквозь, да и бронежилет не очень высокого класса… Но тяжелых броников тут и нет…

– Брррр…, – Кира прижалась к мужу плотнее. А тот продолжил наставление по огневой подготовке:

– Если придется – стреляй любой твари в голову, и не один или два раза – пока не кончится боезапас! У тебя тринадцать патронов – должно хватить на любого монстра…

– Я бы предпочла, чтобы в такую минуту ты был рядом со мной, – совершенно серьезно сказала Кира. – У тебя все это лучше получится.

– Я бы тоже… Но в джунглях не всегда получается, как нам хочется.

Рафаил, куривший вторую сигарету подряд, нервно вышагивал вдоль берега.

– На мой взгляд, мы зря располагаемся в этом месте, – пробурчал он, проходя мимо. – С берега видны как на ладони. Да и вертолет… Дадут очередь из леса – и сгорит, как свеча…

– Надеемся, до этого не дойдет, – вежливо улыбнулся Жак.

– А вы муж и жена? Здесь по какой специальности? – Рафаил остановился. Чувствовалось, что он хотел бы наладить приятельское общение.

– У вас глаз наметан! – Кира опередила Жака ответом. – Недавно поженились. Я – юрист Арбитража ООН. А муж – мой персональный телохранитель.

– Что ж, ему можно только позавидовать, – улыбнулся Рафаил и пошел дальше. Он чувствовал, что ему не рады и не ошибался. Жак не любил случайных знакомств и никогда их не поддерживал, а Кира испытывала интуитивную неприязнь к бывшему напарнику отца. Но Рафаил умел выжидать подходящий момент и добиваться своей цели. А после беседы с Директором БББ он укрепился в мысли, что без посторонней помощи ему не выбраться живым из Борсханы. И кроме этой странноватой супружеской (если она действительно супружеская) пары, надеяться ему не на кого.

– Господа! – послышался командный голос Абига Бонгани. – Наш главный геолог может приступить к отбору проб на прилегающей территории. Подсобный и боевой персонал занимаются приготовлением пищи и обеспечением безопасности!

– Предупредите, чтобы избегали стрельбы, господин полковник, – подсказал вездесущий Рафаил.

– Точно, это сигнал угрозы для всех племен, – кивнул Бонгани. – Накрутите глушители. А для охоты у нас есть арбалет.

Луи с двумя подсобными рабочими, в сопровождении трех «леопардов», взяв необходимое снаряжение, отправился вверх по течению реки. Оставшиеся амбунду натаскали с берега дров и развели костер, поставив на огонь объемистый котелок, в котором принялись варить картошку и какие-то овощи, с добавлением мясных консервов. Кира некоторое время тренировалась в быстром извлечении пистолета из пластиковой кобуры, надежно удерживавшей оружие на поясе, но оставлявшей рукоятку почти полностью снаружи. Это занятие ей довольно быстро наскучило, и она отправилась в палатку отдыхать.

А через некоторое время на берегу показались три туземца. Вид они имели довольно живописный: босые, в синих шортах и желтых майках, с копьями, луками и стрелами – словно пародия на диких обитателей лесов в современном мюзикле. Двое имели довольно изможденный вид, третий – напротив, был довольно упитанным. В руке он держал довольно большую птицу, похожую на тетерева, а его спутник – ржавую пилу.

Лесные люди остановились на границе песчаного берега и скального выхода, положили луки и копья, сделав еще несколько шагов – положили птицу и отступили. Это выдавало их мирные намерения и признание за пришельцами временно занятой ими территории.

Навстречу неожиданным визитерам вышли Бонгани с Траоле и двое «леопардов» – Бараса и Ннамди, знавший все местные наречия и всегда выполнявший функции переводчика.

– К какому народу они себя причисляют? – спросил Барас и Ннамди перевел. Ответ дал самый упитанный из гостей.

– Они дети Водяного Духа, – сказал Ннамди и качнул головой. – Дух гневаться. Дети уходить от реки в лес, ждут разрешение вернуться.

– Где вождь?

– Вождь нельзя ходить по лесу. Вождь жди голоса Водяного Духа свой дом.

Ннамди довольно легко переводил с одного из наречий Самаки-Рофу на ломаный французский.

– Чего они хотят?

Переводчик осмотрел молодых туземцев и что-то спросил. Самый худой положил ему под ноги пилу, а упитанный разразился длинной речью.

– Они хотят, чтобы вы починили пилу, – перевел Ннамди. – Когда-то давно белые откупились ею за убитого Духа реки. Но вскоре она перестала пилить! А значит, жертва за Великого Духа не принята…

Переводчик понизил голос.

– Это может привести к неприятностям. Они станут мстить…

Тут к ним подошел Рафаил, который сходу вмешался в разговор, причем в переводчике он не нуждался, ибо сразу заговорил на языке туземцев.

– Что за ерунда? – теперь Ннамди переводил и вопросы и ответы. – Дух реки случайно убит двадцать семь лет назад, и я при этом присутствовал! И мы ничем не откупались. У нас не было такой штуки!

– Эту пилу я подарил племени рыболовов семь лет назад, – перебил его Бонгани. – Она никакой не выкуп и не жертва, просто наш дар! Я вручил ее тому, кто делает лодки! Где он сейчас? Надо спросить вождя…

– Он есть сын вождя, – Ннамди указал на самого упитанного туземца. – Он знает то, что знает вождь. Он говорит, что это жертва белых людей за убитого Духа реки. А прежнего лодочника убили юка-юка во время большой войны.

Рафаил повернулся к Бонгани.

– Они все перепутали. У них в головах каша.

– Спроси, остались ли в живых старейшины? Или просто старики с хорошей памятью?

– Никто не помнит старого, – перевел Ннамди. – Племя ушло с Большой Реки пять лун назад. Тогда юка-юка убили почти всех. Часть племени ушла вверх по реке. Им нет запрета от Духа.

Рафаил, Траоле и Бонгани переглянулись.

– Похоже, мы ничего от них не узнаем, – сказал Рафаил. – И пилу эту уже не починить – половина зубьев выломана. У вас есть такая новая?

Бонгани обвёл троицу туземцев задумчивым взглядом. Они ждали новой пилы. Больше их ничего не интересовало. Пока. Если их ожидания будут обмануты, на первый план интересов может выйти месть…

– Нет у меня пилы! – рявкнул он. – Дайте им соли, рома и скажите, что так хочет Великий Дух реки! И еще Дух приказал им рассказать все, что они знают про глаза Юки!

Рафаил ужаснулся.

– За этот вопрос нас убьют! Может, прямо сейчас!

Полковник покачал головой.

– С тех времен прошло почти тридцать лет! Сейчас умеренные племена стали гораздо терпимее, Ну, может, кроме юка-юка и буру!

И действительно, расспросы про «глаза Юки» не повлекли страшных последствий. Упитанный сын вождя рассказал, что таинственные камни, за которыми, как безумные, охотятся белые люди, в этих краях не водятся. В лесу, куда они перебрались, их тоже никто никогда не находил. И главная мечта всего племени – получить разрешение Духа реки и вернуться на берег, где у них будет в достатке рыбы, и они забудут, что такое голод. А камни им и вовсе не нужны!

В конце разговора Траоле принес рюкзак, откуда появилась пачка соли и бутылка тёмного рома, который оказался хорошо известен гостям. Они оживились, с благодарностью приняли подарки и исчезли так же внезапно, как появились.

– Ну, что ж, подождем нашего «главного геолога», – Бонгани с издевкой произнес название должности Луи Дюрана. – Он даст окончательное заключение…

Ждать пришлось довольно долго. Через три часа геологоразведчики вернулись. Луи разложил портативную полевую лабораторию возле своей палатки и провёл экспресс-анализ проб, взятых в окрестностях.

– Увы, только следовые признаки пиропа и ильменита, – сообщил он громко, чтобы его услышали все, кто хотел. – В палисаднике у моей бабушки в Провансе больше следов алмазов, чем здесь! Правда, отбор проводился в ограниченной локальности, но в любом случае, признаков месторождения не наблюдается. Надо двигаться вверх по течению!

– Что я и говорил без всяких проб! – шутовски поклонился Рафаил. – Слушайте знатока джунглей! И не вздумайте есть подаренную птицу: в свое время нас уже угощали отравленной рыбой!

Поужинали быстро, причем в ходе трапезы сразу определился социальный статус составляющих экспедицию микрогрупп. За накрытым складным столом, с пластмассовыми тарелками и приборами из нержавеющей стали, сидели Бонгани, Траоле, Кира с Жаком, Клемент Петерс и Луи Дюран. Без приглашения к ним подсел и Рафаил – Бонгани поморщился, но не прогнал. Вместо официантов главный стол обслуживали два амбунду, их соплеменники ели как бы на ходу – один приткнулся у высокого камня, второй стоя выхлебал свою похлебку. «Леопарды» привычно расстелили брезент и раскинули походный стол, пользуясь походными котелками, флягами и боевыми ножами. Подаренную птицу Бонгани есть запретил, хотя «леопарды», осмотрев, обнюхав и надрезав ее, клялись, что никакой опасности подношение не представляет. Рафаил бросил дичь в реку, и в тот же миг вода сильно всплеснула, мелькнуло что-то темное, и только водоворот закрутился на месте исчезнувшей тушки.

– Сейчас какая-то тварь всплывет кверху брюхом! – засмеялся Рафаил, но никто его не поддержал. Да и отравленные твари не всплывали: то ли яд для них был слабоват, то ли птица была вполне съедобной. Но это уже никого не интересовало…

После еды, греясь в лучах заходящего красного солнца, Кира сидела на большом камне возле берега, разглядывая ящериц, которые с такой скоростью молотили задними лапками по воде, что умудрялись пробегать по её поверхности, словно по суше. Тонкие длинные пальцы, длинные хвосты и наросты на голове и спине делали этих странных животных похожими на уменьшенных в сотни раз динозавров. Зрелище завораживало и одновременно дарило ощущение эмоциональной опоры: вчерашняя сотрудница бухгалтерии в «Картонке», побывшая королевой Бала Цветов, ставшая гражданкой Франции и женой французского разведчика, тоже, если понадобится, и по воде пробежит, и ящерицей обернётся…

– Это василиски, – услышала она голос Рафаила за спиной. – Но помните про водяных гадов!

Кира инстинктивно подобрала ноги и обернулась. Рафаил подошел вместе с Жаком, в руке он держал бутылку белого рома и пластиковые стаканы.

– Не отметить ли нам начало экспедиции? Ваш муж дал согласие.

– С оговоркой, – уточнил Жак. – У «Черных леопардов» за пьянку в походе расстреливают. Нечто похожее, насколько я знаю, было принято и в Иностранном Легионе…

– Но мы, к счастью, не «леопарды», – улыбнулся Рафаил. – Да я уже давно и не легионер. А в племени буру употреблять спиртное не возбранялось, особенно жрецу!

Кира пожала плечами.

– А я не имею отношения и к племени буру. Хотя и слышала о нем…

– Ну, и отлично! – Рафаил разлил ром, раздал стаканы, облокотился на камень у ее ног. – За удачное завершение начатого! Пусть алмазы станут нашими! Хотя это будет трудней, чем я думал… Местность изменилась, племена поменяли места стойбищ, привязка карт к местности оставляет желать лучшего… Но будем надеяться, что Великий Буру нам поможет! То есть… Ну, вы меня поняли!

Он протянул стакан, они непривычно мягко, беззвучно чокнулись. Мужчины выпили. А Кира ошеломленно смотрела на руку Рафаила. Точнее, на перстень – простенький, из белого железа, то ли с золотистым камнем, то ли с блестящим гранями кубиком золота в центре. Ее даже в пот бросило. Перехватив тревожный взгляд Жака, она залпом выпила ром. Крепкий напиток обжег гортань, огненным клубком покатился вниз, в желудок. Хотелось чем-то закусить, запить спрайтом или кока-колой, но под рукой ничего не было. Только мутные, полные опасности, воды Кванзы. Но ром быстро ударил в голову, и Кира успокоилась.

– Что с вами? – перехватив ее взгляд, спросил Рафаил и вытер губы тыльной стороной ладони. – Понравился перстень? Наверное, удивлены, думаете, что это золото на таком неказистом кольце?

Кира покачала головой.

– Золото дураков. Халькопирит или медный колчедан. Просто я знаю этот перстень!

– Именно этот? – удивился Рафаил. – Таких ведь много!

– Да. Молодые геологи оформляют так образец из первого найденного месторождения: вделывают кусочек в перстень или медальон. Как талисман на удачу.

– Вот именно! Их очень много. Они дешевые.

– Внутри есть гравировка. Буквы «ДБ» и год 1986. Дмитрий Быстров – мой отец. В 1986 он нашел крупные залежи халькопирита. Откуда у вас это кольцо?

Рафаил изумленно воздел руки к небу.

– О Великий Буру! – воскликнул он и тут же поправился:

– О Боже, может ли такое быть?! Значит, вы и есть маленькая дочка Дмитрия?! А я его напарник, мы искали алмазы в начале девяностых! Это мы – Архангелы! Он Самуил, а я Рафаил! Это имена настоящих архангелов! Мы к ним привыкли… Самуил много рассказывал про вас. А перстень он мне подарил на память, когда мы расставались… Надо же, какое счастливое совпадение!

– Не знаю, насколько оно счастливое! – Кира отвернулась и снова уставилась в воду. Она не знала, как себя вести с этим человеком. С одной стороны, это из-за него заварилась такая каша через четверть века спокойной жизни… А с другой – это действительно напарник отца, они вместе преодолевали трудности, рисковали жизнями, он убил напавшую на отца обезьяну… И в чем он виноват? Заставить человека сказать правду – нетрудно, особенно, когда он не знает – к чему это приведет…

Василиски продолжали бегать по воде, но они не могли ответить на ее вопрос.

– Дмитрий тоже любил разглядывать этих ящерок, – сказал Рафаил. Похоже, он уловил настроение Киры и старался наладить с ней контакт. – Их ещё называют ящерицами Иисуса Христа. Это ведь Он ходил по воде…

– Наверное, того кто вами командовал, вы называли Христом? – спросила Кира, и вопрос прозвучал вполне естественно.

– Почти, – кивнул Рафаил. – Для Абига Бонгани я придумал псевдоним Всевышний. Но он и тогда не умел ходить по воде. А сейчас тем более – набрал килограммов двадцать…

– А архангелы могли ходить по воде?

– Наверное, – кивнул Рафаил. – Мы-то не настоящие архангелы, но ходили и по воде, и по огню, по болотам… Почти три года вместе. Сколько раз мы отбивали друг друга от здешних чудовищ, от каннибалов, вытаскивали из топей…

Он говорил с искренним подъемом, как говорят только правду.

– Если бы можно было вернуться к тому ручью возле ангольской границы, возле которого наши пути разошлись… если бы мы выбрались тогда вместе из этой, – он понизил голос, покосившись на сидевших неподалеку африканцев. – Из этой зелёной задницы… Всё могло бы сложиться иначе, и у него, и у меня… Не думал, что останусь живым, не думал, что выберусь из джунглей, не думал, что вернусь в джунгли… И уж, конечно, не думал, что встречусь с его маленькой дочерью. Это его фраза: «Золото дураков!» У вас его манеры, его интонации, его характер… Не могу отделаться от мысли, что он сейчас окликнет меня, позовёт выходить на маршрут…

Рафаил налил себе и передал бутылку Жаку, качнул стаканом.

– В память Дмитрия Быстрова, моего друга!

Мужчины еще раз выпили, Кира только пригубила.

– Я много думал о том, как мы расстались, – задумчиво сказал Рафаил, как будто говорил сам с собой. – И, в конце концов, пришел к мысли, что Дмитрий все сделал правильно. Я был на одной стороне реки, он на другой. Я был ранен, и меня окружили туземцы. Если бы он вернулся, его бы убили. Скорей всего, в горячке убили бы нас обоих. Я бы в любом случае не смог уйти. А он мог и воспользовался этой возможностью. Я бы поступил так же на его месте. По-другому бывает только в кино!

– Постойте! – насторожившись, перебила его Кира. – Как же он подарил вам кольцо при таком драматичном расставании?!

– А! – Рафаил беспечно махнул рукой. – Когда мы нашли алмазы и каждый взял карту с кроками, тогда он и отдал мне кольцо. По большому счету, это и было прощанием – совместная работа закончилась… А во время перестрелки было, естественно, не до подарков…

Рафаил с готовностью отвечал на расспросы Киры. Она слушала его рассказы и словно переносилась во времена своего детства, когда отец вернулся из Африки в ореоле путешественника на край земли. Нападения людоедов, крокодилы и питоны, непредсказуемые местные проводники, неведомые духи, руководящие поступками людей. Сейчас она открывала эти истории для себя по-новому. Слушая Рафаила, она понимала, что отец многое от неё утаивал, смягчал подробности: приключения в джунглях Борсханы были куда более кровавыми и трагическими, чем в его пересказе дочери-подростку.

Настороженность прошла. Она даже испытала некоторую симпатию к Антуану Вильре. И сочувствие к нему. Двадцать лет среди дикарей, причем он сумел там приспособиться и стать жрецом племени…

Красное солнце быстро опустилось за горизонт, сразу же стемнело, на небе высыпали крупные яркие звезды, в джунглях включилась оглушительная многоголосица ночных насекомых, птиц, зверей, неизвестных тварей, а может, и могущественных Духов джунглей…

– Неловко вас прерывать, – вступил в разговор Жак. – Но пора спать. Завтра будет тяжелый день.

«И неизвестно какая ночь», – добавил он про себя.

Кира с трудом вынырнула из мира воспоминаний.

– Да, конечно. Давайте ложиться.

– А я, пожалуй, покурю перед сном. Тем более что не знаю, куда меня определил на ночлег наш Всевышний. Спокойной ночи, друзья, – Рафаил лёгким шагом двинулся к палаткам, чиркая на ходу зажигалкой.

Он чувствовал себя помолодевшим и полным энтузиазма, а главное, был доволен, что удалось наладить контакт с дочкой Быстрова. Её доверие важно не только само по себе: через неё можно перекинуть мостик к Жаку, без которого – на месте это стало еще очевидней – будет трудно подобраться к алмазам, припрятанным на заповедной территории племени буру, а уж вывезти их в Европу и вовсе невозможно. Никто из дикарей не станет ему помогать! Они попросту отнимут камни, а его скормят крокодилам или отправят на Ферму дядюшки Тома. С Жаком проще договориться – он цивилизованный европеец… Хотя среди них тоже немало дикарей…

Антуан Вильре задумался было: относится ли он сам к цивилизованным европейцам или к дикарям? Но тут же оставил это занятие: все-таки половину жизни он провел среди туземцев, значит, правильно ответить на вопрос невозможно… Возможно, впрочем, сложность крылась в других причинах, задумываться над которыми ему не хотелось.

Лагерь проснулся рано, одновременно с восходом жгучего африканского солнца, пока еще не набравшего полную силу. Кира, потягиваясь, выбралась из палатки и сразу наткнулась на Жака.

– Ой, всю ночь не спала – какой-то шум, грызня, возня, – пожаловалась она. – Будто собаки дерутся, только в воде… И хлопки какие-то…

– Иди, посмотри на этих собак, – Жак широким жестом руки показал в сторону береговой полосы, вдоль которой, словно в ожидании чего-то, торчали из воды десятка полтора страшных крокодильих голов…

Кира взвизгнула, в ужасе рассматривая открывшуюся перед ней страшную картину.

– Сколько их тут! Как в дурном сне…

Некоторые рептилии, осмелев, высунули на скалистый берег когтистые лапы, некоторые вообще вылезли до половины, холодные желтые глаза с вертикальными зрачками казались неподвижными, однако внимательно, жадно и зло рассматривали все вокруг. Но никто не пересекал невидимой запретной границы, которую обозначали несколько туш их убитых собратьев. Три твари, бессильно уткнувшись мордами в скалу, замерли в нескольких метрах от воды, и можно было подумать, что они просто оказались смелей остальных и теперь поджидают неосторожную добычу, но подернутые белесой пленкой глаза, неестественно вывернутые лапы и безжизненная расслабленность еще недавно мускулистых тел – будто из них выдернули стальные пружины, – показывали, что это просто безжизненные муляжи… Два крокодила лежали на спине, и на белых брюхах были отчетливо видны строчки прошедших насквозь очередей. Высокоскоростные пули FAMASов – 950 метров в секунду, – вырвали куски плоти, оставив красные звездообразные отверстия.

– Чего они хотят?!

– Жратвы, – буднично пояснил Рафаил, подошедший, как всегда, незаметно. – Так собаки собираются вокруг загородной кафешки, ожидая пока бросят объедки… Вчера, видно, вывалили в реку, что осталось на столе, вот и привлекли их. Нельзя так делать – надо пищу закапывать или прятать, пока со стоянки не снялись…

– Я только не пойму, почему их всех не перестреляют? – спросил Жак.

– Это может обидеть Духа Воды, – совершенно серьезно объяснил Рафаил. – И тогда туземцы выместят его обиду на нас. Отравленную еду подбросят или пустят стрелы из зарослей… Мы уже с этим сталкивались…

– Да, папа рассказывал, – кивнула Кира. – Лучше скорей убираться отсюда… Они в любой момент могут на нас броситься!

– Это вряд ли, – покачал головой Рафаил, указав на двух «леопардов» с автоматами наизготовку. – Но скоро вылетим, подготовка почти закончена…

И действительно, груз уже был в вертолете, пока амбунду убирали палатки, Рафаил принес консервы с хлебом, и они втроем, на скорую руку, стоя, перекусили у вчерашнего камня.

– Бонгани меня к себе в палатку не пустил, – то ли пожаловался, то ли просто сообщил Антуан Вильре. – Да он и Траоле, своего бывшего зама, выгнал. Только комиссара и мальчишку-геолога оставил. А мы во второй палатке теснились… Правда, амбунду в вертолете ночевали, а «леопарды» – посменно: кто тоже в вертолете, кто лагерь охранял… Вам хорошо – в отдельном номере, как и положено молодоженам…

Через час вертолет взлетел. Полковник приказал сделать круг над местом ночевки, – Кира вначале не сообразила зачем, – но все прильнули к иллюминаторам и она поняла: исключительно ради зрелища. Десятки крокодилов с неожиданной быстротой выбрались на каменный островок и набросились на туши убитых собратьев. На всех добычи не хватало, и чешуйчатые гиганты, образовав кучу-малу, сшибались бронированными лбами, рвали друг друга огромными зубами, били пилообразными хвостами… Кире кровавая картинка не понравилась, и она отвернулась. Рафаил, словно пресыщенный такими зрелищами, чистил и протирал выкидной нож с узким, стилетным клинком. Жак буднично потуже перешнуровывал ботинки. Зато амбунду и «леопарды» теснились у иллюминаторов, отталкивали друг друга, хохотали, что-то выкрикивали, словом, веселились от души. Траоле тоже с интересом смотрел на крокодилью бойню и тоже веселился, но чуть сдержанней, как полагается начальнику.

А Бонгани наблюдал за буйством подчиненных с презрительной улыбкой превосходства. Рядом с ним сидели комиссар ООН и главный геолог, которых схватка бронированных гигантов не развеселила, а напугала еще больше: они жались поближе к полковнику, как дети к сильному отцу, на защиту которого можно надеяться… И Бонгани было приятно, что эти облеченные серьезными полномочиями чиновники норовят спрятаться за его спину не потому, что он Директор Бюро Безопасности, а потому, что он сильней и смелей их, потому, что знает джунгли и не боится населяющих их тварей, потому что лично прикончил копьем не одного крокодила…

– Заканчивайте цирк! – сказал полковник в переговорное устройство. – Пошли вверх по реке!

И вертолет, завершив очередной круг, лег на нужный курс. «Леопарды» разочарованно зашумели и отошли от иллюминаторов. Внизу не было ничего интересного: змеей извивалась Кванза, по обе стороны слегка шевелилось непроглядное море джунглей. Примерно через час между деревьями стали появляться просветы, джунгли расступились, открывая широкую, явно рукотворную поляну. Вдоль воды возвышались дома на сваях, чуть в стороне рассыпались небольшие хижины, покрытые широкими листьями. Обитателей деревни, как обычно, видно не было – попрятались, не зная, чего ждать от пришельцев на железной птице. Как правило, ничего хорошего визиты чужаков не приносили.

– Видно, это и есть новое стойбище Самаки-Рофу, – подойдя к Бонгани, наклонившись и держась за дрожащий борт, перекричал гул двигателя Рафаил. Полковник угрюмо рассматривал карту и, подняв вырубленное из черного дерева лицо, смерил его тяжелым взглядом.

– У вас же отметка на другом месте!

Рафаил пожал плечами.

– Были там, потом же они разделились. Половина в лес ушла, половина сюда…

– Короче, ваши отметки привязаны к точкам непостоянного базирования?! – рыкнул Бонгани. – И в условиях изменения естественного рельефа?

– Прошло почти тридцать лет… Никто не рассчитывает на столько лет вперед…

Полковник махнул рукой и повернулся к «мозгу» экспедиции.

– Послушай, главный геолог, а зачем нам искать то, чего уже давно нет?! Включи свой магнитометр, мы пройдем весь маршрут за полдня и найдем пропавшие залежи!

Луи Дюран съежился, еще больше уменьшившись в размерах, и окончательно превратился по виду в нашкодившего мальчишку.

– Магнитометр может засечь аномалии только на низких скоростях и при нескольких проходах потенциально активных отрезков, – неуверенно сказал он. – К тому же природу аномалий надо подтверждать геологическими пробами – магнитное поле может меняться по разным причинам. Это значит, что по всему маршруту надо летать несколько месяцев, с посадками, экспресс-анализами и всеми сопутствующими исследованиями. Полгода работы – в лучшем случае…

Бонгани выругался на родном языке фулари.

– Ищите место посадки! – рявкнул он в переговорное устройство, и командир поднял согнутую руку в знак того, что понял приказ.