Глава 12. Отдых на базе «Зет»

Вертолет подлетал к Хараре. Деревушки внизу замелькали чаще, на их окраинах появились цветастые пятна помоек – пластиковые отходы цивилизации добрались во все уголки борсханских джунглей. После того как на границе лесов и саванны вырос Хараре – огромный по здешним меркам город, несколько здешних вождей сняли своих людей с обжитых мест и увели вглубь лесных массивов. Но большинство племен предпочли жить под боком цивилизации. Люди, не знавшие иной одежды, кроме набедренных повязок, отдавали детей в школы, самые смышлёные пробивались в колледжи и университеты, находили работу в государственных структурах. Первобытные охотники и скотоводы успели оценить прелесть электричества, водопровода и сотовой связи.

Разглядывая в иллюминатор соломенные крыши, капища и загоны для скота, Бонгани пребывал в благостном настроении. Миссию можно было считать завершённой: экспедиция под его руководством не только отыскала потерянные алмазы, но – с учетом того, как всё удачно повернулось с Абрафо и Рафаилом, – существенно улучшила расстановку фигур в разыгрываемой партии. Через несколько часов вертолет приземлится на аэродроме БББ, и можно будет приступать к следующему пункту плана – укреплять собственные позиции в той игре на повышение, которую предложил ему Афолаби, выпустив из тюрьмы и назначив руководить поисками месторождения Архангелов.

Бонгани услышал, как командир пилотов, выглянув из кабины, обратился к нему с каким-то вопросом, но слов не разобрал.

– Телефонограмма, – повторил командир громче, но так, чтобы не было слышно остальным членам экспедиции, которые сидели дальше по салону.

Мгновенно сорванный с места, встревоженный Бонгани прошёл к кабине пилотов.

– Приказано сесть на базе «Зет», – тихо сказал командир, когда Бонгани подошёл вплотную. – И ждать дальнейших указаний.

Бонгани окончательно помрачнел. Он не любил резких изменений планов, зная по опыту, как плохо они могу заканчиваться. Когда именем восставшего революционного народа его отправляли на Ферму дядюшки Тома, всё тоже произошло внезапно – и тоже в воздухе: экипаж самолёта, в котором он летел в Анголу на тайные переговоры с тамошним премьером, получил приказание вернуться в аэропорт Хараре. Тогда, правда, лётчики не проявили к нему ни малейшей лояльности – просто заперлись в кабине и сообщили о «высочайшем приказе» по внутренней связи.

В этот раз хотя бы пилоты проявляют должное уважение и не теряют, с перепугу, понятие о служебной дисциплине. На какой-то момент в голове Бонгани даже пронеслась шальная мысль: не сговориться ли с экипажем, не рвануть ли в соседнюю Анголу, из которой можно было бы выторговать себе безопасность у французов или американцев? Но в салоне как раз французы и комиссар ООН – их похищение поставит его вне закона во всем цивилизованном мире! Да и опасаться сейчас оснований нет – победителей, как известно, не судят…

– Причина не указана? – на всякий случай спросил Бонгани, хотя знал, что если бы причину сообщили пилоту, он бы об этом сказал.

– Нет, – покачал головой пилот.

Бонгани некоторое время задумчиво поглаживал торчавшую из кобуры рукоятку Gloka. Но ничего не придумал.

– Выполняйте, – распорядился он.

– Есть, – кивнул командир.

Остальные члены экспедиции уже смотрели на Бонгани, ожидая пояснений, – всех насторожило, что их руководитель шепчется о чём-то с командиром воздушного судна.

– Садимся на запасном аэродроме, ждём дальнейших указаний, – коротко бросил Бонгани и грузно опустился на своё место.

На посыпавшиеся со всех сторон вопросы ответил привычной отмашкой – дескать, всё потом!

Через несколько минут вертолет приземлился на пятачок гладкого бетона посреди весьма живописной территории, отделённой от леса высоким забором с натянутой поверху колючей проволокой.

Меньше всего база «Зет» была похожа на огороженный кусок джунглей. Во время посадки наблюдавшие из иллюминаторов люди успели разглядеть поблескивающие в нескольких местах фонтаны, искусственные водопады, клумбы и симпатичные, европейского покроя коттеджи, рассыпавшиеся вдоль изящно изогнутого продолговатого бассейна.

Приземлившихся встречали трое военных. Как только лопасти вертолёта неподвижно застыли и по приставленному техниками трапу спустился Бонгани, офицеры подчёркнуто уважительно отдали ему честь. Предупреждая вопросы, старший – судя по погонам, майор пехоты, доложил:

– Указание лично господина Афолаби.

– Вот как?

Бонгани – хоть и выказал майору некоторое удивление, ожидал чего-то подобного. Принимая в расчет механику действующей в Борсхане иерархии власти, только президент мог отдать подобный приказ. Но президент не вмешивается в дела, которые считает ниже своего уровня. А такими в последние три года, когда в стране установилась редкая для горячего во всех смыслах континента стабильность, президент считает почти всё происходящее в стране. А вот Афолаби есть дело до всего. Директор Алмазной корпорации – большой любитель провернуть пару-тройку комбинаций, способных, по его мнению, украсить игру. Да, решение Афолаби оспорить невозможно.

– Вам приказано пробыть здесь три дня, – добавил майор нейтральным тоном, лишённым каких бы то ни было эмоций. – Любая внешняя связь запрещена. В вертолете должна быть отключена рация и сняты элементы питания. Приказано также сдать телефоны и любые другие средства связи. Вам отведены домики, вы не будете знать недостатка ни в еде, ни в питье, ни в развлечениях.

– Ну, что ж, – улыбнулся Бонгани. – Указания руководства следует выполнять!

Он обернулся к участникам экспедиции, в тревожном ожидании толпившимся у распахнутого люка, и кивком головы велел им выходить.

– Не берусь предсказать, что нас ждёт через три дня, – сказал он. – Но эти дни стоит провести так, будто вы очутились в гостях у арабского эмира. Во всяком случае, я так и собираюсь сделать.

Кира с Жаком молча переглянулись: похоже, каждый из них понимал, что при неблагоприятном развитии событий рассчитывать на помощь французских властей в борсханской глуши не приходится. Главный геолог и комиссар ООН, спустившиеся по трапу последними, так и стояли возле вертолёта, словно раздумывали, не лучше ли вернуться на борт. Техники тем временем уже откручивали зажимы люка, под которым скрывались аккумуляторы.

Курортный сезон в Онфлёре закончился. Солнце светило ярко, но лучи его уже не грели. Легкий ветерок гонял холодный песок, серые, неприветливые воды Ла-Манша привычно омывали пляж, на котором не было ни одного человека. Впрочем, один все же был. Он пересек широкую полосу рыхлого песка, оставив за собой глубокие следы, словно в пустыне.

Синяя куртка была застегнута до отказа, так что поднятый воротник закрывал подбородок, накинутый капюшон и солнцезащитные очки скрывали лицо, которое и так было предельно неприметным и незапоминающимся. Широкие брюки и тяжелые ботинки были практичны и универсальны: в них удобно ходить по песку, бегать и драться. Потрепанный зеленый рюкзак за спиной дополнял картину и создавал вид типичного клошара, подыскивающего новое место обитания – потеплее и посытнее.

В рюкзаке у такого обязательно должен быть разрезанный вдоль багет, начиненный сыром и овощами, початая бутылка вина, еще, может быть, изношенный, дырявый свитер… Правда, кое-чем человек отличался от обычного бомжа: два-три километра он прошел пешком, постоянно проверяясь, хотя местность была пустынная и все вокруг видно как на ладони, да и любому бомжу наплевать на то, есть вокруг люди, или нет… И уж совсем выбивался из облика клошара выступающий слева, под курткой предмет, в котором опытный взгляд без труда мог распознать громоздкий, мощный пистолет.

Человек подошел почти к самой воде и остановился под шестом, на котором висел полосатый, похожий на сачок для ловли бабочек указатель силы и направленности ветра. Судя по его наполненности, ветер был северо-западный, умеренный. Странный клошар посмотрел на часы. 13.50. Его контрагент никогда не опаздывал. Да и сейчас, похоже, идет вовремя…

Действительно, к берегу приближался легкий катерок, в котором находились два человека. Один сидел сзади, на моторе, второй впереди, напряженно вглядываясь в берег с одинокой фигурой под полосатым сачком.

Ровно в 13.58 катер заскрежетал днищем о дно. Рулевой-моторист спрыгнул за борт и подтолкнул суденышко, вытолкнув носом на берег.

Пассажир выпрыгнул на песок и направился к псевдоклошару. Арабская внешность, небритость, которую можно было принять за модный нынче тренд, но в паре с длинными, растрепанными волосами она выдавала обычную неряшливость. Джинсы, кожаная куртка, развинченные манеры. Оружия при нем не было, но его спутник, заняв пассажирское кресло впереди катера, положил на колени короткую штурмовую винтовку.

– Приветствую тебя, брат! – улыбнулся араб «клошару».

На часах было ровно 14.00.

– Привет, Юджин, – кивнул тот. – Или лучше называть тебя Юнусом?

– Как тебе больше нравится, брат! – еще шире улыбнулся Юджин. – Я ведь знал тебя под разными именами. Сейчас, кажется, тебя зовут Жермен?

– Да. Но перейдем к делу.

Они сели на длинную, с облупившейся краской, скамейку. Жермен открыл свой рюкзак и вытащил не надкусанный багет и недопитую бутылку, а новенький планшетник. Потом, не дожидаясь обязательного вопроса, показал две пачки пятисотевровых купюр. Юджин кивнул и вынул из кармана флешку. Через несколько секунд Жермен прослушивал совершенно секретную беседу в «Райской кухне». Принимавшие чрезвычайные меры для обеспечения безопасности сотрудники БББ, не распространяли их на участников встречи. И это явилось ошибкой.

– У тебя, конечно, осталась копия? – спросил Жермен, когда закончил прослушивание, и протянул собеседнику деньги.

– Конечно, – кивнул Юджин, пряча пачки в карманы. – Ты представляешь, сколько на самом деле это стоит? Уж, конечно, не жалкие сто тысяч!

– Да. Только если я или ты попробуем продать это кому-то еще, то потеряем голову!

– Тут ты прав! Такие дела можно иметь только с проверенными людьми.

Не прощаясь, Юджин встал и направился к катеру. Вскоре лодка превратилась в черную точку и затерялась среди волн, а еще через несколько минут Юджин пересел в свою комфортабельную яхту.

Жермен пешком, так же проверяясь, вернулся в город, из автомата набрал «связной» номер и произнес:

– К «Сьюзен» приехал брат.

После этого на автостоянке у вокзала сел в не новую, чтобы не бросалась в глаза, но вполне приличную «Audi» и поехал в Париж.

Женщина, которая имела десятки имен и которую Кира знала как Диану Сорель, уже было затомилась от монотонности и однообразия жизни на базе, когда произошли события, встряхнувшие ее и вернувшие к обычному жизненному тонусу. Во-первых, позвонил Виктор, сказал, что ему в клюв упал с неба приличный кусок жирной еды, и предложил подыскивать место, о котором они мечтали. Ей будто сделали тонизирующий укол: кровь по жилам побежала быстрее, мысли снова закружились каруселью, подсказывая различные варианты стран и городов, жизнь вновь забила ключом! Ведь разговоры и мечты на отдыхе – это одно, а конкретное предложение – совсем другое! Похоже, в ее судьбе намечается давно назревший решительный поворот…

А тут еще вечером, когда стемнело и в лагере объявили «отбой», раздался стук в дверь, и на пороге появился тот, кого она никак не ожидала увидеть. Стучать мог кто-то из курсантов, какой-нибудь отчаянный сорвиголова, наплевавший на режим, уставы и рискнувший карьерой, чтобы попытать счастья у таинственной незнакомки, лица которой никто не видел, но это только распаляло воображение, дорисовывающее образ самой распрекрасной красавицы из красавиц. Тем более что для лишенных женского общества здоровых молодых парней любая дама таковой и являлась.

Но когда она приоткрыла дверь, то вместо атлетически сложенного блондина или не менее спортивного брюнета увидела немолодого мужчину в плохо сидящем костюме – это был майор Фуке собственной персоной! Ясно стало, что случилось нечто чрезвычайное, у нее даже захолодело под ложечкой…

– Сегодня поступил сигнал от «Самуэля», – не здороваясь, сообщил майор. – Он назначил встречу.

«Сьюзен» перевела дух. Ничего чрезвычайного – обычная работа. Самуэль был результативным агентом, он сыграл немалую роль в операции против Рушди Аль-Банна и сейчас находился в свободном поиске. Раз просит связи – значит добыл важную информацию.

– Я соберусь за десять минут, – также не здороваясь, ответила она. – Подождите меня на крыльце.

Через четверть часа машина с зашторенными окнами выехала за ворота базы.

Звонок от агента означал, что он будет ждать на следующий день в 16 часов в условленном месте. Встреча происходила в небольшом мотеле на въезде в Париж по северо-западному шоссе. Мотель принадлежал DRM и использовался для конспиративных контактов.

Трое офицеров в штатском изучили обстановку вокруг него и внутри, а когда убедились, что засады или иной опасности не имеется, Сьюзен прошла в комнату № 7, где уже находился Самуэль.

Они обменялись приветствиями, и агент положил на стол, рядом с ноутбуком, небольшую красную флешку. Надев наушники, Сьюзен внимательно прослушала разговор в «Райской кухне».

– Молодец, Сэм! – широко улыбнулась она.

Информация действительно представляла немалый интерес.

– Я заплатил сто тысяч.

– Мы переведем на твой счет сто пятьдесят, – кивнула она.

– Насколько я понимаю, это стоит гораздо дороже.

– Да. Цена этой информации – жизнь!

Самуэль усмехнулся.

– Что ж, пятьдесят тысяч, плюс жизнь – совсем неплохо. Считаю, что это выгодная сделка!

– Мне всегда нравилось твое понимание ситуации, – ослепительно улыбнулась Сьюзен в ответ.

База «Зет» была базой отдыха БББ, где отдыхали высшие офицеры ведомства. Сюда же привозили высокопоставленных зарубежных гостей. Бывал здесь и сам президент республики – в последнее время, впрочем, нечасто. Он всё реже решался находиться на территории, контролируемой Черными леопардами. Главный урок, которому учила правителей история Борсханы: чем дольше срок правления, тем выше риск переворота. Кинизела Бело и раньше был подозрителен, а со временем боязнь заговора превратилась в манию. Он уже не доверял Черным леопардам, а прикармливал армейских военачальников, которых систематически менял.

Как бы то ни было, а отдых здесь предлагался действительно королевский. И дармовая отельная роскошь сделала своё дело: люди, только что напуганные внезапными переменами, за которыми стояла могущественная и непредсказуемая сила борсханской политики, моментально забыли свои треволнения и погрузились в отпускную сказку. На выбор гостям были предложены интерьеры, выполненные в различной стилистике – от барокко до хайтека. К домикам примыкали бани различного вида: сауна, хамам, русская, египетская песочная или ароматическая индийская.

– А у вас в русских банях и веники есть? – с некоторым пристрастием поинтересовалась Кира у человека с полковничьими погонами, который распределял коттеджи.

– Обижаете, мадам, – гордо ответил тот. – Дубовые и липовые из лесов средней России.

В ответ Кира могла лишь уважительно кивнуть.

Все коттеджи на базе вне зависимости от оформления были буквально нашпигованы последними достижениями индустрии гостеприимства. Гостей Афолаби, – или его арестантов, – встретили массажные кресла, системы микроклимата, генераторы здорового сна, плазменные экраны в полстены. Голосовое управление помещением и едва ли не каждым находящимся в нём предметом довершало картину жилищного рая. Повара были готовы принимать заказы на блюда из любой кухни мира, а в конце центральной аллеи сквера, в здании, выполненном в виде гигантского валуна, расположился ресторан и атмосферные бары с изысканными напитками на любой вкус. Как выяснилось, в первые же часы вынужденного, но роскошного отдыха, принимающая сторона не ограничилась вопросами коммунального комфорта. Симпатичные девушки из обслуживающего персонала, не обременённые моральными запретами, были настроены не только разделить, но и организовать праздник любого формата и масштаба.

Одним словом, на базе «Зет» было всё, чтобы каждый здесь находящийся мог разрешить себе, что называется, «слететь с катушек» и оторваться в меру здоровья и фантазии. Особую пикантность ситуации придавало то, что сделать это можно было на охраняемой территории, в кругу людей, с которыми вряд ли придётся соприкасаться в дальнейшем.

Пилоты, недолго думая, сразу же пустились во все тяжкие, к ним, не задумываясь, поспешил примкнуть французский геолог.

Бонгани, соблюдая иерархию, держался в стороне от разгульной компании. Впрочем, судя по тому, как часто в коттедж руководителя экспедиции доставлялись еда и напитки, а также наведывались длинногие горничные, полковник вряд ли тратил своё время на повторение устава «Черных леопардов» или просмотр телевизора. А вот Петерс Клемент заперся в своем коттедже и, как подозревала Кира, пил вчерную.

Пилоты и Луи Дюран, позволившие себе открытый ничем не сдерживаемый разгул, с утра накачанные алкоголем и облепленные весёлыми фигуристыми девушками, умудрялись наполнить территорию базы столь плотной атмосферой последнего мальчишника перед свадьбой, что создавалось впечатление, будто коттеджи заселены английскими и российскими туристами, решившими посоревноваться в искусстве пития и сопутствующих утех.

Кира и Жак, довольствовавшиеся экзотическими массажами и романтическими прогулками по парку, выглядели на этом фоне истинными пуританами.

– Меня пугают не столько вооруженные «леопарды» в бронежилетах, сколько эти… несколько невменяемые люди, – сказала Кира Жаку, стоя у окна спальни и наблюдая в просвет между шторами, как Луи и старший пилот пытаются сбить струями шампанского ананас, водружённый на ягодицы хохочущей мулатки, растянувшейся на бортике фонтана.

– Брось, – отозвался стоявший у другого окна Жак. – Чего их бояться? Видишь, они с трёх шагов не могут попасть в довольно крупную цель. Я бы сбил ананас из пистолета с разворота, причем, без всякого риска для этой роскошной задницы.

– Всё шутишь, – вздохнула Кира. – А между тем, похоже, мы в плену…

– Даже не думай об этом: уверен – это временная задержка. Не похоже, что готовится жёсткий финал.

– Жёсткий финал? Что это значит?

– Ликви…, – он оборвался на полуслове и исправился. – Ну, неблагоприятный для нас.

– Это профессиональный термин?

– Нет. Просто пришло в голову.

– Не похоже… А ты устраивал жесткие финалы?

– Гм… Как тебе сказать… На войне всякое бывает.

– Так ты воевал по-настоящему?

– Приходилось… Мы прыгали с парашютом и вступали в бой с противником. Хотя боевые действия не наша задача. Думаю, что это делалось «для обкатки»…

– Для обкатки, – задумчиво повторила Кира. – Этот оборот тоже только пришел тебе в голову? Так же как «потрошение» и пистолет под челюстью Рафаила?

– Прекращай допрос! Все равно без «третьей степени» ты из меня ничего не выжмешь…

– Третьей степени… У тебя голова набита профессиональными терминами. А какой у тебя был псевдоним?

– Псевдоним?

– Не делай вид, что ты удивлен. На такой службе обязательно должен быть псевдоним. Какой?

– «Виктор», «Победитель», – нехотя ответил Жак. – Давай сменим тему. Ты тоже слишком много знаешь для бухгалтера… Пойдем лучше тоже выпьем шампанского! Что-то ты напряжена и не можешь расслабиться. В чем дело?

– Дело в том, что я повторила путь своего отца… Он шел по колено в грязи и по щиколотку в крови, он нашел алмазы, но в силу подковерных игр его убили! Я вычислила всю цепочку: Афолаби – Бонгани – Траоле – Рафаил… Главный отдал команду, а остальные ее исполнили. Судьба распорядилась так, что Рафаил и Траоле получили по заслугам, а те, кто наверху, как всегда, остались безнаказанными…

– Как говорится: «Еще не вечер!» – философски сказал Жак. – В конце концов, все получают свое… Справедливость, как правило, торжествует!

– Ой, ли? – скептически бросила Кира.

– Пойдем лучше пить шампанское! Чувствую, что скоро бесплатный отдых закончится.

– Это точно. Сказки длинными не бывают.

К исходу второго дня кутеж прекратился – шальная компания выдохлась.

Кира не поверила своим глазам, когда во время утренней прогулки застала Луи на берегу озера в глубине базы с удочкой в руках. После обеда пилоты и геолог засели в беседке перед коттеджами за шахматы и кости, а затем перешли к какой-то экзотической игре: участники перекладывали разноцветные камешки в лунках продолговатой доски.

– Это калах, – сказал Жак, когда они с Кирой проходили мимо беседки, из которой раздавались азартные вопли. – Африканские шахматы. Или покер. Специфическая игра. Меня когда-то учил мой однокашник по спецшколе. Но я так и не успел её освоить.

– Предлагаю сыграть в другие подвижные игры в номере, – Кира потянула мужа за руку: ей показалось, что он не прочь присоединиться к игрокам в африканские то ли шахматы, то ли карты.

Странный подневольный отдых закончился, как и было обещано, утром четвёртого дня. На рассвете авиационные техники, расквартированные на базе, вернули в «Super Pumu» аккумуляторы, пилоты запустили двигатели, проверили работу электроники.

– Можно лететь, – доложил старший пилот, стоя перед Бонгани навытяжку, но стараясь не дышать в его сторону.

И вертолёт продолжил свой путь в первоначальный пункт назначения – столицу Борсханы Хараре.

Бонгани был задумчив и погружён в себя. Как любой человек действия, он испытывал раздражение и дискомфорт, когда оказывался в ситуации, на которую никак не мог повлиять. Но, выполняя приказы Афолаби, нужно быть готовым к любому повороту событий. И Бонгани отрешённо смотрел в иллюминатор, наблюдая за тем, как внизу плывёт густое месиво африканского леса, с проплешинами полян, жилками реки, горбами холмов.

Таким же отрешённым взглядом он наблюдал бы за тем, как в сторону вертолёта направляется ракета земля-воздух, запущенная с одного из этих холмов. Что ни говори, а наличие в команде «Чёрных леопардов» делало атаку в воздухе наиболее удобным и малозатратным вариантом ликвидации. Не исключено, что трёхдневная отсрочка связана с тем, что надо было подготовить операцию «по нулевому варианту»… А время, конечно, выбрано, когда этот квадрат не попадает в поле зрения американских или российских спутников. Происшествие всегда можно списать на неуправляемые племена. Да и останки вертолёта можно скрытно вывезти с места крушения…

Ракетной атаки, однако, не случилось.

Уже в конце первого дня в мировой прессе появились сообщения о пропавшем вертолете. Высказывались разные версии, от несчастного случая вроде столкновения с горой, до террористического акта и нападения воинствующих племён, обзаведшихся переносным зенитно-ракетным комплексом. Автор последней версии – журналист британского таблоида Sun – даже оснастил свою статью фотографией туземца в боевой раскраске с водружённым на плечо ПЗРК.

Во многих изданиях публикации о предположительном падении вертолёта сопровождались аналитическими статьями, смысл которых сводился к тому, что никакого месторождения Архангелов на самом деле не существует – и вертолёт с экспедицией пропал не случайно. Его исчезновение, намекали аналитики СМИ, ставит жирную точку в деле, которое можно называть крупнейшей алмазной аферой современности. Три дня бушевал информационный ураган, охвативший деловую прессу по всему миру. Глубина падения алмазных акций Борсханы достигла исторического минимума за последние пятнадцать лет – со времён последней гражданской войны.

И вдруг все чудесным образом изменилось. Сначала американская «The Wall Street Journal» сообщила, что неизвестные лица скупили обесценившиеся акции алмазных предприятий Борсханы. Вслед за этим во французской «La Tribune» вышла публикация о том, что пропавший вертолет благополучно приземлился в Хараре. Как рассказал корреспондент «La Tribune» со ссылкой на соотечественника Луи Дюрана, геолога экспедиции, задержка произошла из-за технических неполадок. Комиссар ООН подтвердил факт вынужденной посадки в диком лесу, а заодно и реальность «месторождения Архангелов». Новость пронеслась стремительной волной по мировым СМИ и всколыхнула фондовый рынок. Алмазные акции вновь подскочили в цене. Многие фирмы разорились или понесли серьезные убытки. Кто и сколько выиграл на данной истории, оставалось только догадываться. Многих экспертов удивило то, что французские государственные компании, занимающиеся алмазным бизнесом, оказались в числе сорвавших большой куш. Как им это удалось, никто объяснить не мог.

На месте посадки «Super Pumu» встречали наглухо затонированные «мерседесы» и взвод «леопардов». Сверкая на ярком солнце одинаковыми чёрными тушами, машины излучали гипнотические лучи власти и неких высших интересов, перед которыми ценность человеческой жизни резко падает.

Спустившись по трапу и оглядев эскорт, Кира сказала Жаку, не слишком заботясь о том, чтобы её не слышал Бонгани:

– А где же военный оркестр? Я бы послушала, как звучит гимн Борсханы.

– Я тебе его напою, – ответил Жак и принялся напевать торжественную мелодию, имитируя духовые инструменты и барабанную дробь.

Бонгани смерил его мрачным взглядом и Жак, хоть и не сразу, прервал свою музыкальную импровизацию.

– Так три куплета, а в конце крещендо, – резюмировал он, обращаясь к Кире.

Майор, возглавлявший группу сопровождения, приблизился к Бонгани и, отдав ему честь, доложил, что прибыл в его распоряжение по личному приказу президента. Похоже, такой поворот сюжета обрадовал и успокоил полковника – он козырнул майору и улыбнулся.

От Жака не ускользнули нотки уважения, прозвучавшие в голосе спецназовца. Они с Кирой переглянулись, и Жак отдал бы руку на отсечение, что она в эту минуту думала о том же, о чём и он: «Держаться бы подальше от этого любимчика здешних гвардейцев на случай очередной африканской заварушки».

Бонгани отвёл старшего «леопардов» в сторону, обменялся с ним несколькими короткими фразами и двинулся в сторону машин.

– Прошу рассаживаться, – распорядился он и знаком показал Луи, что тот поедет с ним. – Отправляемся в офис Министерства природных ресурсов. Нас ждёт самая приятная заключительная часть экспедиции. Зафиксируем координаты месторождения и задокументируем права собственности.

Кира и Жак приготовились было к затяжной процедуре, обставленной массой формальностей и чиновничьей канителью. Но «самая приятная» часть экспедиции прошла быстро и буднично.

Вопреки ожиданиям, офис Министерства природных ресурсов Борсханы оказался скромным двухэтажным особняком в северной – правительственной – части Хараре. Экспедицию провели в просторный, но обустроенный с нарочитой скромностью кабинет, где их приветствовал человек в недорогом и, похоже, купленном много лет назад костюме. Седые виски и старчески ссутулившиеся плечи довершали картину. Сложно было представить, что этот невзрачный старичок руководит сколь-нибудь масштабными процессами и решает вопросы национальной важности.

– Господин министр, – по-свойски приветствовал его Бонгани.

Всем стало очевидно, что в иерархической системе Борсханы учреждение, в которое они прибыли, не имеет большого веса. Тень Афолаби скользнула в голове у каждого, кто стоял сейчас в министерском кабинете, обставленном в стиле европейских мебельных магазинов средней руки.

Министр кивнул в ответ на приветствие и произнёс глухим надтреснутым голосом:

– Господин Бонгани, рад вас видеть спустя… – он запнулся, пытаясь, видимо, мысленно сосчитать срок, и, не справившись с задачкой, закончил. – Спустя столько лет.

– Да-да, – ответил Бонгани. – И я рад встрече. Но давайте приступим к делу, если вы не против.

Министр снова кивнул и указал на бланки с гербами Борсханы, разложенные на столе.

– Прошу, господа.

Луи Дюран вписал в паспорт месторождения его истинные координаты и заверил документ подписью, под которой в качестве свидетелей поставили подписи остальные участники экспедиции, а контрольный комиссар ООН Петерс Клемент утвердил документ. Кира, в свою очередь, подписала ходатайство о притязании на «право первооткрывателя», Дюран и Клемент подтвердили его обоснованность.

Как только все подписи были проставлены и Кира приняла из рук министра массивную папку со своими экземплярами документов, раздалась трель телефона Бонгани – словно звонивший наблюдал за происходящим и ждал окончания процедуры.

Взглянув на экран мобильника, Бонгани изменился в лице – на нем появилось выражение сосредоточенного ожидания: черты окаменели, глаза напряжённо сузились, даже пот на лбу выступил.

– Слушаю, босс!

И, помолчав несколько минут, опустил телефон и объявил:

– Друзья, мы должны отпраздновать это важное событие. Комиссар Клемент не закончил дела в Хараре, а всех остальных господин Афолаби приглашает в гости. Отказы не принимаются. Его самолет уже ждет в аэропорту.