Шерлок поставил уже третью пустую банку под стол, открыл четвертую и тут же точно так же, как с первой, припал к ней. Я видел, как в емкости уменьшается жидкость, переливаясь в его внутренности, а когда осталось две трети, Шерлок довольно крякнул и оторвал губы от горлышка.

– А жизнь хороша… Я бы вот так готов сидеть за столом с друзьями хоть гугол лет.

Я подумал, а вдруг Вселенная в самом деле не что-то огромное и мудрое, а всего лишь огромное, только-только начинающее обретать признаки вселенского разума, пока самого простенького, как у амебы?.. А реакция на возникшее человечество как на занозу… нет, это слишком, больше как на болезнетворную бактерию, попавшую в организм!

Еще не знает про угрозу, но белые тельца фагоцитов устремляются навстречу противнику и вступают в сражение.

Так что повеление уничтожить человечество вместе со всей биологической жизнью в этой части космоса… может быть не решением разума, а чисто инстинктивной реакцией организма на угрозу.

Да-да, сработал инстинкт, а вовсе не потому, что здесь постоянные войны, ядерная угроза и прочее-прочее, что в первую очень приходит в голову человеку с ограниченным воображением.

Вселенная еще не знает про ядерное оружие и даже про само существование человека. При всех суперскоростях ее мыслительной деятельности, что ограничена распространением света, она только-только осознала, что на Земле зародилась органическая жизнь.

Это само по себе суперчудо, невероятное даже в масштабах Вселенной событие, так что она могла сразу постараться понять, что это за проблема, поняла моментально, то есть за какие-нибудь пару миллиардов лет, и тогда же поняла угрозу этой новой формы жизни.

– Знаете ли, – проговорил я медленно, – а что, если… у меня задание устранить эту аберрацию… эту мельчайшую аберрацию?

Оба заметно посерьезнели, Шерлок даже банку опустил на столешницу, а Крякожабер спросил осевшим голосом:

– А ты… смог бы?

– Дела говорят лучше слов, – ответил я. – Хотите, покажу часть Вселенной ближе?

Шерлок взглянул пытливо, а Крякожабер воскликнул:

– А сможешь? Ах да, ты в самом деле посредник… между нами и тем… другим миром?

– Я не посредник, – пояснил я педантично, – я и есть Вселенная… Хорошо, смотрите!

Они замерли в ожидании, а я сосредоточился, власти у меня нет ни над биологической жизнью, ни над перестроенной людьми материей, потому аккуратно захватил пространство вокруг стола, за которым сидим все трое, и передвинул на поверхность Луны, не убирая барьера.

Шерлок охнул, вскочил и уперся головой в незримый потолок, Крякожабер шумно вздохнул, оторвал взгляд от безрадостной равнины и спросил осевшим голосом:

– Мы… в какой-то камере?

– Все защищено, – заверил я. – Эта часть пространства не взаимодействует… с остальной… тканью.

– Ага, – проговорил он чужим голосом, – то-то и гравитация та же… и пахнет кофием…

– А вот ваш Марс, – сказал я, – тоже ничего интересного…

Он охнул, вместо серой равнины возникла ржаво-коричневая, а в небе проступили редкие звезды. Даже я ощутил, как на людей повеяло ощущением бесконечной тоски и безнадежности.

Шерлок медленно сел и застыл с банкой в ладони, словно любое движение нарушит равновесие, и мы рухнем в бездну.

Крякожабер проговорил прерывающимся голосом:

– Поверить не могу… Почему еще дышим?

– Мы в капсуле, – пояснил я так, чтобы поняли, хотя, конечно, капсулы создавать не могу, проще часть пространства изолировать и передвинуть. – Ничто не влияет… Юпитер?

– А можно? – спросил Крякожабер трепещущим голосом.

Я молча передвинул к Юпитеру, пронес над поверхностью, сместил тут же к Сатурну, сперва показал кольцо вблизи, довольно неопрятное поле булыжников, мелкие размером с кулак, крупные с Эверест, показал вблизи Нептун, поинтересовался:

– Может, чуть дальше?.. Вот звезда, которую вы назвали Альдебараном…

Далекая звезда начала стремительно вырастать в размерах, Шерлок охнул, вскочил.

– Мы… врежемся?

– Все безопасно, – заверил я. – Я перемещаю часть этой комнаты, а стены здесь… тоже есть. Что хотите увидеть? Могу на поверхность нейтронной звезды или в самый ее центр!.. Даже в черную дыру, как вы называете это явление…

Крякожабер сказал хриплым голосом:

– И нас… не раздавит?

– Мы изолированы, – напомнил я. – Я, конечно, могу выйти, но вам не стоит. Хотите, пройдусь по ее поверхности?.. А вы посмотрите отсюда?

Шерлок помотал головой.

– Верни все назад. У меня уже в голове не знаю что. И в желудке, даже в кишечнике. Еще блевану прямо на нейтронную звезду…

Я моментально вернул участок комнаты на прежнее место, ювелирная работа, по мнению людей, так как пришлось манипулировать самим пространством, не касаясь сделанных людьми предметов.

Крякожабер за это время стал белым, как полотно, по-настоящему понял, что все реально, в то время как для Шерлока всего лишь пугающая картинка.

– Если хотите, – предложил я, – можно вообще за пределы галактики, метагалактики или гигаскопла. Это нетрудно.

Крякожабер с трудом произнес хриплым, как после тяжелой простуды голосом:

– Тебе в самом деле ничего не стоит уничтожить как нашу планету, так и всю галактику… Но зачем?

– Угроза, – напомнил я.

– Какая?

– Закон и порядок, – напомнил я. – Вселенная развивается, мы видим, какой будет через тысячи лет, миллиарды и триллионы триллионов… В ней не должно было возникнуть такой аберрации, как биологическая жизнь.

Шерлок крякнул, банка с пивом так и осталась в его ладони, а Крякожабер торопливо вскрикнул:

– Погоди-погоди!.. Давай посмотрим внимательнее. Ты сейчас Вселенная, верно? Но ты и человек! Значит, можешь видеть чуточку больше. Как ты знаешь, даже самое микроскопическое изменение любой из физических постоянных ведет к тому, что биологическая жизнь возникнуть не может!.. Нигде во Вселенной.

Я кивнул.

– Верно. Это непредусмотренная аномалия. Аберрация. Некий сбой в грандиозном замысле.

Он вскрикнул:

– Сбой, говоришь? Вероятность получить вселенную с такими нужными для жизни характеристиками одна к десятой в двести двадцать девятой степени!.. Изначально!.. О каком сбое можно говорить, если получилось так сверхисключительно точно? Подумай, вся Вселенная выстроена просто ювелирно, чтобы в ней зародилась биологическая жизнь! Я даже не могу представить, вообразить, даже подумать о такой точности!

Я кивнул.

– Одна к десятой в двести двадцать девятой? Ну да, примерно точно.

Он отшатнулся.

– Что значит, примерно?

– В двести двадцать восьмой, – уточнил я. – Потому это аберрация. Устранить.

Он посмотрел несколько странно.

– В самом деле можешь делать в уме вот такие расчеты? Или это в тебе изначально? Ладно, но количество элементарных частиц во всей вселенной… не только обозримой, но и теоретически рассчитанной, это десять в восьмидесятой, верно?.. Сравни, в восьмидесятой и в двести двадцать девятой!.. Или пусть даже в двести двадцать восьмой!

Я задумался, он прав, но это значит, что если я развиваюсь без всякого внешнего вмешательства, то некая сила изначально рассчитала все и заложила определенную программу, чтобы все случилось именно так?

– Ты хочешь сказать, – поинтересовался я, – Бог есть?

Он дернулся, на лице отчетливо проступило выражение страха и растерянности.

– Какой Бог, какой Бог?.. Никакого Бога нет!.. Мы что, богомольные старушки?.. Но, похоже, нечто особое все-таки запрограммировало БигБанг на создание биологической жизни! И даже больше, чем… Страшусь предположить, но, возможно, запрограммировано не только возникновение?

Я сказал хмуро:

– Хочешь сказать… и этот разговор?

Он потряс головой.

– Так далеко заглядывать не решусь, а то вообще рехнусь. Да и ты, мой странный гость, вряд ли сможешь… Или сможешь?

Я покачал головой.

– Нет.

– И я нет, – ответил он потрясенно. – Разве что Шерлок, он же детектив, привык распутывать загадки.

Шерлок пробормотал:

– Не ерничайте. Мне и так дурно. Такие страсти слушаю…

Крякожабер подтвердил:

– Еще какие. Хорошо, не до конца чувствуешь, а то бы вообще кукукнулся. Наши мозги такое вместить не могут. Зато у нас настройка тоньше.

Кофе еще не остыл, но Крякожабер выпил его, не отрываясь, тут же начал пожирать печенье, словно это действие спасает его от страшных картин, что увидел только что.

Шерлок с самым мрачным видом продолжает сжимать в ладони банку, но вид у него такой, что сейчас даже пиво вызывает в нем отвращение.

Я поглядывал на обоих с сочувствием. К счастью, человеки ограничены в своих чувствах, не видят всей окружающей мощи, это разрушило бы их главную суть, что именуется психикой.

Да, я сейчас намного проще человека, признаю, но тоже усложняюсь и самоорганизуюсь. Через каких-то триллион триллионов лет обрету настоящий вселенский разум, начну неспешно и вдумчиво изменять пространство и все-все, что существует и что еще не существует.

Но возникшая на этой планете биологическая жизнь развивается слишком быстро. Пока что меньше атома даже в сравнении с галактикой, но развивается чересчур стремительно и в будущем может помешать мне, теперь уже не только чувствую, но и вижу.

Однако любое изменение в моих настоящих масштабах требует времени. А вот для людей любая моя секунда, как Вселенной, это миллиард лет…

Пока Крякожабер и Шерлок собираются с мыслями, я подумал, что я, возможно, уже делал попытки, типа здешнее массовое вымирания в триасе, гибель динозавров, близость ядерного апокалипсиса, что никак не наступит… и что, сейчас я делаю очередную попытку?

Нет, это слишком мелко. Скорее всего, я только сейчас решился, но хотел сделать все с наименьшими потерями материи и пространства. Нужно всего лишь уничтожить род людей, а у других существ на Земле разум не разовьется. Он и у людей развился абсолютно случайно… хотя Крякожабер уверен, что все было запрограммировано изначально, еще до возникновения Вселенной, повторение невозможно. Сама Вселенная раньше прекратит существование от тепловой смерти, чем снова зародится биологическая жизнь.

Тяжелый грохочущий голос произнес во мне без слов:

– Пора…

– Да, – согласился я молча. – Пора. Сейчас решаю, как все сделать…

– Ты все вспомнил… и у тебя вся мощь…

– Да, – снова подтвердил я. – Знаю.

Голос во мне умолк и отдалился, а я ощутил, что сижу за столом с пустой чашкой в руке, а на той стороне Шерлок спросил упавшим голосом:

– Значит, ты в самом деле неуязвим и бессмертен?..

– Неуязвим, – согласился я, – но вот Крякожабер подтвердит, что смертно все, даже время и пространство.

Крякожабер вздрогнул, словно вынырнул еще из какого-то мира, посмотрел на меня дикими глазами.

– Что?.. Ах да… Конечно, однако… Знаешь, Крабоид, прости, что все еще так тебя называю, но неизбежность смерти нас не устраивает. Я тебе говорил, люди всегда мечтали о бессмертии и вот-вот добьются его… Пока только для себя, людей…

Он умолк, в глазах страх и надежда, я проговорил медленно:

– Кажется, я понимаю… Но это невозможно.

– Сейчас, – воскликнул Крякожабер. – Сейчас невозможно!.. А через тысячу лет, что даже для галактики всего лишь секунда?

– Для галактики это четверть секунды, – уточнил я. – Да, биологическая жизнь развивается со скоростью взрыва.

– А почему? – вскрикнул он. – Не потому ли, что не успеешь разрастись до бессмертия, а человек и сам успеет, и тебе поможет?

Я умолк, моя жизнь подчинена строгим законам, Крякожабер прав насчет разбегания галактик, превращения звезд в красные и белые карлики, даже в черные, а потом в железные звезды… и вообще все у меня рассчитано на триллионы ундециллионов лет!.. И ничего изменить не могу… Или все-таки смогу?

– Биологической жизни в расчетах нет, – напомнил я.

– В расчетах Вселенной, – уточнил он. – Но в Великом Замысле, что создал Вселенную, есть. Пойми, нас создала одна и та же сила! Может быть, именно тебя создавали, чтобы появилась биологическая жизнь?.. Да, это звучит дико. Тогда другое, до момента БигБанга было просчитано не только все развитие Вселенной, но и наше, и даже то, что мы сами обретем бессмертие и спасем Вселенную от ее тепловой или любой другой гибели!

Я ощутил, что мои губы чуть изогнулись, как если бы я собирался саркастически улыбнуться.

– Ты не слишком?

– Продумай лучше, – попросил он настойчиво.

Он сказал вовремя, я уже приготовил доводы, но сейчас остановился, глядя на его очень серьезное лицо. Появление биологической жизни в самом деле не вписывается в идеально рассчитанное развитие на все ундециллионы лет, а такое просто быть не могло, если не принимать дикое предположение, что я не сам возник и самоорганизовался до самосознания, а кто-то заранее рассчитал все фундаментальные законы, которые возникнут, произвел тончайшую настройку именно для того, чтобы возникла биологическая жизнь определенного типа и с определенными свойствами.

Я сказал наконец с усилием:

– Хочешь сказать… желание Вселенной уничтожить биологическую жизнь… войдет в противоречие с Великом Замыслом того, кто создал Вселенную?

– Хочу, – ответил он, – чтобы ты это сам сказал. Тебе решать, дружище. Ты же, как Вселенная, хочешь поступить правильно.

Шерлок сказал басом:

– Закон и порядок!

– Хочешь сказать, – проговорил я и сам ощутил, что в моем голосе впервые прозвучала нотка, что у людей называется сарказмом, – попытка уничтожить биологическую жизнь может привести к исчезновению самой Вселенной за ее ненадобностью?..

Шерлок допил пиво, лицо его побагровело то ли от выпитого, то ли от того, что видел и не сумел принять.

Крякожабер сказал с сочувствием:

– Даже для меня дико представить, что вся-вся огромная Вселенная создавалась только для того, чтобы в некой случайной аберрации, как ты говоришь, возникла биологическая жизнь! Но это не аберрация, а точнейший расчет.

– Один на десять в двести двадцать восьмой? – сказал я. – Тогда мы все живем в немыслимости.

Шерлок закончил с четвертой банкой пива, пятую придвинул ближе, но откупоривать не стал.

– Как я понял, – сказал он, – у Вселенной и у нас, человеков, одна цель… закон и порядок! Верно?

Крякожабер промолчал, я подтвердил:

– Закон и порядок.

– А закон и порядок, – сказал Шерлок мощным голосом, – вообще-то, как бы в том, чтобы не истреблять один другого, хотя, конечно… в общем, мы не ищем легких путей!..

– Легкие, – заметил Крякожабер, – ведут назад в пещеры, а Вселенную, видимо, к БигБангу. Или к тепловой смерти?.. Крабоид?

Кофеварка, отжужжав, выдала еще два чашки горячего, просто обжигающего, по человеческим меркам кофе.

– Пока не знаю, – признал я. – Нужно обдумать.

Но, похоже, решение я уже принял.