Глава 6

Ворота, за которыми располагалась, скажем прямо, немаленькая территория загородного дома Певцовых, были, разумеется, закрыты. Можно было бы просто нажать кнопку, сообщить, кто и к кому пожаловал, после чего войти так, как положено, но смысл моего визита заключался не в том, чтобы засвидетельствовать почтение давним знакомым, а чтобы выбить из непутевой юлькиной головы очередные причуды. Шутки шутками, но тетя Жанна все же посеяла некие сомнения на этот счет в моей душе. Юлька всегда была довольно экзальтированной особой, потому от нее можно ожидать чего угодно. Вены резать она не станет, поскольку боится крови, но нажраться какой — нибудь дряни вполне способна. Хватило же у нее ума в свое время завербоваться волонтером в Африку, чтобы спасать каких — то тамошних обитателей от тотальной неграмотности, влившись в коллектив еще двух десятков таких же прекраснодушных дурочек? Дядя Сережа, ее отец, в последний момент успел вылет самолета остановить, который, кстати, держал курс вовсе даже не на Черный Континент, а кое — куда поближе, туда, где все эти новые ходоки в народ получили бы принудительным образом профессию, абсолютно не связанную со всеобщим образованием.

В общем, нормальный вход мне не подходит, за ним последуют громкие и даже, возможно, вполне искренние восклицания вроде: «Юленька, ты посмотри кто к нам пришел», и грохот мебели, баррикадирующей намертво дверь одной из комнат, находящихся на втором этаже. Я ее хорошо знаю, так и случится.

Потому я прошелся по дорожке, ведущей вдоль забора, отметив про себя, что хотя времени прошло немало, я все равно помню почти каждое дерево, растущее за ним. Просто когда — то, в другой жизни, на этой территории я бывал чаще, чем на своей собственной, находящейся, к слову, не так далеко отсюда. Если говорить точнее — на соседней улице. Просто дядя Сережа и мой отец давние друзья и партнеры, потому землю в этом поселке купили одновременно. Совсем по соседству не получилось, уж не знаю почему, но это ничего и не меняло. Кстати — если тетя Жанна в свое время начала воротить от меня нос, то дядя Сережа ничего подобного и не думал делать. Напротив, он несколько раз предлагал мне помощь, причем любую. И в историко — архивный тоже он меня устроил, заставив тетю Жанну позвонить своей родственнице.

Впрочем, дрязги между нашими мамами сейчас как нельзя кстати. Меньше всего мне хотелось бы столкнуться в гостиной Певцовых с родителями, которые наверняка обитают за городом, то есть прямо вон за тем поворотом. Мама не очень хорошо переносит летнее городское марево, да и отцу приятнее проводить вечера на природе. Ну если данное слово можно применить к Петрову — Среднему, которое, на мой взгляд, ничем не отличается от того же Куркина, находящегося в городской черте.

За этими мыслями я и дошел до нужного места, того, где ветка высоченного старого дуба нависала над забором. Охрана дяди Сережи пыталась в свое время ее спилить, но тут вмешалась Юлька, которая начала орать про то, что это варварство, что подобное недопустимо, и что деревцу будет больно. Охрана с сомнением посмотрела на дуб, который никто из них даже вполовину обхватить не смог, и к которому слово «деревце» ну вообще никак не подходило, только спорить не стали. Они уже знали, что хозяйская дочка в таких вопросах назад не сдает. Да и фанатизма особого дядя Сережа не любил, даже в вопросах охраны. Веселые девяностые с их беспределом остались позади, в большие государственные контракты и тендеры ни он, ни мой родитель не лезли, нефтянки и газа тоже не касались. То есть самые скользкие моменты они обошли стороной, ни у кого на дороге не стояли и солнце никому не закрывали. Нет, в России это не показатель, у нас убивают иногда просто по ошибке или из вредности, но не постоянно ведь?

Ну а как моя подруга добилась того, что ни одна камера на этот дуб не была направлена, я вообще без понятия. Но факт налицо, данное место стало «слепой зоной», потому именно тут вечерами я перебирался через забор, чтобы потом незаметно забраться в заветное окно на втором этаже. Причем иногда это случалось сразу после того, как я вполне официально покидал дом Певцовых через ворота. Иногда мне казалось, что охрана в курсе моих тайных перемещений по территории, но никто из них ни разу не дал мне этого понять, потому со временем я на эти мысли плюнул.

Забавно выйдет, если меня сейчас эти молодцы прихватят. Столько лет лазал в окно к Юльке и ни разу не спалился, а тут решил молодость вспомнить — и на тебе! Хотя, может, и обойдется.

Я повертел головой, убедившись, что на улице никого нет, запрыгнул на камень, в который были вделаны прутья решетки, уперся в перекладину, чуть потянулся, и руки привычно зацепились за слегка хрустнувшую ветку.

Раньше этого звука не было. Однако закабанел, набрал вес. Что обидно — именно вес, не мышечную массу. О, опять хрустит! Черт, надеюсь, она не сломается до того момента, как я окажусь на той стороне забора.

Ветка выдержала, хоть под конец почти стонала под моим весом, и только потому, скорее всего, я не сразу и расслышал тихий, почти бесплотный мужской голос, сообщавший мне: «Я здесь, Хранитель. Я устал, отпусти меня».

Чего — чего, а такого я точно не ожидал. Ясно, что в русской земле где и чего только не лежит, но тут, в этом небольшом приусадебном парке?

Хотя… А почему нет? Петрово — Среднее лет полтораста с лишним лет истории в качестве обжитого места точно имеет, и до того в этих краях не безлюдно было. А дубам этим, как я говорил, вообще триста с лишним лет, их еще при царе Петре сажали, и это исторический факт. Он дубы сильно уважал, поскольку это самое что ни на есть подходящее для флотского дела дерево. Из него корабли хорошие получались, крепкие и надежные, потому царь — плотник данную древесную культуру сам высаживал с удовольствием, и других заставлял этим заниматься. Не просто же так в уцелевших усадьбах его соратников, вроде Кусково, дубов полно? Не знаю точно, кто непосредственно здесь, в Петрове — Среднем, обитал из птенцов гнезда Петрова, но наши дубы точно ровесники переломной эпохи в России. А еще Петрово — Среднее в каком — то смысле провозвестник новых веяний. Дело в том, что эти места были одними из первых, которые в девятнадцатом веке облюбовали под съемные дачи те, кого мы сейчас назвали бы «менеджерами среднего звена». До того понятия «дача» не существовало. Так вот — первыми дачниками были конторщики, приказчики и прочие безродные, но зато умеющие зарабатывать денежку люди. Поверьте, первый «офисный планктон» появился не на заре нового тысячелетия, а гораздо раньше. И те клерки отличались от нынешних только прической и одеждой, а в остальном они были точно такие же. Они подсиживали коллег в жарких карьерных баталиях, любили обсудить тот факт, что пашут только они, а деньги платят всем, охотно спали со стажерками, которым непременно обещали заранее невозможную протекцию, копили деньги на поездку в Париж и в пьяном виде обожали корчить из себя хозяев жизни.

А еще они снимали дачи, на которых весело кутили с доступными трехрублевыми девицами, после чего попадали на страницы многочисленных дореволюционных журналов. И именно о них с иронией, а иногда и с печалью, охотно писал не кто — то, а довольно молодой тогда Антон Павлович Чехов.

Впрочем, селилась тут публика и почище, вроде офицерских и даже генеральских семейств, а также представителей громких, но обедневших фамилий.

Так что кому закопать клад было. Вопрос в другом — почему его до сих пор не нашли? Впрочем, я знаю почему. Эту часть участка только убирают, тут сроду никто ничего не сажал, кроме газонной травы. Ненужные кусты выкорчевали, землю разровняли, да и все. Растут себе дубы, и пусть растут. И никому даже в голову прийти не могло, что вон под тем деревом, под его корнями, что — то лежит. Не знаю, насколько глубоко, но оно — там, я его слышу. И даже, по — моему, чую. Не нюхом, а, скорее, на уровне чувств.

Вот ведь. Прямо хоть иди и лопату в доме выпрашивай, так интересно узнать, что там. Но — нельзя, причем причин на это столько, что перечислять замучаешься. Но ничего, никуда он от меня не денется, я найду способ его вырыть.

Я вскарабкался на дуб, сучья которого чуть ли не упирались в несколько окон, уселся на одной из толстых ветвей и достал из кармана несколько маленьких камушков, которые подобрал по дороге. Если уж ностальгировать, так по полной.

Юлька сидела на кровати, мрачная и растрепанная, она водила пальчиком по экрану планшета и что — то тихонько бормотала себе под нос.

Я бросил камушек в окно, тот тихонько стукнул о стекло, девушка встрепенулась, после мотнула головой, решив, что ей послышалось, и снова уставилась в экран гаджета. Я хихикнул, и бросил второй камушек, а следом третий.

Планшет отлетел в сторону, Юлька выпрямилась, повернула голову в сторону окна, и уставилась на меня. Само собой, теперь она догадалась, что слуховой галлюцинации не было, что там, на дереве, притаился ее старый знакомый.

Эта традиция уходила корнями в далекое прошлое, в те времена, когда мы еще учились в школе и не слишком афишировали наши более чем тесные отношения. Что мои, что ее родители не были пуританами, но вряд ли пришли бы в восторг от того, что наша дружба немного изменила вектор. Нет, потом мы все равно спалились, но это случилось сильно потом.

Впрочем, я и после школы не раз шастал этим путем.

— Не скажу, что ждала, — сообщила Юлька, открывая окно и приглаживая волосы. — Ты чего один? А, я догадалась! С такой задницей, какую отрастила себе твоя будущая супруга, на дерево не влезешь, все ветки поломаются.

— Так себе заход, — заметил я. — С задницей у нее все в порядке, нечего наговаривать на человека.

Юлька поджала губы и нехорошо засопела.

Я нахохлился и несколько раз взмахнул руками, изображая птицу.

— Решил сыграть в «крокодила»? — процедила Певцова.

— Не — а, — помотал головой я. — Тебя изображаю. Ты сейчас приблизительно так выглядишь.

— То есть я тупая курица? — уточнила Юлька, закипая до предела. — Ты это имеешь в виду?

— Ты… — Я пощелкал пальцами. — Слушай, нет у меня хорошего ответа, емкого и остроумного, потому сразу перейду к главному. Юлия Сергеевна, тебя разыграли.

— Чего?

— Того. — Я осторожно повозился на ветке, которая начала потрескивать под моим весом. Нет, определенно надо меньше жрать. — Стелла, зараза такая, над тобой подшутила, а я даже не успел про это сказать, ты слишком шустро убежала.

— Ее зовут Стелла, — удовлетворенно заметила Юлька. — Говорящее имя, отлично подходит к внешности. Они все через одну или Стеллы, или Изольды.

— Даже не стану спрашивать, кто «они», — отмахнулся я — Кстати — это шаблон, который давно не работает. Сейчас в тренде все посконно — домотканое, даже в сфере сомнительных услуг. Там все меньше Изабелл и все больше Ефросиний.

— Тебе видней, это ты по шалавам бегаешь.

— Истинно так. Слушай, можно я уже в комнату переберусь, а? Просто если этого не сделать, то полечу я вниз, собирая по дороге все остальные ветви, а после ударюсь о планету больно — больно.

— Не скажу, что мне тебя жалко.

— Хорошо, — согласился я. — Меня не жалко. А зеленое насаждение? Этому дубу лет невесть сколько, он, возможно, новую ветку уже и не отрастит. Ты же в «Гринписе» состояла!

— Лезь, — буркнула Певцова. — Только имей в виду — я на тебя очень зла, потому могу пустить в ход то, что подвернется под руку. Может, вовсе тебя убью, и ничего мне за это не будет. Меня любой суд оправдает. Я скажу, что ты коварно проник ко мне в комнату и хотел лишить самого дорогого.

— Свитера с оленями, что ты купила в Лапландии десять лет назад? Прости, просто больше ничего в голову не пришло.

— Вот какая же ты все — таки скотина, Швецов, — с отвращением произнесла Юлька, распахивая окно до предела.

— Редкая, — ответил я и осторожно стал карабкаться вперед.

Вот ведь, раньше это как — то легко и непринужденно получалось. Вроде и лет прошло не так много, а гляди — ка…

— Ну. — Юлька забралась на кровать, обняла руками большого плюшевого медведя и уставилась на меня. — Что еще расскажешь?

— Зависит от того, что ты хочешь знать. — Я огляделся вокруг. Надо же, почти ничего не изменилось, разве что исчезли с полок несколько фотографий, тех, где мы с владелицей комнаты были вместе запечатлены. Как видно, были они разрезаны и сожжены, тетя Жанна о чем — то таком упоминала.

— Очень хотелось бы услышать… — бойко начала Юлька, но после замолчала. — А я не знаю, что хочу знать. Разве только… За что ты так со мной поступил?

Вы сговорились? Сначала одна про это спрашивает, потом другая. Но если у первой хоть основания имелись, пусть и не самые веские, то здесь их и в помине нет.

— Юль, я ведь ничего и не сделал. — Я присел на кровать. — Ты сама выдумала обиду, а после сама же в нее и поверила. Говорю тебе — это шутка была. Стелла стерва еще та, уж поверь мне, и забавы у нее соответствующие. Нет, я, наверное, виноват в том, что тебе не позвонил раньше и ничего не объяснил, но давай честно — ты бы стала со мной разговаривать? Ну? Сама же знаешь, что нет. Первый звонок ты бы сбросила, а после второго загнала меня в «черный список».

Сидит, молчит, сопит, медведя тискает. Кстати — мой подарок на ее семнадцатилетие, настоящий «Teddy bear», ростовой, я его в Штатах заказывал. Фотки выкинула, а его нет. Забавно.

— Мы с ней деловые партнеры, — продолжил я. — Что ты так смотришь? Кто недавно говорил, что я никто, звать меня никак, смотреть на меня — и то противно? Твое мнение для меня много значит, я пораскинул мозгами и решил, что ты права. Вот со Стеллой кое — какой бизнес решили замутить.

— Я была неправа, — перебила меня Юлька. — И пьяна. Не стоило меня слушать. К тому же папа утверждает, что теперь госслужба стала куда более надежным трамплином для прыжка в будущее, чем коммерция. Да — да — да, я сама слышала. И потом — Швецов, ты пошел не в отца, а в мать, в бизнесе тебе делать нечего. Тебя обдурят непременно, а после еще и посадят.

— Вот тебе и раз. — Я пристроил свой затылок на ее колени, как когда — то очень давно, в прошлой жизни. — Певцова, как — то определись уже с тем, кем ты хочешь меня видеть, хорошо?

— Тебе это важно?

— Ну а как ты сама думаешь? — рассмеялся я. — Наверное, да. Ну не просто же так я приперся сюда, в твой дом, где внизу сидит тетя Жанна, находящаяся от моей особы, мягко говоря, не в восторге? Заметь — приперся только для того, чтобы понять, все ли у тебя в порядке.

Я взял планшет, лежащий рядом, провел пальцем по экрану, и глянул на сайт, который Юлька изучала до того, как я начал бросать камушки в окно.

«Детективное агентство «Две трубки». Все узнаем, все найдем, все докажем». Так себе слоган. Зато офис у этих сыщиков на Мясницкой, видать, хорошо дела идут.

— А тебе на кой частные детективы? — удивленно спросил у девушки я, приподняв голову. — Кого искать собралась? А — а—а — а—а, понял!

Ну да, конечно. Стеллу. То — то она так обрадовалась, когда имя моей новой знакомой услышала, с ним — то все проще становится. Ну, Юлька! И главное — кто знает, кого она еще искать начнет после того, как личность коварной разлучницы идентифицирует? А если стрелка? С нее станется, если чего задумает — сделает, упорства — то не занимать.

Интересно, а ведьму можно убить обычной пулей? Почему — то мне кажется, что нет. С другой стороны, с трудом себе представляю, как можно жить с пулей в голове. Хотя — о чем я? Что у Стеллы, что вон у Юльки, они с рождения там имеются.

— Надо! — рявкнула Певцова, выдирая планшет из моих рук. — Не твоего ума дело!

В процессе борьбы она как — то так навалилась на меня, что наши лица оказались напротив друг друга, ну а дальше все произошло само собой. Рефлексы, мышечную память и маячки в подсознании никто не отменял.

Или просто нам обоим это было нужно, чтобы окончательно стереть воспоминания о нелепой размолвке? Мне потому, что я все же ощущал неловкость перед моей подругой юности, а Юльке… Ей виднее зачем, я себе голову еще и этим забивать не собираюсь. Тем более что ее душа — точно потемки.

Но вот к чему я не был готов, так это к тому, что в какой — то момент откроется дверь в комнату, и в ее проеме соляным столбом застынет тетя Жанна, глядя на нас широко распахнутыми глазами. Нет, ее понять можно, меньше всего ожидаешь увидеть в комнате дочери, еще несколько часов назад мрачной и недовольной всем на свете, откровенно порнографическую сцену.

— Дверь не заперла! — пискнула Юлька, сидящая на мне, и продолжавшая ритмично двигаться. — Ой!

— Здрасьте, тетя Жанна, — пробормотал я, убирая руки с бедер девушки. — Вот, приехал в гости.

— Вижу, — сообщила мне она. — Растешь в моих глазах, Валерий. Несколько лет назад в такой же ситуации ты немного напортачил. Сегодня, гляжу, проявил большую выдержку.

Ну да, было такое. Мы тогда еще гадали с Юлькой — размножимся мы или нет. Обошлось, не размножились.

— Жду вас в столовой через… — Тетя Жанна словно комок проглотила. — Как управитесь.

Закрытая дверь не смогла заглушить хохот, с которым она удалялась по коридору.

— Ты дура? — возмутился я. — Чего ключ в замке не повернула?

— Плевать, — нагнулась ко мне Юлька. — На все плевать.

Ей плевать, а вот мне было неловко спускаться вниз, в столовую. Да, мы все взрослые люди, но все — таки… Хотя — чем еще мог закончиться такой день, как сегодня?

Окончательно меня добило то, что еще и ее отец обнаружился за столом. На его присутствие я никак не рассчитывал, резонно полагая, что он в очередной раз где — нибудь какой — нибудь договор подписывает. С тетей Жанной все же проще — она немного поязвит, пару раз упрекнет меня за юношеский максимализм, посетует на то, что я не оправдал тех надежд, которые подавал, и на этом все кончится. Через сорок минут я вызову такси и отправлюсь домой, причем сделаю это с чистой совестью. Клад под дубом? Ну не доберусь я до него сегодня, и ладно, потом как — нибудь выкопаю. Напрошусь в гости, когда Юлька одна дома останется, сочиню историю позаковыристее, в которой будут фигурировать мой архив, случайно найденный в нем документ и романтическая подоплека, и выкопаю.

Или вовсе на него плюну. Одним больше, одним меньше — велика печаль.

А теперь все. Теперь мне тут ночевать придется, я его знаю. Даже если не я буду сидеть за рулем машины, он все равно меня в темное время суток никуда не отпустит.

Хорошо еще, что юлькиной сестрицы не видать. Она хоть и мелкая совсем, но язва та еще, палец в рот не клади. Видать, услали ее на лето куда — то.

— Валерка! — Дядя Сережа встал из — за стола, подошел ко мне, и по — отечески приобнял. — Давно не виделись. С двадцатипятилетия старшенькой, не иначе?

— Побольше, — ответил я. — Меня на том празднике не было.

— Сам не захотел приходить, — справедливо заметила Юлька, усаживаясь на стул и пододвигая к себе блюдо с яблочным пирогом. — Я тебя приглашала, причем лично, и не раз.

Это да, это правда. Но я все равно не пошел, потому что не хотел выслушивать бесконечные шуточки своих приятелей о том, кто я теперь такой есть, и их предложения устроить меня на приличную работу. Большей частью они были бы вполне искренние, но все равно — не хочу. Тем более что мне нравится то, чем я занимаюсь. Юлька же потом на меня жутко обиделась и на добрых полтора месяца исчезла из поля зрения.

Хорошие были полтора месяца. Спокойные.

— Ого! — Дядя Сережа похлопал меня ладонью по животу. — Жирок, Валерка, жирок. Чую, в спортзал не ходишь?

— Дел полно, — чуть покраснел я. — Какое там…

— Сережа, ты ставишь мальчика в неловкое положение, — заметила тетя Жанна. — Он госслужащий, откуда у него средства на хороший зал?

Юлька нехорошо глянула на мать, я же отреагировал на данную колкость спокойно. Чего — то такого я и ожидал.

— Гуся неси, — не поворачиваясь к жене, приказал дядя Сережа. — Сама неси, руки небось не отсохнут.

Гусь — это хорошо. Несколько ватрушек, что я съел в гостях у Марфы, давно были забыты, а узелок с добавкой так и остался в машине Стеллы, не захотел я тащить его с собой. Ну его нафиг, такой подарок.

— Садись, — велел дядя Сережа. — Вот мы сейчас с тобой по рюмочке выпьем за встречу. Или по две.

— Или всю бутылку ахнете, — фыркнула Юлька, без особой теплоты глянув на спину матери, ей явно не понравилось услышанное. Она сама мне каких только гадостей за время нашего знакомства не говорила, но при этом терпеть не могла, когда подобным занимался кто — то кроме нее. Если верить Сивому, с одной нашей бывшей одноклассницей обычно миролюбивая Юлька даже подралась, когда та начала меня высмеивать.

— Хорош мучное мять, — немедленно сообщил ей дядя Сережа. — Скоро вон стул под твоей задницей развалится. Отрастила, понимаешь… Ты чего смеешься, Валер? Шутка — то так себе.

Что удивительно — ужин прошел на редкость мирно. Юлькина мать сделала выводы и оставила меня в покое, Юлька знай подъедала пирог, ну а мы и в самом деле усидели бутылку коньяка под гуся, но при этом я особо не захмелел.

— Курить не бросил? — осведомился у меня дядя Сережа, когда бутылка показала дно. — Я тоже. Вредное это дело, но вот все никак. Пошли на воздух, подымим.

— Пошли, — обреченно произнес я, заранее зная, что за этим последует.

Мы устроились в плетеных креслах на просторной, освещенной настенными фонарями веранде, с которой открывался вид на темный ночной сад, и закурили.

— Знаю, о чем ты думаешь, — первым произнес дядя Сережа. — Что я сейчас заведу душеспасительные беседы о том, что ты уже не мальчик, что время от времени свое самолюбие надо засовывать в одно место, что то, что случилось, уже случилось, и так далее. Верно?

— Есть такое, — признался я. — Но я морально готов, так что если хотите — говорите.

— Не буду, — отказался дядя Сережа. — Зачем? И говорить о том, что неплохо бы тебе сейчас выйти из наших ворот, повернуть на углу, дотопать до дома номер семнадцать и нажать на звонок, тоже не стану. Ты уже взрослый, сам все для себя можешь решить. Да, собственно, у тебя и в юности ветра в голове было меньше, чем у любого из вашей развеселой компании, я это хорошо помню. Опять же, ты всегда умел держать ответ за сделанное, в отличие от остальных. Тогда ведь не только ты виноват был, но и приятель твой. Как его… Славы Сивцова сын. Пашка вроде?

— Пашка, — подтвердил я. — Но он заднего не включал, не тот это человек.

— Сначала — нет, — выпустил дымок дядя Сережа. — А вот когда его адвокат… Ладно, не о том речь.

— Не о том, — согласился я. — А о чем тогда?

— О Юльке моей, — закинул ногу на ногу мой собеседник. — Только не говори мне, что не знаешь, как она к тебе относится.

— Может, лучше тогда все же о моей загубленной судьбе поболтаем? — попросил его я. — Честное слово, этот вариант мне нравится больше.

— Не неси чушь, — осек меня дядя Сережа. — Это они считают, что ты все просрал. Я так не думаю, поскольку уверен, что приобрел ты больше, чем потерял. Более того — я тобой горжусь. Что ты так глядишь? Да, горжусь. Имею право. Я знаю тебя с вот такого возраста, ты на моих глазах рос, умнел и даже делился до поры до времени всеми своими секретами. Не с Толей, со мной. А если ваш выпускной школьный вспомнить? То — то.

Это да. Отец прийти на выпускной не смог, был в Бельгии, подписывал какой — то контракт, мама уехала с ним, потому дядя Сережа говорил благодарственное слово учителям сразу и за Юльку, и за меня. Просто наш класс был невелик, каждый из родителей выступал с парой слов. Меня не сильно напрягал тот факт, что моя семья отмолчится, но дядя Сережа отчего — то решил, что сие неверно, отказался от предложенной мной кандидатуры Елены Николаевны, нашей домработницы, и лично толкнул настолько мощную речь, после которой поползли слухи, что на самом деле мой отец — он.

— Давайте проскочим сразу через несколько пунктов и перейдем к главной части разговора, — смирился с неизбежным я.

— Давай. Мне, знаешь ли, самому эта беседа поперек горла. Но Юлька моя дочь, и я хочу, чтобы она вышла замуж за нормального человека. Да, вот такой банальный поворот. Я, конечно, сам виноват, что вокруг нее теперь больше дрянь всякая вертится, которую Жанна в наш дом время от времени таскает. Кому мои деньги нужны, кому связи, один тут вовсе мне недавно напрямую заявил, что брак его сына и моей дочери отличный повод для слияния капиталов. Мол, дети — это тоже инвестиции, а их согласие и несогласие с отцовским решением не наши проблемы.

— Ну насчет всего такого можете быть спокойны, — хмыкнул я. — Я кто угодно, только не инвестиция. Из завещания меня черт знает когда вычеркнули, с денежного довольствия тогда же сняли, карьеру в бизнесе мне строить неохота. Правда, по этой же причине вашей дочери придется отказаться от всего того, к чему она привыкла. Вы уверены, что желаете ей рая в шалаше? Я парень гордый, денег от вас не приму.

— Будем считать, что шутку я оценил, — невозмутимо произнес дядя Сережа. — А теперь послушай меня спокойно, без нервов. Повторюсь — ты молодец. Перемены в образе жизни вообще штука сложная, в молодые годы особенно. А уж если они из разряда «было все и нет ничего», то с таким далеко не всякий справится. Ты смог. Уважаю. Более того — если верить тому, что мне рассказали, тебе нравится то, чем ты занимаешься. И это тоже замечательно.

— Ай — яй — яй, «пробивали» меня, — попенял я ему.

— Приглядывал, — и не подумал смущаться Певцов. — Ты мне не чужой. Так вот — я рад, что ты нашел себя. Но, согласись, ведь можно заниматься любимым делом и при этом неплохо зарабатывать. Нравится тебе старина? Отлично. Ты знаешь, мой холдинг занимается много чем, среди прочих направлений есть реставрационное. Восстанавливаем храмы, работаем с музеями, с галереями. Да, это не совсем то, что ты делаешь сейчас, но — близко же? Ума и старания тебе не занимать, забирай направление под себя, курируй его, развивай. Уверен, у кого у кого, а у тебя это получится. Начальство не любишь? Так и не надо. Над тобой только я буду, а это считай что никого. Ну и Юльке вместо шалаша более приемлемое жилье перепадет.

— Не боитесь, что мой отец после этого с вами здороваться перестанет?

— Я, Валерка, уже с полвека как никого не боюсь. А если Толя с годами совсем умом тронулся, так это его проблемы, а не мои. Если ему такой сын не нужен, то я буду очень рад, что он стал моим. Раньше бы предложил, да ждал, пока моя дура окончательно перебесится. Она в мать пошла, у той тоже до четвертака ветер в одном месте посвистывал. Хорошо хоть младшая дочь с головой дружит, а то если бы еще и с ней такие же проблемы были… Ну, что скажешь?

— Ничего, — передернул плечами я. — Что вы ко мне хорошо относитесь, я всегда знал и очень это ценил. И сейчас ценю. А насчет предложений… Дядя Сережа, это все такая тонкая материя, тут так все сложно… Нас с Юлькой женихом и невестой с детского сада дразнят, да и шло уже как — то раз дело к кольцам, но не сложилось. И я не знаю, к худу или все же к добру. И сейчас я ничего не хочу вам на этот счет не то что обещать, но и даже говорить. Но я вас услышал, за это поручусь.

— Хотя бы так, — кивнул Певцов. — И вот еще что. Валерка, ты ее не обижай, ясно? Не знаю, что у вас там происходит, но такой я ее больше видеть не хочу. Хоть ты мне и как сын, но…

— Она сама себе чего — то напридумывала! — заявил я. — К ней все вопросы.

Мне показалось, или откуда — то ветерок принес слово «скотина»? Откуда — то из — за не до конца прикрытых дверей, ведущих внутрь дома?

Само собой, меня никуда не отпустили. Сначала хотели определить в гостевую спальню на втором этаже, но я выбил себе право ночевать в гостевом домике, находящемся в глубине сада. Если уж тут завяз, так хоть под дубом покопаюсь.

Вот только все мои планы смешала усталость. Хотел дождаться, пока хозяева угомонятся, вроде бы не секундочку прикрыл глаза, и моментально уснул.

Но лучше бы я этого не делал!