Все дело в судьях?

Если верить тому, что пишут, то вся проблема в судьях – политизированных активистах, чьи политические идеалы напрямую отражаются на выносимых ими приговорах. Как следствие, последним не хватает единообразия, и доверие общественности тает.

Причем было бы глупо отрицать влияние личного фактора на судебные решения, тем более на вынесение приговора. Хотя присяга и обязывает судей поступать правильно по отношению ко всем людям в соответствии с законом и его применениями, без страха или пристрастия, без благосклонности или злого умысла, они по-прежнему подвержены все тем же человеческим слабостям и когнитивным искажениям, что и все мы. Не бывает двух одинаковых судей, и двое осужденных за одинаковые преступления могут получить совершенно разные приговоры в зависимости от того, кто их будет судить. От того, кто будет вашим судьей, зачастую напрямую зависит, что вы получите.

Если судебное разбирательство состоялось, то приговор вынесет все тот же судья, однако если обвиняемый признал вину, то нормальной практикой является приглашение на слушания по вынесению приговора случайного судьи. Завсегдатаи судов успевают хорошенько ознакомиться с индивидуальными особенностями местных судей, и сидящие напротив адвоката матерые уголовники могут либо разразиться слезами, либо начать выплясывать на столе от радости (мне доводилось видеть и то, и другое), когда тот сообщает, какой именно судья будет выносить им приговор.

С учетом того, что известно об образовании, социальном происхождении и профессиональном опыте судей, сложно поверить во внушаемую таблоидами теорию заговора, согласно которой судьи в политическом спектре придерживаются крайней левой позиции, однако бесспорным фактом является то, что одни из них действительно мягче других. Порой можно наблюдать весьма неприятную возню, когда барристеры, чьи дела стоят в очереди на рассмотрение, прознают, что менее строгий судья в другом зале суда закончил раньше срока, и череда молящих париков начинает втихомолку умасливать судебного секретаря, чтобы заполучить себе заветное место на спасительной вертушке из Сайгона.

Стараться не раздражать судью – еще одно ключевое условие, чтобы можно было рассчитывать на более мягкий приговор. Причем касается это в такой же степени и вашего адвоката. Если судье нравится барристер или солиситор, то он будет гораздо более расположен к тому, чтобы дать шанс преступнику, с которым еще не все потеряно. Когда я только начинал адвокатскую практику, то обнаружил, что жалость – довольно сильная карта, которая может быть разыграна ненароком в мою пользу. Я не сомневаюсь, что как минимум в нескольких моих делах судья, смерив взглядом никудышного сосунка-защитника, из жалости ко мне выносил куда более милосердный приговор, чем мой подзащитный заслуживал. С другой стороны, мне доводилось наблюдать, как судья с трудом сдерживает свое презрение к барристеру защиты. Когда защита начинала приводить необоснованные доводы для смягчения приговора, доходило до того, что по лицу судьи практически можно было прочитать, как тот мысленно добавляет месяцы к приговору с каждой минутой выступления барристера.

Стараться не раздражать судью – еще одно условие, чтобы можно было рассчитывать на более мягкий приговор. Это также касается и адвоката.

В наших кругах ходит легенда об одном (ныне уже на пенсии) судье, который как-то раз выносил приговор по делу о довольно жестоком бытовом насилии. На слушании прикованная к инвалидной коляске мать ответчика, находившаяся, как было сказано, под его опекой и чья инвалидность была центральным аргументом в ходатайстве барристера о смягчении приговора, была целенаправленно усажена в первом ряду скамей для публики и тихонько всхлипывала на протяжении всего заседания. Судья приговорил обвиняемого к трем годам. После этого он вызвал незадачливого барристера к себе в кабинет, стащил с него парик и сказал: «Ну что думаешь, малец? Малость жестковато? Я собирался дать два года, но потом он решил надавить на жалость».

И дело тут не только в характере. Внешние факторы также играют немаловажную роль. Могу вас заверить из своего личного опыта, что если ваше слушание по вынесению приговора было перенесено на вторую половину дня судьей, который рассчитывал после обеда освободиться, то ничем хорошим это не закончится, и даже научные исследования подтвердили, что недовольство порой является двигателем строгих приговоров. Так, в одной работе двух экономистов, изучавших вынесенные в ювенальном суде Луизианы приговоры в период с 1996 по 2012 год, было убедительно продемонстрировано, что выпускники Университета штата Луизиана выносили более строгие приговоры после неожиданных поражений «Тигров» – футбольной команды их родного университета (5). Статистическое исследование проводилось с контролем других факторов – единственным объяснением наблюдавшихся отклонений было то, что судьи выражали свое недовольство в суде, вымещая его на неудачливых подсудимых.

Влияние усталости и голода также было доказано. Одно американское исследование, опубликованное в «Psychological Science» в декабре 2016 года, показало, что в «сонный понедельник» – день после перехода на летнее время – сроки тюремного заключения, к которым приговаривали судьи, были в среднем на 5 % длиннее, чем во все остальные дни года (6). Израильское исследование решений комиссии по условно-досрочному освобождению в 2011 году продемонстрировало, что шанс заключенных на освобождение падал практически до нуля, когда время близилось к обеду, после которого вероятность резко подскакивала (7). Опять-таки практика все это подтверждает, о чем вам скажет каждый барристер, которому удавалось впихнуть свое слушание по вынесению приговора в утреннее расписание на 12.58, из-за чего судья не мог вовремя пообедать. Завтрак судьи, таким образом, может оказать самое прямое влияние на то, какой приговор вы получите.

В «сонный понедельник» – день после перехода на летнее время – сроки тюремного заключения, к которым приговаривали судьи, были в среднем на 5 % длиннее, чем в остальные дни года.

Более мрачными являются результаты исследования министерства юстиции, проведенного в 2016 году с целью продемонстрировать взаимосвязь между этнической принадлежностью и вероятностью получить тюремный срок в Королевском суде. При «схожих обстоятельствах уголовного дела» вероятность тюремного срока для преступников, причисляющих себя к чернокожим, азиатам, китайцам и другим национальным меньшинствам, была выше, чем для преступников, причисляющих себя к белым (на 53, 55 и 81 % выше соответственно) (8). К этой статистике следует относиться с осторожностью, так как проделанный анализ страдает от значительных неточностей (в частности, касающихся определения «схожих обстоятельств уголовного дела») (9); однако я бы не стал отрицать существование подобных закономерностей. Было проведено множество психологических исследований, продемонстрировавших повсеместность бессознательных предубеждений, оказывающих влияние на выносимые человеком решения. Согласно этим работам, в самой нашей природе зашита склонность положительно относиться к тем, кого мы считаем похожими на себя, и противодействовать тем, кого мы воспринимаем другими (10). Даже здравый смысл подсказывает, что расовый состав судей, среди которых лишь 6 % причисляют себя к черным, азиатам или этническим меньшинствам (11), может запросто привести к тому, что при вынесении приговоров за одни и те же преступления белому населению будет даваться послабление.

Конечно, наблюдаемая несогласованность при вынесении приговоров может быть частично объяснена индивидуальными особенностями судей, однако это лишь малая часть всей картины. Основная причина непоследовательности приговоров заключается не в капризных судьях, – просто эта непоследовательность заложена в саму идеологию выбора меры наказания.