Изменение обстановки

 

Не бойтесь в жизни перемен,

Тем более – неотвратимых.

Они приходят в тот момент

Когда они – необходимы.

 

Арина Забавина

Как говорится, все, что происходит в нашей жизни – к лучшему, но не всегда, а всегда – к ее продолжению, естественно, в новых формах и фазах. Иногда кажется – тупик, не получается, не случилось, не сбылось… А дальше видится только душевная боль, обреченность в прогнозах и нравственная пустота. Но вдруг оказалось – это вовсе не тупик и не пустота, а крутой поворот, не конец привычной жизни, а начало нового ее этапа, порой непривычного, но удачного. И самые глубокие разочарования превращаются в новые счастливые встречи с надеждой добиться желаемого, и новые восхождения к победам и успехам.

У «Меньшикова»-«Следопыта» было 2 крутых поворота в жизни – на древней земле Смоленщины.

Во-первых, он не стал в оперативном понимании двойным агентом – шкурником, заботящем только о своем материальном благополучии в ущерб интересов общества – Родины, попавшей в военное лихолетье.

Изменилась обстановка, но цель осталась – воевать с коварным врагом в новых условиях, другими методами и средствами. Теперь его выстрелы по бухгалтерии Абвера в «Сатурне» были опаснее пуль свинцовых на фронтовых позициях. Они не долетали в кабинеты разведшколы с линий фронта со стороны бойцов РККА. Теперь он здесь был тайным бойцом ГУКР Смерш и ее Красной армии. Он стрелял по Абверу тайными, беззвучными пулями, наносящими больший ущерб, чем свинцовые.

Во-вторых, он проявил волю к жизни – остался преданным родной земле, временно оказавшейся в беде оккупации гитлеровцами. Козлов понимал ситуацию войны и образно представлял, что Гитлер своей глупостью разбудил русского медведя, который в начале сороковых-роковых спросонья некоторое время протирал глаза лапой. Сейчас он проснулся, и вы, немцы, тысячекратно проклянете глупую идею «Дранг нах Остен».

Достоинством Козлова было и то, что он не расслабился, не струсил, не пал духовно и не испугался резких, а порой кровавых перемен, обрушившихся на него со стороны явного и тайного противника в лице абверовских служителей. Именно крутизна поворотов подчас сурового бытия заставляют человека творить жизнь – ЖИЗНЬЮ!

Уже в сентябре 1943 года, после летнего поражения Гитлера на Курской дуге и неумолимого движения Красной армии на запад, немецкая разведшкола из Борисова передислоцировалась достаточно далеко от линии фронта – в Восточную Пруссию под Кёнигсберг. Поэтому советскому агенту «Следопыту» некоторое время установить связь с контрразведкой Смерш с помощью курьера не удавалось.

Это был момент, когда голова полнилась мыслями, как решить проблему постоянной связи с Центром.

«Прекрасно понимаю: сидя в карусели, далеко не уедешь. По сути, ничего не меняя, лучше не заживешь, – рассуждал Козлов. – Успеха добивается тот, кто принимает правильное решение. На практике же какой-то злой рок тяготеет над благими решениями. Но как уйти от этого предопределения и найти правильный выход? В данной ситуации ошибка – это гарантия гибели себя и дела. Значит, надо это нужное решение вдумчиво искать. Искать спокойно и рассудительно».

И он обрек себя на поиск способа выполнения задания в новых условиях…

* * *

Следует отметить, что к концу 1943-го и началу 1944 года Красная армия со всей своей мощью разворачивалась в штурме «крепости Европы», которой стал для нее Третий рейх. Гитлер отступал на всех фронтах: экономическом, политическом, социальном и, конечно же, военном. Как только появился паралич гитлеровского колосса власти, не только по всей Европе, закабаленной коричневой нечестью, но и в Германии, стало разворачиваться движение сопротивления нацистскому режиму. В минувшие годы оппозиция терпела поражение перед лицом вначале дипломатических, а затем военных успехов Гитлера. Его легкая победа в 1940 году над Францией, обладавшей одной из сильнейших армий в Европе, стала кульминационной точкой этого процесса.

Именно в это время в Германии среди большинства немцев (от женщин и стариков до детей) царила эйфория, связанная с легкими победами фюрера. Немецкие же мужики-фронтовики несколько по-другому оценивали боевые действия. Окончательно минор поразил солдат вермахта, когда они оказались на территории Советской России.

А народ для Гитлера и его приспешников по Ницше, был ничем иным, как обходным путем природы для создания Третьего рейха, которому он напророчил тысячелетие. Наверное, он имел в виду тех пещерных злодеев, которые окажутся скоро на скамьях подсудимых Нюрнбергского процесса.

«Гении исключительного рода, – заявлял фюрер, имея в виду себя, – не считаются с обычными людьми, их более глубокое понимание вещей, их высокая миссия оправдывают любую жестокость… Короче говоря, ведь тому, кому завещать свой дом некому, не остается ничего другого, как спалить этот дом со всем, что там находится – получится превосходный костер».

И он своими часто неадекватными приказами сжигал Германию по кускам.

В его представлении сумма отдельных людей, копошащихся у ног гениев, претендующих на величие и славу, представлялась лишь «населяющими планету бациллами». Бациллами он считал не только другие народы, но и свой, если он проиграет войну. Конец 1943-го и начало 1944-го прямолинейно сигнализировали, что «гений» Третьего рейха постепенно сдувался, его рейтинг стремительно падал, и Германия стояла уже на пороге страшной катастрофы разгрома великого европейского государства.

Но, увы… история, как заметил Поль Валери, представляет собой самый опасный продукт, изготовленный химией человеческого мозга. Именно она заставляет народы мечтать или страдать, делает их больными манией величия, тщеславными, невыносимыми, порождает у них чувство горечи при первых неудачах масштабного характера.

* * *

Новый, 1944 год немцы встречали со странным настроением, представляющим собой смесь страха, усталости и апатии. Народу надоела явно проигрываемая война с лозунгами «блицкрига», но продолжающейся уже 3 года не в пользу Третьего рейха. И от этого ужасающего и улетающего времени некоторые оппозиционеры хотели избавиться путем физического устранения фюрера и его клики. События 20 июля 1944 года с операцией «Валькирия» были еще впереди, когда полковник Клаус фон Штауффенберг попытался подрывом мины уничтожить Гитлера. Но фюрера, как утверждали знатоки этой темы, в 50-й раз спасло «провидение». Однако фюреровское «провидение» – это другая тема…

Конец нацистской Германии почувствовали и в разведшколе. Это понимали и преподаватели, и отдельные курсанты. Взгрустнулось руководителям там внутри – «в душе, трепещущей от страха». Кара приближалась. Но напоказ выставлялась исключительно собачья верность и преданность идеям фюрера из-за страха быть обвиненным в предательстве.

Военные трибуналы, полевые суды – гестаповцы и жандармерия работали безудержно и беспощадно, особенно против инакомыслящих в любых погонах – от рядового до генерала. Жертв антилояльности фюреру в Берлине вешали на деревьях и столбах. Гитлер свирепствовал. Вот уж действительно, мстительность – бессильная злоба слабых душ. Сильные личности просто идут вперед или падают обреченные на острие штыка или кинжала. Он пятился назад, но сопротивлялся зло, отчаянно и жестоко, бросая в пламя уже практически проигранной, а потому бессмысленной войны все новые и новые отряды германских граждан: и пожилых, и детей.

Создавалось впечатление, что фюрер не понимал, что наплодил кровавых грехов, как бездомная собака блох. Общеизвестно, что во время свободных минут Гитлер при беседах на философские темы со своими приближенными в ставке «Вервольф» в Виннице часто цитировал по памяти известного француза – мастера политических интриг Талейрана.

Поэтому можно предположить, что фюрер, по всей вероятности, читал слова Талейрана, высказанные поэту Ламартину:

«Мои так называемые преступления – это лишь фантазия глупцов. Разве перед умным человеком когда-нибудь возникала необходимость совершать преступления? Преступление – это вспомогательное средство незадачливых политиков…

У меня были слабости, может быть, и пороки, но преступления – никогда!»

И получалось, что безнаказанность международного преступника – это не только приз, выигрышный билет, но и стимул для совершения новых преступлений. И он продолжал их совершать.

И все же Гитлер, оказавшийся незадачливым политиком, понимал, что совершил и продолжает совершать чудовищные преступления против своего народа и Советской России. Возмездие неумолимо приближалось. Говорят, Гитлера пугала мысль, что его могут провести по миру в железной клетке. А предложения таковы уже тогда проскакивали в иностранных СМИ…

* * *

В создавшейся ситуации Александр Иванович Козлов принял единственно правильное решение – склонять вражеских агентов к сотрудничеству с советской военной контрразведкой РККА.

Как только в школу прибывал на учебу очередная партия потенциальных агентов, готовящихся к заброске за линию фронта – в тылы Красной армии, он знакомился с каждым новичком. Козлову, отвечающему за «образовательный» процесс, по должностным обязанностям вменялось глубоко разбираться с личностью каждого прибывшего на учебу советского военнопленного.

Он быстро определился с формальностями изучения кандидатов в агенты. Прежде всего, Александр разбил этих людей на 3 класса или категории:

– настроенных против гитлеровцев,

– относящихся к ним нейтрально,

– ревностных служак нацизму.

Конечно, в первую очередь его интересовали люди с патриотическими порывами. Но их надо было найти, лежащих глубоко в душах, припрятанных на время. Тут Козлову надо было быть психологом, понимающим, что любой человек – это тайна. Ее нужно отгадать, найти ключик к душевному замку, открыть его, а затем безошибочно занести в первый список. И лишь через некоторое время подводить и подвести к той самой потаенной и смелой оперативной мысли о совместной работе против немцев.

Учитывая, что в школе курсанты находились от 1 до 3 месяцев (в зависимости от характера «работы» за линией фронта), приходилось в столь короткий период найти патриота и завербовать его для работы на военную контрразведку. Все это было не так-то просто сделать. Еще он понимал, что у всякой тайны есть свой срок годности. Кто-то мог испугаться, не выдержать психологической нагрузки, быть разубежденным немецкой пропагандой о наступлении лучшей жизни после победы вермахта. Причем, при ошибке возникал риск поставить на карту свою жизнь, жены и срыва задания Центра.

Предательство не исключалось, поэтому нельзя было ошибаться. И он действовал с хирургической точностью. Осторожно подходил к изучению каждого кандидата для негласной работы. Ему был крайне нужен канал связи с Центром с учетом передислокации «Сатурна». Козлов переживал – Москва ведь ждала результатов его работы.

Прежде всего, он внимательно наблюдал за такими людьми, профессионально изучал кандидатов, выявляя сильные и слабые стороны их характера. Он, как говорится, глубоко проникал в самые потаенные уголки их душ. Не игнорировал мелочей при выявлении их отношения к женщинам, старикам, спиртными напитками. Особый упор делался на получения данных о болтливости, малодушии, трусости и других опасных для использования в роли агента-патриота качеств. Особенно Александр интересовался, как они ведут себя в моменты пребывания в состоянии алкогольного опьянения. Применял и такой способ, как командный окрик за какую-то оплошность курсанта, выказывая ему чувство служебного неудовольствия. Так он проверял нервы и терпение изучаемых кандидатов в советские «кроты» при немецкой разведшколе, которых ежедневно готовили к заброске за линию фронта – в тыл Красной армии.

Ошибка в подборе патриотов могла стоить жизни. Он знал, что за ним и за каждым его подчиненным постоянно следит невидимое око гестапо с его многочисленной агентурой. Это был период, когда Козлов полностью раскрылся перед женой – Галиной Вилковой, что занимается подбором кандидатов для борьбы с немцами. Она согласился помогать мужу.

– Знаешь, Саша, мне кажется, в изучении твоих кандидатов нам все же может помочь Люба Матусевич, – интригующе заметила Галина.

– По-моему, она слишком импульсивна. Ты о ней мне говорила. Не так ли?

– Мне кажется, она сделала правильный вывод после того заявления о готовности потравить немцев. У меня о ней создалось положительное впечатление. Яркая, смелая, а главное – в глубине души носит ненависть к оккупантам. После моей беседы с ней она поняла свои заблуждения.

– Откуда такие данные? – спросил Александр.

– Рассказывала о гибели от рук гитлеровцев своих близких родственников. И в этом рассказе я уловила искренность и скрытый гнев против оккупантов.

– Этого пока мало. Надо проверить ее на конкретных поручениях.

Проверили – результаты оказались положительными. Так она стала оказывать супругам помощь в изучении курсантов, в том числе и возможных кандидатов на работу в пользу советской контрразведки.

И вот первый выпеченный троицей блин. К счастью, он не оказался комом. В конце августа 1943 года немцы подготовили для заброски в тыл Красной армии агента-радиста Виктора, присвоив ему псевдоним «Березовский». Козлов его держал в первой категории своей схемы. Это был человек умный, обязательный, обладающий мужицкой хитрецой и внешней простотой. Вместе с этим он относительно длительное время ухаживал за Матусевич. Женщина нравилась ему.

Этим обстоятельством «Следопыт» не преминул воспользоваться. Через Любовь Матусевич Козлов склонил «Березовского» к явке с повинной после того, как он попадет на советскую территорию.

– Какие гарантии вы даете мне? Поверят ли энкавэдэшники моему признанию? Не шлепнут ли без разбирательства? – осторожничал Виктор.

– Нет. Запомни пароль – «Байкал-60». Ты должен его назвать при встрече с оперативником военной контрразведки Смерш, – успокоил его Александр.

Операция, как потом выяснилось, прошла успешно. «Березовский» после выброски на парашюте и удачного приземления был задержан местными жителями и передан военным властям. Он попросил офицера Красной армии выйти на представителя армейской контрразведки Смерш. В ходе встречи с оперативниками из числа руководителей ОКР одного из соединений он назвал пароль «Байкал-60» и рассказал, как оказался в районе расположения позиций воинской части и передал важную информацию о разведшколе «Сатурн», собранную «Следопытом».

Вот так был впервые налажен канал связи с Москвой.

* * *

Работу агента руководство ГУКР Смерша оценивало положительно. В личном деле на «Следопыта» появилась справка-характеристика такого содержания:

«В июле 1943 года в органы Смерш явился с повинной агент германской разведки «Раевский», он же «Меньшиков» – Козлов Александр Иванович.

После явки с повинной был перевербован Главным управлением Смерш и под псевдонимом «Следопыт» с паролем от него – «Байкал-60». 17 июля 1943 года переброшен в тыл противника под видом выполнившего задание германского агента…

Начальник 4-го отряда Главного управления Смерш генерал-майор Утехин».

До последних дней в работе по заданию ГУКР Смерш НКО СССР, даже в быстро меняющейся обстановке, Александр Иванович Козлов не совершил ни одной серьезной ошибки и четко придерживался линии поведения, выработанной сотрудниками военной контрразведки. Это позволило «Следопыту» собрать огромный объем материалов по разведшколе Абвера «Сатурн».

Несмотря на первую удачу в налаживании связи с Центром, он продолжал работу по поиску кандидатов на вербовку. Вместе с тем, Александр понимал, что может случиться осечка, поэтому, как писалось выше, в ночное время в спальне под подушкой он держал заряженный пистолет.

«Живым меня взять фашисты теперь не смогут, – рассуждал Козлов, когда в голове возникала мысль о возможном провале, – урок после пленения карателями получен и хорошо усвоен. Надо сделать так, чтобы не было у немцев повода заподозрить меня. А поэтому осторожность в работе превыше всего».

И это познавательно-волевое качество поведения Александра заставляло проявлять бдительность и осмотрительность. Он продумывал ход предстоящих событий и своих действий, предвидя многомерные последствия неправильных шагов в изучении кандидатов на вербовку. Мужество и бесстрашие в нем дружило с осмотрительностью и осторожностью.

Именно эти качества позволили ему завербовать 7 агентов и отправить их через линию фронта. Все это он делал для упрочения связи с военными контрразведчиками Смерша через пароль «Байкал-60».