Терпение Лили улетучивалось с каждой прошедшей минутой. Она стояла на автобусной остановке в Кловере. «Грейхаунды» подъезжали и отъезжали; пассажиры садились и выходили, и едкие выхлопы отравляли воздух.

Слишком взвинченная, чтобы присесть, Лили шагала взад-вперед мимо деревянной скамейки и кашляла в носовой платок, ожидая, пока рассеется очередное смрадное облако. И когда подъедет Эллис.

Когда она позвонила ему и рассказала о Клэр, Эллис, хоть и уставший, но явно встревожился, узнав, что она собралась вернуть матери сына. Джеральдина отдала детей только для того, чтобы обеспечить им лучшую жизнь. Но по всему выходило: они получили все, кроме «лучшей жизни». И Джеральдина, без сомнения, хотела бы это узнать. Но Эллис предостерег Лили бить тревогу раньше времени – сначала им надо было разузнать больше.

Мудрый совет. Прошло два месяца с тех пор, как Клэр оставила Келвина в детском приюте. Что, если он уже адаптировался? А если нет? И в этом приюте с ним обращались очень плохо, как предполагала Клэр?

Но почему она вообще упомянула об этом? Лили полночи прометалась по комнате, растревоженная образами избиваемых и истязаемых детей. Видения, в которых их пороли в наказание розгами или привязывали к кроватям и оставляли голодать, непрестанно мельтешили перед глазами. Лили так явственно представляла себе их беззащитные тела – такие же маленькие, как у Сэмюэла, – что под утро была уже сама не своя.

– Эллис, ну где тебя носит, черт подери? – пробормотала она.

За последние несколько недель – совершенно неожиданно – он стал тем мужчиной, на которого она могла положиться, которому могла доверять. Неужели она опять ошиблась в человеке?

Так или иначе, но времени в ее распоряжении оставалось все меньше и меньше. С последним автобусом придется вернуться назад.

А солнце уже садилось за крыши городка, чем-то напомнившего ей Мэривилл. И все магазинчики и мастерские вдоль улицы уже позакрывались на ночь.

Зажав сумочку под мышкой, Лили решительно направилась к билетному кассиру.

– Простите, сэр, вы не подскажете, как мне дойти до приюта?

Соваться в приют без поддержки Эллиса было рискованно. Ну, да ладно. Она справится одна!

Идти пришлось где-то с милю. Об этом ей сказала боль в стопах. Знать бы заранее, она бы обула более удобные туфли. Оставалось надеяться только на то, что пасмурное небо погодит изливаться на землю дождем.

Следуя указаниям по памяти, Лили миновала группу детей, игравших в стикбол на пустыре. На крыльце стоявшего поблизости дома спал в кресле-качалке старичок. А во дворе другого дома пожилая женщина выбивала пыль из ковра.

Лили поколебалась: может, уточнить у них дорогу? Но, приблизившись к тянувшейся чуть дальше дороге, она заметила старое кирпичное строение, совпадавшее с описанием кассира.

На нем поблекшими белыми буквами было выведено: «Кожевенная фабрика Макфарлэнда». Ряды окон усеивали два этажа. Но оранжевые отблески солнца в стеклах не позволяли разглядеть, что за ними скрывалось.

Только подойдя к входной двери, Лили убедилась в том, что здание претерпело трансформацию. Над входом висела табличка, подкреплявшая душещипательный рассказ Клэр: «Детский дом округа Уоррен».

После обвала рынка многие заброшенные складские помещения Филадельфии стали прибежищами для скваттеров, незаконно вселившихся в них за отсутствием собственного жилья. Но представить себе это место обителью для ребят, оставшихся совсем одинокими в этом мире… Лили глубоко и нервно вдохнула.

Собравшись с духом, она дважды дернула за болтавшуюся цепочку; колокольчик дважды прозвонил. Прождала Лили не долго, хотя ей показалось, что целую вечность. Но вот в металлической двери приоткрылось маленькое квадратное окошко, и в нем показался один глаз.

Лили вдруг подумалось, что у нее сейчас затребуют пароль – как при входе в подпольный клуб под пристальным контролем охранника. Она приветливо помахала рукой в перчатке:

– Добрый вечер.

Больше ничего сказать Лили не успела – смотровое окошко с шумом захлопнулось. Похоже, она не прошла тест… Ан нет! Ее уши уловили тихий скрип. Кто-то отодвигал засов. А еще через миг дверь распахнулась.

Перед Лили предстала женщина с кожей цвета мелассы. Простое коричневое платье свободно висело на ее сбитой фигуре. Пятна на фартуке и вьющиеся локоны, выбивавшиеся из-под косынки, повязанной на голову, намекнули Лили, что весь день этой женщины прошел за физической работой.

– Вы к мистеру Лоуэллу?

– Я приехала в надежде забрать домой одного ребенка. Если такие вопросы решает мистер Лоуэлл, то мне определенно к нему. – Лили поспешила улыбнуться, стараясь увеличить свои шансы попасть в приют.

– Что ж, тогда заходите. – Женщина пропустила Лили внутрь и задвинула щеколду. От его металлического скрежета у Лили похолодели даже корни волос, уложенных в шиньон. Обеспечение безопасности детей, конечно, было мерой необходимой. Но почему-то Лили в голову взбрела тюрьма.

Женщина провела ее по коридору мимо двух приоткрытых дверей. Лили не преминула заглянуть в них мельком. Обе двери вели в классные комнаты с книжными полками, школьными досками и американскими флагами. Третья комната, судя по всему, предназначалась для игр – Лили заметила в ней кубики конструкторов и другие мелкие игрушки, сложенные горкой возле деревянной лошадки-качалки. Ее грива из пряжи сильно истрепалась от частого использования.

Если не считать еле уловимого запаха кожи в здании, его интерьер мало напоминал фабрику. На самом деле, для детского приюта он выглядел вполне приличным, даже приятным.

У четвертой, последней двери проводница Лили подняла вверх свой палец – знак обождать. А сама просунула в дверь голову и что-то сказала. Что – Лили снаружи не разобрала.

Зато она услышала детские голоса, где-то поблизости. Лили напрягла слух (хотя вряд ли она бы узнала голос Келвина) и подавила желание улизнуть прочь в его поисках.

– Заходите, пожалуйста. – Мужское приветствие заставило ее снова повернуть голову к кабинету. – Я – Фредерик Лоуэлл, директор. – Мужчина встал из-за стола, сплошь покрытого бумагами и папками (почти как у ее шефа, только сложенными аккуратными стопками). Так же аккуратно и упорядоченно были вывешены даже вырезки и заметки на пробковой доске, висевшей на стене справа.

Когда Лили вошла, мистер Лоуэлл жестом указал ей на пару стульев, предназначенных для гостей. А ее проводница мигом испарилась.

– Располагайтесь поудобней, – сказал директор.

Лили поблагодарила его и, пока они оба присаживались, заметила фотографию в рамке над окном за его спиной. Женщина на портрете – вероятно, основательница этого приюта – смотрела вниз глазами-бусинками.

– Спасибо, что приняли меня без предварительной договоренности… тем более в такой поздний час.

– Да, признаюсь, мы обычно оговариваем заранее время приема, – кивнул директор. – Так что вы уж извините меня за мой не слишком опрятный вид.

Лили улыбнулась и помотала головой в знак несогласия. То, что директор был без пиджака, а рукава его рубашки подвернуты по локоть, компенсировали галстук с бабочкой и уложенные гелем волосы, подстриженные так же аккуратно, как и его усы «карандаш». Если бы не крючковатый нос, явно когда-то сломанный, мистер Лоуэлл смотрелся бы вполне привлекательным мужчиной для своего возраста. (На вид ему было около шестидесяти.)

– Сэр, причина, по которой я приехала к вам сегодня, – ребенок.

– Да, Милдред мне об этом сказала. Впрочем, я бы удивился, услышав от вас иное… Надеюсь, вы с мужем хорошо обдумали этот шаг… – Эта коннотация явно требовала подтверждения. Но такое вступление директора продемонстрировало очевидное непонимание цели ее визита и семейного положения. Дорожная перчатка на руке скрывала отсутствие обручального кольца… как и подарка от Клейтона.

Как ни странно, но статус матери-одиночки не вызвал у Лили сейчас ни малейшего стыда и смущения.

Но и директор не выказал никакого удивления. Вопреки обычной реакции в его глазах Лили увидела лишь проблеск недоверия.

– Как зовут мальчика? – спросил мистер Лоуэлл.

– Келвин Диллард, – ответила Лили и только потом сообразила, что мальчугану могли навязать новое имя, как в случае с Руби. – Так он был наречен при рождении. Его оставили у вас два месяца назад. У меня с собой его фотография. – Лили расстегнула сумочку, чтобы достать снимок, вырезанный из газеты.

Но директор махнул рукой:

– Не трудитесь, не нужно. Мне отлично знаком юный Келвин.

– Так он… у вас? – Лили постаралась обуздать свои надежды, что оказалось невыполнимой задачей.

А губы мистера Лоуэлла выгнулись вверх.

– Да, – подтвердил он. – То есть был. Пока не обрел новый дом.

Почва, до сих пор прочная и монолитная, разверзлась под ногами Лили. На мгновение ей показалось даже, что она падает в пропасть.

«Что ты лыбишься?» – крикнула она про себя директору, не в силах произнести вслух ни слова.

Словно услышав эхо ее крика, директор резко посерьезнел:

– Заверяю вас, мальчик у чудесных, любящих, богобоязненных людей. двое их сыновей уже выросли и покинули родительский кров. И у них сложились все условия, чтобы поставить на ноги еще одного ребенка.

Столь положительный отзыв совсем не успокоил Лили. Миллстоуны тоже производили хорошее впечатление, пока она не узнала о них больше.

– Я понимаю, вам очень досадно, – перешел директор на сочувствующий тон. – Но если откровенно, нам часто подбрасывают нежеланных детей. А потом, когда материнское сердце передумывает, что, в общем-то, понятно, бывает уже поздно. К сожалению.

Лили попыталась вернуть себе голос, заглушаемый отзвуками собственного прошлого:

– Это… это совершенно другой случай.

Мистер Лоуэлл приподнял бровь, похоже, заинтригованный.

– Вы говорите… сына вашей подруги выкрали без ее ведома и согласия?

– Нет, не совсем так… Она думала, что тяжело больна, когда отдавала детей… А теперь выяснилось, что это была ошибка. – Лили услышала отчаяние в своем голосе; и оно только усилилось, когда она осознала подрывной характер своего аргумента. – Пожалуйста, позвольте мне объяснить вам все по порядку.

Директор открыл рот, чтобы ответить, но тут его взгляд перекинулся на дверь:

– Что, миссис Милдред?

– Прошу прощения, что прервала вашу беседу. Но в столовой ссора. Вы сказали, что если Фредди снова начнет шалить…

– Да-да, я сам все урегулирую. – Мистер Лоуэлл уже был на ногах, когда вновь обратил свое внимание на Лили: – Мне бы очень хотелось помочь вашей подруге. Но передайте ей, пожалуйста, что Келвин сейчас в хороших руках.

Лили встала и попыталась преградить ему путь.

– Мистер Лоуэлл, может быть, вы хотя бы скажете мне, кто его усыновил. Возможно, эти люди войдут в ее положение…

– У нас строгая конфиденциальность – и ради родителей, и ради детей. А теперь извините, мне надо…

– Но, может, вы сделаете исключение. Хотя бы на этот раз! Я умоляю вас!

Губы директора превратились в тонкую твердую линию, ноздри раздулись в раздражении – то ли из-за вынужденной задержки, то ли из-за необходимости повторять уже сказанное. В нем не осталось ничего привлекательного.

– Я не делаю исключений, как и все люди с высокими моральными принципами. Как я уже сказал, миссис Милдред вас проводит.

Едва успев схватить свою сумочку, Лили поняла: ей его не остановить. Директор стремительно прошмыгнул мимо нее за порог. И только шок вкупе с полным замешательством удержали Лили от того, чтобы разреветься белугой.

А еще папки.

Папки на его столе.

Совсем рядом.

– Мисс?

Обращение было адресовано ей. Приглашение на выход. Лили ощутила нетерпение Милдред. Вернувшись, ее начальник не одобрил бы ослушания.

Лили отступила – а что она еще могла сделать? – и последовала за женщиной на выход.

Но для себя решила: она сюда еще вернется!

И каким-нибудь способом добудет нужную ей информацию.