Но пустить все на самотек оказалось не просто. Альфред Миллстоун мог быть подарком небес, да только Лили оставалась неколебима.

– Лили, вы хотя бы обдумайте это, – произнес Эллис в телефонную трубку, но его тон явственно выражал: «Женщина, ты – просто упрямица!»

Как будто он видел, как она, сидя за своим рабочим столом, мотает головой на каждый его довод.

– Лили? – переспросил Эллис, когда она не ответила.

Прорезавшийся сквозь гул новостного отдела голос примирительно пообещал:

– Хорошо, я обдумаю.

И она обдумала. За две секунды она прокрутила в голове рассказ Эллиса о его встрече с Альфредом Миллстоуном, и… осталась при своем мнении.

– Лили, послушайте, мне надо бежать, – произнес Эллис. – Шеф сдерет с меня три шкуры, если я не допишу эту историю. Просто пообещайте мне, что вы не будете предпринимать никаких опрометчивых шагов. Не переговорив прежде со мной.

– Хорошо.

Эллис вздохнул так, словно опасался оставить человека, утверждавшего, что просто любуется видом… с карниза высотного здания.

– Я обещаю, – сказала Лили. Это была правда, в буквальном смысле. Она действительно не собиралась предпринимать опрометчивых шагов. Только… необходимые.

На поездку туда и обратно должно было уйти полдня, самое большее. Лили надо было сесть на самый ранний поезд до Нью-Йорка, чтобы вернуться загодя до ужина.

– Обещаю тебе, сахарный жучок, – присела она на корточки перед Сэмюэлом, все еще в своей пижамке, на входе в гастроном. Свет просыпающегося неба, уже начавший просачиваться в окна, окрасил его надутые щечки в мягкий оранжевый цвет.

– Но ты сказала, что мы устроим пикник.

За прилавком мать Лили готовила кассовый аппарат к открытию магазина, до которого оставался ровно час. Из задней кухни, насвистывая, вышел отец.

– И мы его обязательно устроим, малыш! В самое ближайшее время. Клянусь тебе. – Лили большим пальцем в дорожной перчатке стерла с груди мальчика коричневые пятнышки – остатки утреннего какао. Сэмюэл слегка отстранился и обиженно потупил глаза.

– Сынок, пожалуйста, пойми. Мне правда не хочется уезжать от тебя. Но есть еще двое детишек, мальчик и девочка, которые вообще не могут видеться со своей мамой. И я хочу им помочь и это исправить.

Взгляд Сэмюэла остался на его мягких кожаных ботиночках типа мокасин, которые мальчик начистил до блеска сам (этому навыку он тоже обучился у бабушки с дедушкой – еще один маленький рубеж, освоенный в отсутствие Лили).

В другое время одна эта мысль побудила бы ее остаться. Но сейчас она также думала и о тех многочисленных шажочках к взрослению, которые предстояло сделать Руби и Келвину и которым уже не могла порадоваться Джеральдина. И смириться с этим Лили не могла.

– Иди ко мне! Обними свою мамочку на прощание! – раскрыла она объятия Сэмюэлу. – Мне нужно успеть на поезд, чтобы поскорее вернуться.

Мальчик все-таки поднял на нее свои глазки, но плотно сжал ротик в разочаровании и помчался от матери прочь через весь гастроном.

– Сэмюэл! – крикнула ему вдогонку Лили, но в ответ услышала только топот ног, убегавших по лестнице вверх.

Мать Лили вышла из-за прилавка:

– Не волнуйся. С ним все будет в порядке.

Лили поднялась ей навстречу:

– Мама, ты же знаешь, я бы никогда не пожертвовала общением с ним, не будь дело таким важным.

– Я знаю это, дорогая.

Клейтон в выходные был занят, и Лили приехала в Мэривилл на автобусе; так что времени на размышления в дороге у нее было предостаточно. Приехав домой, Лили, конечно, рассказала матери о Джеральдине, но только в общих чертах, не залезая особо в ее личную жизнь.

– Я вернусь очень скоро, – поцеловала она мать в щеку.

– Удачной дороги, – выдавила улыбку мать, то ли еще не придя в себя после сна, то ли сомневаясь в планах дочери.

Но времени понять это у Лили уже не осталось. Она подхватила с пола свою сумку и поспешила на вокзал.

Было одиннадцать с небольшим, когда Лили добралась до Мэйпл-стрит. Она пошла из депо в Хобокене пешком – чтобы сэкономить деньги на такси. Билет на поезд в оба конца обошелся ей в приличную сумму.

Сверившись еще раз с адресом, записанным на клочке бумаги, она остановилась перед строением в викторианском стиле. Светло-зеленого цвета, оно смотрелось прекрасно, как кукольный дом.

«Слишком прекрасно», – подумалось Лили.

В парке через дорогу детишки упивались редкими минутами свободы, дарованной чудесным субботним днем. Их дружные смешки напомнили Лили о Сэмюэле, ждавшем ее возвращения домой. И она решительно поднялась по ступенькам крыльца.

Убрав в карманы адрес и дорожные перчатки, Лили постучала в дверь.

На росших повсюду деревьях ворковали птахи; по улице загромыхал автомобиль. «А вдруг за его рулем мог быть Эллис?» Ладошки Лили вспотели. Но в машине сидел не он. Да и стоило ли волноваться. Кем он ей приходился – отцом? Начальником? Нет! И уж точно не ее кавалером. Лили не требовалось его одобрения! И все же чувство вины ее мучило.

Она отогнала его и позвонила в звонок. Ей надо побеседовать с миссис Миллстоун! Она ведь тоже была матерью, понимала, что значит – потерять ребенка. И пока ее муж на работе, Лили смогла бы пообщаться с ней по душам.

Если она, конечно, тоже не уехала куда-нибудь на выходные.

Цепляясь за свои надежды, Лили сжала сумочку. И снова протянула руку к звонку. Последняя попытка… Но не успела она нажать на кнопку, как дверь открылась. На пороге в приветственной позе застыла домработница. Юная девушка в черном платье и белом фартуке, с волосами, сколотыми шпильками в тугой пучок.

– Простите, что заставила вас ждать, мэм. – Мелодичный акцент выдал в ней ирландскую эмигрантку. Догадку Лили подтвердили веснушки, проступавшие на бледной коже лица сильнее, чем у нее самой. – Я была поглощена стиркой и не сразу услышала звонок в дверь.

– Ничего страшного. Я рада, что хоть кого-то застала дома, – испытав частичное облегчение, улыбнулась Лили. Даже если хозяйки дома не было, домработница должна была знать, где она.

Девушка робко улыбнулась в ответ. Ей было немногим больше шестнадцати.

– Я могу вам чем-либо помочь?

– Безусловно. Я приехала повидаться с миссис Миллстоун.

– Она вас… ждет, мэм? – Судя по тону, девушка в этом засомневалась; оно и понятно – ее же не предупредили, что будут гости.

– Нет, – честно призналась Лили. – Но дело действительно важное. Видите ли, я бывшая коллега мистера Рида. Он ведь был тут недавно? – Заметив неуверенность в глазах девушки, Лили добавила: – Он репортер из «Нью-Йорк Геральд Трибьюн» и приходил взять интервью у мистера Миллстоуна.

– А, понимаю, – сказала девушка. – Значит, вы тоже из газеты?

– Да. Из «Филадельфия Экземайнер». – Глаза девушки просияли, явно впечатленные этим, и Лили проявила упорство: – Так я могу поговорить с миссис Миллстоун?

– Я с удовольствием узнаю. Если вы подождете здесь минуточку.

Лили кивнула и вскоре убедилась в точности расчетов прислуги. Не прошло и минуты с ее исчезновения, как девушка вернулась:

– Миссис будет рада вас принять. Заходите.

В фойе девушка предложила забрать у нее пальто, но Лили вежливо отказалась. Учитывая цель ее визита, это было бы слишком по-будничному, по-приятельски. А ведь неизвестно, сколько продолжится разговор. Как знать, вдруг Лили уже скоро придется покинуть этот дом?

Последовав за домработницей по беломраморному полу, Лили бросила взгляд на широкую лестницу и висевшую под потолком люстру. В воздухе витал сладковатый, пудровый запах. Хотя Эллис не переступал порог этого дома, он оказался прав насчет него.

Но Лили явилась сюда не для того, чтобы восхищаться его интерьерным убранством.

А чтобы оградиться от видений детей, бегающих по дому, не стесненном площадью, она сосредоточилась на более мрачных мыслях. Лили задумалась о несоответствии состояний банкиров и множества обычных людей – тех, чей выбор ограничивался двумя вариантами: жить в трущобах или попрошайничать на улицах.

Или – упаси их, Господь! – продавать своих родных детей.

Когда домработница вошла в гостиную, с двухместного диванчика на ножках в виде когтистых звериных лап грациозно приподнялась женщина в кремовой шелковой блузке и черной юбке А-силуэта. На вид ей было лет тридцать пять. Лицо обрамляли темно-русые волосы, на губах и щеках играли розоватые блики, а шею обвивала нитка жемчуга.

– Мэм, могу я вам представить… – испуганно моргнув, осеклась домработница: она не удосужилась спросить у Лили имя.

– Миссис Миллстоун, – поторопилась ей на выручку Лили. – Надеюсь, я могу вам представиться сама. Меня зовут Лилиан Палмер. И я очень признательна вам за то, что вы согласились со мной побеседовать.

– Зовите меня Сильвия, – улыбнулась хозяйка и пригласила Лили присесть на стул напротив диванчика. Его полосатая обивка отливала блеском дорогого сатина, а витиеватая резьба поражала затейливостью. Поблагодарив, Лили присела и положила свою сумочку на колени, а Сильвия обратилась к своей домработнице: – Клэр, принесите нашей гостье чай.

Кинув на Лили благодарный взгляд, девушка поспешила к столику на колесиках, рядом с пианино. Пока она наполняла сине-белую чашку в колониальном стиле – под стать той, что уже стояла на журнальном столике перед Сильвией, Лили попыталась рассмотреть фотографии в рамках, расставленные на каминной полке. С расстояния ей лучше всего удалось разглядеть портрет в центре. Это была Руби – чистенькая, ухоженная, как и описывал Эллис.

– Это моя дочь, – произнесла Сильвия. – Прелестна, не правда ли? – добавила она с горделивым проблеском в глазах. Отчего в горле у Лили запершило, и ее ответ прозвучал с хрипотцой:

– Да…

– По метрике ей десять, но учителя говорят, что по развитию она сравнится с двадцатилетними. Каких только мыслей не вертится в ее головке!

Выдавив улыбку, Лили порадовалась появлению Клэр с ее чаем.

– О, кстати, Клэр! – воскликнула Сильвия. – Скажи, пожалуйста, моей сладкой девочке, что ей нужно еще поупражняться на пианино до ужина, если она хочет полакомиться вечером тапиокой. И не позволяй ей говорить, что она и так ее получит. – Сильвия игриво округлила глаза и доверительно сообщила Лили: – Это ее любимый десерт, и я этим пользуюсь.

Клэр вежливо склонила голову и повернулась, чтобы уйти. Ее шаги проследовали через фойе и устремились вверх по лестнице.

– Если уж начистоту, – заговорщическим тоном продолжила Сильвия, – я сама в детстве терпеть не могла упражняться на пианино. А теперь сожалею, что не была достаточно прилежной. – Сильвия опустила на колени свою чашку на блюдечке. – А, если подумать, то мне и прилежание бы не помогло. Я была ужасно неспособной. К сожалению, я не обладала тем природным даром, какой есть у моей дочери.

Перед глазами Лили материализовался образ Руби, сидящей за пианино. Уроки музыки, тем более на фортепьяно, являлись роскошью, которую Джеральдина себе позволить в обозримом будущем не смогла.

Сильвия отпила глоток чая:

– Я бы с удовольствием попросила бы дочку спуститься к нам и сыграть для вас, но сейчас у нее читальный час. Стоит ей уткнуться в книжку, и мне приходится чуть ли не с боем ее вырывать. Надеюсь, вы не обидитесь.

Лили помотала головой, пытаясь избавиться от коварной мысли: что, если Руби счастлива в этом доме? Но хуже этой мысли было другое – Сильвия определенно ей нравилась!

Если муж был под стать ей, не удивительно, что Эллис засомневался.

– Я тоже люблю читать, – с трудом пробормотала Лили.

– У каждого из нас свои недостатки, – пошутила Сильвия и снова глотнула чаю. – У вас есть дети?

Лили пришлось подумать, прежде чем ответить. Похоже, она оказалась не готова к такой беседе.

– Да, есть. Сын.

– О, это прекрасно! – В глазах Сильвии мелькнуло любопытство; поставив чашку на блюдце, она повела плечиком. – Конечно, мальчишки бывают иногда сущим наказанием, ведь в их маленьких телах бурлит столько энергии. Но какой отец втайне не мечтает видеть рядом свое подобие? Я уверена, ваш муж ходит гордый, как павлин.

Лили улыбнулась и запила правду чаем. Он был с сахаром и сливками, но она разом опустошила всю чашку.

– Ну… что еще мне рассказать вам о нашей семье? – спросила Сильвия. – Полагаю, вам для статьи нужны какие-то конкретные сведения?

Лили сжала чашку в руках. Что бы ни сообщила хозяйке Клэр о ее профессии или знакомстве с Эллисом, но цель ее визита была истолкована превратно.

Звук шагов по ступенькам лестницы возвестил о возвращении Клэр в фойе. Но смысла привлекать ее теперь уже не было.

Лили отставила чашку в сторону. Ее план – прийти и разобраться – представлялся простым только в воображении. На деле оказалось иначе.

– Я пришла к вам сегодня с иной целью, – отважилась прояснить все Лили. – Поговорить о Джеральдине Диллард.

На носике Сильвии появилась маленькая морщинка:

– Извините, но мне не знакома эта женщина.

В ее голосе Лили не различила никакого притворства. И даже намека на неуверенность.

Неужели она не слышала этого имени? Возможно ли такое? Неужели ее муж не потрудился выяснить, как звали мать им купленных детей?

Лили не хотелось задевать за живое Сильвию, но другого выхода не было:

– Миссис Миллстоун, Джеральдина – мать тех двух детей, о которых вы сейчас заботитесь.

Сильвия опять улыбнулась. На этот раз с некоторым сочувствием:

– Боюсь, что вы ошибаетесь. У нас только одна дочь. Та, о которой я вам рассказывала.

Внутри Лили всколыхнулось нетерпение, подстегнутое замешательством.

– Да, мне известно, что у вас одна дочь. Но я имела в виду Келвина, ее братика. Того мальчика, которого вместе с Руби купил в Пенсильвании ваш муж.

Усыновил. Лили осознала, что пренебрегла этим более деликатным словом, когда в гостиной повисла мертвая тишина. Уголки губ у Сильвии опустились, глаза потемнели. Но, похоже, не от обиды или оскорбленного достоинства. А от попытки осознать услышанное. На глазах Лили лицо женщины, словно грозовая туча горизонт, заволакивала серая тень. А ее собственное недоумение сменялось ужасом.

Неужели Альфред Миллстоун приобрел детей по собственному почину, без ведома жены? И не посчитал нужным поделиться с ней всеми обстоятельствами «сделки»? Как же он тогда объяснил появление в их семье Руби?

Может, он сказал, что нашел ее побирающейся в подворотне? Или взял сироту, оставшуюся после кончины каких-нибудь его родственников? Но в любом случае – почему он обманул свою жену?

Внезапный звон заставил Лили встряхнуться. Это вдребезги разбились чашка с блюдцем, упавшие с колен Сильвии. По белому мрамору растеклась янтарная лужица.

– С вами все в порядке, мэм? – влетела в гостиную Клэр. Осколки чашки захрустели под ее туфлями. Напуганная девушка склонилась над хозяйкой, лицо которой стало белее смерти.

– Мне… мне надо… прилечь…

– Да, мэм, конечно. Давайте я вам помогу.

Клэр помогла Сильвии встать и повела ее в фойе. Вдвоем они поднялись по лестнице и скрылись из виду.

Лили все еще пыталась найти рациональное объяснение случившемуся, когда ее взгляд снова упал на каминную полку. Она медленно встала со стула и подошла к фотографиям. Кроме центрального портрета Руби там было еще три снимка. На одном девочка играла в саду, на другом обнимала куклу. А на третьем была запечатлена вся семья. Только на нем недоставало одного элемента.

Точнее – человека.

Озарение скользнуло холодком по позвоночнику Лили, вызвало дрожь и в руках, и в ногах. А в сознание медленно вкрался вопрос: что, черт возьми, произошло с Келвином?