Последние часы Фабиан и его коллеги связывались с авиакомпаниями, фирмами по аренде автомобилей, шведскими и датскими железными дорогами, чтобы выяснить, собираются ли Стен и Анита Стрёмберг выехать из страны или уже выехали. Хёгсель выдала разрешение банкам следить за карточками и счетами парочки на случай их использования. Ассистенты Муландера полным ходом осматривали в СИЗО комнату для посетителей.

Пока они не выявили ничего интересного, и им оставалось только ждать и пытаться выработать новую стратегию, чтобы разделить пару на предмет доказательств, когда их схватят.

Сам он в виде исключения решил поехать домой, пока еще не поздно, и преподнести детям какой-нибудь сюрприз. Соня, может быть, и ушла от него, но он не собирается терять Теодора и Матильду, и в эти выходные позволит им решать, что они будут делать. У них не будет никаких ограничений. Если они захотят в Лондон, то поедут в Лондон. Если предпочтут остаться дома и поиграть в игры, и с этим нет проблем.

Но только он собрался вставить в CD-проигрыватель машины композицию Anywhere своей старой любимой группы New Musik, как у него в кармане зажужжал мобильный. Сначала он решил не отвечать и сделать громче, но потом увидел, что это Малин Ренберг.

– Сорри, что не позвонила раньше, – сказала Малин, когда он сворачивал по улицу Северного козерога. – Но мне пришлось купить абонемент в фитнес-клуб и массу дорогой спортивной одежды, которая сейчас так пропотела, что пахнет хуже, чем кальсоны Андерса после тяжелого сета игры в бадминтон. Ты можешь объяснить мне, почему ничего нельзя стирать при шестидесяти градусах? Ни единого шанса, что все станет чистым при сорока или тридцати градусах, как написано в инструкции. Мы говорим о спортивной одежде. Разве это не безумие?

– Конечно. Но сейчас мне не совсем удобно говорить. Мы можем созвониться…

– Предлагаю тебе съехать на обочину и остановить машину. Думаю, ты захочешь услышать это именно сейчас, а не позже.

Фабиан послушался и занял свободное место на парковке, как только свернул налево на улицу Йельмхультсгатан, пока Малин кричала на другом конце.

– Андерс! Сейчас я иду в душ!

– О’кей, начинаю готовить ужин! – послышался голос Андерса.

– Никакой спешки! Я все равно буду мыть голову с массой средств и всем прочим, так что это будет нескоро!

– Олрайт!

Послышалось, как Малин закрыла за собой дверь ванной и заперла ее.

– Вот так, теперь нам никто не помешает. Мне удалось установить личности твоей маленькой парочки преступников, без сомнения очень специфических людей. Во-первых, их зовут Дидрик и Нова Мейер, вот так. А во-вторых, они двойняшки.

– Двойняшки, – повторил Фабиан, и сразу несколько фрагментов пазла встали на свои места. Стало понятно, как им чудом удалось поменяться местами, а также то, как они блестяще согласовывают свои действия. Словно один почти телепатическим способом все время знает, что делает другой.

– И для краткости скажу, что они незаконнорожденные дети графа Хеннинга фон Юлленборга, которого они потом убили за то, что им надоели его домогательства.

– И спустя двадцать лет они также отомстили двум своим братьям, – заметил Фабиан, и тут до него дошло, что он припарковался как раз рядом со школой в районе Тогаборг, откуда в любую минуту может выйти Теодор.

– Именно. Но я к этому еще вернусь. Интересно, что мама родила их в тайне, и они выросли вне системы.

– Что значит вне системы? – Он проводил взглядом стайку молодых парней и понял, что уже больше недели перестал каждый день звонить Теодору.

– Их просто-напросто нет.

– Подожди. Как так нет?

– Ау! Что ты не понимаешь? Их нет ни в одном реестре. У них нет удостоверений личности. Они не ходили в школу, нигде не работали и не заплатили ни одной кроны налога. Их просто-напросто нет.

– О’кей, тогда это без сомнения объясняет, почему нам не удалось установить их личности. Ты сказала, что вернешься к братьям.

– Именно, тут что-то не так. Давай начнем с Акселя фон Юлленборга, того, кого нашли замерзшим в лесу. – Послышался слив воды в туалете. – Не волнуйся, это только для того, чтобы Андерс не начал интересоваться. Как бы то ни было, сначала я подумала, что они собираются продать его половину имения.

– Кому принадлежала другая половина?

– Его брату Бернарду фон Юлленборгу, которого вы нашли в Викене. Как я понимаю, Аксель владел большей частью земли и леса, где мог заниматься своей любимой охотой. Бернард, который был явно больше заинтересован произвести впечатление, устраивая званые ужины, владел замком. Дело в том, что в случае с Юханом Халеном и Петером Брисе были проданы их активы и опустошены их счета. Это так?

– Так.

– Но в этом случае этого не произошло. – Послышалось, как включили душ.

– А что тогда произошло?

– Вот этого я до конца не поняла. Половину, принадлежавшую Акселю, продали в понедельник 27 сентября 2010 года, и деньги в обычном порядке покупатели перечислили на его счет. Точнее пятьдесят три миллиона, а это тебе не фунт изюма. Кстати, почему ты не спросишь, как мне удалось все это выяснить?

– Да, прости. Как тебе это удалось?

– Хорошо, что ты спрашиваешь. Мой персональный менеджер в Сбербанке. Настоящая глыба. Думаю, он искал в архиве несколько часов. Во всяком случае, Аксель фон Юлленборг жил далеко не по средствам и заложил свою половину имения со всеми потрохами, что, в свою очередь, означает, что двойняшки не получили ни кроны, поскольку почти вся сумма от продажи досталась кредиторам. То есть банку.

– А они не могли сами купить это? – спросил Фабиан и понял, что, наверное, им, наконец, удалось проделать весь путь обратно к исходной точке. – В этом все и дело, – продолжил он. – Отомстить их отцу Хеннингу фон Юлленборгу, не только убив его и двух его законных сыновей, но и забрать себе все.

– Именно это я и подумала.

– Тогда что не так?

– Покупатели. Совсем другая пара. Стен и Анита Стрёмберг.