Почти двадцать минут датская женщина-полицейский упрямо стояла у входной двери и ждала, что они подойдут и откроют. Двадцать бесконечных минут. Им с Александрой оставалось только ждать, что она устанет и вернется в машину, где сидел другой полицай.

Но, к сожалению, женщина не пошла обратно к машине, а направилась по лужайке вокруг дома до фасада, где поднялась на террасу и заглянула прямо в гостиную. Им пришлось броситься на пол и спрятаться за диваном. Они могли только надеяться, что полицейская их не увидела. Они лежали и буквально дрожали от страха, пока, наконец, не услышали, как машина завелась и отъехала.

И только через четверть часа они осмелились встать. Теодор пошел прямо на кухню, нашел кухонный топор и разрубил проклятый мобильный на разделочной доске на множество маленьких острых пластмассовых кусочков. Они собрали их веником и положили в полиэтиленовый пакет, который вынесли.

Когда они шли по улице Юхана Банера вниз по склону к воде, им почудилось, будто они провозят через таможню полкилограмма наркотиков. Пакет с пластмассовыми обломками выпирал из его куртки как чумная гнойная опухоль, а каждый встречный казался им засланным полицаем в штатском, готовым в любую минуту схватить их.

Дойдя до моря, они забрались на пирс и вышли на валуны в поисках расселины, чтобы выбросить содержимое пакета и избавиться от него. Но везде загорали люди, наслаждаясь последними лучами вечернего солнца, и одна только мысль вынуть пакет казалась труднее, чем броситься в воду, доплыть до залива и заплыть так далеко, сколько хватит сил, а потом наполнить легкие водой и опуститься с пакетом на дно.

И только у большого открытого кафе в Грёнинге они набрались смелости и по частям выбросили содержимое пакета в несколько корзин для бумажного мусора, а потом направились в гавань для малых судов, где радостные владельцы мыли, чистили и красили днища своих лодок, словно впереди всех ждало самое лучшее лето и самое светлое будущее.

В каком-то смысле этот оптимизм заразил их, и на другой стороне моста Квикбрун в Северной гавани Александра предложила перекусить. Как раз освободился столик на солнце, и у них возникло ощущение, что перед ними опять расстелили красную дорожку.

Они заказали по капучино и съели один на двоих яблочный пай с ванильным соусом. Глядя друг другу в глаза, они решили никогда не смотреть назад и не говорить о событиях последних суток.

И тут он позвонил. Они только успели открыть забрала и начали думать, что, может быть, у них все-таки есть будущее, как он вернул их обратно к действительности. Александра уставилась на мобильный, словно он был заражен смертельной заразой, и Теодор ответил.

– Вот как, это не наша горлица, – сказал Хенрик. Теодор велел ему никогда им больше не звонить. – Ага, ты видел ролик. Я подозревал это. Хорошо получилось? – Тогда он рассказал о датской полицейской и о том, что мобильный с роликом уничтожен и навсегда исчез. На другом конце провода воцарилась тишина. Такая тишина, что ему показалось, что Хенрик положил трубку и, может быть, все же оставит их в покое.

– Нам надо увидеться.

Хотя он больше всего хотел проигнорировать эти три слова и послать Хенрика к черту, сейчас они сидели в пропахшем потом бойцовском клубе и смотрели друг на друга так, будто живым отсюда уйдет лишь кто-то один из них. Главное взгляд, он научился этому еще в средних классах. Стоит отвести глаза, и ты безнадежно пропал. Александра сидела слева от него и, чтобы показать, на чьей она стороне, взяла Теодора за руку.

– Вы только посмотрите, как трогательно они держатся за ручки, – сказал Хенрик, и два его спутника сразу же начали ухмыляться. – Вам точно не нужна соска? А, может быть, и пеленка, чтобы не наделать в штаны. – Еще ухмылки.

– Скажи, когда закончишь, и, может быть, начнешь говорить о том, ради чего мы здесь, – сказал Теодор и еще сильнее сжал Александре руку.

– Ради чего мы здесь, – повторил Хенрик. – Хм… Хороший вопрос. Ты хочешь узнать? Ты хочешь узнать, почему мы сидим здесь, а не лежим дома и смотрим порнуху? Да потому что вы такие гребано отсталые, что едете домой с включенным мобильником.

– Значит, это мы тронутые? А не вы, которые заставляют ни в чем не повинного человека залезть в тележку и выталкивают его на трассу. Какая мерзость.

Хенрик расплылся в улыбке и засмеялся.

– Не знаю, видно ли это в ролике, но когда до него дошло, он, по крайней мере, выглядел вот так. – Он раскрыл рот, вытаращил глаза и протянул своим приятелям пятерню. – А потом только бум! Чисто сработано!

– Да ты больной на всю голову. Ты это понимаешь? Или это выше твоего понимания? Сколько человек ты убил на самом деле?

– Ни одного. – Хенрик опять встретился с Теодором взглядом. – Я бы скорее назвал их тараканами или крысами. И хотя никто не скажет это вслух, уверяю: большинство соглашаются со мной и считают, что это здорово, когда кто-то, наконец, занялся чисткой. Ну, ты знаешь, когда избавляются от вшей. Кто бы этого не хотел? Ты себе не представляешь, как от них воняет. Как от чертового слива, полного говна. Вот где мерзость. Нет, в следующий раз надену противогаз. А вы что скажете?

Остальные ухмыльнулись и кивнули.

– Следующего раза не будет, – сказал Теодор. – Все кончено.

– Да что ты об этом знаешь? Пойдешь к папаше и настучишь?

– Если я еще раз услышу о бездомном, с которым что-то случилось, может быть, именно так я и сделаю. – Он встал и проследил, чтобы Александра тоже встала. – И еще: если ты или Бивис с Баттхедом только посмотрите в нашу сторону, сомневаться не буду.

– А твоя маленькая горлица. Что ты собираешься с ней сделать?

– Она держала мобильный и снимала. Это плохо, но она готова понести наказание.

– О боже, как красиво. – Хенрик захлопал в ладоши. – Сейчас заплачу. Просто должен спросить из чистого любопытства. Почему ты так уверен, что она только снимала?

Теодор передумал в ту же секунду, как повернулся к ней.

– Смотрите, он об этом даже не подумал. – Хенрик встал. – Давайте ради дела скажем, что она говорит правду. Но почему ты считаешь, что полиция будет такой же наивной и станет думать одним местом? Мы всегда в масках, так что у каждого своя правда. И кстати. Где доказательства, что ты ни при чем? – Он подошел к Теодору и указательным пальцем ткнул его в грудь. – Вчера меня вообще не было в Дании. Я ходил в кино на Мстителей. – Он достал из кармана порванный билет и поднес его к лицу Теодору. – А учитывая, какого говна ты нахлебался, скорее поверят, что это ты стоишь за всем тем безумием, о котором пишут в газетах, а не кто-то из нас. О чем уже знает датская полиция.

Теодору хотелось сказать что-нибудь убийственное и хлесткое, что опрокинет аргументы Хенрика и покажет, что ему совершенно не о чем беспокоиться. Но не получилось.

– И Александра, – продолжил Хенрик. – Меня это не касается, но насколько я вижу, на тебе нет твоей очаровательной золотой подвески. Я действительно надеюсь, что ты ее не потеряла. Тогда господин будет очень огорчен, если я его хорошо знаю. И давайте держать кулачки, что кулон не валяется где-нибудь на дороге. Я хочу сказать, кто знает, какие выводы может сделать полиция, если найдет на нем твои отпечатки пальцев?

Хенрик был прав. Как бы то ни было, ему оставалось только констатировать, что Хенрик прав.