Теодору хотелось только одного – выбраться отсюда. Не играет никакой роли как, только бы подальше от кровати, которая всего лишь несколько часов назад была одним большим колышущимся морем счастья. Только бы натянуть одежду, украдкой выбраться из виллы и добежать до дома. Притвориться, что он никогда не находил ее мобильный с этим проклятым роликом. Словно на самом деле ничего не произошло. Словно они никогда не встречались.

Но он не мог. Как он ни старался, он был не в состоянии даже пошевелиться. Будто тело пребывало в режиме сохранения энергии, и у него отключались все функции, одна за другой, пока его полностью не парализовало. У него работало только сердце, которое билось в три раза сильнее. Но оно болело, будто с каждым ударом кто-то пинал его в грудь.

Так вот что такое паническая атака? Или он боится? Это чувство знакомо ему с детства, и он ненавидел его больше всего на свете.

Ничто так не сковывает, как страх, который может полностью сломать его и превратить в мокрое пятно. Тогда ему удавалось победить страх злобой, и если он себя хорошо знает, так произойдет и на этот раз.

Только бы она проснулась. Он уже ждет несколько часов, ждет, чтобы прижать ее к стенке и спросить, что происходит. Ждет, что злость возьмет верх. Но Александра просто лежала рядом с ним, распластавшись, словно только что пересекла Атлантический океан. Если бы не ее спина, которая поднималась и опускалась через равные промежутки, он бы не был уверен, что она вообще жива.

Теодор не мог оторвать от нее взгляд. От лопаток, которые торчали из спины, как песчаные дюны в Сахаре. От черных локонов, разбросанных по подушке и закрывавших часть лица. Любит ли он ее по-прежнему? Разве проблема в этом? Чувствует ли он по-прежнему где-то в глубине души под всем страхом, что, невзирая на то что произошло, их двое?

– Привет.

Теодор вздрогнул и понял, что Александра открыла глаза. Она улыбнулась ему сонной улыбкой и ждала, что он что-то скажет.

– Что это? – наконец спросила она.

Что это… Она спрашивает, что это? Как будто ничего не случилось. Как будто этот отвратительный проклятый ролик не существует, и на голубом небе светит солнце.

– А как ты думаешь, что?

– О’кей, ты явно встал не с той ноги. – Александра отвернулась от него; похоже, она без проблем может проспать еще несколько часов.

– Я, во всяком случае, проснулся. Что не скажешь о том парне из тележки.

Александра повернулась к нему – от ее сонного спокойствия не осталось и следа.

– Да, я видел ролик. – Теодор держал мобильный так, словно старался как можно меньше к нему прикасаться.

– Все совсем не так, как ты думаешь. – Она села и закуталась в одеяло.

– Вот как? Значит, это не ты и твои милые приятели посылают совершенно невинного человека на верную смерть? Как хорошо. Значит, каждая газета в сети сейчас пишет не о вас, а о совсем другой банде. Здо́рово, а то я уже начал волноваться. – Теодор дотронулся до своего лба и демонстративно выдохнул. – Но тогда все именно так, как ты говоришь, и я просто встал не с той ноги.

– Но Тео, выслушай…

– В проклятой тележке! Ты хоть сама понимаешь, как это мерзко? А?

– Я знаю, но это все Хенрик.

– Ясное дело, что это Хенрик! Ты думаешь, я этого не понял? Вопрос только в том, кто держит камеру. Кто сходит с парома и заставляет меня ходить по нему и искать часами? Кто стоит на трассе и ржет так, будто это веселый час? Вопрос в том, кто ты такая на самом деле?

Александра заплакала, и, чтобы самому не расплакаться, Теодор встал с кровати и начал одеваться.

– Подожди немного… Тео, пожалуйста… Дай мне объяснить…

Она тоже поднялась с кровати и натянула трусы и футболку. Но Теодор не хотел ждать, чтобы не пришлось выслушивать какое-нибудь вымученное оправдание. Наконец у него появились силы уйти отсюда, и если сейчас он этого не сделает, то застрянет и останется здесь навсегда.

– Все совсем не так, как ты думаешь! – закричала Александра, и он услышал, как она идет за ним.

На обратном пути холл показался ему длиннее. Не собираясь бежать и снова поддаваться страху, он как можно быстрее шел к лестнице.

– Внезапно он сунул мобильный в мою руку и велел мне снимать. Уверяю тебя, я ничего не поняла, когда он сбил с ног и стал пинать ту девушку, которая говорила по мобильному.

Теперь она плакала, и отчасти ему хотелось остановиться и утешить ее в своих объятиях. Но он был достаточно сильным, и ему удалось заставить себя идти дальше по лестнице к входной двери. Теперь он даже мог видеть эту дверь.

– После этого все стало только хуже. Я не хотела, но он меня заставил. Грозил рассказать, если я струшу.

Еще несколько метров, и он снова сможет дышать полной грудью. Через какую-то минуту он перестанет это слышать и оставит все позади. А когда перейдет в другую школу и позаботится о том, чтобы их пути никогда не пересекались, все будет так, словно ничего не было.

– Черт побери, скажи хоть что-нибудь!

И только взявшись за ручку двери, он повернулся, чтобы попросить ее никогда больше не обращаться к нему. Но не успел. Внезапно кто-то позвонил в дверной звонок, прозвучавший, как перезвон колоколов в судный день.

– Ты знаешь, кто это? – прошипел Теодор, хотя видел по Александре, что она также удивлена. – Это Хенрик пришел забрать мобильный? – Он быстро прошел на кухню. – Одно слово, что я здесь, и я все расскажу отцу, так и знай.

Александра покачала головой и вытерла слезы:

– Ноги его больше здесь не будет.

Она подошла к домофону на стене, нажала на кнопку, и экран зажегся.

– Наверняка какая-нибудь мамина приятельница, – наконец сказала она, пожав плечами, и повернулась к двери, чтобы открыть.

– Подожди. – Теодор быстро подошел к домофону и посмотрел на экран, где было видно, как у входа стоит женщина и звонит в дверь.

Он также хотел бы пожать плечами, как это сделала Александра, и кивнуть ей, чтобы она открывала. Но так делать нельзя.

Он встречался с женщиной раньше, а именно один единственный раз почти два года тому назад. И, тем не менее, без проблем узнал эту датскую полицейскую, некогда спасшую ему жизнь.