Теперь они снова были здесь. Голоса его старых коллег Томаса и Ярмо. Крики о помощи. Как напоминание о его поражении. Напоминание о том, что, чтобы он ни думал, он опять потерпит поражение. С той разницей, что в этот раз жертвой падет его собственная семья.

Он понятия не имел, что произошло на самом деле. Является ли Алекс Уайт, как он подозревал в начале, действительно одной из жертв, или Дирик Мейер вступил в контакт с Соней как-то по-другому. Но это не играет никакой роли. Сейчас только одно имеет значение: любой ценой успеть вовремя, пока преступник не начал претворять свои угрозы в жизнь.

Фабиан без труда нашел место на Е6, где остановили фургон и схватили Нову Мейер. Синий свет фар полицейских машин был виден за несколько километров. К тому же, несмотря на поздний час, образовалась длинная пробка, поскольку внутренний ряд оцепили, и полицейские в форме проверяли каждую проезжающую машину. Иными словами, операция по-прежнему была в самом разгаре.

Он предъявил свое удостоверение, заехал за оцепление и припарковался. Впереди в двадцати метрах от него стоял фургон Муландера рядом с фургоном Новы, который немного занесло на траву. Но самого Муландера не было видно. А также никого из его ассистентов, которые наверняка смогли бы его узнать. Вероятно, они находились в фургоне Новы, занятые сбором и фиксацией технических доказательств.

Он вышел из машины и бросил взгляд на часы. Уже без пяти час, а это значит, что у него осталось всего лишь тридцать пять минут, чтобы найти полицейских, которые охраняли Нову Мейер, убедить их передать женщину ему и после этого поехать с ней домой. Что будет потом, пока непонятно.

– Фабиан! Что ты здесь делаешь?

Фабиан обернулся и увидел, что Муландер вышел из фургона и направляется к нему.

– Я хочу начать допрашивать Нову Мейер, – сказал он, пока они пожимали друг другу руки, сам удивившись, как естественно у него получилось. – Ты не знаешь, где они ее держат?

– Знаю, она сидит в машине полиции Ландскруны, вон там, – Муландер кивнул в сторону одной из мигающих полицейских машин. – Насколько я понял, с тех пор, как ее схватили, она не произнесла ни единого слова. Кстати о болтунах: я только что говорил с Утесом, и он ничего не сказал о том, что ты приедешь.

– Вот как? Но я уже здесь. – Фабиан пожал плечами, чтобы подчеркнуть, что не собирается терять время на решение этой проблемы. – Как у вас идут дела? Что-нибудь нашли?

Муландер просиял.

– Парики, одежда, фото, большая ментальная карта, водительские удостоверения, компьютеры. Не говоря уже обо всем прочем. Хёгсель будет прыгать обеими ногами от радости. Так что теперь поднажми как следует на эту барышню, чтобы она сказала, где скрывается ее брат. Может, хоть в эти выходные удастся отдохнуть.

– Будем надеяться, – сказал Фабиан и коротко кивнул. – Увидимся. – Он пошел дальше туда, куда указал Муландер, и в одной из полицейских машин увидел Нову. На заднем сиденье между двумя полицейскими в форме виднелся силуэт женщины, обманувшей его, как никто другой.

– Да, кстати! Еще одно дело! – закричал Муландер достаточно громко, чтобы он не смог притвориться, что не слышит.

Фабиан посмотрел на часы и снова обернулся. Пять минут первого. Осталось двадцать пять минут.

– Хорошо сработано с Тувессон. Утес сказал, что она оправится без серьезных последствий, хотя у нее была и остановка сердца, и сильное переохлаждение.

– Да, все висело на волоске, – отозвался Фабиан и несколько раз молча кивнул, пока, наконец, не почувствовал, что можно идти дальше.

Остальное прошло достаточно гладко. Двое полицейских не нашли ничего странного в том, что он взял все на себя, и меньше, чем через пять минут, он ехал домой на улицу Польшёгатан, 19, рядом с Новой Мейер на пассажирском сиденье.

Вопросов было слишком много, но он не знал, с чего начать, и поэтому не задал ни одного, зато приложил все усилия, чтобы попытаться успокоиться и заглушить голоса, которые напрасно выкрикивали его имя.

Фабиан нашел свободное место рядом с домом на другой стороне улицы. В гостиной горел свет, но за задернутыми шторами было не видно, что происходит внутри. Он вышел из машины, обошел ее и помог Нове Мейер выйти. До сих пор они не сказали друг другу ни слова, и, может быть, никогда и не скажут. Может быть, он вообще видит ее в последний раз.

Без всяких протестов она позволила ему снять с нее наручники, завести ей руки за спину и вновь надеть их. Наручники на ногах он оставил, после чего они медленно пошли по улице. Поднявшись на крыльцо, Фабиан достал оружие из наплечной кобуры и снял его с предохранителя. Дверь оказалась незапертой, и, положив одну руку на наручник Новы Мейер за ее спиной, а другую на пистолет, вошел в дом.

Точно как на фото в смс, они сидели на диване рядом друг с другом. Соня посредине, справа от нее Матильда, а слева – подружка Матильды Эсмаральда. Рты у них были заклеены скотчем, а руки связаны. В их глазах он увидел ужас.

– Хорошо – сказал Дидрик Мейер, который сидел по-турецки на придиванном столике, глядя на свои наручные часы. – Почти целых две минуты до назначенного времени. – Он встретился взглядом с Фабианом. – Это заслуживает аплодисментов. А ты что скажешь? – Он положил пистолет с длинным глушителем на колени и четыре раза медленно похлопал в ладоши.

– Брось оружие. – Фабиан показал пистолетом, чтобы Дидрик положил свое оружие на пол.

– Ты, наверное, думаешь, что я иронизирую. Но ты ошибаешься. Должен на полном серьезе сообщить, что нахожусь под впечатлением. Если верить твоей жене, тебя не волнуют ни она, ни твои дети. Если бы это было правдой, мы бы никогда не оказались в такой…

– Я сказал, брось оружие.

– Ты имеешь в виду вот это? – Дидрик Мейер поднял свой пистолет. – В таком случае должен тебя разочаровать. Понимаешь, если хочешь продолжать играть в эту игру, это ты должен избавиться от своего пистолета, а не я.

Фабиан покачал головой, прекрасно понимая, что сейчас оружие в его руках – единственное, благодаря чему он и его семья живы.

– Я сделал точно так, как ты просил. Твоя сестра здесь, и поблизости нет никаких других полицейских. Но если хочешь покинуть этот дом вместе с ней, немедленно брось оружие.

– Похоже, все эти часы в тире принесли свои плоды. Твоя рука совершенно не дрожит. – Дидрик Мейер отвел свой пистолет назад, не сводя с Фабиана глаз. – Теперь не хватает только быстроты.

Раздавшийся звук скорее напоминал свист стрелы, и только когда Фабиан увидел, что Матильда схватилась за окровавленный живот, он понял, что Дидрик действительно выстрелил.

– Или ты делаешь, что я говорю, или ты не делаешь, что я говорю. Ничего тут сложного нет.

Фабиану хотелось закричать во все горло, выпустить в сестру всю обойму и броситься на брата, но это ему не поможет. Единственное, что он может сделать, – положить пистолет на пол и подтолкнуть его одной ногой.

– Вот так, молодец.

Матильда упала с дивана и теперь лежала в позе зародыша на полу. Он не мог понять, жива ли она, только видел, как по белому ковру растекается кровь. Соня кричала из-под скотча, сделав поползновение наклониться к Матильде.

– Оставайся на месте, – велел Дидрик Мейер, по-прежнему не сводя глаз с Фабиана. – А ты освободи ей руки и ноги.

Фабиан взял ключ, сел на корточки и отпер наручники на лодыжках Новы. Затем встал снова и достал ключ от наручников на руки. Но не успел он вставить ключ в замок, как послышался звук открывшейся входной двери.

– Кто это? Ты ждешь гостей?

Фабиан покачал головой. Он никому ничего не сказал и понятия не имел, кто это, пока со сломанным носом не вошел Теодор и уставился на разгром.

– Вы только посмотрите. Как приятно. Вся семья в сборе. Такое бывает отнюдь не каждый день.

– Но какого черта… Это Матильда? – Теодор показал на тело на полу. – Это же Матильда. Черт возьми, что происходит?

– Теодор, тебя ведь так зовут, – сказал Дидрик Мейер и выдавил улыбку. – Как видишь, твоя сестра себя не очень хорошо чувствует, и если не хочешь закончить так же, пойди сядь на диван.

– Делай так, как он говорит, – сказал Фабиан, который встретил ненавидящий взгляд.

– Это твоя вина. Все это. Твоя и ничья другая.

– Тео, делай, как он велит, а не то будут еще…

– Извините, что вмешиваюсь в разговор отца с сыном, но, к сожалению, нам надо спешить.

– Тогда стреляй! – Теодор встал перед Фабианом, повернувшись к Дидрику. – Давай. Мне все равно.

– Как хочешь. – Дидрик Мейер поднял пистолет.

– Тео, что ты делаешь? Делай только, как он…

– Но тогда стреляй, черт тебя возьми, – закричал Теодор. – Стреляй!

И тут Фабиан заметил пистолет, торчащий из-за пояса за спиной Теодора. Сын кричал ему. Это он должен стрелять, а не Дидрик Мейер. Не думая, откуда у сына оружие, он схватил приклад, вытащил пистолет и одним движением быстро произвел три выстрела. Он не помнил, ни как снимал пистолет с предохранителя, ни как целился, но обмякший Дидрик Мейер уже лежал на столе, а из отверстия на лбу хлестала кровь.

Теодор поспешил к Матильде, а Нова Мейер закричала на всю комнату. Фабиан успел только повернуться к ней, как она набросилась на него, несмотря на связанные за спиной руки. Он потерял равновесие и упал назад, пытаясь скинуть женщину с себя. Но, как бешеной собаке, ей удалось удержаться на нем и до крови искусать его во все места, куда она только могла достать, пытаясь перегрызть ему сонную артерию.

Одной рукой он пытался отвести голову Новы, а другой бил ее пистолетом. Но радиус поворота был слишком коротким, чтобы нанести достаточно сильный удар. Он почувствовал боль в шее, когда она впилась в него зубами. Он продолжал бить ее пистолетом и перестал только тогда, когда она ослабила хватку и, потеряв сознание, упала на него.

Он скинул ее на пол, встал на нетвердых ногах и поспешил к Теодору, пытавшемуся оживить Матильду, ковер под которой неумолимо становился все краснее. В голове эхом отдавались слова: