– Входи и ради бога не снимай сапоги. – Сандра Гульстрём провела Тувессон в старый жилой дом, превращенный в шикарное элитное жилье с открытой планировкой и высокими потолками. – У меня самой есть похожие, и, если удается их надеть, потом никак не хочется снимать.

Тувессон прошла вслед за женщиной через гостиную, где стояли большие диваны и кресла, словно созданные для того, чтобы сидеть всю ночь с виски в одной руку и с сигаретой в другой.

– Какой у вас красивый дом.

– Спасибо. Мы два года делали ремонт. – Женщина покачала головой и обогнула кухонный островок. – Два проклятых года, если хочешь знать мое мнение. Знаешь, мы потратили практически все деньги. Теперь у нас есть пол с подогревом, тройные стеклопакеты и все такое. – Она намылила руки и сполоснула их в мойке. – Мой муж обычно ворчит, что мы заплатили бы вдвое дешевле, если бы построили новый дом где-нибудь в другом месте. Но тогда бы у нас не было такой атмосферы, но это ему никогда не понять.

– Да, здесь прекрасно, – сказала Тувессон. – Но мне кажется, что жить вот так, без соседей, немного одиноко.

– Ты не первая это говоришь. Но понимаешь, у меня есть лошади и соседи мне не нужны. И мой муж, конечно, хотя он большей частью в отъезде.

– Вот как, а где он сейчас?

– В Токио. Кстати, ты латтеманка или тебе подойдет старый добрый кофе из кофеварки?

– Подойдет любой. – Тувессон стала осматриваться.

– Несколько лет назад я ничего не могла пить, кроме эспрессо. И вдруг, не спрашивай почему, он мне надоел. С тех пор я пью только кофе из кофеварки. Но он должен быть свежего помола. В этом и заключается весь секрет. Те готовые пакеты, которые месяцами стоят на полке магазина, вообще не следует называть кофе.

Но не нашла ничего, что нарушало гармоничную картинку. Судя по тому, как женщина клала кофейные зерна в кофемолку и молола их, пока наливала воду в кофеварку и ставила кофейные фильтры на место, она проделывала точно такую же процедуру тысячи раз.

– Утром между девятью и одиннадцатью. Что ты делала?

– Разговаривала по телефону с моим мужем.

– Все время?

– Нет, но полтора часа точно. Знаешь, часто это единственный способ общения между нами, а поскольку он все время в разъездах, я обычно настаиваю на звонках.

Тувессон собиралась спросить, сможет ли муж подтвердить это, но тут раздались звуки маримбы – зазвонил мобильный. Она достала его, но поняла, что он по-прежнему выключен.

– Легок на помине. – Женщина показала свой мобильный. – Можно я поговорю? Он, как правило, не звонит в это время. Там у него самая ночь.

Тувессон кивнула.

– Если хочешь, можешь сама спросить у него, как долго мы говорили по телефону. Хотя уже сейчас могу сказать, что он ответит, что слишком долго, – сказала женщина со смехом.

Мужчина протянул руку, чтобы поздороваться с Лильей.

– Хокан Ханссон. Можешь быть совершенно спокойна. Я не кусаюсь.

– Извини, я думала, что кроме меня и Элисабет здесь никого нет, – сказала Лилья и пожала ему руку, одновременно пытаясь понять, может ли человек перед ней быть Дидриком Мейером.

– Разве я не просила тебя не выходить? – обратилась к нему Элисабет Пиль.

– Но любимая… Я ведь не могу сидеть там и прятаться. Особенно, когда к тебе пришла полиция. Ты уж меня извини, но Элисабет всегда боится, что это всплывет. Мы с ней пока что еще не совсем официально. – Он поднял левую руку и показал обручальное кольцо. – Но скоро от этого останутся одни воспоминания. Разве нет, любимая?

Женщина молча кивнула. Мужчина подошел к дивану и сел рядом с ней.

– А теперь рассказывай. Что произошло? – продолжил он и положил руку ей на плечо.

– Не знаю, понимаю ли я до конца. Но они утверждают, что кто-то недавно обновил мое водительское удостоверение. Посмотри сам. – Она протянула мужчине распечатку двух водительских удостоверений.

– Но зачем кому-то это делать?

– Чтобы взять ее персональные данные и опустошить ее активы, – сказала Лилья, наблюдая за их реакцией.

– Боже мой, какой ужас! – Элисабет позволила мужчине обнять себя. – У меня такое чувство, будто меня изнасиловали.

Лилья хотела было сказать, что это могло закончиться гораздо хуже, но сдержалась.

– Понимаю, как это неприятно. К счастью, нет признаков того, что они уже нанесли удар. По схеме водительское удостоверение – только подготовка, и…

– Только? – На лице женщины не осталось ни одной краски.

– Она хочет сказать, что пока ничего реального не произошло. – Мужчина повернулся к Лилье. – Это так?

Лилья кивнула.

– Да, и чтобы ничего не случилось в дальнейшем, с этого момента мы предоставим тебе личную охрану, пока преступники не будут схвачены.

– Личную охрану? Ты же не хочешь сказать, что они… Но боже, что это?

Фабиан осмотрел спальню на верхнем этаже. Заправленная двуспальная кровать, туалетный столик с зеркалом и встроенный гардероб во всю стену. Ничто не заставило его остановиться и посмотреть более внимательно. Он обошел весь верхний этаж, а также гостиную, кухню и ванную на нижнем этаже, но не нашел ничего подозрительного.

Чтобы заручиться, что женщине не придет в голову какая-нибудь глупость, он пристегнул ее наручниками к одному из кресел внизу в гостиной. Она громко протестовала и замолчала только несколько минут назад.

Реакция во многих отношениях казалась настоящей, и на вопрос, почему она совсем не похожа на фото в альбоме, хозяйка дома довольно достоверно объяснила, что за последние годы сделала целый ряд пластических операций. Она не только увеличила грудь, которая после кормления превратилась в две прихватки, но и переделала нос, рот и скулы.

Но можно ли этому верить, или у женщины просто хорошо подвешен язык, он, честно говоря, понятия не имел. Словно все различные глаза, рты и скулы, которые он видел за последние дни, слились в один расплывчатый фоторобот.

Фабиан вышел из спальни и стал спускаться по лестнице на нижний этаж, когда позвонил Утес.

– Ты что-нибудь нашел?

– Пока ничего.

– Значит ли это, что это не она?

– Нет, это значит, что я пока ничего не нашел. – Фабиан посмотрел на женщину, сидящую в кресле с опущенной головой. – Лучше всего, если ты пошлешь сюда кого-то, кто мог бы установить ее личность. Бывшего мужа, брата или сестру, или коллегу. Кого угодно, только бы этот человек знал ее длительное время.

– Посмотрю, что смогу сделать.

– Как дела у остальных?

– У Ирен, похоже, пошел клев. В кои-то веки мы успели вовремя. И насколько я понял, Астрид все закончила и скоро должна уйти оттуда. Да, кстати, как ты хочешь поступить со спецназом? Прислать его тебе, чтобы они помогли с поиском?

– Пока нет. Но держи их наготове, если что-то случится.

Фабиан закончил разговор и подошел к женщине, которая подняла глаза и посмотрела на него.

– Здесь есть подвал?

– Нет, нету, – ответила женщина, устало выдохнув. – Серьезно. Мы уже готовы?

– Не совсем. – Фабиан чувствовал, что что-то пропустил и еще раз обвел комнату взглядом. – Сейчас мы ищем человека, который может прийти сюда и установить твою личность.

– Вот как? А когда это закончится, ты меня отпустишь?

– Стиральная машина. Где она у тебя стоит? – Внезапно его осенило.

– А причем здесь стиральная машина?

– Стиральная машина. Где ты стираешь? – Почему он не подумал об этом раньше?

Женщина хотела что-то сказать, но осеклась.

– У меня ее нет. Стиркой занимается моя уборщица. Доволен?

Наконец неуверенность прошла. По ее глазам он видел, что она лжет. Через три минуты он нашел ее напротив ванной комнаты, оклеенную такими же обоями в голубую полоску, что и стена холла.

Дверь в постирочную.

Там стояли не только стиральная машина, сушильный шкаф и каток для белья. За задернутой шторой под несколькими полками с красиво сложенными полотенцами находилась также морозилка, похожая на ту, что он нашел дома у Криса Дауна.

Тувессон не видела Сандру Гульстрём с тех пор, как позвонил ее муж, то есть больше пяти минут. Конечно, это еще не конец света. Наоборот, прекрасно, что она может без помех собственноручно осмотреть дом. И к тому же без болтовни, в чем усматривала одно только преимущество. Хотя женщина утверждала, что прекрасно себя чувствует в безвоздушном пространстве с лошадьми в качестве единственного собеседника, незакрывающийся рот говорил о том, что это сплошная чепуха. На самом деле ей не хватало общества больше, чем голодной кошке.

На нижнем этаже она не нашла ничего интересного. Ни на большой книжной полке, ни в ванной. А также в спальне, где была целая стена с фотографиями в рамках, изображающих Сандру Гульстрём, ее мужа или их вдвоем.

Верхнего этажа Тувессон не обнаружила, и когда Утес сообщил, что Элисабет Пиль понятия не имела о том, что ей выдали новое водительское удостоверение, сказала, что готова уехать отсюда, как только Гульстрём закончит разговор со своим мужем.

Воспользовавшись моментом, заглянула в подвал. Ей показалось, что она спустилась совсем в другой мир. Со вкусом сделанный ремонт совершенно не затронул помещение под землей. Вопреки ее ожиданиям, здесь не было ни винного погреба, ни домашнего спортзала, ни спа. Даже ни одного стильного хранилища на обозримом пространстве.

В подвале, если его вообще можно так назвать, царил сплошной хаос, гораздо худший, чем она устраивала дома во время своих самых страшных буйств. Низкий потолок подпирали деревянные столбы, поставленные как попало. То тут, то там висели лампочки без абажура, освещая островки в плотной темноте. Она не увидела никаких внутренних перегородок, только одно большое пространство, забитое строительным мусором и прочим хламом. Наверняка, все это осталось после ремонта. Астрид повернулась, чтобы подняться наверх.

И тут услышала. Или скорее не услышала. Вероятно, она слышала его с тех пор, как спустилась, но отреагировала только сейчас, когда наступила тишина.

Характерное жужжание.

– Ты соврала, когда я задал вопрос о стиральной машине. Почему? – спросил Фабиан, пока писал сообщение Утесу, где просил его прислать спецназ.

Женщина вздохнула и покачала головой.

– Потому что хотела положить этому конец. А теперь я хочу вызвать сюда моего адвоката, прежде чем скажу хоть одно слово.

– Сначала я хочу, чтобы ты сказала, где находится ключ к морозильнику?

– Если все дело в этом, это не ко мне…

– Ключ! Где он?!

– Не знаю. Спрашивай моего бывшего мужа. Это он использует его для всех своих изысканных блюд из лосиного мяса и мяса косули. Я бесчисленное количество раз просила его прийти и забрать. Но теперь я желаю знать, о чем идет речь?

Фабиан не мог не восхититься, как хорошо она сохраняет лицо и до последнего играет свою роль. И к тому же делает это так натурально, что он опять почувствовал сомнение. Тем временем он услышал, как в холл входит спецназ, и, не ответив ей, вышел их встретить и показать морозильник в постирочной.

– Он заперт, и его надо отпереть как можно быстрее.

Руководитель отряда кивнул и махнул одному из своих бойцов, который с помощью угловой шлифовальной машины взялся за ручку, на которой висел замок. Фабиан не захотел выйти из комнаты, но повернулся спиной и закрыл уши, пытаясь заглушить пронзительный звук. Через несколько минут машина смолкла, и он смог подойти к морозильнику и открыть крышку.

Она лежала на дне морозильного ящика в позе зародыша с пораненными руками, сложенными как для последней молитвы. Ее брови и ресницы были покрыты изморозью. Как и части волос. Глаза были закрыты, словно она решила отказаться от борьбы. В одном углу стояла обязательная бутылка спирта.

Несмотря на изморозь на волосах и лице, не было никакого сомнения в том, кто это женщина. Сандра Гульстрём была похожа на саму себя даже без очков. И точно как утверждала Нова Мейер, у нее была новая прическа. Только она не сбросила несколько килограммов, а скорее наоборот.

– Разве можно без разрешения ходить по чужому дому и что-то вынюхивать.

Тувессон отпустила крышку морозильного ящика и повернулась к женщине, которая вышла из тени в нескольких метрах от нее.

– Воспитанные люди так не поступают, – продолжила женщина и приблизилась к ней на шаг.

– Это же не твой дом, – сказала Тувессон, быстро достала пистолет и направила его на женщину. – Лечь на живот, раздвинуть ноги и вытянуть руки.

Она узнала звук дополнительного морозильника, на котором настоял Гуннар и который теперь стоял дома у нее в гараже, занимал место и к тому же потреблял массу ненужного электричества. Он скрежетал точно таким же образом, как этот морозильник, когда компрессор переставал работать.

– На живот, я сказала!

А вот определить, откуда раздается звук, оказалось не так просто, и когда ей это удалось, выяснилось, что она проходила мимо этого места много раз. То, что она приняла за стол с красной скатертью, заставленный картонными ящиками, стопками книг и оплетенными бутылями с жидкостями, было на самом деле морозильником той же модели, что стоял дома у нее в гараже. Электролюкс с верхней загрузкой без замка.

Конечно, как только она обнаружила морозильник, ей следовало бы позвонить Утесу и попросить его прислать спецназ. Но тогда, всего лишь несколько минут назад, речь шла лишь об одном – успеть вовремя. Как можно быстрее выключить агрегат, поднять крышку и, наконец, кого-то спасти.

Хотя Тувессон в глубине души понимала, как это наивно, она не могла перестать надеяться. Может быть, поэтому чудом услышала очень слабый стон. Она повернулась к морозильной камере, откинула крышку и увидела, как Сандра Гульстрём открыла глаза.

После этого все почернело.