15

Мерси ощущала себя воровкой.

Трусливо прятаться в тени, ожидая, пока люди не выйдут из дома…

Она рискнула и сделала ставку на то, что ее родители все еще посещают свой клуб по вторникам. И скрестила пальцы, молясь, чтобы сегодня оказалась не их очередь принимать гостей. Да, черт подери – она даже не знала, состоят ли они до сих пор в клубе. Но это единственный способ повидаться с Роуз наедине.

Несомненно, Мерси отыскала бы где-нибудь телефонный номер, но есть риск, что, когда Роуз возьмет трубку, в комнате окажется кто-то из родителей. Так что пришлось красться, словно преступнице.

В 7:50 старенький пикап отца выехал с подъездной дорожки и помчался по шоссе. Мерси заметила двух человек на переднем сиденье.

Пока решимость окончательно не исчезла, Мерси повернула ключ зажигания и направила машину к подъездной дорожке. Дом стоял вдали от трассы. Указателей не было; дорога, петляя, шла через поля и рощи на большом расстоянии между их домом и остальным миром – всё в духе Килпатриков-старших. Маневрирование по извилистой дороге заняло целую вечность. Наконец Мерси припарковалась перед знакомым домом и секунд тридцать смотрела на него, пытаясь успокоить нервы.

Годы, проведенные в построенном отцом маленьком фермерском домике, оставили приятные воспоминания. В детстве Мерси было не до жалоб и мечтаний о другой жизни – слишком много дел. Вдобавок ее учили ценить то, что у нее есть. Нынешних детей, похоже, больше волновало то, чего у них нет, и как убедить родителей это купить.

Жалобы на младшее поколение официально переводили ее в разряд «старшего поколения».

Мерси очень скучала по Роуз. Много лет при мысли о сестре ее пронзала острая боль. Только в последние годы боль ослабела, но по-прежнему отдавалась в костях, будто не до конца сросшийся перелом. С тех пор как агент Килпатрик вернулась в Иглс-Нест, тоска по сестре возрастала в геометрической прогрессии. Мерси любила обеих своих сестер, но именно сердце Роуз она знала. Сестра старше ее на четыре года, и она никогда не казалась Мерси слепой. Роуз бегала и играла так же активно, как и все остальные. Ободранные и ушибленные коленки никогда не замедляли ее движений.

Ее сестра была счастьем во плоти. Она никогда не сетовала на судьбу, сделавшую ее слепой от рождения, – во всяком случае, Мерси не слышала таких жалоб. Однако именно из-за нее Мерси злилась. Много раз она плакала над несправедливостью мира, который вертится вокруг зрячих людей, в то время как сестра никогда ничего не увидит. Мерси молила Господа передать слепоту Роуз ей, а потом боялась, что однажды он действительно это сделает.

Она снова и снова описывала своей слепой сестре разные цвета, однако Роуз не с чем было их ассоциировать. Она могла запомнить, что трава зеленая, а небо голубое, – но никогда не видела ни их, ни других цветов. Для нее все это оставалось пустыми словами. Трава была мягкой, колющейся, сухой, хрустящей или тихой. Небо – недосягаемым, за пределами осязания и слуха.

Люди задавали Роуз дурацкие вопросы. Мерси понимала, что они просто любопытны, но вопросы повторялись вновь и вновь.

– Что ты видишь?

– Как подбираешь себе одежду?

– Ты что-то видишь во сне?

Вопрос с одеждой их мать решила просто, заставив Роуз носить летом только джинсы или джинсовые шорты. «К джинсам подойдет что угодно», – говорила она. Кроме того, у Роуз было больше платьев, чем у ее сестер, – платья ничему не обязаны соответствовать.

Роуз утверждала, что ее сны – точь-в-точь как повседневная жизнь:

– Во снах я трогаю, слышу и нюхаю. Ничего не вижу.

Больше всего ей нравились звуки. Грозы, шипения мяса на шампуре, музыкальных инструментов.

Братья и сестры охраняли Роуз, словно ястребы. Упаси боже какого-нибудь глупого ребенка спрятать ее трость, сочтя это забавным. Ему не позавидуешь: пришлось бы держать ответ перед четырьмя Килпатриками.

Мерси сделала несколько шагов по направлению к притихшему дому, не в силах избавиться от ощущения, что совершает большую ошибку.

Леви не стал связываться с Мерси, хотя она отчасти надеялась, что он это сделает. Она устала притворяться, что прошлого не существует.

У них с Леви и Роуз имелась общая тайна. Тайна, которую они хранили пятнадцать лет.

Мерси зашагала по деревянным ступенькам, громко топая: ей хотелось, чтобы Роуз знала, что кто-то идет, хотя ее сестра и так слышала, как перед домом останавливается автомобиль. Звук незнакомого двигателя сообщит ей, что это не вернувшиеся родители.

Килпатрик постучала в дверь.

– Кто здесь? – строго спросила сестра через несколько секунд из-за закрытой двери.

Мерси прикрыла глаза и облегченно вздохнула, услышав знакомый голос.

– Роуз, это я, Мерси.

Ее голос дрогнул. Она ждала.

Послышалось щелканье открываемых замков и скрип отодвигаемых засовов. На пороге показалась изумленная Роуз.

– Мерси? – Она протянула вперед руку с растопыренными пальцами точно на уровне лица сестры, желая прикоснуться к нему.

– Это я.

Мерси взяла Роуз за руку и поднесла к своему лицу. Когда ладони Роуз нежно погладили лицо и щеки сестры, она просветлела. Умоляюще произнесла:

– Поговори со мной. Мне надо услышать твой голос.

– М-м… Роуз, ты замечательно выглядишь. Правда. Совсем не изменилась.

Действительно, на ее лице не было ни морщинки, и она по-прежнему лучилась тем спокойствием, которому Мерси завидовала еще подростком. Сестра была стройной, на несколько дюймов ниже ее. И выглядела счастливой.

– Я теперь работаю в ФБР, а живу в Портленде.

Пальцы Роуз замерли, когда она коснулась влажных дорожек на щеках сестры.

– Роуз, я скучала по тебе.

Та обняла Мерси.

– О господи… – Глубоко втянула носом воздух. – Мерси, ты пахнешь точно так же, как и прежде.

Мерси рассмеялась, а по ее щекам снова потекли слезы.

– Уж не знаю, как такое возможно.

– Возможно, поверь мне. Но твои волосы стали длиннее, и ты, кажется, похудела.

– Это правда, – согласилась Мерси.

Сестра повела ее в дом.

– Давай, заходи! Мамы с папой нет. Сегодня вечером у них встреча.

– Я в курсе, – призналась агент Килпатрик.

Роуз пытливо «посмотрела» на сестру: невидящие глаза слегка закатились под веки. Как и некоторые другие слепые от рождения, она никогда не открывала глаз.

– Ты специально пришла именно в это время? – мягко спросила она.

– Да. – Мерси рассматривала прекрасное лицо сестры.

– Не хочешь их видеть.

– Хочу. Но, думаю, они не хотят видеть меня.

Роуз схватила ее за руки.

– Ты не знаешь наверняка. Нельзя и дальше позволять этому разрывать нашу семью на части. Мы должны рассказать им правду.

Мерси застыла на месте.

– Нет. Тогда они заткнули меня. Нет смысла раскапывать прошлое. Представляешь, что будет с нами, если все всплывет наружу? Мы с Леви можем попасть в тюрьму!

– Уверена, полиция поймет…

– После того как мы скрывали правду пятнадцать лет? – Мерси с трудом сохраняла спокойствие. – С каждым годом возможные последствия становились только страшнее.

Она запаниковала. Подмышки вспотели.

Ноздри Роуз чуть-чуть раздулись.

– Успокойся. Я не сделаю ничего, против чего ты возражаешь.

Мерси сделала несколько глубоких вдохов. Не так она представляла себе их воссоединение.

– Заходи, – попросила Роуз. – Мне нужно еще послушать твой голос.

Мерси проследовала за ней на маленькую кухню в задней части дома. Роуз подвела сестру к стулу возле знакомого дубового стола. Мерси часто заморгала, увидев все те же – только выцветшие – занавески. Сестра засуетилась на кухне: уверенными движениями отыскала необходимое для заварки чая. Внутри у Мерси все медленно переворачивалось. Она откинулась на спинку стула.

Знакомые дуршлаг и деревянный пестик на полке. До Мерси донесся слабый сладкий запах вареных яблок и корицы. Взгляд машинально упал на плиту, где по-прежнему стояла кастрюля. Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох, вспоминая…

Она открыла глаза.

– Ты занималась консервированием.

– Как и всегда, – ответила Роуз. Ее движения были грациозными, словно у танцовщицы. Она точно знала, сколько шагов надо пройти от крана до плиты и где именно поставить старый чайник, не нащупывая горелку. В детстве Мерси пыталась проделать то же самое с закрытыми глазами. Получалось неплохо, но Роуз была мастером этого дела.

– Добавить тебе в чай молока?

– Нет, спасибо.

На долгое мгновение Мерси замерла, рассматривая сестру. Ее длинные темные волосы остались точно такими же, однако лицо утратило детскую припухлость. Теперь Роуз выглядела… взрослой. Ее улыбка по-прежнему ошеломляла, а приподнятые уголки рта придавали задорную привлекательность, которой Мерси раньше завидовала. И сейчас тоже.

– Как у тебя жизнь, Роуз?

Она тут же пожалела о неудачной формулировке вопроса.

– То есть я хочу спросить, что тут произошло за пятнадцать лет?

Роуз улыбнулась.

– Я поняла, о чем ты. Я счастлива. Три дня в неделю веду в церкви подготовительные классы для дошкольников. Мама немного помогает, но в основном все делаю сама.

– Здорово.

Мерси не удивилась. Роуз обожала детей. Ей захотелось спросить сестру, влюблялась ли она когда-нибудь. Целовала ли мужчину. Беспокоилась ли о будущем – ведь наступит день, когда родителей не окажется рядом.

Роуз никогда не позволяла слепоте встать на пути ее самостоятельности.

– За цыплят отвечаю я. Мама теперь почти не ездит верхом, поэтому я ухаживаю за лошадьми, а также за большей частью огорода.

Мерси-подросток ненавидела все эти обязанности. За исключением верховой езды.

– Выходит, у тебя все хорошо.

– Мерси, все изменилось, – лицо сестры просияло. – А знаешь, что радует больше всего? Что современные технологии облегчают мне жизнь.

– Папа не против?

Роуз рассмеялась.

– Он напоминает мне, что никогда не надо полагаться на технику. Однако прежде я жила без нее – если что, смогу и дальше. Смотри. Какой у тебя номер?

Она вытащила из кармана сотовый, продиктовала и отправила Мерси текстовое сообщение. Затем поднесла его к чашке чая: с помощью специального приложения телефон идентифицировал предмет вслух как красную чашку.

– Он читает мне вслух содержание электронных писем, сайтов, статей, сообщений и книг.

– Роуз, это потрясающе.

Агенту Килпатрик нравилось видеть восторг на лице сестры. Она понимала, как Роуз относится к современной технике. Мерси сама пускала в ход все облегчающие работу электронные приспособления, однако была готова к полному мраку, если однажды всего этого не станет.

Роуз поставила на стол тарелку с домашним печеньем.

– Ты не скучаешь по жизни в Иглс-Нест? – мягко спросила она.

– Нет, – уверенно ответила Мерси. – Но я скучаю по всем вам.

– Ты ни разу не позвонила. И не написала, – прошептала Роуз.

– Папа совершенно ясно обозначил свою позицию. А мама его поддержала.

– Как ей и следовало поступить, – добавила сестра.

Мерси замерла. Ей хотелось крикнуть, что мать могла принимать решения самостоятельно. Дебора Килпатрик не обязана покорно повиноваться, чтобы угодить мужу. Но вместо этого Мерси вгрызлась в печенье.

– Вспоминаешь о той ночи? – тихо спросила Роуз, стоя спиной к Мерси и опуская по пакетику чая в обе чашки. Не будь в комнате полной тишины, та не услышала бы сестру.

– Каждый день.

Роуз обернулась. Мерси заметила, что она стиснула чашки так, что костяшки пальцев побелели. Затем сестра поставила чашки на стол и уселась.

– Вода закипит через несколько минут.

– Отчасти поэтому я здесь, Роуз. Ты ведь знаешь, что ФБР расследует недавние убийства выживальщиков, верно?

Сестра кивнула, по-прежнему сжимая чашку.

– Ты в курсе, что зеркала в каждом из их домов разбиты?

Роуз вздрогнула, ее чашка покатилась по столу. Мерси перехватила ее, прежде чем та достигла края, затем взяла сестру за руку и вложила чашку обратно ей в ладонь. Рука оказалась ледяной на ощупь.

– Он мертв, – прошептала Роуз.

– Один из них. Другой сбежал.

– Мы трое поклялись никогда никому не рассказывать о случившемся.

– И выполняем обещание, – заверила Мерси.

– Тогда они убили подругу Перл. И еще одну девушку.

– Этого мы точно не знаем.

– Может быть, он на самом деле не умер, – запинаясь, произнесла Роуз; слова словно спотыкались друг о друга. – А если его только ранили, а теперь он вернулся…

– За недавними убийствами может стоять второй. Тот, кого ты слышала, но мы не видели.

– Я не уверена, слышала ли той ночью второй голос.

– Слышала, – заверила ее Мерси. – У тебя острый слух. Тогда ты была уверена, что прежде где-то слышала голос второго. Абсолютно уверена. Если теперь ты сомневаешься, то просто потому, что прошло много времени. Но я помню твою уверенность.

Роуз, казалось, замкнулась в себе.

– С тех пор я никогда не слышала его голос. Я слушала. Пятнадцать лет вслушивалась в голос каждого встречного мужчины, гадая, не он ли был там в ту ночь… – она вздрогнула. – Я по-прежнему слышу его во сне.

Сердце Мерси ухнуло.

– Ты спрашивала Леви, что он сделал с погибшим?

– Пыталась поговорить несколько раз после твоего ухода. Он всегда обрывал меня. Не хочет говорить об этом.

– Никто из нас не хочет, – прошептала Мерси.

– Все, что сказал Леви: никто никогда не найдет тело. – Роуз сжала чашку так, что та звякнула о стол. – Мерси, он убил бы нас обеих. Нам повезло, что мы остались в живых.

– Знаю.

– Ох, Мерси… Думаешь, он мог выжить? Леви мог ошибиться? Все это время второй мужчина жил в Иглс-Нест?

– Думаю, мне надо поговорить с Леви.

Мерси встала и подошла к одному из окон в восточной части дома. И коснулась стены, нащупав небольшой участок с необычайно гладким покрытием. Как и раньше, идеально закрашенный.

– Отметину по-прежнему не видно? – спросила Роуз, не оглядываясь на сестру. – Иногда я тревожусь, не заметна ли она. Почти физически ее чувствую.

– Никто не увидит дыру от пули.

Мерси посмотрела на дверь, вспомнив, сколько крови ей пришлось отмыть. Они с Роуз трудились часами в страхе, что полицейские обнаружат следы. Той ночью каждый дюйм пола и стены был тщательно выскоблен.

– Роуз, мы сделали то, что должны.

– Уверена?