Глава 13
— А я знаю такие штуки, — сказал, рассмотрев игрушку, Боб, — у нас они давно в магазинах продаются и особого ажиотажа я что-то не наблюдал.
— У вас обычные куски дерева или пластмассы продаются, — заметил я, — и называются они кажется «йо-йо», а это высокотехнологичное развитие этой идеи. Во-первых в центр подшипник встроен, так же, как в спиннере…
И тут я раскрутил пластмассовый вариант на запчасти.
— Вот смотри сам — внутренняя дорожка намертво с двумя дисками закреплена, а внешняя с привязанной к нему верёвочкой, между дорожками шарики подшипника. На оси вращения вдобавок еще электромоторчик крепится, когда всё это дело вращается, вырабатывается некоторое напряжение, кое питает разноцветные светодиоды. Показываю, — и я скрутил всё обратно и начал демонстрацию работы.
Игрушка у меня летала не так конечно, как у чемпионов по этому йо-йо, но тоже довольно весело, при этом моторчик жужжал, а лампочки быстро подмаргивали, так что соседний стол тоже заинтересовался.
— Суть уловил? — спросил я наконец у Боба, — это не просто вещь для релаксации, как спиннер, ну и не Анютин кубик тоже, попроще, это занятие для выработки ловкости и быстроты реакции. Именно поэтому в металле его наверно не надо производить, а то травм не оберёшься.
И я повторил с десяток разных упражнений сразу с обоими экземплярами, летали они хорошо, быстро и разнообразно. Соседний стол смотрел во все глаза, а в итоге самый решительный из них подошёл и спросил, что это такое и можно ли его купить.
— Увы, — ответил я подошедшему бюргеру, — купить пока нельзя, потому что в единичных экземплярах существует, но через пару месяцев почему бы и нет, верно, Бобби?
Бобби задумчиво кивнул головой, а бюргер отошёл за свой стол весь в недоумении и заинтригованный.
— Всё-таки я тут вижу проблемы с правообладанием — практически такие же устройства у нас уже много лет продаются.
— Ты про патент говоришь? — уточнил я, — ну вот сам смотри, что там нужно, чтобы получить патент на полезную модель? Два пункта — промышленная применимость (тут, я думаю, ни у кого претензий не возникнет, применимость налицо) и новизна. Полезная модель не признается новой, если из уровня техники известны объекты, которым присущи все существенные признаки, описанные в независимом пункте формулы, т. е. признаки которые влияют на достигаемый технический результат, так вроде сформулировано?
— Да, именно так — какие тут есть существенные признаки, отсутствующие в уже продающихся моделях?
— Во-первых подшипник, увеличивающий скорость вращения и создающий гироскопический эффект, а во-вторых подсветка… это очень существенный признак, особенно если в темноте.
— Ну не знаю, не знаю, — пробормотал Бобби, — попробовать конечно можно, но это займёт немало сил и времени.
— Окей, Боб, я готов существенно подвинуться в распределении прибылей — тебе, кажем не четверть, а треть доходов, идёт?
— 40 %, - мигом выпалил он, — и мы договорились.
— Умеешь ты убеждать, — весело сказал я, допивая бокал с шампанским, — договорились. Ты не против, Анюта? — на всякий случай справился я.
Она затрясла головой.
— Ну вот и славно… да, вспомнил, что я ещё хотел тебе сказать — мою долю от спиннера можешь вложить в акции?
— Без проблем, — немедленно отреагировал он, — в какие именно?
— В Интел, Аппл и Майкрософт, равными частями… ну процентов десять оставь на счету, мало ли что.
— Интел и Эппл я хорошо знаю, а что за Майкрософт такой?
— Зарегистрирована в Альбукерке, штат Нью-Мексико, хозяева Билл Гейтс и Пол Аллен.
— Окей, всё понял… надо наверно присмотреться к этим парням — ты ведь просто так ничего не делаешь, Серж, да?
— В точку попал, можешь тоже вложить в них немного денег, не пожалеешь.
В это время наш вагончик достиг верхней точки колеса и из окон открылся потрясающий вид на Вену и окрестности.
— А это что за река? — спросила Аня.
— Дунай это, Дунай, самая большая река Европы, ну если Волгу конечно не считать.
— А чего это она такая грязно-зелёная? Вроде бы всегда считалось, что Дунай голубым должен быть.
— Ну вот сама прикинь, — ответил ей я, — он до Вены больше тысячи километров течёт, и всё мимо промышленных регионов Германии, Швейцарии и Австрии, и все сливают сюда разные отходы — ну как ему, Дунаю, остаться при этом голубым? Да и наша-то Волга, если положить руку на сердце, тоже не кристально чистая, да?
— Ну да, с прозеленью, — согласилась Аня, — а вон там что это за шпиль?
— Ааа, это наверно центральный собор Вены, Святой Стефан, тут его все называют просто «Стеффи», зайдём на обратном пути. А с тобой, Бобби, мы обо всём договорились, да? Ну держи образцы, в случае чего звони, я всегда на связи… да, что там у тебя с Аней-то, рассказал бы?
— Визу ей в Штаты пробиваю, надеюсь через месяц-полтора пробью, а там видно будет… — рассеянно ответил Боб, смотря в окно. — Скажи-ка мне лучше, Серж, почему в России так много красивых женщин, а в Америке так мало?
— Сложный вопрос, Боб, я не в курсе, может ты, Аня, знаешь?
Аня тоже затруднилась ответить на этот риторический вопрос.
А мы тем временем сделали уже штук пять полных оборотов — карусель крутилась довольно медленно, так что обороты тоже небыстрые были.
— По-моему нас сейчас попросят на выход, — сказал Боб, — всего у нас заплачено за шесть оборотов, так что давайте доедим и допьём всё, что тут на столе есть, и начнём потихоньку собираться.
На выходе из парка мы разделились — Бобби по своим делам отправился, по каким не сказал, да мне это и не очень надо было, а мы с Анечкой решили прогуляться по Вене вплоть до центральной площади, там где Святой Стефан стоял. Там всего делов-то было, перейти по мостику рукав Дуная (такой же зелёный, как и основное русло), а дальше наискосок по старинной застройке и через Ринг, по которому медленно ползли в обе сторону трезвонящие трамвайчики.
— Смотри, почти как наш 12 трамвай, — сказала Аня, показывая на один из них, — сейчас вот сядем, закроем глаза, а когда откроем, окажемся на автозаводском проспекте Кирова.
Я не стал проделывать этот захватывающий эксперимент, а просто потянул её за рукав дальше.
— А почему оно Рингом называется? — спросила Аня, прочитав название улицы, — здесь боксёры соревновались?
— Нет, Анечка, боксёров здесь и в помине не было, Ринг это кольцо в переводе, когда-то на этом месте были крепостные стены Вены…
— Как у нас в Кремле?
— Точно, только наши стены сохранились, а здесь их разобрали, когда надобность в них отпала — ну какой смысл в эпоху реактивной артиллерии и ракетного оружия в крепостных стенах, правильно? Вот в 19 веке очередной местный император и приказал стены срыть, кирпич использовать на что-нибудь полезное, а здесь, раз уж такое кольцо автоматом образовалось, разбить бульвары и пустить по ним трамваи. По-моему неплохо получилось… Однако мы уже и до Святого Стефана-Степана добрались.
Да, незаметно мы и на главную площадь города вышли, но попасть в собор нам видимо было в этот день не суждено — там реставрация что ли какая шла и всё было перекрыто временными заборчиками.
— Не судьба значит, — с огорчением сказал я, — ну пойдём тогда выпьем кофе в кафе Моцарт и пора уже наверно на встречу с генсеком будет отправляться.
— А что это за Моцарт? — спросила Аня.
— О, это одно из самых знаменитых местных кафе, ему двести лет скоро будет, кто там только не бывал, а главная фишка этого заведения, это, как легко догадаться, торт Моцарт с профилем композитора и ещё один торт под названием Захер… и нечего улыбаться, Захер это не от ругательства и не от имени психоаналитика Захер-Мазоха, а просто сделал в первый раз такое лакомство Франц Захер. И вроде бы не очень дорого.
— Что-то мне не хочется тортов, наелась уже на карусели, может просто домой поедем? — попросила Аня.
— Да без проблем, — отозвался я, — ты не заболела часом, подруга? Что-то вид твой мне не очень нравится.
— Нет, всё хорошо, просто впечатлений слишком много, хочется передохнуть…
Ну нет, значит нет — спустились в подземку и через полчаса входили уже в свой номер в шенбрунском дворце…
Через час меня позвали на встречу с Устиновым. Тот был, как и Картер, в белой рубашке и без галстука.
— Здравствуй, Серёжа, вчера Картер на переговорах аж три раза про тебя упомянул. Что у вас там такого в беседе случилось?
— Здравствуйте, Дмитрий Фёдорович, — ответил я, — ничего особенного там не случилось — дал ему пару советов по организации предвыборной борьбы и предложил один взамовыгодный обмен.
— Какой обмен? — заинтересовался Устинов.
— Наши мобильные телефоны против их микроэлектроники… ну то есть мы передаём им технологию цифровой мобильной связи, а получаем производственную линию (или даже две линии) по изготовлению микропроцессоров Интел 8086… или что там у них сейчас производится. По-моему достаточно интересная идея — как вам она?
Устинов пожевал губами, поправил зачем-то очки и ответил:
— На первый взгляд неплохо, но детали конечно надо изучить.
— Да, и непременное условие, это чтоб эта линия у нас в Горьком дислоцировалась — иначе какой же из меня мэр, если я упущу такие инвестиции в родной город…
— Подумаем, ладно… а ещё что-то интересное было?
— Что-то было, — начал вспоминать я, — а, вспомнил — Картер почти согласился пустить нашу съемочную группу на какой-нибудь жутко секретный военный объект, ну в ответ на то, что мы им в Семипалатинск разрешили съездить, в рамках политики разрядки и нового, так сказать, мышления…
— И какой например это объект?
— Я сходу Лос-Аламос предложил, а он сходу не отказал. А так-то у них этих объектов как грязи, военно-морская база в Сан-Диего хотя бы, ну или космодром во Флориде…
— Это не военный объект, во Флориде.
— Да неважно, всё равно ведь стратегический — вы как, в целом этот пункт одобряете?
— Не знаю, надо обдумать… ещё что-то было?
— Да, самое-то главное забыл — дословно передаю его последние слова «я ценю доброе отношение ко мне Генерального секретаря и можешь ему передать, что я его искренне уважаю». Вот на этом точно всё.
Устинов задумался, а потом мановением руки отпустил меня, я и ушёл к себе в номер.
Конец ноября 1978 года
Ничего более интересного в Вене не произошло и мы вернулись в Москву тем же путём, что и выезжали, через Внуково. А вот дальше, во второй половине октября и ноябре происходило, значит, примерно следующее…
Страна, поскрипывая на поворотах и подпрыгивая на ухабах, медленно вкатывалась в новые исторические реалии. После удачного мэрского эксперимента в городе Горьком так захотели сделать везде… ну не совсем везде, но очень во многих местах. Не везде получилось гладко, но гладко, как хорошо известно, только на бумаге бывает, а на самом деле овраги мешают. Масштабировать решили и наш опыт по хозрасчету и точечному внедрению в народное хозяйство рыночных элементов. Появились первые миллионеры, как же без них — и хотя их обложили 65 % налогом, денег у них всё равно оставалось достаточно для сладкой жизни.
Дефицит из жизни советских граждан конечно никуда не делся, но сдвиги к лучшему налицо были, кооперативы и частные предприятия потихоньку налаживали выпуск того, что в государственных магазинах только из-под прилавка шло. В сельском хозяйстве появились фермеры… толку правда с них пока мало было, но вливания в колхозы и совхозы шли огромные — государство наконец повернулось лицом к нуждам граждан и начало финансировать не танки с подлодками, а продовольственную программу.
Прошёл внеочередной съезд КПСС, там среди обычной многопудовой говорильни проскользнули некоторые нестандартные фразы и словосочетания типа «социализм это не только учёт и контроль, но ещё и инвестиции с инновациями». Из состава Полибюро вывели старичков Черненко, Тихонова и Соломенцева, а вместо них немного раньше времени появились Зайков, Никонов и Слюньков. Ельцин с Яковлевым остались сидеть там, где и сидели, не в последнюю очередь благодаря мне — задолбал Устинова письмами с предостережениями на их счет.
Ещё организовали наконец три свободные экономические зоны, одну в Калининграде (военные были недовольны, но их продавили), вторую в Новороссийске, третью под Владивостоком, туда не сказать, чтобы охотно и быстро, но потянулись иностранные инвесторы, например Форд с Тойотой в первых рядах пришли.
Теперь что там с внешней политикой… Афганистана, слава те господи не случилось, в Иране шах удержался, войны Эфиопии с Сомали тоже как-то удалось избежать, так что крупных военных конфликтов в 78 году как бы и не было совсем. Картер внял моему совету и провёл быструю и победоносную войнушку на Гренаде, там как раз какой-то не тот сукин сын пришел к власти в результате путча, а доблестные морские котики взяли его в плен вместе со всем правительством, взамен поставив того сукина сына. СССР смотрел на это сквозь пальцы, ну какой смысл возбуждаться из-за клочка суша в 300 квадратных км. А у Картера рейтинг вырос на добрых десять процентных пунктов.
У наших с американцами с новой силой вспыхнула разрядка, потепление, любовь и дружба — делить на мировой арене собственно было уже нечего, всё было поделено и ограждено красными линиями, за которые, как за буйки, никто не заплывал. Ну по крайней мере делали вид, что не заплывали. Договорились в общих чертах на создание совместной орбитальной станции на базе нашего Салюта и даже отправили туда одну совместную экспедицию. Шаттл у них был на выходе, через годик-полтора и на нём тоже договорились вместе летать.
Теперь что лично у меня и моих близких произошло… кино по «Пикнику» Спилберг практически закончил, вот приятно иметь дело с деловыми людьми — сказал, что сделает, и сделал. В Штатах съёмочную группу пустили на полигон в Неваде, где наземные взрывы проводились, засняли они там спёкшиеся в стекло участки земли, да и всё на этом. А спецэффекты и компьютерную обработку сделали на Уорнер Бразерс, там у них в штате Силикон графикс стоял. Финального варианта я пока не видел, но говорят, что вышло круто. Премьера на март назначена.
Анюта, которая Сотникова, благополучно упорхнула в Америку, где очень оперативно вышла замуж за Бобби, живут они там, по его телефонным рассказам, душа в душу. Аня выучила наконец английский и пытается пробиться в Голливуд… нет, с Видовым пока не встретилась, ну или говорит, что не встретилась. Игрушка йо-йо с моторчиком выстрелила, не так, как кубик, но тоже хорошо, благодаря ей я ещё на миллион богаче стал. Даже больше — акции, куда Боб вложил мои деньги, за это время на 25 % выросли.
А вот у Инны со Стивеном что-то не сложилось — свадьба их сначала вдруг было отложена на один месяц, потом еще на один, сейчас статус их взаимоотношений мне лично не очень понятен. Живёт она в Москве, квартиру ей Стивен, насколько я знаю, оплачивает. Пытается сняться в кино, но не слишком успешно.
Теперь про НПО, которое Политех. Я от руководства этой конторой отошёл ещё летом, так что просто транслирую, что там у них вышло — мобильная связь перешла в категорию привычных и обыденных вещей в СССР, охвачены практически все крупные города и большая часть не очень крупных (да, чуть не забыл — со Штатами мы совершили обмен, им мобильники, нам микросхемы, дочерняя компания Интел открылась у нас в городе, место я ей лично выбрал, на пустыре рядом с проспектом Кирова). Персоналки выпускаются на конвейере, программы к ним пекутся, как горячие пирожки. Система безналичных расчетов на карточках пока буксует, но насколько я знаю, трудности там носят тактический характер и в течение года должны рассосаться.
А вопрос с переносом в наш город киностудии имени Горького решился вдруг удивительно легко и просто, я даже дополнительных усилий никаких не приложил — в верхах после удачного венского саммита созрело мнение, что молодого и способного реформатора в лице меня надо бы поддержать, так что решение принято, а сам переезд планируется на начало следующего года. А пока помещение подыскивают.
У Высоцкого и его жены тоже пока всё неплохо, как перестал он керосинить в сентябре месяце, так и держится до сих пор. Кучу новых песен сочинил и снялся, помимо «Пикника» конечно, ещё и в «Маленьких трагедиях» в роли Дон Жуана, премьера на весну 79 года назначена.
И ещё про городское хозяйство скажу — продавил я программу трамваизации, вместо дорогого и очень долгостроящегося метро скоростные трамваи можно запустить за год… ну за два от силы. Во все районы практически. У нас ведь и так приличная трамвайная сеть имеется, на первом этапе можно её использовать, только обновить подвижной состав да отгородить пути от остальных дорог, чтоб выделенка была. Таким образом будут Автозавод, Сормово, Ленинский-Канавинский районы и большая часть нагорных микрорайонов. Ну а вторым уж этапом будет охват Верхних Печор (где с транспортом вообще полная жопа), Кузнечихи, Щербинок и новых микрорайонов на окраине заречки.
Вроде ничего не забыл… а нет, выделил мне таки Игоревич (он так и остался на хозяйстве в обкоме, хотя я ему предлагал ко мне перейти) квоту на иностранный автомобиль, у них там пришла разнарядка да две штуки, одна Христораднову досталась, другая значит мне. Нет, не Мерседес, а Кадиллак случился — у нас же потепление отношений с Америкой, а не с Германией, вот и произошла такая замена в последний момент. Отдал агрегат Анюте, не глядя — я ж простой рабочий паренёк на копейке, куда мне Кадиллаки, не поймут. А ей вроде можно. Кадиллак кстати был не Эльдорадо и даже не Флитвуд, времена длинных, как трамваи, машин давно прошла, Севилль это был 1977 года выпуска с объемом двигателя в 7 литров вишнёвого цвета с коробкой-автоматом, да.
Вот теперь с обзором ситуации таки всё и мы плавно переходим к 30 ноября 1978 года.
И снова 30 ноября
В прошлом году, если помните, этот день был очень насыщенным и запоминающимся, так что при воспоминании о нём у меня до сих пор мурашки по коже бегали. С самого утра, собираясь на службу, думал я о годовщине памятного сидения на диване в соседней квартире и меня сильно терзали нехорошие предчувствия. Вызвал усилием воли внутренний голос, который прорезывался обычно в экстремальных случаях, голос помолчал немного, а потом заявил, что лично он, голос, никаких проблем на горизонте не видит, а если тебе, Сергуня, что-то мерещится, то это твои личные тараканы, разбирайся с ними сам как-нибудь. Ну и хорошо, успокоил меня немного голос, и ладно — собрался и отчалил в городское присутствие на желтенькой копейке. А у Ани сегодня выходной, она дома осталась заниматься хозяйственными делами.
День был суматошным и бестолковым каким-то — сначала ругался с Теплоэнерго, трубу у них прорвало в Сормове, без тепла остались 25 многоквартирных домов, порядка пяти тыщ жителей. Пришлось даже на место аварии выехать и сказать с десяток дежурных фраз на камеру местного канала… к вечеру проблема рассосалась сама собой. И ещё было длиннейшее и бестолковейшее заседание по вопросам внедрения рыночных механизмов на ГАЗе. Хотя я и давал когда-то зарок ограничивать любое совещание получасом, а любую речь тремя минутами, в реальность внедрить эти стандарты не удалось — каждый выступающий разливался соловьём и остановить его было так же трудно, как и поющего Кобзона. И ещё согласовывали тендер по закупке нового трамвайного парка и новых автобусов, здесь всё же дела были немного повеселее, чем с рыночными механизмами, согласовали — трамваи скорее всего закупим чешские, которые Татры, они ломаются хотя бы не так часто, как Усть-Катавские и рижские.
В семь вечера плюнул, сел в свою копейку и рванул домой, хватит на меня сегодня, натерпелся. Снег выпадал уже, но на следующий день обычно таял, так что стояла обычная промозгло-осенняя погода с температурой в районе нуля. На дорогах огромные лужи попадались, я автоматически отметил, что надо бы с ливнёвками разобраться в ближайшее время… ну не в ближайшее, а весной так точно. Загнал копейку в гараж (всё тот же самый, дядьфедин, так и остался он мне по наследству) и поплёлся через двор в свой шестой подъезд. На скамеечке по своему обыкновению маячила вечная Полина блять Андреевна в облезлом пальто с облезлым воротником.
— Добрый вечер, Полина Андреевна, — попытался я изобразить улыбку на физиономии, — как поживаете?
На ответ я, впрочем, не рассчитывал, сроду она ничего мне не отвечала, но сегодня видно и впрямь был особенный какой-то день, потому что она сказала:
— Здравствуй, Сергей Владимирович, неплохо поживаю, а ты как?
— Да и я в целом ничего так, — в замешательстве ответил я, — погода бы получше была, так совсем всё хорошо бы было…
И что совсем уж удивительно, она не остановилась на этом дежурном обмене приветствиями, а продолжила:
— Ты не поможешь мне, Серёжа? Я там в бомбоубежище барахло своё свалила, а теперь оно мне понадобилось.
— Конечно помогу, Полина Андреевна, — бодро ответил я, — человек ведь человеку друг, товарищ и брат… эээ, некоторым сестра… так что пойдёмте, ключ-то у вас есть?
— Есть у меня ключ, — скрипучим голосом отозвалась старуха, — ещё Пенькович выдал когда-то, так и висит на связке.
— Ну тогда вперёд, — сказал я и направился к крайнему девятому подъезду.
— Не туда, — скомандовала сзади Андреевна, — через наш подъезд зайдём, так ближе вещи таскать будет.
Я нисколько не удивился, через наш, значит через наш. Она достала большую связку ключей из кармана своего облезлого пальто, погремела ими, выбирая нужный, и открыла дверь в подвал — там было темно и пахло плесеньюмышами.
— Выключатель справа на стенке, как спустишься, — сказала она.
Я на ощупь прошёл по лестнице и начал шарить рукой по стенке… здорово будет, если тут неизолированное что-нибудь торчит, подумал я, но обошлось, выключатель сразу обнаружился, древняя стосвечовая лампочка загорелась под потолком, осветив нехитрый подвальный интерьер. Пол земляной, стены бетонные, кое-где лужи, по стенам идут трубы отопления и водяные, слева несколько сараев. Когда-то их много здесь было, сараев этих, но лет пять назад пожарники строго предписали все их сломать, во избежание. Сломали конечно не все, но в оставшиеся целыми теперь ничего не кладут, потому что ключи от подвала только у старшего по дому… да вот ещё у Полины оказывается.
— Осторожнее, здесь мокро, — предупредил я её и двинулся направо к бомбарю.
Здесь ничего не изменилось с предыдущих моих визитов. Начал вспоминать, когда это было и загрустил… неожиданно мысли перескочили на бабкино барахло — когда мы там с Инной и Анютой развлекались, никакого барахла и близко не было, значит она потом туда его навалила? А тут и бабка подтянулась, выудила новый ключ из связки и буркнула «Заходи, чо встал!». Зашёл, чо…
Очнулся я, короче говоря, граждане, на полу возле батареи отопления — бомбоубежища же и на зимнее время рассчитаны были, так что по проекту отапливались. Пошевелил руками, правая была ограничена в движении. Присмотрелся — точняк, запястье было приторочено наручниками к трубе отопления. Подергал ногой, то же самое, левая нога другим наручником была прикована к этой же трубе, так что я даже сесть не мог… хотя нет подтянул оба наручника друг к другу, тогда сесть удалось. Голова раскалывалась, потрогал её — слева чуть ниже макушки была здоровенная шишка. Ну дела…
— Зачем ты это сделала, Полина Андреевна? Что за шутки такие? — спросил я, сфокусировав с трудом взгляд на старухе.
Она сидела на лавочке с чрезвычайно довольным видом, и в руках у неё, граждане, был лом… маленький лом, ломик, с пожарного щита наверно сняла, подумал я.
— А это не шутки, Сергуня, — с довольным видом ответила она, — шутки на пороге этого бомбаря все закончились. Теперь всё всерьёз будет.
— Ну и что конкретно будет всерьёз? — уточнил я, одновременно взывая к внутреннему голосу, что ж ты, сука, не просигнализировал своевременно? Что ж ты, гад, под монастырь меня подвёл? Но голос молчал, как рыба.
— Сейчас, Сергунечка, я сначала тебе одну ногу сломаю, потом другую, потом одну руку сломаю, потом…
— Да понял я, понял, можно не продолжать…
— Нет, ты уж дослушай, милок — когда я тебе все ноги и руки переломаю, придёт черёд твоим рёбрам ломаться. А уж когда больше ломать нечего станет, я этот лом тебе в жопу засуну и оставлю тут помирать.
— Ясно, — ответил я, — а не боишься, что я орать начну, люди сбегутся?
— Не боюсь, дверь тут герметичная, я её плотно закрою и хоть оборись, никто ничего не услышит, касатик.
— Так, — попытался я собраться с мыслями, — а за что же это ты мне такое западло сделать хочешь, расскажи? Я вроде бы тебе никакого зла не делал…
— Думаешь я знаю, как ты меня обзывал? — зло ответила бабка, — и что обычно между именем и отчеством добавлял?
И откуда она блять это-то узнала, подумал я, карга старая.
— Ну может и было пару раз — так неужели за слова, которые может сгоряча вырвались, надо человека убивать? Может поговорим, обсудим всё, я извинюсь, да и разойдёмся мирно? — без всякой надежды продолжил я.
— А ты думаешь, я не видела, как ты на меня смотрел? Как ты в мыслях юбку мне задирал и насильничал? Думаешь, я не в курсе, что ты тут в этом бомбоубежище вытворял со своими девками?
А вот это прокол, подумал я, про её юбку это бред сивой кобылы конечно, но про бомбарь она откуда-то узнала…
— Это тебе в твоих мыслях привиделось, — зашёл ещё на один круг я, — ничего я тебе не задирал и никого не насильничал. Честное слово даю.
— Забери своё честное слово взад — сначала один пристаёт, потом другой, сколько можно-то…
Эге, а ведь прокололась бабка — первым-то к ней кто приставал, если подумать?
— А кто первым-то к тебе приставал, расскажи?
— А то ты не знаешь, — с хитрой усмешкой сказала бабка, — Васёк, кто ж ещё.
— Значит это ты ему ножик в глаз воткнула, больше некому… — сказал я полуутвердительно.
— Ладно, заговорились мы с тобой, — сказала бабка, вставая со скамейки и поигрывая ломиком, — пора и делом заняться.
Я успел только подумать следующее — Господи, если ты есть на небесах, спаси, сохрани и помилуй! Я тебе в дальнейшем пригожусь больше, чем эта полоумная карга.
А бабка тем временем примерилась, занесла на головой ломик, держа его двумя руками, но в этот момент дверь в бомбарь с лязгом распахнулась и оттуда раздалось:
— А ну стоять и не двигаться, сучка! Мозги вышибу!
В дверях стояла моя Анюта, а в руках у неё был мой Вальтер… ну то есть не мой конечно, а дяди Феди, но перешедший по наследству. И где она его нашла, подумалось мне, а вслух я сказал:
— Ну слава богу, возьми у неё ключи от наручников, они в левом кармане пальто должны быть, и кинь мне, — и тут же продолжил, — как ты тут оказалась-то?
— Неважно, Серёженька, — отозвалась она, — как я тут оказалась, но сейчас всё сделаю.
И с этими словами она выстрелила в бабку, та беззвучно рухнула на бетонный пол, заливая всё вокруг кровью.
— И зачем ты это сделала, она ж сдалась? — в недоумении спросил я.
— Для надёжности, Серёжа, для надёжности, — ответила она, шаря у бабки в карманах.
— Эти? — спросила она, выудив маленькие ключики.
— Да, самые они… давай их сюда.
— Сейчас-сейчас, дорогой, — сказала она, подходя ко мне…
В общем очнулся я не знаю, через сколько времени, но с дикой головной болью, второй шишкой на голове и по-прежнему прикованный к батарее, Анюта стояла возле бабки, держа пистолет двумя пальцами за ствол и за рукоятку.
— Хорошие пальчики вышли, хоть сейчас в дактилоскопию, — довольно сказала она.
— Что за шуточки, дорогая? — спросил я, ничего, впрочем, хорошего не ожидая в ответ (внутренний сука голос проснулся и ехидно заметил, что он давно про Аню меня предупреждал, а я не нашёлся, что ему возразить).
— Никаких шуточек, родной, это просто работа. Тяжёлая и неприятная, но работа…
— Так это ты, выходит, информацию из нашего НПО на сторону сливала, — догадался я, — а колдун Саня тут не при делах.
— В точку попал. Долго я искала, кого вместо себя подставить и таки нашла — он хоть и колдун, но на женскую красоту падок оказался.
— На кого хоть работаешь-то, скажи перед смертью, — попросил я.
— Какая смерть? — удивилась она, — никакой смерти не будет, сейчас я звякну ментам и они через десять минут увидят ясную картину преступления — безобидная бабка, которую ты подстрелил ни за что ни про что. А перед этим изнасиловал… ну пытался изнасиловать. Десять лет строго режима тебе будет обеспечено, а у меня именно такое задание и было — не убивать, а дискредитировать. Так что всё чики-пуки, как ты любишь выражаться… да, а работаю я на корейскую разведку, как легко догадаться, на южнокорейскую, если ты уточнений попросишь.
— Я ж любил тебя, дура, — сделал ещё одну попытку я, — ты же кинозвезда теперь и жена городского руководителя. Я ж тебя от атомной бомбы спас, а потом мы с американским президентом беседовали. У нас же впереди прямая дорога в стратосферу… ну что тебе не хватало?
— Всего мне хватало, дорогой, просто бывают на свете вещи поважнее бесед с американскими президентами. У меня свои обязательства, у тебя свои, и сейчас эти обязательства начали сильно конфликтовать друг с другом, понимаешь?
Я застонал и начал биться головой об стенку.
— Ну не расстраивайся ты так, дорогой, в тюрьме тоже люди живут.
— А если я всё выложу, ну не ментам, а гэбэшникам, ты же знаешь, у меня там знакомых много — что тогда?
— Да никто тебе не поверит, вот и всё тогда. Ты ещё спроси, что я дальше буду делать.
— Что ты дальше будешь делать? — послушно повторил я.
— Всё просто, потрясённая таким коварством супруга, разведусь заочно и уеду на Дальний Восток, а там мои концы затеряются.
— Нет, вот мне просто интересно, как же ты со мной жила почти год целый… 11 месяцев, если точно… морщась в душе от отвращения, да?
— Ну почему сразу морщась — ты хороший парень, Сергуня, добрый, внимательный и заботливый, и половой аппарат у тебя функционирует исправно. Так что мне временами с тобой даже хорошо было.
— А если б я не открыл тебе в декабре, когда ты приехала меня успокаивать и выводить из запоя, тогда что?
— Что-нибудь другое придумала бы, мозги не у одного тебя ведь есть.
— А в подвал ты как попала? И почему с пистолетом?
— Тут ещё проще — с бабкой ведь я работу провела, она оказалась очень внушаемой, заодно выяснила про её скелеты в шкафу, ну про Ваську-дурака этого. Так что я просто зеркало на балконе поставила и контролировала сверху ваш разговор и уход в подвал.
— Ну ладно, — сказал я, — чего рассусоливать, всё кристально и прозрачно — иди и делай свои дела… да, что там с бабкой-то? Живая?
— А что ей сделается, она нас с тобой ещё переживёт, — сказала Аня и сделала шаг к двери, но тут же остановилась, потому что оттуда раздался удивительно знакомый голос:
— Ну что, сучка, поговорим?
И это был голос Инны, да, а сама она стояла в дверном проёме вся такая бодрая, напружиненная, в фирменном джинсовом костюме и сразу в боевой стойке.
— Инна, а ты-то тут как оказалась? — подал я голос от своей батареи.
— Потом расскажу, Серёжа, а пока у нас более важные дела есть… я походу почти всё слышала, Анечка, так что объяснения можно пропустить, а сразу приступать к делу.
И она придвинулась к ней на один шажок. Так эти девчонки сейчас за меня биться типа начнут, подумал я, дожил, нечего сказать…
— Может миром разойдёмся? — это уже Анечка предложила такой вариант.
— И как ты это себе представляешь? Сергуня значит пускай на отсидку пойдёт, а мы с тобой такие красивые и мирные расходимся? Есть ещё что предложить, кроме этого? — видимо на всякий случай уточнила Инна.
У Анны видимо предложить больше было нечего, поэтому она тоже приняла боевую стойку и сказала:
— Ну давай выясним, кто из нас самый крутый…
— Самая крутая, — автоматически поправил я с пола.
— Я бы на твоём месте помолчала, — буркнула мне Аня и провела первый выпад — мимо…
--
Драка в общем длилась недолго, Инна быстро обстукала обе ноги Ани, после чего та упала на одно колено и не смогла продолжать бой. Но наверно для верности Инна ей добавила сверху круговым махом по кумполу — Анна отключилась полностью.
— Молодец, — сказал я, — хорошая растяжка у тебя. Ключи от наручников у неё в кармане куртки, кинь их сюда, если не сложно.
Инна быстро вытащила ключи, но кидать их не стала, а сама отперла оба замка, я наконец смог растереть свои затёкшие конечности, всё-то они узковаты для меня были.
— Стой, не надо отпирать их со стороны трубы, — остановил я Инну (сам же вдруг подумал, где это старая карга раздобыла наручники, они же в советских магазинах вроде бы не продаются), — давай прикуём их обеих, а то мало ли что ещё они выкинут.
Инна быстро согласилась, и дальше я подтащил к батарее бабку, Инна Аню, и мы посадили их на цепь. Только за руки приковали.
— Спасибо тебе, конечно, Инночка, с того света практически вытащила, но как же ты тут оказалась-то? Пояснила бы — ты ж в Москве живёшь и вот-вот в Америку свалишь, — продолжил свои расспросы я.
— Приехала на побывку, покрутилась вокруг дома туда-сюда и ноги как-то сами собой принесли меня на это место…
— А со Стивом у тебя что, если не секрет?
— Со Стивом у меня всё — расстались мы, причём по моей инициативе.
— И почему? Ты же буквально недавно говорила, что второго такого шанса у тебя не будет и вообще…
— Да я тут недавно пораскинула мозгами и отчётливо поняла, что единственный человек, которого я в жизни любила, это ты, Сергуня…
— Вот это да, — я от неожиданности аж присел на скамейку, — долго ж ты думала…
— Всё самое хорошее в жизни у меня с тобой связано, клуб этот, новые песни, поездка в Арзамас-16, купание это смешное… я кстати ни разу с тех пор не болела, а ты?
— Да и я в общем тоже, — в замешательстве ответил я ей.
— А потом эти твои уроки, это вообще космос какой-то, постоянно вспоминаю…
— Ну продолжай, — подтолкнул её я, — доводи свою мысль до логического завершения.
— А ты не перебивай, щас доведу… короче говоря, Сергуня, я хочу быть с тобой и больше ни с кем — понятна моя мысль?
— Да уж куда понятнее… а как же хоккеисты, лётчики и режиссёры?
— Ну допустим режиссёром ты уже стал, а хоккеисты с лётчика пускай лесом идут, налеталась я…
— Всё ясно, дорогая… но сначала нам надо бы решить, что с этими двумя бабами делать?
— Как что, сдать в милицию и дело с концом.
— Ненене, не так быстро — вот сама прикинь, Аня вообще-то пока что моя жена и заместитель мэра нашего города по совместительству. Её хорошо знают Генеральный секретарь СССР и Президент США. И она звезда кино. А тут вдруг выяснится, что она южнокорейская шпионка и всё такое — это ж вселенских масштабов скандал будет. И бабка эта полоумная хотя и не звезда кинематографа, но огласки её психоделических бредней про сексуальные домогательства мне тоже даром не надо.
— Ну так придумай что-нибудь, Сергунечка, я тут за красоту вообще-то отвечаю, а уж по мозгам главный здесь ты, так что шевели ими, мозгами-то…
И я начал усиленно шевелить мозгами… но перед этим подумал вот что — спасибо тебе, Господи, что спас и сохранил, я теперь у тебя в долгу, обращайся, если что-то понадобится…
Конец четвертой книги
