Книга: Иван Ильин. Монархия и будущее России
Назад: Персона монарха: воплощение правовой воли и правосознания народа
Дальше: Монархия как форма правового государства

Монархический принцип: «скрещение государственности, религии и нравственности»

Для того чтобы возможно полно изложить идею монархической государственности в понимании ее Ильиным, целесообразно коротко остановиться на определении основ монархической государственности.

Монархическая форма правления насчитывает не одно столетие. В истории человечества эта форма являлась самой распространенной, однако с наступлением Нового времени началось вытеснение ее республиканской (демократической) формой правления. В ХХ в. республиканская форма стала преобладающей, но и поныне монархии существуют в разных частях света: в Европе насчитывается 11 монархий, в Америке тоже 11 монархий, 12 монархий в Азии, 6 – в Австралии и Океании, 4 – в Африке.

Монархии различаются на:

а) абсолютные, где верховная власть принадлежит одному лицу, занимающему ее в порядке престолонаследия;

б) дуалистические, где существуют одновременно монарх и парламент, причем монарх не зависит от парламента, обладает правом вето, назначения и роспуска парламента;

в) конституционная монархия, где власть монарха ограничена и в области законодательства, и в области государственного управления.

Важный компонент в монархической форме власти – смена монарха. Его власть наследственна. Порядок престолонаследия определяется обычно конституционными актами и имеет три системы: салическую, кастильскую и австрийскую. Салическая заключается в наследовании только по мужской линии, где женщины из престолонаследниц исключены полностью. Кастильская система предпочитает мужчин и не исключает женщин. Австрийская система также не исключает женщин, но они наследуют престол только при отсутствии мужского потомства в линиях родства.

По положению высшего государственного органа монархическим считается то государство, где единоличная персона – монарх – осуществляет решающее участие в законодательстве, управлении и правосудии, права его наследственны и длятся пожизненно.

Исследованию монархической формы правления посвящено много работ. Но уже в XIX столетии число их резко снизилось, а в прошлом столетии проблеме монархической государственности практически не уделялось внимания на Западе, и лишь в России в начале века о монархии писал Л.А.Тихомиров, а впоследствии самыми крупными выразителями монархической идеи были И.Л.Солоневич и И.А.Ильин. Кроме них можно упомянуть о евразийцах, а также о нескольких других русских философах, касавшихся в своих работах проблем монархии. Отметим, что приверженцами монархии среди философов были Св. Августин и Ф.Аквинский, Н.Макиавелли и Т.Гоббс, Ш.Монтескье и Г.Гегель.

Платон называл монархию царским строем, именно в ней в наибольшей степени возможна справедливость. Иные формы правления: тирания, демократия, тимократия, олигархия, как полагал Платон, являются отклонением от идеального царского строя. Наряду с политией и аристократией в числе лучших форм правления называл монархию и Аристотель.

Российское самодержавие – особая форма государственного монархического устройства. Одни исследователи отождествляют самодержавие с западным абсолютизмом, другие – с восточным деспотизмом. На самом деле, самодержавие – исключительно русский феномен, в котором основы царской власти отличны от власти короля, императора или падишаха.

В воззрениях на монархию Ильин выступает крупным реформатором, сумевшим во многом по-своему трактовать идею монархической государственности.

В своем исследовании монархии Ильин указывает на ряд трудностей ее осмысления в современных условиях. Для Ильина понимание монархии должно исходить не только через осмысление научных сведений в виде фактов, политических законов, юридических правил, обычаев и традиций, но прежде всего и главным образом через осмысление монархии как состояния духа человека. Однако именно такое восприятие монархии оказалось затруднительным в XX столетии. Причина этого, по мнению Ильина, в духовном кризисе, поразившем человечество. Духовный кризис Ильин видел во все большем несоответствии между человеческим духом и инстинктом, в утрате человеком постижения абсолютных духовных ценностей: добра, правды, красоты в то время, когда господствует обыденный релятивизм, утверждающий относительность, условность, субъективность мыслей и чувств.

В наиболее общем и развернутом виде различия между основными формами правления приведены Л.А.Тихомировым:

«Демократия выражает доверие к силе количественной.

Аристократия выражает преимущественное доверие к авторитету, проверенному опытом; это есть доверие к разумности силы.

Монархия выражает доверие по преимуществу к силе нравственной».

Ни в прошлом столетии, ни в нынешнем у сторонников демократии не найти попыток научного осмысления преимуществ демократии перед монархией. Демократия превозносится как лучшая, оптимальная форма правления для всех, без исключения стран и народов. Всякие другие формы государственного устройства бездоказательно объявляются деспотическими, тоталитарными, отсталыми. Подобное приклеивание ярлыков на столь важные формы общежития людей уже само по себе является одним из признаков общей дегуманизации мировых процессов.

Монархия царствует лишь тогда, когда в народе живет сознание верховенства нравственного, этического начала над всем остальным, когда все жизненные явления подчинены этике. Такой деликатный, утонченный принцип государственной власти очень трудно реализовать на практике. В прежние века роль объединяющего принципа играла религия, возводящая верховное господство нравственного идеала к абсолютному личному, то есть Богу. Иные критерии, как-то: общественная польза, интересы отечества, жизненные удобства – не могли подходить на роль абсолютного объединяющего начала для народа. Л.А.Тихомиров писал по этому поводу: «Истекая из человеческих сфер – идеал не был бы абсолютен. Истекая не из личного источника – он не мог бы быть нравственным». Трудность установления монархии объясняется и тем, что она возможна лишь в обществе со сформировавшейся внутренней логикой развития, с определенными нравственно-духовными традициями, которые составляют «дух народа». Монархия существует лишь там и тогда, когда народ объединяет идеальный нравственный принцип, причем этот принцип вовсе не является верой в способности личности (как при диктатуре), а верой именно в силу самого идеала, поэтому монарх, в данном случае, уже не властвующее лицо, а подчиненная сила, призванная к охране этого идеала. Рассуждая о совершенной форме монархической государственности, как предрасположенности подчинения всех жизненных явлений нравственно-этическому началу, Ильин подразумевает, не выделяя явно, форму русского самодержавия с идеей христианства, в ее православном понимании и осуществлении, где власть монарха возможна лишь при добровольном и искреннем народном признании. В то же время Ильин высказывает мысль о невозможности формального отличия монархии от других форм правления с позиций конституции или внешних исторических событий».

…Исследователь, пытающийся научно отличить монархический строй от республиканского, монархию от республики, монарха от президента, – или прибегнет к умолчанию, к произвольному выбору материала или же прямо признает, что ему не удается найти такое отличие, что оно условно, искусственно, что его нет».

Ильин считал, что постижение сущности монархии должно основываться на исследовании монархического душевного уклада. Монархия, как нравственная сила власти, существует лишь тогда, когда существо ее осознается народом, представляя собой феномен коллективного единомыслия. «Для разрешения вопроса об отличии монархии от республики необходимо, не выходя из пределов науки, выйти за пределы юриспруденции. Надо, не порывая с научным материалом государственных законов, политических явлений и исторических фактов, проникнуть в их философский, религиозный, нравственный и художественный смысл…».

Как форма верховного правления, полагал философ, монархия заключает в себе другие государственные формы, представляет собой наибольшее разнообразие, где реализуются начала аристократической и демократической форм власти. «Великое значение монархии, которое она может не потерять и в отдаленном будущем, заключается в приспособленности ее к самым разнообразным социальным отношениям».

Главный недостаток демократии Ильин видел в отрицании вечных, врожденных основ народного правосознания. У обоих форм власти есть свои особенности и недостатки, но монархия в ее цветущем состоянии включает в себя достоинства демократии, а демократия в отношении монархии этого сделать не в состоянии.

Монархия не может существовать без аристократии: правления немногих, лучших людей государства, где их мнение закрепляется и проводится в жизнь решением монарха как верховной власти. Монархия не может существовать без демократии, ибо общественное управление необходимо там, где возможно самоуправление народа без вмешательства управленческих и властных структур. Народное представительство в монархии – это способ общения монарха с подданными. Это способ познания монархом народного ума и совести с тем, чтобы монарх в лучшей степени учитывал народные чаяния и нужды.

Поскольку монархия находится «в скрещении государственности, религии и нравственности» она должна стоять и над политическими партиями.

Монархия, как и любая другая форма власти, далека от земного рая, она признает необходимость борьбы, но имеет монарха, который стоит над этой борьбой. В настоящее время в отечественных средствах массовой информации тема монархии либо декларируется как форма власти, присущая исторической традиции России, либо противопоставляется демократии, как антипод разумного, прогрессивного государственного устройства. В обоих случаях отсутствует стремление разобраться в сути монархической формы правления и ее отличиях от других форм власти.

О монархиях писали с различных методологических и мировоззренческих позиций. Так, И.Л.Солоневич, современник Ильина, считал, что исследование монархии должно исходить из изучения психологии народа. Л.А.Тихомиров первостепенное внимание уделял интерпретации триады Уварова: православие, самодержавие, народность. Ильин настаивал на том, что все обычно приписываемые монархии отличительные свойства: наследственность и единоличность монарха, его верховенство в вопросах государственного управления, свобода от политической ответственности не имеют философских критериев и исторической идентичности. К изучению этой темы Ильин привлекал значительное число исторических сведений. Философ не отказывается от правомерности употребления и использования внешних формальных отличий, не оспаривает их действительности, они остаются базовыми для исследования, но, по идее, монархическая государственность – это прежде всего проявление глубинной онтологической сути монархического правосознания».

…Всякая государственная форма есть прежде всего «порождение» или «произведение» правосознания, – конечно, не личного, но множества сходно живущих, сходно «построенных» и долго общающихся личных правосознаний».

В работе о монархии Ильин выделяет исследовательское правило, заключающееся в том, что изучение монархии должно осуществляться на лучших, цветущих образцах, а не в периоды ее упадка и разложения. «Надо изучать явление не в его закате и разложении, не в эпоху смуты и бессилия, а в его здоровии и силе. Ибо возможно такое состояние правосознания, при котором оно вообще неспособно ни к какой зрелой государственной форме: например, оно уже неспособно к традиционной монархии и совсем еще неспособно к республиканской форме…»

Об этом правиле писал ранее Л.А. Тихомиров. Однако, в отличие от Тихомирова, считавшего эталоном монархии Россию, Ильин никогда не указывает на конкретные образцовые в этом отношении страны или периоды истории, для него важна их спекулятивная, идеальная сущность. По аналогии с Гегелем, Ильин рассматривает монархическую государственность как действительность нравственной идеи, как идеальную теоретическую модель.

Ильин не замыкается на эмпирическом материале в его лучших образцах, предмет его изучения именно образ, спекулятивная модель монархического государства.

Среди двадцати признаков, отличающих монархическое и республиканское правосознание, вопрос о государстве учреждении или корпорации Полторацкий поставил на последнее место. Однако, даже само название книги «О монархии и республике» говорит об очень серьезном внимании Ильина к анализу двух видов государственного правления. Отметим, что после Ильина специальных исследований по этому вопросу не проводилось, хотя эмпирическая база для них существенно возросла.

Исследуя основные принципы и формы государственной власти, Ильин опирается на идею духовно-органической природы государства. С состоянием народного правосознания он связывает наиболее общие принципы государственного устройства – принцип учреждения и принцип корпорации (самоуправления).

Рассматривая государство субъектом права, Ильин считал, что оно может строиться или по принципу учреждения, или по принципу корпорации (самоуправления). Учреждение строится по иерархическим канонам, по вертикали, сверху – вниз. Народ не управляется сам собою, а получает все в порядке заботы, опеки, воспитания от государства. Корпорация строится по горизонтали, она начинается от индивида, от его мнения и интереса. Корпорация проводит все свои решения через голосование, основываясь на воле и желании ее членов. Государство вырастает из солидарности людей. Доведение обоих принципов до идеального воплощения, по мнению Ильина, привело бы государство-учреждение к тоталитаризму, а государство-корпорацию к анархии. Ильин делает вывод: «…государство в своем здоровом осуществлении всегда совмещает в себе черты учреждения с чертами корпорации: оно строится и сверху, и снизу, и по принципу властной опеки, и по принципу выборного самоуправления».

Ильин как философ XX в., переживший революцию, очень трезво оценивал возможности осуществления обоих принципов государственности.

Недостатки обеих форм власти Ильин видел в неразвитости правосознания, однако их внутренние составляющие существенно различались.

Корпоративный строй требует осознания людьми своего общего интереса. Между тем одинаковые требования предъявляются к разным по уровню образования и культуры людям, которые в полной мере никогда этим критериям не соответствуют.

Учредительный строй осознает подобную неразвитость правосознания, и потому государственное управление осуществляется лишь компетентным меньшинством, основная задача которого заключается в подъеме уровня народного правосознания.

В вопросах государственности Ильин основывается на оценке в данную эпоху уровня народного правосознания и только по нему сверяет должное сочетание из принципов учреждения и корпорации. Он постулирует условия этого сочетания, в которые входят: размеры территории государства, плотность населения, державные и хозяйственные задачи страны, национальный и социальный состав, религиозное исповедание, уровень общей культуры и уклад народного характера.

Различая государственную идею и ее историческое осуществление, Ильин приходит к выводу, что воспитание правосознания единственно возможный путь к осуществлению государственных реформ. Государственное решение, не отвечающее уровню народного правосознания, обречено на неудачу. В идеальном виде жизнедеятельность государства осуществляется самоуправлением народа. На практике подобное оказывается неосуществимым, поскольку это условие требует зрелого правосознания, на которое народы, исходя из исторического опыта оказываются неспособными. Ильин делает важный вывод: «…в идее государство есть корпорация, а в действительности оно является учреждением».

Если речь не идет о крайних формах, то в действительности невозможно в чистом виде и государство-учреждение. Эмпирическая действительность всегда говорит о сочетаниях в различных степенях принципов учреждение-корпорация. Ильин подчеркивает, что при зрелом правосознании, включающем в себя способность к самоуправлению, государство будет тем совершеннее и прочнее, чем в большей степени корпоративные начала народного правосознания будут преобладать над началами учреждения.

Тем не менее, философ замечал, что государство все же – не частно-правовая, но публично-правовая корпорация, то есть корпоративный дух имеет своим основанием не частные интересы определенных групп, а единый общенародный интерес. Ильин писал: «Государство по самому существу своему есть организация не частно-правовая, наподобие кооператива, добровольно-свободная, а публично-правовая, властно-повелительная, обязательно-принудительная. И этим одним уже предопределено, что оно никогда не перестанет быть учреждением и никогда не превратится в кооперацию чистой воды». Таким образом, принцип учреждения также оказывается у Ильина непреходящим принципом государственного устройства, наряду с принципом народного самоуправления (корпорации). Ведь «человек, – подчеркивает Ильин, – в своем общественном воспитании и в государственной жизни безусловно нуждается в гетерономных, то есть идущих извне, предписаниях и запрещениях, причем эти предписания и запрещения должны быть часто поддержаны угрозою, а иногда подкреплены силой и принуждением». Утверждение философом принципа учреждения в качестве необходимого принципа всякой формы государственного устройства свидетельствует о разделением им идеи государства и его реально-исторической действительности, предполагающую необходимость гетерономных установлений, волевых, принуждающих санкций.

Ильин ассоциирует корпоративный строй с демократией, а учрежденческий с монархией, поэтому чисто логически можно было бы сделать вывод о том, что в идеале демократический строй совершеннее монархического. Для Ильина теоретически такой вывод неоспорим, однако его симпатии всецело на стороне монархии.

Сущность учреждения, полагал Ильин, заключается в опеке одних людей над другими. Интересы, мотивы, желания отдельных людей могут быть не адекватны действиям опекающей власти. Государство устанавливает нормы положительного права, которые обязуют гражданина к повиновению вне зависимости от их согласия. Создание в государстве учреждений, основанных на принципе опеки, неизбежно придает действиям государства характер гетерономности, однако главное направление государственной деятельности не в поддержании подобной стабильности, путем поддержания гражданина в состоянии духовного несовершенства, а именно в воспитании его правосознания в духе корпоративного самоуправления. Опека осуществляется в меру необходимости, ибо государство сильно не принуждением людей против их воли к нормам правопорядка, а лишь тогда, когда их осознанный интерес совпадает с интересами государства.

Политическое воспитание народа, по мысли философа, одна из главных задач государства. Ильин солидарен с Гегелем, писавшим, что «мысль о том, что все эти (государственные. – И.З.) дела понимают, столь же нелепа, сколь часто ее, несмотря на это, приходится слышать».

Ильин сторонник аристократического характера государственной власти, он видит одну из основных задач государства в привлечении к управлению лучших граждан.

Власть в глазах людей должна быть авторитетной, и отсутствие авторитета у власти, по мнению Ильина, хуже, чем безвластие. Наличие власти в руках лучших, наиболее авторитетных людей способствует совершенству государства.

Позиция Ильина в вопросе о том, кому должна принадлежать власть в государстве в целом, достаточна традиционна и не расходится с мнением многих философов, начиная от Платона и Аристотеля: в любом государстве и при любом государственном строе власть должна принадлежать лучшим людям. Ильин особо подчеркивает невозможность участия в государственных делах всего народа и вследствие технических причин, и вследствие того, что народ «учреждает или приемлет власть для того, чтобы жить и созидать, но не обратно».

Особенность позиции Ильина – в выработке безусловных критериев, по которым он отличает лучших людей. Это – «способность к бескорыстному служению духа и способность к социальной организации братства».

Люди от природы и в физическом, и в душевном, и в духовном отношении неравны и индивидуально-своеобразны. Будучи равными в отношении своих естественных прав, люди неравны в отношении конкретно-эмпирических условий своего существования, своих способностей и т. д. Идея ранга непосредственно связана у Ильина с идеей справедливости. Справедливость, по Ильину, вовсе не сводится ко всеобщему равенству, а есть как раз такое отношение к людям, которое учитывает их неравные способности и силы и дает возможность человеку реализовать свою индивидуальность. В этом смысле Ильин говорит о справедливом неравенстве в обществе как о необходимом для его организации.

Философ выделяет два различных миросозерцания: ранговое и эгалитарное. Эгалитаристы – люди равенства, считающие всякий духовный ранг выдумкой и узурпацией. Ранг же, по Ильину, имеет две стороны: ранг как действительно присущее человеку духовное качество и ранг как признанные за человеком со стороны общества, государства полномочия, права и обязанности. «Но истинный социальный авторитет, – пишет Ильин, – возникает из соединения обоих рангов… тогда ранг духовного качества и ранг человеческого признания совпадают и национальная культура цветет». В качестве истинных социальных авторитетов Ильин называет, в частности, таких деятелей русской государственности и культуры, как Петр I, А.В. Суворов, Епископ Феофан Затворник, Д.И. Менделеев, С.И. Мамонтов, Н.И. Пирогов, А.С. Пушкин, А.П. Бородин, И.К. Айвазовский.

Исходя из концепции Ильина, можно сделать вывод о том, что принцип учреждения в государственной организации должен быть необходимо связан с принципом духовного и социального ранга, ибо это обусловлено самой духовной природой государства, и законодательная, исполнительная и судебная деятельность должны осуществляться людьми высокого социального и духовного ранга.

Другая и более значимая особенность состоит в том, что и в вопросах государственности Ильин ставит на первое место вопрос о развитии и совершенствовании человеческого правосознания уже с позиции опеки, воспитании гражданина со стороны государства, которое оценивает способности индивида на предмет участия в государственных делах.

По существу, речь идет о том, что крепкое и сильное государство, вне зависимости от форм верховной власти, зависит от правосознания его граждан.

При монархии в государственном управлении участвуют лишь лица, обладающие необходимым уровнем правосознания, исходя из «духовного ценза». Принятые ими решения, хотя и отвечают государственным целям, но значительная часть населения их не понимает, а, стало быть, подвержена влиянию других интересов.

Демократия, по мнению Ильина, есть «государственный строй, при котором власть организована по принципу корпоративного самоуправления». Но «демократия ценна и допустима постольку, поскольку она создает аристократическое осуществление государственной цели, то есть служит общему делу власти, права, духа. Демократия не есть… высшая цель… она есть лишь способ выделения немногих, лучших к власти; и притом один из способов». Связывая демократию с принципом народного самоуправления, Ильин подчеркивает, что «автономное правосознание составляет ту духовную сущность демократии, которая только и придает ей некий духовный смысл».

При демократической форме правления, в соответствии с самой сущностью государственной власти, государственную власть и управление непосредственно должны осуществлять не все, не большинство, а некоторые, меньшинство, лучшие представители народа. Народ, подчеркивает Ильин, вовсе не противостоит аристократии, как нечто низшее – высшему. Аристократии противостоит не народ, а чернь. «Когда я говорю о черни, – писал Ильин, – то я связываю это понятие отнюдь не с черным трудом, не с бедностью или «неродовитостью», а с низостью души. Эту низость души можно найти во всех социальных слоях, особенно в наше время, когда появилась образованная и полуобразованная чернь, – а благородство души живет и проявляется нередко в бедняках, изнемогающих от черного труда. К черни принадлежат люди злой и порочной воли; люди без чести и совести; люди с мертвым нравственным и социальным чувством; люди беспринципные в своей хищности; люди порочных профессий». Аристократический, «ведущий слой… не командует (за исключением армии), а организует, и притом лишь в пределах общего публичного интереса».

Ильин, разумеется, подчеркивал, что «отождествление политического самоуправления с непосредственными способами его осуществления есть ошибка, характерная для наивного… правосознания. Самоуправление совсем не исключает того, что одни решают вместо других, за других и для других: ибо оно есть, по существу своему, не система внешнего порядка и внешних действий, но внутренний духовный строй индивидуальных правосознаний и особая связь между ними… Политическая солидаризация воль дает возможность принимать чужое воленаправление, как свое… не отказываясь от автономии и свободы».

Чтобы быть органичной, жизненной формой государственной власти, демократия, подчеркивает Ильин, должна иметь ряд предпосылок, условий. Важнейшим условием демократии является, по Ильину, во-первых, соответствующий уровень народного правосознания, предполагающий чувство государственной ответственности, государственный смысл и умение пользоваться предоставленными свободами и правами, а также свободная лояльность, то есть желание и умение добровольно чтить и соблюдать закон. Следующим важнейшим условием демократии Ильин считает достаточно высокий уровень благосостояния граждан. Люди, лишенные оседлости, жилища, частной собственности, родовых, семейных устоев и связей, уважения к труду и, как следствие всего этого, достаточного материального благосостояния, неспособны к демократии, они «перестают быть политическими индивидуумами и становятся пылью, трагическим сором, несущимся по ветру». Обнищавший народ ни в коем случае не может быть опорой демократии, а такой опорой может быть крестьянин – собственник, квалифицированный пролетарий, люди «среднего класса», богатые граждане. Определенный имущественный достаток обеспечивает волевую независимость граждан, столь необходимую при демократии, их политическую самостоятельность, столь же необходимую при демократии, как и духовная. В третьих, условием осуществления демократии в той или иной стране является, по Ильину, исторически-национальная и государственная солидарность граждан, основывающаяся на труде, семье, религиозном чувстве, патриотизме, правосознании.

Здесь важно подчеркнуть, что Ильин в качестве необходимого условия демократии наряду с внутренней, духовной свободой и самостоятельностью граждан, являющейся основой свободы политической, выделяет также и материально-хозяйственную базу этой свободы – достаточный уровень благосостояния граждан и определенную свободу в хозяйственной сфере.

Кроме того, благоприятными условиями осуществления принципа демократии являются, по Ильину: «1. Малый размер государства… 2. Малочисленность населения… 3. Обилие средств сообщения… 4. Слабая дифференциация страны. Чем меньше в стране национальных, языковых, религиозных, бытовых, климатических и хозяйственных различий, тем легче управлять государством, тем удовлетворительнее справится со своей задачей слабая власть; и наоборот… 5. Свобода от великодержавных задач… 6. Высокий уровень народного правосознания… 7. Отсутствие военной угрозы». При этом Ильин подчеркивал, что, сколь бы сильным ни был в государстве дух корпоративности и сколь последовательной ни была бы демократия, единая, централизованная и достаточно сильная государственная власть является все же необходимой для всякого государства: «Дух учреждения может временно отступать на задний план, но горе той республике или демократии, из которой он выветрится совсем! В час смуты, революции, войны, стихийного бедствия, общей опасности, голода, заразы – самая демократическая, архифедеративная республика вспомнит о ведущей, повелевающей и принудительной опеке учреждения и не будет решать «все через народ». Таким образом, демократия, по Ильину, имеет свои пределы в отношении собственно общенародных, государственных интересов. Так, важнейшие стратегические вопросы государственной жизни, требующие огромной ответственности, компетентности, профессионализма не могут решаться в сфере непосредственного политического самоуправления народа. Ильин в данном случае исходит, очевидно, из того, что в исторической действительности не может осуществиться полного слияния народного самоуправления и государства, государство как институт, вследствие реального несовершенства народного правосознания, вследствие эмпирических, реальных условий жизни народа не может раствориться в обществе и быть заменено народным самоуправлением».

Государство, – писал Ильин, – нуждающееся в сильной власти, будет более склоняться к форме учреждения, а государство, удовлетворяющееся слабой властью, будет более походить на корпорацию».

В своей концепции государства Ильин ставит перед собой и пытается ответить на вопрос об «эмпирически – наиболее целесообразной форме и на вопрос о наиболее совершенной форме».

Он отвергает возможность установления какой-либо одной политической формы, которая подходила бы всем народам, ибо политическая форма зависит от уровня правосознания, от того, насколько солидарно народное мнение и наилучшей формой оказывается та, что правильно учитывает зрелость правосознания, сообразуясь с комбинацией корпоративных и учрежденческих начал. Для Ильина нет парадокса в том, что наиболее целесообразной формой явится, с теоретической точки зрения, наименее совершенная, как то: деспотия, охлократия или тирания.

О невозможности создания универсальной формы правления, лучшей при всех условиях, писал еще Аристотель. Позднее, уже в новое время, более последовательно об этом же писал Макиавелли.

Наиболее совершенной политической формой, по словам Ильина, будет та, что отвечает аксиомам правосознания, то есть покоится на любви, уважении и доверии людей друг к другу. Эта мысль, по существу, предопределяет монархические убеждения Ильина. Вместе с тем, он считает необходимым сделать две важные оговорки о том, что всякая политическая форма власти ценна лишь в той степени, в какой отвечает степени правосознания народа, и, политическая форма власти не есть самоцель, она именно форма, зависящая от содержания.

Можно заключить, что Ильин являлся сторонником сильного государства, однако в дилемме личность-государство, на первом плане у него выступает личность. Более того, личность и государство не противопоставляются друг другу, ибо государство существует для личности. Наиболее точно и сжато Ильин высказал свое понимание значения государства в письме Н.А.Бердяеву: «Если отрицать государственное дело – нелепо, зловредно и фальшиво, то переоценивать государственное дело – недопустимо, опасно и гибельно. Дело государства является, по моему убеждению, в полном смысле слова второочередным, предварительно-отрицательным, не абсолютным, не праведным, и все же необходимым, ответственным и могущественным делом».

В государстве, по Ильину, тотальность, всеобщность, целое ничуть не более важно, чем единичное, индивидуальное, ибо только конкретный человек, гражданин является носителем правосознания – духовной основы государства, и потому государственная, да и вся политическая жизнь в целом оказывается непосредственно зависимой от состояния правосознания, – и индивидуально-личностного, и народного.

На наш взгляд, Ильина излишне обвинять в этатизме, скорее его можно было бы назвать сторонником персонализма, ибо о чем бы он ни писал, всегда в фокусе его внимания остается человек как высшая ценность. Ильина можно назвать и экзистенциалистом, поскольку то государственное единство, о котором он говорит, слагается вовсе не из пресловутых винтиков, но своеобразных, глубоко индивидуальных человеческих монад, со своими разнообразными стремлениями и запросами. Его концепция государства идет от человека, и слова Дж. Локка о том, что государство создано для личности, а не личность для государства характеризуют позицию Ильина в этом вопросе. В то же время в проблеме государственности есть вопросы, осмысливаемые Ильиным с достаточно традиционных позиций, в частности, это вопросы условий осуществления свободы в государстве и необходимости государственного управления квалифицированным меньшинством, «правлением лучших».

Для Ильина государство – непременное условие и форма жизни людей, именно в государстве, как условии осуществления естественного права, возможен духовный расцвет личности. Если С.А.Котляревский, известный русский юрист, в вопросе о государстве указывал, что возможность творить добро в государстве много меньше, чем свойственный ему потенциал зла, то мнение Ильина скорее обратное. Ильин не переоценивает значение государства для личности. Главное, чтобы государство не мешало развитию личности, а в лучшем случае – помогало. Ильин постоянно имеет в виду противоречие между идеальной и реальной сферами в политической жизни. Но для него противоречие это есть не просто нечто негативное, более того, оно – необходимость и означает то, что политическая действительность есть всегда взаимодействие и определенное единство этих сфер, ни одна из которых не должна отменить и заменить собою другую. Государство в качестве института оказывается формой организации народной жизни в конкретно-эмпирических, реально-исторических условиях, при этом оно организует народ как единое целое, вне классовых, сословных и других различий, не умаляя при этом свободы каждой отдельной личности, а, наоборот, предполагая и осуществляя ее. Только государство, по Ильину, способно в условиях реальной земной жизни обеспечить как материальное, так и духовное благосостояние народа, его безопасность, а также вывести его, в случае необходимости, из кризисного состояния.

В стремлении отобразить идеальную сущность монархии Ильин уходит от обыденного и праздного вопроса: при каком строе человеку живется лучше, поскольку для этого нет никакой статистики, либо иной документальной базы.

Для того, чтобы стать гражданином своего государства человек должен воспринять его цели волей и чувством. По Ильину это возможно двумя способами. Либо государство опускается до служения частным интересам отдельных лиц, сословий, классов, что приведет к его разрушению, либо индивидуальный дух человека поднимается до осознания государственных целей, как своих собственных. Человек в этом случае вовсе не отдает себя в жертву и не является жертвой государства. Государство требует служения, но оно же и обеспечивает индивиду условия для духовного роста. Призвание государства состоит в том, чтобы «обращаться с каждым гражданином как с духовно свободным и творческим центром сил, ибо труды и создания этих духовных центров составляют живую ткань народной и государственной жизни». По мнению Ильина, государство ответственно за все интересы своих граждан, но те интересы, что обнаруживают общий, всенародный интерес являются первоочередной заботой государства. Если о многообразных частных интересах индивида государство не проявляет заботу, то весь вопрос лишь в поиске форм их осуществления. Для Ильина речь не идет о тоталитарном государстве, вторгающемся во все частные дела граждан. Речь идет о прочности и силе государственного союза как людской общности. Эта прочность будет тем выше, чем более государство предоставляет индивиду личных свобод. Оно не связывает его мелочной опекой, но заботится и помогает ему. Одновременно целью государства вовсе не является механическое исполнение частных интересов граждан. Государство, напротив, имеет дело лишь с общенародным интересом. Ильин подчеркивает, что государство берет в расчет лишь тот общий и всенародный интерес, что становится таковым лишь «в силу своей духовной верности и справедливости», что, как полагает философ, основано на аксиомах правосознания. Итак, налицо противоречие: с одной стороны государство заботится обо всех интересах граждан, во всем их многообразии, с другой: государство заботится лишь об интересах, проявивших себя как общенародных. Это, как считал Ильин, видимое противоречие, неустранимое в государственной жизни, объясняется тем, что государство «подобно живому организму, где все находится в связи со всем и все питается от всего остального».

Таким образом, государство не нисходит до частного интереса отдельного индивида, но обращаясь с заботой к каждому человеку, оно старается возвысить его интерес до государственного интереса. Именно в этом и состоит, по убеждению философа, духовное призвание государства.

В своем понимании принципов государственной власти Ильин противостоит как анархистскому, так и тоталитаристскому пониманию государства, которые в определенном смысле являются сходными, поскольку понимают государство как только лишь внешний по отношению к человеку аппарат, который зачастую используется узкими социальными группами в своих интересах и является, по существу, аппаратом насилия и угнетения человека, хотя и выполняет функции необходимой организации порядка в общественной жизни. Ильин не допускает исчезновения в человеческой истории государства как учреждения. Следуя его концепции, мы можем выделить, по крайней мере, две причины, по которым государство может исчезнуть только лишь с исчезновением самой истории. Во-первых, это несовершенство человечества в реально-исторических условиях жизни, несовершенство самой эмпирической действительности. В данном случае, в отношении несовершенства человеческой природы, Ильин не допускает никаких утопий. Во-вторых, – и это необычайно важно для Ильина, – государство не может исчезнуть из человеческой истории, поскольку оно принадлежит, как и право, к сфере духовного бытия народа, является не только его телесным, но и духовным организмом. Причем важно заметить, что некое идеальное состояние народного правосознания, которое соответствует в духовном смысле понимаемому самоуправлению народа и которое Ильин называет «политической самоорганизацией воль», вовсе не отменяет, по Ильину, внешнего по отношению к гражданам положительного источника государственной воли. В отличие от анархистов, Ильин не отождествляет народное самоуправление с отсутствием государства.

Главная задача государственной власти «сводится к правовому обеспечению свободы, к препятствованию всем злым и соблазнительным начинаниям, к организации народного просвещения и к выделению людей благой воли «. Государственная власть, подчеркивает Ильин, какой бы она сильной ни была, должна в конечном счете служить средством организации гражданской свободы и относиться к гражданам как к самостоятельным субъектам прав. Осуществление же государственной власти, игнорирующее участие человека, посредством его правосознания, в политической жизни, значимость индивидуально-личностного начала в государстве, игнорирующее конкретно-исторические условия бытия того или иного народа и страны, – такой подход, как подчеркивает Ильин, приводит к нарушению самой духовно-органической природы государства и власти, их сущности как форм, средств осуществления права, превращая их в самостоятельные, чуждые живой человеческой личности, непосредственной народной жизни структуры.

Непременная составляющая всякой теории государственности – проблема свободы. Вне идеи свободы нельзя мыслить государство Ильина уже на основании того, что человек всегда остается субстанциальной сущностью его исследования, а человеческая свобода непременным атрибутом существования. Главное здесь, на наш взгляд, выяснить форму, условия и полноту осуществления свободы человека, живущего в государственном союзе. Государство остается только средством и условием творческой жизни человеческого духа, оно тем крепче и сплоченнее, чем глубже в людях, его населяющих, чувство общности духовной жизни и культуры. Государство не трансцендентно по отношению к людям, а государственный союз тем крепче, чем более обеспечена личная свобода гражданина». В государстве человек находит высшее осуществление своей свободы и своего права. Субъективное начало и объективное приходят здесь к полному соглашению». Ильин открыто противопоставляет свои взгляды Ленину, который писал: «Пока есть государство, нет свободы. Когда будет свобода, не будет государства».

Подход Ильина иной. «Принудительная сила государства и разносторонность его деятельности не подавляют свободную духовную жизнь человека, но создают для нее благоприятные условия. Выработать эту правильную организацию составляет высшую задачу человечества в его политической деятельности».

Свобода есть тогда, когда человек во внутренней мотивации основывается на уважении к своим согражданам. С доверием относясь к своему государству, человек берет на себя выполнение его задач. Можно было бы сказать, что его свобода совпадает с необходимостью, но для Ильина это и неточно, и неполно. Здесь нет ни обязанности, ни необходимости как таковой, в то же время здесь нет и прав. Права и обязанности сливаются. Смыслу этого понятия ближе других подходит слово «служение». Свобода в государстве, для Ильина, не анархия и многомятежное человеческое хотение, не строгий контроль и подавление личности, но своеобразный синтез, разделяющий, но не противопоставляющий друг другу свободы внутренне-духовной и свободы внешнеполитической. Весьма близок к взглядам Ильина на этот вопрос был К.Н.Леонтьев, в свое время писавший: «Государство держится не одной свободой и не одними стеснениями и строгостью, а неуловимой пока еще для социальной науки гармонией между дисциплиной веры, власти, законов, преданий и обычаев, с одной стороны, а с другой – той реальной свободой лица, которая возможна даже и в Китае, при существовании пытки…»

В тезисе Ильина о том, что монархия является скрещением государственности, религии и нравственности, роль религии занимает особое место. Тот факт, что монархический принцип власти был ведущим для народов много столетий, а в последние два века уступил свои позиции, имел своей причиной, как полагал Ильин, духовный кризис, первопричиной которого являлась утрата людьми чувства религиозности.

С нашей точки зрения неоспоримым является понимание Ильина как политического и религиозного философа, последователя и представителя того течения социально-философской мысли, которое связано с именами А.С.Хомякова, И.В.Киреевского, Ю.Ф.Самарина, К.Н.Леонтьева, К.П.Победоносцева, С.Ф.Шарапова. Заметим, что сам Ильин был верующим православным христианином. Ильин, как религиозный философ, в эмиграционный период жизни особенно много внимания уделял вопросам веры и религиозного состояния человека. Однако в его концепции монархической государственности религия важна не с точки зрения ее догматического истолкования, а с позиции духовно-нравственного настроения, ибо, как очень точно заметил Л.А. Тихомиров: «Для государства практическое значение имеет не непосредственно религия, а порождаемый ею нравственный элемент общества». Большой интерес представляет проблема взаимоотношений церкви с государством, в данном случае взаимоотношения монархического государства с православной церковью, поскольку Ильин постоянно подразумевает, явно не выделяя, именно такое сочетание. Характерно для Ильина: там, где речь идет о религиозности, там речь может идти о разных религиозных культах и о религиозности людей, не исповедующих никакого религиозного культа. Но там, где речь идет о монархическом государстве, то это всегда самодержавная монархия. Таким образом, можно заключить, что, как и для Тихомирова, православие для Ильина в наибольшей степени отвечает монархической природе государства.

В изучении монархии Л.А.Тихомиров немало внимания уделял ее отношениям с церковью, где государство не господствует над церковью, не подчиняется ей, но плодотворно взаимодействует. Позиция Ильина, касающаяся взаимодействия государства с церковью, совпадает с позицией Л.А.Тихомирова. При различных областях действия государства и церкви, невозможно говорить об отделении их друг от друга. «Церковь есть та среда, в которой воспитывается миросозерцание, указывающее человеку абсолютное господство в мире верховного нравственного начала, то есть именно основной принцип монархии». Совершенная связь между государством и религией будет заключаться в служении государства религии, но это должно пониматься не в формальном подчинении государства церкви, а как то, что государство принимает цели религии непосредственно своими. У религии и государства есть общая цель – духовное совершенство людей. «В основе достойного и могучего правопорядка, достойной и могучей государственности лежит религиозное настроение – религиозность в глубоком и подлинном смысле этого слова».

В отношениях между государством и церковью важно не отделение их друг от друга и не кто кому из них подчиняется, важна, в конечном счете, религиозность правосознания, приводящая в действие волю и чувства человека. Таким образом, нельзя понимать православную церковь как «привилегированную служительницу государства», о чем пишет современный немецкий философ А.Игнатов.

Во взаимодействии между государством и церковью не может быть отношений папоцезаризма и цезаропапизма, по мнению Ильина, речь может идти лишь о «симфонии» между государством и церковью.

С одной стороны, необходимо разделение сфер церкви и государства: как организации, как институты, они должны быть независимы и не должны вмешиваться в дела друг друга; с другой стороны, их цели и задачи должны быть обоюдно приняты и согласованы, причем церковь должна быть духовным руководителем государства».

Монарх, принадлежа Церкви, сам ей подчиняется, несет в себе ее нравственные требования и свое государственное строение направляет в духе Церкви»….

Отметим, что в этом вопросе Ильин придерживается традиционных взглядов, достаточно определенно высказанных ранее целым рядом русских религиозных мыслителей.

Следующим важным выводом Ильина является вывод о том, что религиозное правосознание человека склонно к монархическому укладу государственности. «Религиозно укорененное правосознание будет скорее склоняться к монархической форме, а секуляризованное и безрелигиозное правосознание – к республиканской».

В числе главных особенностей религиозной проблематики Ильина выделим:

а) достаточно ясное различие понятий религиозности и религии;

б) вывод о склонности религиозного самосознания человека к абсолютизации или идеализации монархической формы власти;

в) взгляды Ильина на отношения между церковью и государством находятся в русле представлений русских религиозных философов конца XIX – начала XX века, придерживавшихся славянофильско-почвеннической ориентации.

Назад: Персона монарха: воплощение правовой воли и правосознания народа
Дальше: Монархия как форма правового государства