25. Садовник

Хоторн подводит меня к довольно дорогому с виду «Фэйрвезеру». Пока он взламывает роскошный корабль, я стараюсь отдышаться. Оказавшись внутри, Хоторн быстро заводит двигатель вручную. Мы поднимаемся и летим в направлении моря. О мажино не произносим ни слова. Живы – и ладно. Хоторн берет меня за руку и переплетает наши пальцы. Примерно за милю до моего дома я понимаю, куда он меня везет.

– Откуда ты знаешь, где я живу, Хоторн? Я же только что переехала.

– Я следил за тобой, Розель, – беззастенчиво признается он.

– И все это время не выходил на связь.

Хоторн мрачно поджимает губы.

– Я не мог. Если бы они узнали, то убили бы тебя.

– Какая разница, они все равно собираются меня убить.

– А я собираюсь их остановить.

Мы облетаем здание. На террасе кишит охрана Сэлоуэя. Вместо того чтобы приземлиться там, Хоторн паркуется в квартале от дома. Сажает корабль кабиной в сторону моря и не глушит двигатель.

– Я следил за тобой и Сэлоуэем. Об этом месте я знаю давно. Только увидел его, сразу узнал твою метку. Они пытаются сделать вид, что строили его просто в форме оружия, но я-то знаю: корона наверху олицетворяет тебя. Я знаю все изгибы твоего тела, все контуры и очертания. Это здание строили для тебя.

– У них на меня планы… – Дрожа, я потираю руки. – Ты в курсе про Хэммон и Эджертона?

– Агент Кроу заявился ко мне – искал их. Я догадался, что ты имеешь отношение к их исчезновению. Не представляю, как ты все это провернула и вытащила ребят из Мечей. Но знаю – ты за все заплатила. Твои травмы говорят, что тебя пытались убить. Что случилось? Где Хэммон и Эдж?

– Не скажу, – отвечаю я, – ради твоей же безопасности.

– Ты мне не доверяешь, – с горечью говорит Хоторн, однако не удивляется.

– Ты прав. Но кроме того, не хочу ставить тебя под удар.

– С этим я могу смириться. Скажи, те солдаты в Звездах тебя только избили? Другого вреда не причинили?

– Я поняла, о чем ты спрашиваешь. Нет, меня не насиловали.

А про себя думаю: Рейкин бы им ни за что не позволил. Не хочется, чтобы Хоторн видел мои слезы, поэтому открываю дверь, выбираюсь наружу и направляюсь к пляжу. Хоторн догоняет меня и берет за руку.

– Я так боялась… И сейчас боюсь, – признаюсь я, пока мы бредем по песку. – Боюсь, что если снова придется пойти на такое, я никогда не решусь. Просто дам им умереть. И от этого я… – мой голос прерывается, – очень злюсь и чувствую себя виноватой. Страшно ложиться сегодня спать. Вдруг приснится, что все это снова происходит, а я не нахожу выхода.

Хоторн обнимает меня, притягивая к груди. Тяжело дышу, стараясь взять себя в руки, но одна слезинка все равно сбегает из уголка глаза. Рычу и вытираю ее дрожащей ладонью.

– Хэммон беременна, – бормочу я. – Ты скоро станешь дядей.

Хоторн негромко ругается.

– Удавлю Эджа! Так безрассудно поступить!

– Уж поверь, после того как его избили, он бы только обрадовался.

– Он в порядке? – спрашивает Хоторн. – А малыш и Хэммон?

– Говорю же, с ними все хорошо – я старалась, как могла.

Начинается прилив. Пальцы ног тонут во влажном песке и прибое. До этого я ни разу не касалась морской воды. Звук волн звучит как музыка.

– Нужно оттереть CR-40 с твоей руки, чтобы ты могла вернуться домой.

Взяв пригоршню мокрого песка, Хоторн осторожно потирает мою метку. Оживает светящийся серебристый меч, озаряя сиянием наши лица. Я тоже беру песок и втираю в кожу Хоторна. Теперь и его голограмма блестит золотом рядом с моей. Дружно ополаскиваем руки в прибое.

– Насколько все было проще, пока они обе были серебряными, – замечает Хоторн.

– Когда ты принадлежал мне, – негромко говорю я.

А принадлежал ли он мне когда-нибудь?

– Я все еще твой. – Он склоняется и целует меня.

Поцелуй мучительно нежен, полон обещаний, которым страшно поверить.

– Я провожу. Удостоверюсь, что ты в безопасности и тебя не поджидает никто из людей Габриэля, а потом уйду.

Он направляется к дому, но я дергаю его за руку. Хоторн поворачивается и смотрит на меня.

– Другие мажино видели, как ты убегаешь со мной из Дворца Мечей. Утром их данные загрузят в систему, и мой брат узнает, что ты его предал.

– Возможно, он уже знает.

– Габриэль не может публично обвинить тебя в измене. Такие приказы, как убить меня, нужно хранить в секрете, но не вздумай недооценивать его или мою мать. Тебе лучше остаться со мной. Я защищу тебя.

– Нам нельзя афишировать связь, Розель. Нужно сделать вид, что с тех пор, как я перешел к перворожденным, между нами не было никаких отношений.

– Почему?

– Потому что это единственный способ защитить тебя в будущем.

– Потому что ты все еще намерен убить моего брата?

– Я намерен сделать все, чтобы ты выжила.

– Для тебя это всего лишь стратегия, Хоторн, а для меня – жизнь брата. Он не виноват, что он первенец, а я второрожденная. Он такая же пешка, как и я.

– Может, он и пешка, но у него есть возможности, которых нет у тебя. У него есть власть.

Подойдя к дому, я сканирую метку. Внутрь мы с Хоторном входим вместе. В прекрасно оформленном холле – целое подразделение охраны Сэлоуэя. Все вооружены до зубов – и такого оружия пока нет даже в армии. Лучшее Клифтон приберегает для себя. Как только появляемся мы с Хоторном, переполох стихает. Мои босые ноги оставляют грязные отпечатки на белом мраморном полу. Притворившись, что не выгляжу так, словно только что пережила сражение, небрежно спрашиваю:

– Извините, а где лифт пентхауса?

Их взгляды маниакально напряжены, это забавно, но улыбаться нельзя.

– Вон там, – говорит солдат-меч с серебряной меткой, показывая на центральный лифт. Кабина стеклянная и похожа на лепестки цветущей розы.

– Спасибо. Пожалуйста, продолжайте, – бормочу я, беря Хоторна за руку.

Тишина пульсирует. Мы входим в лифт, стеклянные двери закрываются. Поднявшись по рукояти, оказываемся в клинке. Открывается панорамный вид: с одной стороны морской пейзаж, с другой – городской.

– Денег твоя секта не пожалела, – замечает Хоторн.

Створки раздвигаются, и мы выходим в великолепный холл моих апартаментов в форме короны. Большая люстра освещает комнату. Меня поджидают не менее десятка охранников Сэлоуэя. Клифтон платит правительству за бойцов, которые его защищают, и им тоже тайком платит, чтобы исключить вероятность подкупа.

Ко мне подходит личный телохранитель Клифтона. Я потрясена тем, что он находится здесь, ведь Круциус обычно защищает хозяина на публике.

– Ты ранена, Розель? – спрашивает он.

– Только замерзла и промокла. Как и мой друг. Нельзя ли дать ему что-нибудь переодеться?

Не в моих привычках просить что-то у охранников Клифтона, но нужно как-то привыкать к новой жизни.

– Все, что пожелаешь, – отвечает Круциус, снова меня ошарашивая.

– Передашь Клифтону, что я здесь?

– Он в курсе. Уже вылетел из штаб-квартиры. Вам стоит знать: он привезет с собой кое-кого.

– Кого же?

– Верховную Добродетель.

– Просветленного Боуи?

Внезапно мне вновь хочется оказаться в убежище фонтана Тайберна.

Крышу патрулирует команда бойцов не из охраны Сэлоуэя. Все они в ранге ионо – люди Просветленного Боуи. У края террасы зависает «Верринджер». Я бросаю взгляд на Хоторна – тот нервничает. Воздухолет прикрепляется к перилам, закрывая вид на море, выпускает трап, и из проема люка выходит Клифтон в сопровождении Фабиана Боуи. Они направляются ко входу возле бассейна.

Удариться в панику я не успеваю – офицер-ионо открывает дверь. Клифтон и Просветленный Боуи по лестнице поднимаются наверх. Стараюсь не волноваться. Просветленному Боуи доводилось лицезреть меня и в худшем виде – в тюремной робе Ценза. По крайней мере на сей раз я в платье, хоть и грязном.

– Розель! – В голосе Клифтона смесь облегчения и тревоги. – Они тебя ранили?

– Никто не причинил мне вреда. Я покинула Дворец Мечей, потому что Хоторн рассказал, какой сюрприз моя семья запланировала для меня на вечер. Он помог сюда добраться.

– Перворожденный Тругрейв, – немного скривив губы, кивает Клифтон. Он не уверен, друг нам Хоторн или враг. – Благодарю за возвращение нашего бойца. Она очень важна для моей организации и для нужд фронта. Я вам обязан.

Во плоти Просветленный Боуи кажется еще более могущественным. На нем строгая форма, подчеркивающая его статус главы Уделов Республики, с белой накидкой, похожей на накидку офицера-экзо.

– Просветленный Боуи, – говорю я, склонив голову, и улыбаюсь. – Предложила бы вам сесть, да с детства помню, что вы предпочитаете стоять.

– Я тебя тоже помню. Ты разбила моему сыну голову часами.

– Ему стоило уворачиваться быстрее.

Лицо Просветленного озаряет лукавая улыбка, и меня переполняет облегчение.

– Гришолму нужен кто-то наподобие тебя, – заявляет Боуи. – Кто-нибудь, готовый врезать ему по башке, когда он перегнет палку. Похоже, все остальные боятся и слово сказать против. Однажды он станет Просветленным, и ему понадобится сильный лидер Удела Мечей.

– Я уверена, что Габриэль сумеет его поддержать.

– Идем-ка со мной… – Просветленный Боуи протягивает мне руку, и я, подойдя, ее принимаю.

Он сжимает мои пальцы, и мы выходим на крышу, затем спускаемся по лестнице и проходим мимо бассейна, возле которого кишит вооруженная охрана. Оказавшись подальше от чужих ушей, Боуи продолжает:

– Я смотрю на тебя, Розель, и вижу в порезах на твоих ногах, царапинах на лице, рваном платье и усталой улыбке следы сегодняшней битвы. И тем не менее ты пытаешься контролировать все и всех вокруг. Словно справляться с кризисной ситуацией для тебя обычное дело.

– Простите, но в моем мире кризис и правда рядовое явление.

– Я намерен это изменить.

– Но как?

– Предложив тебе защиту. Я заберу тебя из Удела Мечей и позволю какое-то время жить у меня дома.

– Но здесь у меня работа. Я консультант по вооружению…

– Верно, и Клифтон твердо намерен тебя не отпускать. Но тебе разрешат с ним работать. Когда Сэлоуэю понадобится совет, он навестит тебя в моей резиденции.

Мы подходим к трапу «Верринджера». Бросаю взгляд через плечо на свой пентхаус. Ни Клифтон, ни Хоторн не вышли следом, но оба наблюдают через окно.

– Я должна отправиться с вами сегодня же?

– Вообще-то, прямо сейчас, – соглашается Боуи, подводя меня к трапу.

– Можно попрощаться?

– Ты скоро увидишься с ними обоими. Они приглашены на празднование открытия Состязаний второрожденных – нашу частную вечеринку. А ты станешь на ней знаменитостью – почетным гостем.

Мы садимся в «Верринджер». Люк за нами закрывается. Просветленный Боуи предлагает место у окна.

– Отдохни. У тебя выдался нелегкий вечер. Скоро мы прибудем в Добродетель. Твоя комната ждет тебя, и кое-кому не терпится с тобой поздороваться.

Я смотрю в окно на мрачные лица Клифтона и Хоторна. Негромко заурчав, «Верринджер» поднимается в воздух.

– Кто меня ждет? – рассеянно интересуюсь я.

– Твой ментор. Дюна.

Я пораженно взираю на Просветленного, а потом замечаю сверкающую булавку у него на лацкане.

Я показываю на нее:

– Вы садовник, Просветленный Боуи?

– Я начал интересоваться красотой и несравненной сущностью цветка.

– У роз острые шипы, – замечаю я.

– На них-то я и рассчитываю.