28

Я медленно шла по коридору университета. Темой дня среди студентов стало неожиданное возвращение голоса у таинственного мужчины из парка. Он якобы утверждал, что его нашел сам Сатана. Думаю, что провозглашение таких речей не ускорит его выписку из психиатрической лечебницы. Тем не менее я была польщена, что он считает меня такой злой и ужасной.

Боже… я превращаюсь в Азазеля! Определенно провела слишком много времени в его компании.

Я так задумалась, что прошла мимо Петруши, сидевшего на скамейке.

– Эй, Вики, – сказал он, когда я миновала его с отсутствующим выражением лица. – Хм… Вики? Вики?

Вздрогнув, я остановилась и, выдернутая из транса, повернулась в его сторону.

– Ох, привет. – Я подошла и поцеловала его в щеку в знак приветствия.

Он сделал удивленное лицо.

Чему он так удивляется?! Мы ведь позавчера целовались. Его руки как ни в чем не бывало трогали меня под курткой. Он сейчас должен тепло улыбаться, увидев меня, вспоминать тот вечер с нежностью, а лучше всего – снова меня поцеловать.

Бо-о-о-оже! Я мысленно простонала, садясь на скамейку рядом с ним. А вдруг он был настолько пьян, что ничего не помнит из той ночи?! Нет, это было бы явным преувеличением. Неужели судьба так меня ненавидит?

– Ты… – начала я, но прервалась.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Ведь… – Я снова сделала паузу, не зная, какие слова подобрать, чтобы не выглядеть идиоткой.

И сама рассмеялась над своей глупостью.

– Ты хочешь мне о чем-то рассказать? – спросил он, вынимая из сумки свой ланч.

Я смотрела, как он кусает бутерброд. Он сидел спокойно, расслабленно, может, ему даже было весело. На его губах играла эта слегка снисходительная улыбка, часто меня раздражавшая.

– Я хотела сказать, что… – В этот момент зазвонил мой мобильный.

Черт возьми!

Я вытащила из кармана серебряную коробочку размером с пудреницу с твердым намерением утопить ее в первом попавшемся туалете.

На дисплее высветился не номер звонившего, а красная надпись: ЭТО Я, КЛЕОПАТРА. ДОЛЖНА СКАЗАТЬ ТЕБЕ КОЕ-ЧТО ВАЖНОЕ! ВОПРОС ЖИЗНИ И СМЕРТИ!

Как она это делает, интересно?

Петруша нахмурился и вдохнул.

– Это что, запах серы? – Он посмотрел на мой телефон.

– Нет-нет, – быстро ответила я. – Может, что-то внутри перегорело…

Я гневно сунула телефон в карман и встала.

– Слушай, мне надо идти. Важные дела! – Я наклонилась и чмокнула его в щеку. – Увидимся!

Когда я бежала по коридору в поисках какого-нибудь уединенного места, мне показалось, что я услышала его тихий голос:

– У тебя все время важные дела…

Должно быть, мне показалось. Он никогда бы такое не сказал.

Я заперлась в самой большой кабинке женского туалета. Бросила сумку на подоконник возле окна, окрашенного в белый цвет масляной краской, и всунула ключ в стену.

Без стука я ввалилась к Клеопатре. Раз уж она позвала меня, то должна была знать, что я появлюсь, поэтому стучать не было смысла.

– Что такое? – бросила я, переступив порог. – В этот раз он не может его убить! Он обещал мне, что не будет этого делать!

Клео поднялась со своего золотого трона, стала драматично заламывать руки, но вдруг остановилась на полпути. Мои слова наверняка заставили ее выйти из роли.

– А кто говорит об убийстве? – спросила она удивленно.

Я, вздыхая, села на ступенях рядом с ее троном.

– Если я не ошибаюсь, то определение «вопрос жизни и смерти» подразумевает как раз это, – ответила я.

Неужели она помешала мне просто так? А я уже почти спросила Петрека о прошлом вечере! Почти решилась! Черт, мне почти удалось выдавить из себя этот вопрос!

Да, я прекрасно понимаю, что «чуть-чуть не считается», но… я ничего не могу поделать со своей несмелостью и закрытостью. А при Петреке… при нем я всегда веду себя как идиотка.

Клеопатра села рядом со мной.

– Что случилось?

– Ты меня об этом спрашиваешь? – воскликнула я.

– Слушай, никто не хочет никого убить. – Она взяла меня за руку. – Сначала расскажи, что произошло. Я вижу, что ты сердишься. И грустишь…

Я посмотрела Клео прямо в глаза. Не была уверена, что хочу ей что-либо рассказывать. Вчера я позвонила Зузе, и мы почти два часа визжали от радости, что он меня поцеловал, что наконец что-то происходит.

И тут вдруг оказывается, что ничего, видимо, не происходит…

– Мы с Петреком поцеловались, – сказала я.

Глаза Клеопатры стали похожими на блюдца.

– О-о-о… – Она нахмурилась, но тут же сдвинула брови обратно. – Подожди. Тебе не понравилось? Да? Это было отвратительно? Петрек придурок?

Я косо на нее посмотрела. Чему она радовалась?

– Меня пугает то, как тебе важно, чтобы я была с Белетом!

Я не могла усидеть на месте и стала кружить по тронному залу. От живой пальмы в овальном горшке и прямо до клетки с дрессированным соколом, на маленькую головку которого был надет капюшон.

Несколько раз я открывала рот, но останавливалась на полуслове.

Наконец я встала напротив Клео.

– Все не так, – сказала я. – Мне ужасно понравилось. Ты себе даже не представляешь, как бы мне хотелось пережить это снова.

– Тогда я ничего не понимаю.

– Он просто ведет себя так, будто ничего не случилось. Будто это ничего для него не значило. Сидит такой с этой своей усмешкой на лице и еще удивленно вздрагивает, когда я приветствую его поцелуем в щеку. Словно он хотел отпрыгнуть… – Я понизила голос, прежде чем сказать то, чего я боялась больше всего: – Он наверняка этого не помнит…

Это было бы хуже всего, потому что означало бы, что я снова на отправной точке. Было бы намного лучше, если бы он был бессердечным мудаком и просто целовал всех подряд. Тогда мне было бы все ясно. А так? Я снова ничего не понимаю.

Я ругалась на чем свет стоит, проклиная свою собственную глупость и бессилие. Я всегда болтаю без умолку, без проблем могу спросить у незнакомцев дорогу или попросить о помощи. Я могу прямо в глаза сказать кому-то, кто мне не нравится, что он конченый придурок. Но когда передо мной стоит Петрек, я превращаюсь в школьницу из дешевых романов.

Клеопатра вскинула свои идеальные брови в виде тонких дуг.

– Мы были пьяны, – сказала я и остановилась, не дойдя до пальмы.

Я уставилась на горшок. Как непрактично: когда поливаешь, то вода вытекает на мраморный пол. Я глянула вниз. Наверняка трудно потом отмывать.

– Ой, Вики, – вздохнула царица. – Ты делаешь из мухи слона. В конце концов, это просто мужик.

О… готовится еще одна феминистическая речь. Как меня это раздражало!

– Слушай, им все равно с кем, был бы кто-то… За тысячу лет они совсем не изменились.

К моему удивлению, больше она ничего не сказала, лишь уставилась вдаль, погрузившись в свои воспоминания. Помимо своей «великой биографии», она никогда не рассказывала про Цезаря и Марка Антония. Я вдруг поняла, что ни одного из них еще не встречала в Аду и что Клео никогда о них не вспоминала, не считая рассказа о своей земной жизни.

– Знаешь… Азазель мне рассказал, что Белет поведал ему о своем новом плане, как убрать Петрека из твоей жизни, – сообщила она.

Так вот в чем дело.

– Но Белет обещал мне, что не сделает ему больно и не попросит об этом кого-либо еще. Он не может его убить, иначе он нарушит данное мне слово, – возразила я.

Черт, бывают ли какие-то последствия за нарушение данного слова? А может, нет… Людей с каждым днем все меньше это беспокоит, так почему беспокоиться дьяволам?

– Как я уже сказала, никто не собирается никого убивать. – Клеопатра тяжело вздохнула из-за моего тугодумства.

– Тогда что он хочет с ним сделать? – воскликнула я.

– Он придумал три решения. Первое – найти ему какую-нибудь красивую, решительную и веселую девушку. Он в нее влюбится и уже не сможет влюбиться в тебя.

Я почувствовала нарастающую панику. А может, у него уже есть девушка и поэтому он такой черствый? Я никогда не думала об этом раньше. Вдруг он уже любит кого-то?!

– Если это не сработает, Белет устроит ему чрезвычайно дорогой грант на обучение на другом конце света. В конечном счете, будучи дьяволицей, ты сможешь навестить его даже, к примеру, в Японии, но чаще чем раз в год ты поехать не сможешь. Ну, и как ты ему объяснишь, что обычная студентка так часто бывает на другом конце света? А видеться раз в год – это слишком мало, чтобы полюбить.

Я стиснула зубы и сама скривилась от этого звука. Черт бы побрал этого Белета! Черт бы побрал это все!

– Каков третий план? – нервно спросила я.

– Повлечь его отчисление из университета, чтобы ему оставалось только вернуться в свой родной городишко, – ответила она с улыбкой.

Я снова начала вышагивать от горшка до клетки. Каким-то образом это меня успокаивало.

– Для этого Петрек слишком умен, – сказала я. – Его не отчислят.

– Результаты экзаменов легко подделать.

Эта ситуация веселила ее. Улыбка играла на ее губах, когда она рассказывала мне о гнусных планах прекрасного дьявола.

Девушка. Красивая девушка. Решительная девушка. Веселая девушка. Может, она уже где-то там? Черт… это бы объяснило, почему он не обращает на меня внимания.

Подавленная, я снова села рядом с Клеопатрой. Не было сил ходить. Не было сил даже дышать.

– Он уже начал… реализовывать свой план? – спросила я.

– Не знаю. А что? Тебя уже отпускает? – Клеопатра прямо-таки засияла.

Честно, меня это задело. Я привыкла, что обычно добиваюсь того, чего хочу. А теперь у меня не получалось. Мягко говоря…

– Красивая, решительная, веселая, – повторила я как мантру. – А я тут ни при чем?

Клеопатра закусила губу, чтобы удержаться от ответа. В конце концов она не выдержала, утешительно похлопала меня по плечу и сказала:

– Знаешь, Вики… не обижайся, но ты такая недотепа…