Согласно естественному ходу вещей, два ребенка могут завязать знакомство и полюбить друг друга лишь в возрасте от одного года и старше. Случай же с Иисусом и Иоанном совершенно исключителен. Они ощутили и узнали один другого еще не будучи рождены, еще пребывая в утробах своих матерей. Для земной логики это невозможно, но для небесной — безспорно.

Когда Дева Мария узнала от Ангела, что Ее тетка Елисавета находится уже на шестом месяце беременности, то поспешила навестить ее (Лк. 1, 36. 39), чтобы удостовериться в ее тайне и открыть ей Свою собственную. Молодая и легкая, Она без особых усилий прошагала дальний путь от Назарета до Горних мест близ Иерусалима. Благословенный Плод в ее утробе был только что зачат и нисколько не отягощял Ее путешествие. Всю дорогу думала Она о том, что это устроил Бог с Ней, безмужней, и с Ее престарелой теткой и во что все это выльется. Впрочем, не пришлось Ей долго терзать Себя размышлениями и догадками; вскоре Дух Святой возвестит тайну, и причем не только им обеим, но и всем векам и поколениям. Ибо вот, как только вошла Она в дом Захарии и обняла и поцеловала свою тетку, взыграл младенец во чреве Елисаветы. Подтвердила это и сама старица, успокоившись от возбуждения и утерев слезы. Дух Святой с избытком осенил ее, и она произнесла, собственно воскликнула громким голосом в лицо Марии, не от себя, но как бы извне себя:

Благословенна Ты между женами,

И благословен плод чрева Твоего!

И откуда это мне,

Что пришла Матерь Господа моего ко мне?

Ибо, когда голос приветствия Твоего

Дошел до слуха моего,

Взыграл младенец радостно во чреве моем… (Лк. 1, 41–44).

На эти слова Дева Мария ответила известным величанием Бога: Величит душа Моя Господа (Лк. 1, 46) — которое поется в церкви за каждым утренним богослужением.

Итак, вот как[им образом] впервые встретились два родственника, Иисус и Иоанн. Не видя и не слыша один другого, они ощутили и узнали друг друга. Мрак утроб, в котором они тогда пребывали, не мешал их взаимоощущению и знакомству. Воин почувствовал присутствие Воеводы; пророк Всевышнего (Лк. 1, 76) — как сие провидел Захария — ощутил близость Всевышнего; Предтеча, уравнивающий путь Господень (Лк. 3, 4–5), впитал в себя благодатную силу Господа и от радости поприветствовал Его взыгранием в утробе своей матери.

После сего необычного события, полного чудес и пророческого вдохновения, Мария провела в доме Захарии еще около трех месяцев (Лк. 1, 56). Без сомнения, дождалась [сия] юная [Дева того дня], когда престарелой [Елисавете] вышел срок родить [сына]; осталась Она, чтобы увидеть сына Своей любимой тетки и благословить Его во имя Сына Своего. И в час обрезания Иоанна Она была свидетельницей того, как онемевший супруг Ее тетки, священник Захария снова получил возможность говорить, как нарек он ему имя и предвестил — яснее и отчетливее, чем кто-либо из пророков, — его будущее величие и служение Мессии в деле человеческого спасения (Лк. 1, 57–79). После этого возвратилась Мария в Назарет, слагая в Своем сердце все, что слышала и видела.

А Иоанн возрастал и укреплялся духом, и был в пустынях (Лк. 1, 80). Лишь короткое время прожил он в тихом доме своих престарелых родителей, [неизменно] взиравших на него с тем милосердием и любовью, которую на склоне лет питают [благочестивые родители] к своим поздним детям. Впрочем, к милосердию и любви добавлялось и благоговение, ибо хорошо помнили они, что узнали о сем дитяти — скорее Божием, чем своем — от Ангела и от Духа Святого. Вероятно, предчувствовали и то, что грядущая слава Иоанна сделает и их чтимыми как на земле, так и на небесах. Однако вскоре Божии Ангелы взяли их праведные души, и Иоанн остался сиротой. Сиротой в пустыне.

* * *

Для чего Иоанну нужно было уйти в пустыню? Ведь унаследовал он дом и имущество своего отца, и было у него немало сродников. Оставить все и удалиться в пустыню обязан он был по небесной логике, а не по земной. Дух Святой управил его в места безлюдные, Дух Святой и сохранил его там.

Создавший его на иссохшей земле тела [ветхой] старицы соблюл его живым и здоровым и в сухой Заиорданской пустыне. Долго, очень долго терпел Иоанн скорби и лишения, пока не привык [к уединенной] жизни и не осознал, что Божие око над ним не смыкается [и не дремлет]. И все-таки [было ему] трудно. Тяжело [выносить] однообразие ландшафта, постоянно храня молчание, терпя одиночество, голод, стужу, зной — и так из года в год и из десятилетия в десятилетие. А самыми тягостными были искушения от диавола и плоти. Бог же то низводил его, то воздвигал — чтобы познал Иоанн собственную человеческую немощь и Божию силу. Ночь для него была милее дня. Ведь днем, глядя в сторону пустыни, он ничего не видел, кроме песка; а брось он взор в другую сторону, за Иордан, как тут же его глазам докучали соблазны. Видел он злоклятый город Иерихон с палатами бывшего царя Ирода-детоубийцы, с [дворцами и] виллами богатых фарисеев, мытарей и прочих грешников.

Изобилующая всякими земными благами Иорданская долина простиралась перед глазами человека, у которого не было даже сухого хлеба, но питался он саранчей и диким медом. Ведь все эти восхитительные дары природы пресыщали человеческую плоть, разжигая в людях всевозможные пороки и непотребства, за которые Содом — там, по ту сторону Мертвого моря — был сожжен огнем гнева Божия. И потому Иоанн обращал свой взор к пустыне, где не было ни человека, ни греха. Снедаемый скорбью, рыкал он, как пустынный лев, вопия к Богу, чтобы истребил Господь грех и грешников с земли. Ночь же для него была желанной, ведь своей черной пелериной скрывала она от его взгляда грешную землю, распростирая над ним звездное небо — сего величественного свидетеля Божия всемогущества. Бог посещал его Своим Духом, наставляя, утешая и укрепляя. Согласно церковному Преданию, и Сам Иисус навещал его в одной из пещер, где вел с ним долгие беседы.

По своему внешнему виду Иоанн походил на святого пророка Илию. Был он рослым и статным, с главою подъятой, обрамленной черными густыми власами и бородой. Лик его был постническим, а взгляд пламенным. Ходил он [всегда] босой, и с непокрытой головой. Накидывал на себя грубую одежду из неотглаженного верблюжьего волоса и подпоясывался, как и пророк Илия, кожаным поясом (Мф. 3, 4). И на зверей, и на людей производил он устрашающее впечатление — боялись его и те, и другие. Но в сердце своем носил он благого Иисуса, своего сродника и Владыку.

Таков был Иоанн Предтеча, при жизни не сотворивший ни одного чуда, но сам по себе бывший великим чудом для мiра (Ин. 10, 41).