С самоваром не скучаем
5амогрей, самокипец, самогар – вот какие меткие имена народ наш дал диковинному предмету, что на Русь привез Петр-царь. Он, сказывают, в Голландии бывал – вот там-то и подсмотрел чудную чайную машину: она сама воду грела-кипятила. Голландцы, правда, сами откуда-то с восточных земель позаимствовали ее, ну да и бог с ними.
Чужестранные названия непонятные ни к чему нашему народу были, сами могли думать-выдумывать-придумывать. Вот и сошлись дружно все – самоваром звать стали.
В Ярославле, Курске, Москве их делать начали. Но особо Тула прославилась. «В Тулу со своим самоваром не ездят», – говорят до сих пор, считая, что именно тульские самовары самые искусные. Там фабрики целые строить начали, народ простой работал и богател на самоварах медных, мельхиоровых, а то и серебряных или золотых даже. Наводильщики, лудильщики, токари, слесари, сборщики и чистильщики – всем работа находилась. А еще и простых мастеровых в деревнях работой загружали. Делали самовары разные: на бочонки маленькие и круглые похожие, другие чеканкой и гравировкой искусной разукрашивали, самовары с краниками в виде рыбок, дельфинчиков мастерили – много фантазий было у самоварных дел мастеров.
А почему так много самоваров делали? Да потому что полюбился больно и простому, и знатному народу самовар. Сразу все поняли: и воду быстро сам сварит, и согреет, и уют создаст, и украсит самовар дом любой. К тому времени все на Руси чай пить стали. А тут и самовар:
Руки в боки, как начальник,
Раньше всех на стол встает,
Сам себе плита, и чайник -
Сам заварит, сам нальет.
Садится, бывало, вечерочком, после баньки, вся семья, чайку с малиной или липой заварит душистого в заварничке глиняном расписном, что верх самовара венчает, и сидят, дуют и радуются: «С легким паром, с горячим самоваром!» Щеки алеют, глаза блестят, улыбка шире лица. Уж настолько хорошо тепло от самовара получать было. Всякие болезни убегали из дома, где самовары стояли: «Самовар – что море соловецкое, пьем из него за здоровье молодецкое!» Три литра, пять, десять и даже пятнадцать горячей чистой водицы в самовар вмещалось. Вот где чудо-то!
К. Маковский «За чаем», 1914.
Хозяйки собирались и обсуждали, чей самовар краше. Друг к другу по праздникам да воскресеньям в гости ходили: «С самоваром-буяном чай важнее и беседа веселее». Зимой студеной в избе сидели. А летом во двор стол выносили, скатертью лучшей накрывали и посредине пузатый, расписной самовар ставили и себе на радость, и гостям, и соседям. Рядом бараночки маковые, блины кружевные, варенье вишневое да крыжовенное – только и успевала хозяюшка поворачиваться от избы к столу да обратно: «Самовар кипит, уходить не велит!»
Иван-чай – что за зелье?
Когда-то давно иван-чай называли боровым зельем. Настойка на листьях иван-чая снимала головную боль, простуду, воспаления. Еще хлебницей его называли, потому что размолотые в порошок коренья этого растения добавляли для профилактики болезней в хлеб. Петушковыми яблоками – за сладковатый вкус и добавляли в салаты. Скрипником его звали сборщики – за характерный скрип, который слышен при выдергивании из земли. Волоконка – потому что стебли использовали при плетении веревок. Медунец – потому что знатный мед из этой травы получался. А пушник – потому что богатый пух, который образовывался после цветения, собирали и использовали в хозяйстве (наподобие современной ваты). Копорским чаем называли эту траву по имени деревни Копорье. Там с древних времен (предположительно с XIII века) знали секреты, как иван-чай сушить в русских печах, чтобы он не терял свою целебность и аромат.
Самовары из поколения в поколение передавали, невестам в приданое готовили. Если семьей долго ехали куда-то, то самовар с собой брали: шишки еловые, сосновые или лучины липовые разжигали, сапогом воздух в трубе подкачивали – и готов чаек, любую усталость в пути снимал, все волнения успокаивал, голодным да холодным не оставлял.
Самовары на самом видном месте стояли в каждом трактире. Входит путник и видит начищенный до блеска самовар, пыхтящий, сопящий и тоненькой дымной струечкой попискивающий, и понимает: здесь его обогреют, накормят, напоят, как дома.
«С самоваром да чаем тоски не замечаем!» – конечно, если водички коромыслом принесем.
Почему иван-чай так зовется?
Есть легенда, что давным-давно был знахарь Иван, который ходил все время в алой рубашке, и чуть ли не первым открыл целебные свойства этой травы. Но есть и такое мнение, что иван-чаем назвали его иностранцы, которые считали Русь страной Иванов.
Порядок в еде – достаток в избе
К трапезе – еде – у русичей особое отношение было. Когда страда, пахота и хлопотные хозяйственные дни, тогда не до разносолов было – с радостью садились за простой стол, где только ложка у каждого, хлеба ломоть да горшок большой, например, с ароматной гороховой кашей были. А вот если праздник какой, то столы ломились от угощений мясных и рыбных, сладостей, напитков – все в утробу шло и себе, и гостю любому.
В полевые или огородные дни было не до семейных обедов. С собой собирали в котомочку самую простую еду и в поле во время отдыха недолго перекусывали. Не скупость это была, а прок: точно знали русичи, что на слишком сытый желудок работать тяжело, руки не так споро двигаются, голова не так соображает.
Пословицы о еде
Когда я ем, то глух и нем.
Что испек, то и кушай.
Ешь хлеб, коли пирога нет.
Есть калачи – не сидеть на печи.
Не поешь толком – будешь волком.
Кто как жует, тот так и живет.
Беда – бедой, а еда – едой.
Мельница сильна водой, а человек едой.
Что в рот полезло, то и полезно.
Поработаешь до поту, так и поешь в oxoтy.
Трудно сейчас сказать, сколько раз в день ели наши предки. Но завтракали, скорее всего, не всегда, ведь ни свет ни заря вставали. Летом в поле шли еще до рассвета, чтобы с первым солнцем до полуденного зноя уже отработать хорошо. Зимой тоже вставали еще потемну, чтобы со скотиной успеть управиться и других хлопот по дому полно было. Хозяйка выкладывала на стол, что с ужина осталось, и каждый ел в свое время – кто как проснулся, кто как уже поработал. Если обедали вместе – не раньше полудня. А ужинали уже когда темнеть начинало, почти перед сном.
К столу, за которым пищу ели, русичи всегда относились, как и к печи, с большим почетом и в чистоте прежде всего держали. Стоял он обычно в красном углу. Если новоселье справляли, в новую избу заезжали – стол первым заносили. Про него так говорили: «В доме стол – божий престол», «Стол – ладонь бога». «Что бог послал – то и едим», – так скромно и с почитанием говорили, когда описывали свою трапезу. Всякий шум, споры, возню за столом считали неуважительными. А уж тем более не годилось садиться к трапезе в грязной одежде, с грязными руками, неумытым, не сняв шапку. Даже в поле, когда скромно ели, первым делом водицей обмывались.
За стол садились тоже в порядке строго заведенном. Первым шел хозяин – старший мужчина в доме – и садился во главу стола, откуда всех членов семьи было видно. Обычно старшими считали тех, кто еще работать мог или дом весь держал. Если старики совсем немощными становились, то им еду либо к лавкам-печкам подносили, где они лежали, либо с краю стола их садили.
И. Куликов «В крестьянской избе», 1902.
Все остальные из семьи садились строго каждый на место свое – чем младше, тем дальше от хозяина дома. Порядок могли ненадолго изменить только если в доме почетный гость был. Но если странник приходил, то его тоже с краю пристраивали. Садились на лавки у стены обычно мужчины, а женщины на той лавке, которая к столу приставлялась. Детей сажали за стол в последнюю очередь, а то и вовсе отдельный стол для них делали – небольшой, и ставили его поближе к теплой печи. Хозяйка редко со всеми за столом сидела – постоянно что-то приносить, убирать, подавать, вытирать нужно было. Чаще всего ела она уже после всех – да и то совсем немного времени было.
Перед едой молились или говорили так, например:
– Будь сия страва
Чиста и здрава,
От Богов да Земли даждена.
Хлеб да соль!
– Жива хлеба ести!
Обычно говорил хозяин, а семья ему вторила. Произнеся благословенные речи, вся семья одновременно начинала есть. Первым ложку всегда поднимал хозяин. Только потом каждый из семьи за свою ложку брался. Ели неспеша. Кто торопиться начинал – так того вмиг хозяйская ложка по лбу успокаивала.
Сначала съедали все жидкое. Когда очередь до мяса доходила, то хозяин стола делил его по собственному разумению. Первый кусок полагался самому хозяину, но он мог и отказаться: или гостю почетному предложить, или сыну-наследнику, или матери с отцом разделить, или жене свою долю отдать – если у нее работы было слишком много. Самые маленькие куски шли тем, кто плохо работал или провинился, а то и вовсе ничего им не доставалось. Если что-то оставалось на тарелках, то никто никого не уговаривал доедать. Объедки отдавали скотине, собакам, кошкам.
Заведено было и заканчивать еду примерно одинаково. Хозяин из-за стола вставал, и остальные тут же ложки откладывали.
На столе грязную посуду никогда не оставляли – сразу мыли, складывали по местам. Стол хорошенько обтирали, мыли и, если это было в семье заведено, застилали скатертью или рушниками. Но всегда на столе хлеб-соль оставляли.
