Меч прямо вместе с подставкой он оттащил к себе в кабинет и временно оставил на краю стола. Как оружие он, конечно, вообще был ни на что не годен, но как пугало для зазеркального жителя вполне годился. Лев сомневался, что тот попробует еще раз покинуть раму, но предпочел, чтобы в случае чего меч всегда был под рукой.

Он вернулся за стойку. Новых постояльцев до сих пор не было, и это его успокаивало. Меньше всего он хотел сидеть на балу как на иголках, переживая, что вдруг там, в отеле, кому-то посреди ночи требуется внимание отельера. Нервов и без того хватало. Например, Лев совершенно не понимал, кто именно устроил ему такую подставу с зеркалом. Недоброжелатель все очень точно рассчитал: и то, что он действительно хотел поставить в холле зеркало, и то, что заказ, якобы оплаченный Никой, он примет без возражений, и даже то, что он его непременно разобьет. Если бы не меч, то страшная рожа бы давно его слопала. О том, как именно бы это произошло и что его ждало в таком случае, он предпочел не думать. Главное, что отель остался бы без хозяина. Кому это так было нужно?

В этот момент правая дверь хлопнула. Лев обернулся навстречу гостье и даже собрался поздороваться и предложить ей номер, но замер на полуслове, успев только сказать: «А…» – и так и замер с открытым ртом. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы узнать в вошедшей Нику.

Вместо привычного серо-коричневого пуховика она была одета в тонкое, почти невесомое, свободно струящееся с плеч меховое пальто цвета слоновой кости. Мешковатый серый свитер уступил место почти такому же длинному, до середины бедер, но черному, с редкими белыми и серебристыми листьями, рассыпанными по ткани. Только черные кожаные брюки и полусапожки остались прежними. Да и выглядела Ника сегодня намного свежее. Волосы впервые не были собраны в хвост, а свободно рассыпались по плечам. Девушка в этот момент казалась не колючей и собранной, а нежной, таинственной и женственной. Лев даже растерялся сначала и не знал, что сказать. Все стоял за стойкой и тупо открывал рот, как выброшенная на берег рыба.

Она, не обращая никакого внимания на его пантомиму, стремительно прошла по холлу мимо ресепшена и бросила на кресла для гостей кучу портпледов, которые держала в руках.

– Вот. За твоими тоже заехала. Ты же, естественно, забыл?

– За моими… чем? – наконец пришел в себя Лев.

– Костюмами, конечно. Ты про бал-то помнишь? Дресс-код черно-белый. Для тебя это означает фрак или в крайнем случае смокинг. Портниха тебе их уже давно пошила, а ты все никак не заедешь. Кстати, она тоже там сегодня будет.

Тут она заметила зеркало.

– О, классно придумал. Оно прямо как тут родилось. Теперь хоть перед выходом наружу можно будет посмотреться.

– Это не ты его заказала? – на всякий случай уточнил Лев, хотя уже заранее знал ответ.

– Я? Нет, конечно. А почему ты… – Тут она заметила забинтованную руку и пятна крови на костюме и настороженно спросила: – Та-а-ак, что я опять пропустила?

Лев не хотел грузить ее сейчас очередными проблемами. Еще, чего доброго, встанет в стойку, как доберман, и помчится по следу того, кто покушался на отельера. Он уже понимал, что Ника не может игнорировать свои профессиональные обязанности, так же как это не мог сделать он. Если она почует дело, то прощай бал. Вместо нежной девушки в пушистом пальто она тут же превратиться в жесткого и целеустремленного детектива.

– Да просто поранился, пока вешал. Ничего страшного. Ты же знаешь, на мне все заживает как на собаке.

– Шуточки у тебя, – фыркнула Ника, – переоденься. Вот тут, – она подняла один из чехлов, – как раз запасной рабочий костюм. Этот теперь надо в химчистку отдать. А вот здесь пальто.

– Скажи, а ты раньше была на этом балу?

– Ни разу. Меня звали, после того как пятнадцать исполнилось, но я брезговала. Во-первых, не люблю вампиров.

– А при чем здесь вампиры?

– Ну, а какой граф-то всех созывает? Он, конечно, душка, стал вегетарианцем и вообще живую кровь не пьет уже лет сто, но все равно же вампир. Ну а во-вторых, времени не было. Да и не с кем. Пускают же только пары.

– А ты так туда пойдешь?

Ника посмотрела на него очень знакомым взглядом. Примерно так же, как в первые минуты их знакомства. То, что он дурак, вслух не произнесла, но в глазах это очень даже читалось.

– Мое платье здесь же, в этой куче. Только есть одна маленькая проблема. Как у Золушки. Туфель нет. Феей-крестной не обзавелась, сапожники из наших в Москве пока не появились, так что придется ехать в магазин. Сгоняем по-быстрому?

– Конечно, – оживился Лев. Ему очень хотелось развеяться после всего пережитого в этот день. Да и совместная прогулка с Никой по торговому центру была чем-то совершенно новым и крайне волнующим.

– Только сначала надо к Якову Израилевичу заехать. Я что-то из-за костюмов этих тяжеленных забыла зайти, хотя там и рядом было. Мне так давно крупные суммы в рублях не требовались, что уже отвыкла. И… да… я вообще не знаю, где лучше такую обувь покупать. Как-то не приходилось до сих пор. Я понадеялась, что, может быть, ты в курсе.

Лев неплохо знал только один торговый центр – тот, что был рядом со школой. Весь класс туда в основном в кино бегал, так что на магазины он особо не смотрел, но из разговоров девчонок в школе знал, что магазины там недешевые и «брендовые». Многие одноклассницы только облизывались на выставленные там вещи, не имея возможности их купить.

– Одно место знаю. Я отвезу. Поехали?

Он зашел в кабинет и быстро переоделся. Новый костюм был почти такой же, как и старый, но, понятно, свежее и чуть более теплого серо-коричневого оттенка. Коричневое же пальто было, конечно, непривычно взрослое, но очень красивое. Сидело оно на нем куда лучше привычного пуховика. Да и движений совсем не стесняло. Когда он вышел из кабинета, Ника оглядела его с ног до головы, бросила свое стандартное: «Норм» – и вышла на улицу к автомобилю.

Яков Израилевич был на месте. Пока он болтал с Никой и закидывал ей в пакет пачки рублей, Лев вспомнил про странные письмена, что он сфоткал в книге в часовне некроманта. Ему показалось, что, обладая такой огромной библиотекой, этот старичок уж точно должен знать, что там написано.

Лев извинился, что прерывает их, и показал им экран смартфона.

– Яков Израилевич, не знаете, случайно, что это может означать?

– Очень интересно, Лева, очень…

Старичок отодвинул смартфон, держа его на вытянутой руке, и посмотрел издалека.

– А как тут приблизить? – спросил он.

Лев показал.

– Мда… прочесть я это не могу… но, кажется, знаю, кто может. А у вас нет этого на бумаге? А то я, знаете ли, с этими чудесами технологий не особо знаком.

– А откуда это у тебя? – спросила Ника.

– Из того замка, где мы за девчонкой по коридорам гонялись. Помнишь, я говорил про жреца? Он обряд как раз по этой книге проводил. Мне все-таки любопытно, зачем им девочка понадобилась.

– Это старый язык. Подозреваю, что демонический. По нему специалистов в Москве раз-два и обчелся, – пояснил Яков Израилевич. – Ну так как, есть у вас то же самое на бумаге? Я бы показал при случае знающему человеку.

– К сожалению, распечатать не догадался, – покачал головой Лев.

– Ну в следующий раз тогда занесете.

Когда они попрощались с хозяином квартиры и вышли на лестницу, Ника с негодованием спросила:

– А сразу ты не мог мне сказать, что у тебя фотка текста обряда есть? Это же важно!

– Почему это вдруг так важно? Мы же этим некромантам все планы поломали, – легкомысленно пожал плечами Лев и начал спускаться вниз.

– С чего ты взял? – Ника пошла сдедом.

– Ну девочки же у них нет, да и сами все в колодец попрыгали. Сама сказала, оттуда фиг вернешься.

– Кровь невинной девушки достать не сложно. Можно донорскую взять в пакетах прямо в пункте сдачи, если отследить, кто сдавал. Можно детские анализы в поликлинике украсть. А потом ты же сам им бросил… гм… ну ладно. Короче, способов миллион. А обряд они могут и в мире демонов провести. И не факт, что в колодце все некроманты скрылись. У них легко могли агенты в Дарк-Тауне остаться.

Лев остановился на втором этаже, подождал, пока Ника дойдет до него:

– Да ладно тебе переживать. Я думаю, что у них ничего не выйдет.

– Мне бы твой оптимизм. Думаешь, Мэри просто так сбежала?

Лев улыбнулся:

– Мы с тобой прямо местами поменялись. Еще сутки назад я беспокоился, что там в Дарк-Тауне задумали, а ты говорила «забей». Теперь, когда мы легко разгромили гнездо этих некромантов, ты почему-то серьезно обеспокоилась. Вспомни свой же совет. Забей. Давай решать проблемы по мере их возникновения. Все равно пока ничего не ясно. Завтра я привезу сюда распечатку и узнаем, что там. Кстати, мне для этого еще принтер купить надо. Я как-то не подумал об этом.

Ника только головой укоризненно покачала, сунула ему в руки пластиковый пакет с деньгами и первой пошла вниз.

Всю дорогу до торгового центра она была крайне задумчива. Не сказала ни слова, все смотрела в окно, периодически рисуя пальчиком на боковом стекле невидимые узоры. Лев все это время посматривал на нее, но нарушить тишину так и не решился.

– Какое сегодня число? – вдруг спросила она.

– Тринадцатое февраля.

Ника нахмурилась, словно он сказал ей какую-то дурную новость, и опять отвернулась к окну.

Лев впервые ходил с девушкой по магазинам и пребывал в некотором шоке. До сегодняшнего дня он совсем не так представлял себе этот процесс. Он полагал, что Ника будет заходить почти в каждые двери, как делали остальные девицы, перебирать вещи на вешалках, перемерять по несколько пар обуви, выходить, так ничего и не купив, и идти в следующий бутик.

Все было не так. Ника неспешно шла по центральной улице торгового центра, вообще не глядя по сторонам. Могло показаться, что она точно знала нужный ей магазин, но Лев уже выяснил, что здесь она была в первый раз. Он внимательно присмотрелся к Нике и понял, что она… прислушивается. Или принюхивается. Или пользуется недоступным ему шестым или седьмым чувством. Она была собранна и погружена в свои ощущения.

Он боялся отвлечь ее разговором, но и просто так идти рядом было скучно, поэтому Лев начал глазеть по сторонам и, неожиданно для себя, с ревностью заметил, что на Нику многие заглядываются. Парни сворачивали вслед головы. Девушки искоса, якобы без особого интереса, оглядывали ее с ног до головы. Она не была ярко или дорого одета, она не щеголяла тщательно уложенной прической, а макияж Ника, похоже, вообще не признавала как факт. Почему тогда на нее так реагировали?

Лев решил проверить. Он чуть отстал, отошел подальше, отвернулся на некоторое время, подождав, пока Ника смешается с толпой, и только после этого обернулся. Взгляд безошибочно зацепился за фигуру в светлом пальто. Она была… как яркое пятно, хотя ничем особым в одежде не выделялась из толпы. Ника выделялась среди всех, но совершенно непонятно чем. Складывалось такое ощущение, что остальные люди вокруг были словно… немного не в фокусе, а она единственная была резкой и четкой.

Такой эффект любят создавать опытные фотографы – ловить одинокую застывшую фигуру в мире смазанных нерезких теней прохожих. Хотя Ника и шла практически в том же темпе, что и люди вокруг нее, но ощущения были точно такие же, как от тех фотографий. И это замечал не только Лев. Каждый проходящий мимо и бессмысленно озирающийся посетитель центра цеплялся за нее глазами как о занозу. Невольно провожал взглядом и потом еще некоторое время шел, явно обдумывая свою реакцию.

В этот момент Ника внезапно остановилась, все еще бессмысленно глядя куда-то на пол перед собой. Вслушалась в свои ощущения, медленно повернула голову вправо, в сторону очередного магазина и сказала:

– Нам туда.

Лев пожал плечами и зашел внутрь вслед за девушкой. Название он посмотреть не успел, да и не был уверен, что оно ему что-то скажет, но судя по тому, что на такой площади магазин выставлял менее десятка моделей обуви, это был крайне дорогой бутик.

Ника довольно быстро обошла помещение по периметру и остановилась возле одной пары туфель, стоявших особняком на отдельном подиуме.

– Я хочу померить вот эти.

Молодая продавщица, всего лет на пять старше Ники, скептически покосившаяся на них со Львом, когда они только входили в ее царство, вообще не двинулась с места и только озабоченно сказала:

– Девушка, они двести тысяч стоят. Это эксклюзив…

Ника наконец заметила ее присутствие.

– Да какая разница. Мне нравятся эти. Я хочу их померить. Тридцать восьмой.

Продавщица поджала губы, подошла к полке, взяла одну туфлю и посмотрела размер.

– Это ваш, пожалуйста, – сказано это было с ноткой ехидства и с некоторой долей яда в голосе.

Ника надела на ногу это изящное кружево тонких черных сверкающих перепоночек, сходящихся воедино на подъеме стопы в странное украшение в виде то ли черной птицы, то ли летучей мыши. Высокий каблук был не сплошным, как у остальных туфель, а тоже состоял из переплетающихся черных веточек. Лев слабо разбирался в терминологии, но, наверное, это были скорее босоножки, чем туфли, потому что пальцы в них были открыты.

– Сойдет, – сказала Ника, полюбовавшись на вытянутую вперед ногу. – Заплатишь?

Лев улыбнулся ей, подошел к стойке, где была касса, достал из пластикового пакета одну пачку из сотни пятитысячных купюр и на глаз отделил примерно половину.

– Посчитайте, этого хватит? – он передал ошеломленной продавщице деньги.

Та засуетилась, подбежала к счетному аппарату, долго тыкала на нем какие-то кнопки.

Ника уже переобулась обратно, подошла и небрежно бросила обе туфли в пакет к оставшимся деньгам.

– Сейчас, погодите… я коробку достану… и сдачу… – начала было продавщица, у которой прибор только что закончил шелестеть купюрами, но Ника, недослушав ее, уже вышла из магазина. Лев тяжело вздохнул, взглянул на ошеломленную девушку за прилавком и последовал за своей спутницей.

– По-моему, она вела себя по-хамски. Зачем делать ей такой подарок? – спросил он, догнав Нику.

– Подарки делаются от души. А здесь в чем подарок-то был? – искренне не поняла она.

Он только рукой махнул. Ника настолько отвыкла от денег, что не особо вникала, сколько именно она только что оставила «на чай».

У выхода из торгового центра Лев машинально отметил про себя цветочную лавку, которая была последним магазином в ряду, но только на улице, когда они уже шли к машине, ему запоздало пришла в голову идея.

– Подожди меня, – сказал он Нике, открыв для нее дверь машины, а сам побежал обратно в здание.

Нетерпеливо протиснувшись через медленно вращающиеся двери, он ворвался внутрь цветочного магазина и в нерешительности замер.

– Что вам подобрать, молодой человек? – спросила его продавщица.

– Хотел бы я знать… – рассеянно ответил он, лихорадочно пытаясь вспомнить: упоминала ли Ника хоть раз, какие цветы она любит. Почему-то ему точно казалось, что обычные розы она должна презирать. Ника всегда вела себя так нестандартно, что вообразить ее с самым тривиальным цветком для свиданий было невозможно. Такую банальщину она может и в лицо швырнуть. Минуту он в растерянности осматривал всевозможные букеты, стараясь абстрагироваться от непрерывно лопочущей продавщицы.

– Скажите, а черные цветы у вас есть? – неожиданно спросил ее Лев. Женщина решила, что он над ней издевается, надулась и молча ушла к себе за небольшой прилавок.

Наконец его взгляд остановился на большом букете белых лилий. Было в их дурманящем запахе что-то такое, что ассоциировалось у него именно с Никой. Он схватил цветы, наспех сунул продавщице в руки пятитысячную бумажку и, не дожидаясь сдачи, помчался к выходу.

На улице он чуть не сшиб Муромского. Тот во главе компании из еще пары ребят и девчонок как раз шел к торговому центру. Рядом с ним под руку шла Люба Ладыгина.

– Ой… Ярин… Уж не мне ли ты на завтра цветы купил? – игриво спросила она.

– Нет, не тебе, – автоматически ответил Лев, смотря на Нику. Та стояла возле авто, скрестив руки на груди, и с еле заметной улыбкой наблюдала за ним. Фраза Ладыгиной зудела где-то в мозгу, словно надоедливая муха. Ведь что-то он такое забыл, что было очень важным… вроде.

Вспомнил он с трудом. Сегодня тринадцатое. Именно на завтра у него назначено свидание.

Все это было где-то настолько далеко, словно в другом мире или в другой жизни. «Подумать только. Когда-то я так волновался о нем… а сейчас вообще забыл», – удивился про себя Лев, а вслух, по-прежнему глядя только на Нику, сказал:

– Да… чуть не забыл… свидания завтра не будет, прости.

Люба поджала губы и прищурила глаза. Ей не часто так отказывали.

– Ярин, ты, я смотрю, поднялся, да? Костюмчик прикупил… Ты почку, что ли, продал? – заржал Муромский своей остроумной, как ему казалось, шутке.

Лев оторвал взгляд от Ники и посмотрел на бывшего одноклассника. Этот смешной персонаж тоже был из какой-то давно забытой главы его жизни. Конечно, с того момента, когда мальчик Лев боялся гопников на улице и не решался сказать слово поперек каким-то школьным топам, миновало менее недели. С другой стороны, прошла целая вечность. Вчера он смотрел в невообразимо красивые и ужасающие глаза самой смерти и получил из ее алмазных когтей приглашение на ее бал. Его испугался держащий в страхе весь Дарк-Таун властелин и сбежал от него в мир демонов. Он пережил укус оборотня. Он смотрел в глаза своей зеркальной копии, стоя в кругу огненного смерча. За ним гонялся жуткий демон, вышедший из разбитого зеркала. А чуть далее, у его машины, его ждала Ника. По сравнению со всем этим Муромский казался теперь таким мелким, смешным и никчемным, что Лев усмехнулся, а затем не выдержал и все-таки засмеялся.

Бывший одноклассник вспыхнул, как помидор, и смешно открыл рот. Он понял, что смеются не над его шуткой. Смеются над ним. Нагло и уверенно. Наверное, он хотел что-то сказать, но впервые не нашел для этого слов, ну а Лев, смеясь от души, попросту отодвинул его рукой с дороги и прошел мимо всей этой компании, направляясь к Нике. Краем уха он услышал, как фыркнула Ладыгина, давно проследившая его взгляд:

– Какая-то замухрышка…

«Боже… как эта картонная кукла могла мне нравиться?» – с удивлением подумал Лев. В школе она казалась ему такой яркой! А сейчас… обыкновенная тусклая, а главное, насквозь фальшивая и пустая, как кукла. Она говорила не то, что думает, а каждый ее жест, каждая фраза являлись свету только потому, что ей казалось, что именно их от нее ожидали, а не из-за того, что она действительно чувствовала.

По сравнению со всеми ними Ника действительно была настоящей. И дело не в том, была она жителем междумирья или нет. Она была настоящей по своей сути. Он понял, почему она так заметна в толпе. Когда вокруг ходят существующие в плену иллюзий тени, человек, живущий вне условностей в полном согласии со своим сердцем, будет привлекать к себе все внимание. Ника всегда действовала совершенно искренне и жила только так, как хочет ее душа. Никто в мире не заставил бы ее сказать или сделать то, что ей не нравилось, и она никогда не боялась говорить вслух то, что на самом деле думает. Ника одевалась так, как ей было удобно, наплевав на мнение всех окружающих, но даже в своем мешковатом свитере сейчас была бы ярче, чем все разодетые девицы вокруг. И она никогда не строила иллюзорных целей, которые мешали бы ей полноценно проживать каждую секунду здесь и сейчас.

Лев подошел к ней и протянул цветы. Ника удивленно подняла брови.

– Трупики растений, – с небольшой ехидной улыбкой констатировала она.

Лев растерялся. Он снова почувствовал себя глупо.

– Ладно. Это мило, – вздохнув, примирительно сказала Ника, взяла букет, открыла заднюю дверь «Роллс-Ройса» и небрежно швырнула туда цветы.

Лев буквально спиной ощутил, как у некоторых его одноклассников сейчас перехватило дыхание, когда они наконец связали «белый призрак» и Льва в единое целое. Впрочем, он тут же выкинул их из головы, потому что Ника закинула обе руки ему на плечи, притянула к себе и поцеловала.

На сей раз это был настоящий долгий поцелуй, и длился он, казалось, целую вечность.

Когда она отстранилась от него и немного смущенно улыбнулась, все еще держа свои руки на его плечах, он почувствовал, что у него кружится голова. Все мысли сразу куда-то улетучились. Лев задал самый нелепый вопрос, какой только мог:

– Ты чего вдруг?

Ника улыбаясь смотрела сейчас ему куда-то глубоко прямо в душу, и золото в ее глазах лучилось на невидимом солнце как никогда ранее:

– Там, в Дарк-Тауне ты на самом деле спросил. А я сейчас ответила.

Она рассмеялась. Потом хитро глянула ему через плечо и добавила:

– Ну все, хватит тут торчать. Поехали, а то эти сейчас своими взглядами во мне дырку просверлят.

По дороге они опять молчали. Лев все смущался, вспоминая поцелуй, и на самом деле не знал, что сказать, а Ника загадочно улыбалась своим мыслям и смотрела вперед на дорогу.

Лев периодически оглядывался на нее. Сейчас на соседнем сиденье сидела какая-то совсем незнакомая ему девушка. Обычно она была колючей, резкой и твердой. Рядом с ней он всегда чувствовал себя каким-то рохлей. Но сейчас она закуталась в пушистый воротник пальто и сама внезапно стала какой-то… пушистой. Ее глаза озорно искрились на солнце золотыми искорками. Длинные ресницы… почему он никогда не обращал внимания, какие у нее длинные ресницы… сейчас они тоже казались мягкими и невыносимо пушистыми, а распущенные волосы при искусственном желтом свете фонарей, как оказалось, отнюдь не просто темно-русые. Некоторые пряди отливали каштановым, а иногда и вовсе каким-то золотистым цветом. Зачем она всегда прятала свои удивительные волосы в хвост?

Когда они наконец вошли в отель, Ника зашла за стойку и спросила:

– Можно я возьму ключ? Мне надо себя в порядок привести перед балом.

– Конечно.

Она поводила тонкими длинными пальцами по ячейкам. Лев думал, что она выберет человеческий номер на втором этаже, но Ника внезапно вытащила одну из оскаленных пастей первого.

– Да… пожалуйста, сделай в этом номере все-таки большое зеркало.

– Конечно… надо вообще во всех номерах…

– Во всех не надо. Вампиров и некоторых других они нервируют. Если так хочется, помести зеркала на втором этаже, и вот конкретно в моем номере.

– Хорошо.

Лев закрыл глаза.

– Готово.

– Я надолго, – объявила она, – ты тоже к полуночи переоденься, – и, критически оглядев его с ног до головы, добавила: – Конечно, к парикмахеру тебе неплохо было бы зайти, но времени уже нет.

Она взяла закрытый непрозрачный чехол с платьем, который все это время так и валялся на кресле для гостей и удалилась в коридор.

Лев проводил ее взглядом, а затем сел за стойку. Времени до полуночи было еще полно. Он обернулся и посмотрел на шкафчик с ключами. Конечно, он знал, что Ника ушла в девятый номер, но все пытался вспомнить, что же за брелок был на этом ключе? Он напряг память. Это был один из тех номеров, чей оскал он так и не смог идентифицировать. Какой-то очередной монстр с огромными клыками. Почему она взяла именно его?

Лев достал смартфон и только тут вспомнил, что не заходил в соцсети уже несколько дней. Подумать только! Раньше он обновлял ленту чуть ли не каждые пять минут, а тут напрочь забыл обо всем. Он же даже приложения соцсетей на новый смартфон не установил.

Лев зашел в свой профиль через браузер, с трудом вспомнив пароль. Его ждало одно сообщение. От Алекса. Тот среагировал на статус «Привратник ада» и написал: «Я правильно опасался, что ты все же в том отеле, что с двумя дверями?»

Это было неожиданно. «Да. Я отельер. Москва – Дарк-Таун.», – коротко ответил он. Если друг внезапно оказался в курсе дел междумирья, то он поймет. Лев не успел выключить смартфон, как тут же прилетел ответ: «Тогда зайду к тебе в гости как-нибудь с той стороны. В Праге тоже есть туда выход».

Лев ухмыльнулся и написал: «А ты кем работаешь?»

«Не всем так везет, как тебе. Я пока никто. Это мать с отцом работают на междумирье. Я еще не нашел себя».

«Тогда жду как-нибудь в гости», – написал Лев.

Он убрал смартфон, так и не заглянув в ленту. Какая соцсеть сравнится теперь с его жизнью? Больше его занимало то, что, выходит, они с Алексом не зря столько лет дружили. Он хоть и удачно маскировался, но все же был из семьи настоящих. Может быть, Лев это как-то почувствовал, ведь, если верить Нике, он тоже с самого рождения особенный. «Интересно, а кто еще удачно маскируется?» – подумал он и тут же вспомнил маму. В его голове внезапно родилась шокирующая мысль: «А вдруг она тоже все знает?» Этот мир настоящих и его мама были настолько не похожи и далеки друг от друга, что поверить в это было сложно… но он решил, что все-таки попробует это как-нибудь проверить.

Гости до сих пор так и не появились. Будто знали, что отельер сегодня ночью будет занят, и решили его не беспокоить. А может, и действительно знали. Дурга вполне могла непрозрачно намекнуть кому-то, что лишать бал гостя, которого она лично пригласила, означает нарываться на ее немилость. С нее станется.

Внезапно раздался звонок мобильника.

Лев посмотрел на высветившееся на экране слово «мама» и секунд пять собирался с мыслями и решался.

– Алло. Да мам. Привет. Как у тебя дела?

Он несколько минут тщательно старался вникнуть в поток информации об экскурсиях, море, каких-то слонах и прочей экзотике, но, как он ни старался, слова скользили мимо мозга, совершенно не задерживаясь в памяти. Его сейчас занимал совсем другой вопрос.

– А как у тебя дела? – наконец спросила мама.

– Мам. Скажи, пожалуйста, честно. Кем был папа?

– Ну как… я же тебе рассказывала… – начала было она.

Лев никогда не задумывался раньше о правдивости ее историй про отца, а сейчас наконец послушал ее критически и понял… мама врет. Он, собственно, это и так уже подозревал, но услышать ложь из ее уст сейчас было немного больно. Как же он раньше не понял? Полярник, моряк, геолог. Не слишком ли много всего? Мама явно перестаралась в создании правдоподобного образа идеального героя.

– Мам… я же просил честно. Пожалуйста…

На том конце трубки повисла тишина.

– Я тебя очень прошу, не обманывай меня больше. Вот в этом – не надо, – попросил он.

– Они тебя нашли, да? – внезапно всхлипнула мама.

– Нет. Наверное, это я себя нашел…

– Сынок… не надо. Я так боялась, что ты пойдешь по стопам отца. Я не хочу и тебя потерять. Не надо… – безнадежно шептала мама.

– Хотя я не знаю, кем он был, но вряд ли я стану таким же. Я работаю в отеле, мам.

– Так ты в ЭТОМ отеле работаешь? – растерянно спросила она.

– Так ты все-таки знаешь о междумирье? Я отельер. И это теперь надолго, если не навсегда.

– Слава богу! – прошептала мама.

– Так кем все-таки был папа?

В трубке опять повисла тишина.

– Есть вещи, которые нельзя говорить по телефону. Я приеду и все расскажу. Обещаю. Всего неделя осталась. Потерпи.

– Хорошо, – согласился Лев. Конечно, при его нынешнем темпе жизни, неделя была практически бесконечностью, но он действительно мог подождать. Самое главное он уже сказал и услышал.

– В школу ты уже не ходишь, да? – опять всхлипнула мама.

– Да. Но ты не волнуйся. Это уже совсем не важно. Когда ты приедешь, я приглашу тебя к себе, и ты увидишь, как тут здорово, мам. У меня здесь огромная квартира. Я сниму или куплю тебе такую же большую в доме напротив и буду заходить к тебе каждый день. Ты же у меня безумно вкусно готовишь. Никто так не умеет! Обещаю, что буду есть только дома. И тебе не надо будет так много работать. Только если тебе самой захочется. А еще я познакомлю тебя с Никой. Это… она… – Тут Лев запнулся, потому что почувствовал, что краснеет, как ребенок.

Мама на том конце, похоже, плакала.

– Какой же ты у меня взрослый стал… так неожиданно… так быстро… – Она опять всхлипнула. – Я приеду всего через неделю. Дождись меня, сынок. Отель – это прекрасно, но все равно не делай глупостей. Не геройствуй, хорошо?

– Мам. У меня же просто отель. Какое уж тут геройство?

– Все равно…

Когда разговор закончился, Лев был опустошен. Он свалил с себя огромный груз недомолвок и откровенной лжи, которую был вынужден говорить матери все это время. И она тоже могла больше не врать ему. Их отношения словно перескочили на новый, но пока совсем непонятный уровень. Теперь мама все знала. Он чувствовал громадное облегчение от того, что она все поняла и приняла его выбор. Но, с другой стороны, все это было очень тяжело. Особенно ее слезы. Он же все делал правильно, но ей было больно. Этого нельзя было избежать. Рано или поздно у него появилась бы своя жизнь… но все равно прощаться с детством и с мамой было очень сложно и больно. Он и сам сейчас чуть не заплакал, как ребенок.

Лев долго приходил в себя. Сначала просто тупо сидел, глядя перед собой и перебирая еще раз в голове все подробности этого разговора. Потом, чтобы отвлечься, взял ноутбук и просидел внизу до половины двенадцатого, постепенно приводя в порядок документы. Когда сработал таймер, он поднялся к себе. Квартира после разгрома, который он учинил во время сражения с демоном, уже приняла прежний вид, словно по ней прошлась невидимая горничная. Зеркало в ванной комнате было на месте, а осколки старого не валялись на полу. Даже каминная полка была в полном порядке. Разве только меча на ней не было.

Лев принял душ, причесал влажные волосы в какое-то подобие прически и расстегнул молнии на чехлах, скрывающих в себе костюмы.

Первым ему попался фрак. Лев выложил все его детали на кровать и понял, что это полный перебор. Во-первых, непонятно, как его надевать. Там было слишком много странных деталей и непонятных пуговиц, назначение которых он даже представить себе не мог. Во-вторых, эти длинные фалды сзади его нервировали. Будут болтаться, как хвост. Ему показалось, что в этом он будет похож на черную ящерицу. Ужас.

Смокинг был все-таки попривычнее. Просто черные брюки и пиджак с необычными лацканами. Но и тут были проблемы. Для начала с рубашкой. Он ни разу не сталкивался с запонками и потратил минут пять, пока сообразил, что к чему, но все же кое-как справился. А вот галстук-бабочка, который надо было самостоятельно завязать, его добил. Он плюнул, просто надел пиджак и сунул бабочку в карман.

Когда он спустился вниз, то сначала заволновался, что пропустил гостя. Еще из коридора он заметил, что в кресле для клиентов сидит какая-то незнакомая девушка. Но тут Ника встала, и Лев замер на пороге.

Длинное облегающее платье было, конечно, черным, как того требовал дресс-код. Но при каждом движении оно шелестело, словно было покрыто чешуей, и в складках еле уловимо поблескивало тусклым темным золотом. Слева на бедре был высокий вырез, от которого подол косо спускался почти к щиколотке правой ноги. Платье нежно обнимало Нику за плечи, а полукруглый ворот открывал взгляду Льва ее хрупкие ключицы. Такие тонкие, что их хотелось немедленно спрятать и защитить от этого страшного мира. Талия девушки впервые не скрывалась за мешковатой одеждой, и Льву показалось, что ее, наверное, можно было бы обхватить пальцами двух рук. Грудь тоже была совсем небольшой. Вообще в этом платье она выглядела как тонкая черная хрупкая стеклянная статуэтка.

Ника уже надела новые туфли и ростом теперь была никак не ниже Льва, а благодаря платью так и вовсе казалась непривычно высокой. Ему показалось, что она стала на голову выше. Свежевымытые пушистые волосы цвета тусклого золота были заколоты черной заколкой в виде какого-то крылатого создания, похожего на тех, что были на босоножках. Немного угловатая и резкая девочка-детектив вдруг превратилась в настоящую принцессу. Черную принцессу ночи.

После того как Лев, немного смущаясь, провел взглядом от маленьких пальцев ног вверх по плавным изгибам платья, через беззащитный ворот и тонкие плечи и посмотрел на ее лицо, то уж совсем забыл, как дышать. Ее глаза затмевали все.

Он впервые увидел ее в макияже. Ника по-прежнему презирала помаду, тональники и пудру, но с глазами она сотворила что-то невероятное. Как их можно было сделать еще больше, было совершенно непонятно, но сейчас ему казалось, что кроме огромных янтарных глаз на ее лице вообще больше ничего нет.

Ника слегка смущенно улыбнулась, оценив его реакцию.

– Ты заставляешь девушку себя ждать. Поехали? – ее слова разбили его оцепенение. Лев вздрогнул и кивнул. Но тут Ника нахмурилась, подошла поближе, неожиданно обдав его вуалью сладко-древесного аромата духов, запустила руку ему в карман, выудила галстук и неведомо как, всего несколькими жестами тонких пальцев с черно-золотыми ногтями, превратила его в бабочку.