Глава 32

Император Зар вступил в родовую гробницу. Древний мавзолей, в котором уже девятьсот лет хоронят Колдующих Императоров. Здесь лежат все, кроме самого первого – и то лишь потому, что его тело так и не удалось отыскать.

Три года назад здесь упокоился отец.

Сегодня – годовщина его смерти. И годовщина рождения самого Зара. Сегодня ему исполнилось семнадцать лет, и он самый юный Колдующий Император в истории.

Колдующий Император... Какой насмешкой звучат теперь эти слова... Зар приостановился у самого входа, где высился единственный здесь пустующий саркофаг. Кенотаф, символическая могила Бриара Всемогущего, далекого-далекого предка. Почти тысяча лет минула со дня его смерти.

Как же его сейчас не хватает...

Первый саркофаг. Бриар. Он правил сто десять лет. Целый век безостановочного прогресса.

Второй саркофаг. Хоризакул. Еще семьдесят лет правления – и семьдесят лет мира и процветания. При нем империя жила даже счастливей, чем при Бриаре.

Третий саркофаг. Абраксол. Шестьдесят лет правления – но уже не мирных. Тяжелые и неспокойные года выпали Абраксолу. При нем произошли Третье и Четвертое Вторжения. Двенадцать лет войны, двенадцать лет разрухи. Но и двенадцать лет славы, двенадцать лет героизма. Смертные победили демонов, хотя их возглавляли целых пять демолордов. Абраксол лично одолел Глем Божана и Мараула, Арикед Черный победил Гаштардарона, титан Аэтернус – Таштарагиса, а Кхатаркаданна изгнали общими усилиями.

Четвертый саркофаг. Громорокатран. Тридцать пять лет правления – тридцать пять лет невзгод. Подозрение, недоверие, раздоры. Массовые казни и ссылки. Ссора и война с титанами. Громорокатран лишил империю могучего союзника и обратил его в страшного врага. При нем закончился золотой век и наступил серебряный – да и тот стали так называть уже много позже, когда стало еще хуже.

А дальше стоят пятый саркофаг, шестой, седьмой и так до отцовского – двадцать восьмого. Чуть ли не каждый следующий Колдующий Император правил меньше предыдущего. Отцу, императору Аймавиду, выпали на долю всего девять лет. Ему не исполнилось и сорока, когда он погиб от руки фанатика.

И так уж совпало, что именно в тот день исполнилось четырнадцать его старшему сыну, Зару. В день смерти отца он достиг того возраста, с которого все еще нельзя вступать в брак, но уже можно короноваться. Таков закон имперского престолонаследия.

Так уж совпало... удивительно совпало...

Остановившись у последнего саркофага, Зар встал на колени. Ему хотелось помолиться, но он не знал никаких молитв.

Религии – прибежище низших слоев. Немогущих простолюдинов. Тех, у кого нет ни титула, ни денег, ни способностей. Они взывают к богам и надеются на чудеса. Колдующему Императору такое не пристало.

Пусть даже он самый, возможно, ничтожный Колдующий Император за всю историю.

Отца убил не случайный фанатик. Зар нисколько в этом не сомневался. Возможно, его вообще убил не тот несчастный безумец... как же его звали?.. Зар не помнил. То есть рука-то была, конечно, его, душепронзатель держал он – в конце концов, покушение видели сотни индивидов, и сам Зар в том числе... в личности убийцы сомнений нет...

Но люди – такие же инструменты, как и душепронзатели. Умелому гипноту не составит труда взять человека под контроль и заставить говорить по указке, двигаться по указке... убивать по указке. Да, тот фанатик сам был волшебником, входил даже в орден Медных Магов... но это всего лишь переводит его из мелких пешек в крупные.

И Зар почти уверен, что знает, кто ходил той пешкой.

Конгресс чародеев. Орден Медных Магов. И правящее ядро – Конклав. Коллегиальный орган, когда-то называвшийся императорским советом. Он и сейчас состоит из семерых советников, но это давно уже не верные слуги императора, как было в золотом веке и отчасти в серебряном.

Пожалуй, последним абсолютным владыкой Парифата был четвертый Колдующий Император. Громорокатран правил так бурно, что никто не удивился, когда он скончался от апоплексического удара. Говорят, это случилось на заседании совета – Громорокатран объявил об отставке первого советника Арикеда... и внезапно умер.

Так вот случайно совпало. Бывает.

Конечно, после этого Арикед никуда уйти уже не мог. Он немедленно организовал второй Турнир Принцев, под его руководством короновали пятого Колдующего Императора, и жизнь пошла своим чередом.

Пятьсот лет потом сменялись на троне потомки Бриара. И каждый следующий колдовал хуже предыдущего. Династия вырождалась, магические способности хирели, юные принцы все меньше внимания уделяли Искусству. Не видели нужды годами развивать чакры, если у них и так есть все, что пожелается. Верхушка империи погрязла в том самом, от чего когда-то Бриар спасал республику – безделье и фатовстве.

И длилось это вплоть до семнадцатого Колдующего Императора. Он был уже очень слабым чародеем – но он по крайней мере все еще умел колдовать. Когда же он умер и пришло время очередного Турнира Принцев... его пришлось отменить. Среди прямых потомков Бриара не осталось волшебников.

Все до единого цесаревичи оказались немогущими.

С тех пор Колдующие Императоры только называются Колдующими. Дар, столь колоссальный у Бриара Всемогущего, у его наследников выродился в полный ноль. Ни у кого из потомков Бриара с тех пор не замечали способностей к Искусству.

Или старались не замечать. Честно говоря, самого Зара никто никогда даже не пытался научить хоть чему-нибудь. И его покойного брата никто ничему не учил, и кузенов, и дядьев. Немогущество династии давно стало аксиомой.

Последние двести тридцать лет часто называют медным веком. За это время сменилось одиннадцать императоров. Они все были немогущими, поэтому сменялись довольно часто. Внезапные апоплексические удары превратились в настоящую эпидемию.

Медный век стал эпохой заката. Глухой стагнации. Одно за другим летели десятилетия – а Парифатская империя словно увязла в душном болоте. Серебряный век пусть и заметно уступал золотому, но тогда мир все же не стоял на месте, не почивал на лаврах. Развивалась магия, возводились грандиозные строения, исследовалось пространство за Кромкой. Было множество амбициозных кампаний – экспедиции на другие планеты, просвещение магически отсталых народов, возведение искусственных островов, создание гигантских памятников... То были интересные времена.

А что теперь? Из глобальных проектов медного века можно вспомнить разве что Яшмовый Мост, да и с тем колупались без малого восемьдесят лет. Когда-то Бриар Всемогущий за три дня сотворил огромный континент, а тут какой-то мост. Да, это самый большой мост в истории Парифата, на нем может разместиться целый город... но не более того.

Он даже не из настоящей яшмы!

А ведь еще семьдесят лет назад исследователи Мистериона раскрыли наконец секрет порталов второго поколения. Научились строить более совершенные врата, не требующие точки выхода. Как тот, что много веков назад создали в Алмазном Бастионе. Казалось бы, это должно перевернуть весь мир, начать новую транспортную эру... но что в итоге?

А в итоге таких порталов построили всего три. В Бриарогене, в Мистерионе и в Реликтауне. В административной, магической и финансовой столицах Парифата.

Всего три. За семьдесят лет.

И все из-за якобы перерасхода бюджета. Бюджета никогда не хватает на такие крупные проекты. Они появляются – и кладутся под сукно. Вроде бы начинают претворяться в жизнь – и через год-другой замораживаются. Отец бился, как рыба об лед, чтобы завершить постройку портала в Реликтауне. Вывернулся наизнанку, пытаясь дать ход Спектральной Сети. И каждый раз натыкался на холодные рыбьи взгляды конгрессменов.

Зато когда речь идет о повышении их собственных пенсионов, они голосуют только «за»! Единодушно! Единогласно! И с завидной регулярностью!

Иногда Зару хотелось обратиться к опыту Бриара и, чего уж там, Громорокатрана. Просто взять и перевешать этих жирных развращенных хряков, смеющих называть себя волшебниками.

Увы, у него нет в распоряжении ордена Золотых Магов. И ордена Серебряных Магов у него тоже нет. Нынешнему императору служит орден Медных Магов – а их преданность оставляет желать лучшего. Они не столько исполняют приказы государя, сколько следят, чтобы государь, паче чаяния, не заполучил излишнюю толику власти.

Конклав – вот кто сейчас руководит всем.

Почему каждый раз так получается? Создаешь себе гвардию или элитное сословие, чтобы иметь надежную опору. Набираешь самых мудрых, самых благородных, самых искусных в волшбе. Даешь им трудные обязанности, но и вознаграждаешь заслуженными привилегиями. Рассчитываешь, что они будут служить тебе верой и правдой... и они служат какое-то время, достойно служат...

Но спустя поколение-другое – куда все девается?.. Где те благородные статные мудрецы? Вместо них кабаны с харями шире плеч и рукавами до пола. Знать не хотят никаких обязанностей, зато глотку перегрызут за привилегии. И уже не по заслугам они тут, а по наследству или знакомству. Сидят на теплых местах, жрут в три горла и уже на самого императора хищно посматривают.

Отец пытался распустить Медных Магов. Как когда-то распустили слишком много возомнивших о себе Золотых, как разогнали зажравшихся Серебряных. И полномочия конгресса отец тоже пытался ограничить. И в целом привилегии чародейской аристократии урезать. Два года император воевал с Конклавом за каждую реформу... а потом его зарезал фанатик. Трагическая случайность.

Интересно, чего именно он был фанатиком? Его все так называли, но никто не удосужился сказать, какие именно идеи захватили его ум настолько, что он решился на цареубийство.

Просто фанатик – и все тут.

Безумец. Сумасшедший. Демонит, возможно.

Что тут еще нужно знать?

Зару было семнадцать лет, и он был растерян. Его никто никогда ничему не учил. Его не учили Искусству, его не учили править империей, его не учили даже танцам, из-за чего на балах он неловко топтался в стороне. Зар умел исполнять только парадные, представительские функции. Сидеть на троне позолоченной куклой и приветливо махать подданным.

Конклав считал, что большего от императора не требуется.

- Ваше величество, вы здесь? – окликнул бесплотный голос.

Перед лицом Зара сформировался лиловый клуб с глазами и ртом. Первый советник Оопсан. Нигде от него не скроешься.

- Ваше величество, смею напомнить, что вас ждут на заседании Конклава, - сказал проеобраз Оопсана. – Вы в монаршьей гробнице?.. Могу я вас призвать?..

- Не нужно, я дойду...

Хлопок!..

- ...Сам... – закончил Зар, стоя уже в малом кабинете.

Семеро советников даже не потрудились встать при его появлении. Среди них только мэтр Оксатти занял пост при отце Зара – остальные сидят в этих креслах многие десятилетия.

Они все – великие волшебники. Собственно, величайшие волшебники Парифата. Семь гигантов от Искусства, мастера уровня древних Колдующих Императоров.

Зар почувствовал злость. Будто у его рода отняли не только власть, но и магию. Зар был бы даже и не против отойти от дел, вести жизнь обычного гражданина, стать садовником или кондитером... но у него не было такой возможности. Нынешний император – самый, пожалуй, несвободный индивид в империи. Царственный заложник, живой символ государства.

Но по крайней мере он считается главой этого государства. Ему по-прежнему принадлежит место во главе стола, и ему по-прежнему позволяют высказываться. По-прежнему делают вид, что его мнение – решающее.

Возможно, его потомки не будут иметь и этого, но Зару какие-то крохи пока что оставляют.

- Мир вам, о мудрые, - произнес он, подходя к столу.

- Вечной жизни Колдующему Императору, - равнодушно ответил Оопсан. – Мы живем, дабы служить.

С грустным видом Зар уселся в императорское кресло и встретился взглядом с Дармагом Оксатти, астральным советником. Тот единственный улыбнулся императору. Относительно молодой, совершивший настоящий прорыв в информационном волшебстве, Оксатти еще не так окостенел задницей, как остальные советники.

Со временем, конечно, тоже окостенеет. Когда-то и Оопсан наверняка был юным и увлеченным чародеем... ну или хотя бы чуть больше похожим на живого человека. Сейчас он смахивает на какую-то рептилию, древнего вампира.

Впрочем, остальные не лучше. Даскомедаль, например, военный советник. Темный эльф с таким хищным взглядом, что хочется спрятаться под столом. Он на всех смотрит так, словно примеривается, решает мысленно, каким заклинанием тебя лучше убить.

Или Мородо, социальный советник. Зар не встречал второго настолько же толстого человека. Мородо так хорош в телекинезе, что давно перестал шевелиться. Рот он не закрывает никогда – туда постоянно поступает магически размягченная пища, прямо в желудок. А говорит Мородо, виртуозно колебля воздух где-то у себя над головой. Звуки и слова получаются удивительно мелодичные, но смотрится это жутко.

Финансовая, природная и погодный советники им не уступают. Акк-Ва, дряхлая гарпия с ее мерзким сюсюкающим голоском. Лунарда, о которой ходят слухи, что она собирает коллекцию из черепов любовников. Ильтокелли, вечно подхихикивающий полубезумный старикашка.

Дивный букет. Но что поделать, таковы теперь величайшие волшебники Парифата. Прошли времена Бриара, Хоризакула, Абраксола.

- Первый пункт повестки дня, - чопорно произнес Оопсан. – Проект мэтра Оксатти. Спектральная Сеть.

Зар слегка оживился. Спектральная Сеть была любимым детищем отца. И Зару тоже хотелось воплотить ее в жизнь. Связать весь мир единым субментальным пространством. Дать возможность индивидам со всех концов планеты обмениваться информацией, хранить ее там, перемещать свои проеобразы, общаться и учиться... даже немогущим! Всем!

Это перевернет всю цивилизацию, как перевернула ее когда-то сеть порталов!

Но Зар единственный проявил воодушевление. Остальные члены Конклава остались равнодушны. Даже Оксатти, сам создатель Спектральной Сети, выглядел скорее усталым. Он уже десять лет работал над этим проектом, и почти перестал верить, что однажды его примут.

- Расходы, - проскрипела Акк-Ва. – Бюджет перегружен. В очередной раз. В этом году не потянем.

- Спектральная Сеть очень быстро окупится, - упавшим голосом сказал Оксатти. – Да еще и укрепит единство империи.

- Кхех-хех!.. – издал глухой смешок Ильтокелли. – Единство!.. Кхех!..

- Я сомневаюсь, что она окупится, - пристально посмотрела на Оксатти Акк-Ва. – У нас уже есть множество средств связи. Какую коммерческую ценность могут иметь слова, витающие в воздухе?

- И что значит «единство империи»? – осведомилась Лунарда. – Вы что, хотите дать возможность немогущим засорять эфир своей болтовней?

- Но они же все равно это делают, - напомнил Оксатти. – Просто с помощью овеществленного Искусства. А так им будет проще... сотрутся границы между одаренными и немогущими...

- Зачем их стирать? – нахмурилась Лунарда. – Вы хотите обесценить наш дар? Я не понимаю вас, мэтр.

- А империя и так едина, - добавил Даскомедаль, сверля Оксатти пристальным взглядом. – У нас уже много лет нет врагов. А если появятся... мы очень быстро с ними расправимся.

- Но...

- Мэтр Оксатти, - снова взял слово Оопсан. – Кажется, мы пришли к единому решению. Ваша Спектральная Сеть имеет слишком много недостатков и вряд ли может представлять какую-то ценность для империи. Возможно, в качестве игрушки, этакого курьеза или аттракциона она еще может иметь смысл для... детей, но империя не может себе позволить вкладывать такие средства в... игрушку. Если хотите, мы можем вновь включить повторное обсуждение вашего проекта в следующую годовую повестку, но...

- Нет, - услышал вдруг Зар. – Спектральная Сеть будет запущена. Такова моя воля.

Услышал – и только секундой спустя сообразил, что сам это произнес. Поднялся с места и заговорил, упершись ладонями в стол.

Члены Конклава уставились на него, как на ожившее кресло. Император Зар уже три года присутствовал на каждом заседании, но рот раскрывал только в конце, когда Оопсан задавал ритуальный вопрос: одобряет ли его величество принятые сегодня решения? Зар произносил то слово, которое на одну букву короче, чем «нет», и заседание заканчивалось.

- Ваше величество, вы что-то сказали, - произнес Оопсан.

Он не придал фразе вопросительной интонации. Оопсан не переспрашивал – он высказал недоумение.

- Да, - собрал всю волю в кулак Зар. – Я Колдующий Император. И, смею надеяться, могу принимать решения.

- Безусловно, ваше величество, - чуть наклонил голову Оопсан.

- В таком случае я принял решение. Спектральная Сеть будет запущена. В моей империи слишком много людей, у которых нет ни власти, ни денег, ни волшебства. Пусть у них будут хотя бы... игрушки.

- Вы мудры не по годам, ваше величество, - бесстрастно прокомментировал Оопсан. – Мы исполним вашу волю.

Остальной Конклав хранил гробовое молчание. Мородо и Лунарда изумленно моргали, Акк-Ва недовольно закусила губу, Даскомедаль недобро прищурился, Ильтокелли... Ильтокелли, кажется, задремал.

И даже Оксатти был скорее озадачен, чем обрадован. На Зара он смотрел с какой-то... жалостью. Сочувствием.

Зар вдруг понял, на что похож этот взгляд. Так смотрят на тяжелобольных. Тех, чьи дни сочтены.

После этой эскапады заседание как-то очень быстро закруглилось. Оопсан сообщил, что больше на повестке дня ничего важного нет, и сказал, что о следующем заседании Конклава будет объявлено дополнительно. Даскомедаль, Лунарда и Акк-Ва исчезли в ярких вспышках, Ильтокелли просочился сквозь пол, Мородо вылетел в окно. Специальное расширенное окно.

- Вас еще что-то задерживает, мэтр Оксатти? – вежливо спросил Оопсан.

- Я просто собираюсь с мыслями, мэтр Оопсан, - улыбнулся астральный советник. – Сами понимаете, знаменательный день. Исполняется моя давнишняя мечта. Десять лет я этого ждал. Сами понимаете.

А в голове Зара мелькали картины. Оксатти посылал ему мысленные сигналы, продолжая болтать какую-то чепуху с натянутой улыбкой. Оопсан терпеливо смотрел на него, и в его выцветших глазах как будто клубился туман.

- Благодарю вас от всей души, ваше величество, - поклонился наконец Оксатти. По-настоящему поклонился, а не чуть шевельнул подбородком, как обычно приветствовали Зара.

- Кто бы что ни говорил, а я верю в ваш проект, - ответил ему император. – И в его пользу.

- Мы все в него верим, - произнес Оопсан. – Но час уже поздний.

Оксатти вздохнул – и тоже исчез в яркой вспышке. А Оопсан пристально уставился на Зара.

- Я знаю все, что ты мне скажешь, - угрюмо произнес император. – Мне следует слушать моих советников. Я знаю.

- Дело не только в этом. Вы еще очень молоды, ваше величество. Вы не понимаете, что не все проекты следует пускать в жизнь. Мне хотелось бы думать, что я в каком-то смысле заменяю вам отца и, будучи намного старше вас и опытнее, я осмеливаюсь иногда... предвосхищать ваши решения. Не торопитесь, ваше время еще придет.

Зар стоял с каменным лицом. Меньше всего он считал, что Оопсан в каком-то смысле заменяет ему отца. Первый советник стал первым советником еще при Токарине, двадцать втором Колдующем Императоре. С тех пор минуло больше ста лет, сменилось целых восемь императоров... а Оопсан остается во главе Конклава.

- Мы... исполним вашу волю, ваше величество, - повторил первый советник. – Над Спектральной Сетью начнут работать. Но вы должны понимать, что государственный бюджет ограничен. У империи очень много расходов, и мы должны разумно распоряжаться средствами...

- Однако на тот секретный военный проект вы средства сумели выделить, - ядовито заметил Зар.

- Не военный, ваше величество. Оборонительный.

- Мы же ни с кем не воюем, Оопсан. Ты сам все время это подчеркиваешь. От кого мы собираемся обороняться?

- Ваше величество...

- Довольно, Оопсан. Если у нас хватает денег на разработку оружия, то хватит и на Спектральную Сеть. Такова моя воля.

- Ваша воля – мой закон, - кивнул Оопсан, пристально глядя на императора.

- Да, - с трудом ответил тот. – Конечно. Рад это слышать.

Едва и первый советник исчез в яркой вспышке, Зар бросился к выходу.

С совсем не императорской поспешностью он ворвался в свою опочивальню. Шесть горничных, четыре лакея, четыре гвардейца, три духа-служителя, два секретаря, универсальный голем и десяток немтырей постоянно пребывали в ее большом покое. В этой просторной зале с высоченным потолком, в которой Зар чувствовал себя маленьким потерявшимся ребенком.

Сколько он себя помнил, его почти нигде не оставляли одного. Ему помогали в каждом пустяке. Он не имел права даже переодеться самостоятельно – это делали сразу четыре человека, и каждый имел дворянский титул.

Но даже император все-таки имеет право на малую толику уединения. И у опочивальни имелся еще и малый покой – туда запрещалось входить всем, кроме государя и его пока что несуществующей супруги. Зар был абсолютно уверен, что через год-другой его женят на какой-нибудь пустоголовой аристократке, проследят за скорейшим рождением наследника, а потом... в голове по-прежнему стояли видения, посланные Оксатти.

Последнее заседание Конклава перед смертью отца. Он тогда представил новый указ, оказывается. Указ о роспуске ордена Медных Магов. Полном и окончательном. И когда Конклав начал его отговаривать – отец вышел из себя. Накричал на Оопсана, пригрозил уволить того... вообще разогнать весь Конклав. Заявил, что он все еще Колдующий Император, и не потерпит никаких вольностей.

И Оопсан сказал, что все будет исполнено. Сказал, что воля императора – его закон, и к следующему заседанию все будет готово.

Но следующее заседание было сорвано страшной трагедией. И три дня спустя речам Конклава внимал уже четырнадцатилетний Зар.

О предсмертном указе отца никто тогда даже не упомянул. И орден Медных Магов существует по сей день.

Зар рылся в ящиках стола, пока не нашел ветхую бумажку с причудливым экслибрисом. Конечно, ветхой она только казалась – даже морградант не сумел бы ее разорвать. Чары Бриара Всемогущего делали каждую частичку Криабалов воистину неуничтожимой.

И эта частичка, один-единственный листок – все, что у Зара есть.

Титульный лист.

Он ведь не только Колдующий Император, но и Хранитель Криабалов. Во время серебряного века эти должности занимали разные люди, но когда умер Иводаран, последний умевший колдовать император, и Турниры Принцев превратились в заведомый фарс, короновать стали исключительно по крови. А способ определять лучших кандидатов когда-то заложил сам Бриар – ту маленькую Сущность, что позволяет видеть во сне Криабалы. Чувствовать, когда они меняют владельцев, переходят из рук в руки.

Три года назад эта Сущность была у отца. Теперь перешла к Зару.

Жаль, что титульный лист почти бесполезен без оглавления, а оглавление было утрачено многие века назад. Но Зар и так знает, где хранятся эти книги... не все, правда. Белый пропал еще при императоре Громорокатране – его похитила какая-то титанида. Вероятно, сейчас он в Алмазном Бастионе. Черный же... его извлекали из хранилища при все том же Громорокатране, но после его смерти снова надежно захоронили, а точное местонахождение засекретили. Вероятно, сейчас о нем знает только Конклав.

Но остальные пять по-прежнему хранятся у разных людей. Только давно уже не императорских советников, как завещал когда-то Бриар.

Сначала Арикед Красный, оставив пост первого советника, отказался сдать Красный Криабал... и даже император не посмел ему возразить. Потом Синий Криабал на несколько лет был передан Морской Губернии, чтобы разрешить климатические проблемы... и они до сих пор его не вернули. Бурый во время экономического кризиса вручили Императорскому банку. Зеленый в минуту страсти подарил своей фаворитке император. Серый выставили в музее Бриара. Из государственного достояния, артефактов стратегического значения Криабалы превратились в пустые реликты древности.

Но при этом любого из них по-прежнему достаточно, чтобы сделать человека великим волшебником. А собрав все пять... а в идеале – все семь... с таким комплектом даже немогущий заставит считаться с собой всю империю.

Разогнать Медных Магов. Ограничить в полномочиях конгресс. И даже... даже распустить Конклав. Оставить Оксатти, возможно. А остальных...

Зар выдохнул. Гнать, гнать эти мысли. Неизвестно, кто может подслушивать. Все его личные слуги – волшебники и волшебные существа. Среди них наверняка есть соглядатаи. Возможно, они все – соглядатаи. Колдующий Император давно превратился в почетного пленника. Золоченого идола, который должен красиво смотреться на постаменте.

Будь возможность заменить его немтырем – давно бы заменили.

Зар достал лингву и полистал свою Книгу Тайн. По крайней мере этого его не лишили. У него есть все удобства, все материальные блага, какие только возможно пожелать. Достаточно обронить слово, чтобы слуги исполнили любой каприз своего императора.

Конечно, если этот каприз не касается политики, экономики, военного дела, волшебства и вообще хоть чего-то значимого. Это все – только через Конклав, только через Оопсана.

- Музей Бриара, - произнес Зар, раскрыв Книгу Тайн.

Ага, вот адрес. Бриароген, площадь Иллюзорных Цветов, Красно-Белый дом. Открыт круглосуточно, вход свободный. Зар уже был там один раз, его водил старший брат... но с тех пор минуло лет семь или восемь...

Серый Криабал ближе всех. Его будет проще всего заполучить. Надо только действовать быстрее. Найти повод посетить музей Бриара... это может оказаться сложнее, чем кажется. За императором наблюдают круглыми сутками, наедине с собой он может побыть только здесь, да в родовой гробнице.

Ее закрыли для общественности еще в конце серебряного века. Слишком много саркофагов накопилось, слишком отчетливо стало видно, что Колдующие Императоры тоже смертны, причем умирают как-то подозрительно часто. Даже обычные немогущие живут дольше, если им по карману регулярные дозы жизненного эликсира. Он дорог, конечно, но не дороже денег.

Отец никогда не пил этот эликсир.

Самое сложное – выскользнуть из дворца. На улицах он будет обычным подростком... юношей... кто он в семнадцать лет?.. Для своего возраста Зар довольно щуплый, может сойти и за подростка.

Так что он вполне влезет в плащ для пряток. Игрушка, подаренная когда-то матерью. Полностью невидимым не делает, но как бы сливает с окружением и рассеивает чужие взгляды. Когда-то Зар любил шутить с ее помощью над придворными.

Но пробраться мимо личных слуг не поможет даже плащ. Из малого покоя может выйти только он – все сразу начнут кланяться, едва откроется дверь. Отослать их не выйдет. Во всяком случае, не всех одновременно.

Не убивать же... да и как бы он смог?..

Конечно, у Зара есть личный душепронзатель, фамильная реликвия. Такие носят все аристократы... исключительно для самозащиты, конечно. Бесплотный искрящийся клинок, не вредящий материальному телу, но прорывающий астральное. После удара душепронзателем уже не воскресишь, так что в дело его следует пускать лишь при крайней нужде.

Но Зар в жизни никого не убивал. У него просто не хватит духу. А даже если б хватило – там их десятки. Он же не Арикед Красный, чтобы выйти и разметать всех взмахом руки.

У него есть другие безделушки. Целая россыпь всяких штучек для игр, для розыгрышей. Мама все время что-то такое дарила, да Зар и сам иногда гулял со слугами инкогнито, скупал все подряд и отсылал во дворец портально.

Когда был еще только принцем, само собой. Сейчас выйти в город инкогнито ему никто не позволит, он уже несколько раз намекал.

Самое скверное в том, что среди слуг нет никого, кому можно довериться. Разве что только... Зар схватил немтырный талисман. Стиснул покрепче – и в покое объявился высокий худой полуэльф. Старинная реликвия, которую смастерил ради забавы кто-то из императоров золотого века.

- Что прикажет мой государь? – спросил немтырь.

Иронично, но этот немтырь – единственное существо в мире, которое не зовет Зара «ваше величество». Кажется, матрицей ему послужил кто-то из древних советников. В те времена монаршая фигура еще не была окружена таким раболепием. Не была настолько... сакральной.

И это при том, что тогдашние Колдующие Императоры были неизмеримо могущественнее своих потомков.

Если бы этот немтырь обладал хоть половиной способностей оригинала, Зару иной помощи и не потребовалось бы. Но он, увы, всего лишь внешнее подобие того самого великого волшебника. Так же выглядит, так же говорит, так же себя ведет и даже чуть-чуть колдует – но только совсем чуть-чуть. В немтырный талисман многого не запихнешь, там мановый заряд еле теплится.

Тем более если учесть, сколько ему веков. Возможно, старик доживает последние годы. Он уже сейчас мерцает, прерывается. Еще немного – и рассеется.

Но пока все-таки действует. И сможет сослужить Зару последнюю службу.

- Прими мой вид, - приказал Зар. – С имитацией ауры.

Немтырь кивнул, померцал и... перелился в молодого императора. Глядя на словно свое зеркальное отражение, Зар невольно вздохнул. Какой же нелепый у него вид. Уши торчат. И кристальная корона великовата. А эта лиловая императорская мантия... она как будто рассчитана на человека вдвое более крупного. Зар в ней просто тонет.

- Выйди и скажи слугам, что хочешь устроить подвижную игру на свежем воздухе, - велел Зар. – Участвовать должны все.

Немтырь кивнул и удалился. Зар же выждал должное время и раздвинул зоркое окно. В большом покое не осталось никого. Конечно, духи-блюстители все равно наблюдают там за каждым пятачком, но в плаще для пряток они Зара не увидят.

Он снял корону и мантию, выскользнул за дверь, бросился к выходу... и внезапно узнал о еще одном своем слуге. Пустота в углу вдруг шевельнулась и приобрела человеческие очертания. Обратилась Медным Магом с прилизанными волосами.

- Ваше величество!.. – растерянно произнес он. – Вы... а кто же был там?.. тот... это...

- Я прошу вас сохранить молчание, - поспешно произнес Зар. – Это государственные дела, сами понимаете.

- Простите, ваше величество, я вынужден доложить...

Зар резким движением швырнул в него горсть снотворного порошка. Давно им запасся, постоянно жалуясь лейб-целителю на бессонницу.

Но Медный Маг не уснул. Только дернулся, заморгал и поднял руку, чертя знак. Призыв!..

Кого он призывает?!

У Зара не было времени. Через секунду-другую здесь появится Оопсан или еще кто-нибудь. Все провалится.

И он метнулся вперед с душепронзателем.

- Прости, - тихо сказал император, когда Медный Маг свалился бездыханным.

Внутри Зара все колотилось, а руки тряслись. К горлу поднимался комок, когда он глядел на мертвеца. Он никогда еще никого не убивал своими руками. У него все-таки хватило духу... но теперь он шатался от ужаса.

Но на панику не было времени. Глубоко вдохнув, Зар оттащил тело в малый покой. Там его найдут не сразу.

Однако теперь все очень осложнилось. Духи-блюстители, разумеется, засекли гибель соглядатая и очень скоро доложат своему смотрителю. Возможно, докладывают прямо сейчас. Зар не знал точно, какое у них расписание и насколько они обучены отличать положенное от неположенного... но не сомневался, что скоро это узнает.

И потому он шел очень быстро – но не настолько быстро, чтобы это стало подозрительным. Его рассуждения оказались верны – в плаще для пряток никто его не замечал. Бесчисленной дворцовой обслуге просто в голову не приходило, что Колдующий Император может оказаться вот здесь, совсем рядом, без свиты. Его же всегда сопровождают минимум два гвардейца и два лакея.

Пересечь парадный холл тоже оказалось несложно. Прямо сейчас все думают, что он бегает на котурнах с огромным пером, играет в светрол с горничными и секретарями. В развлечениях Зара никогда не ограничивали – напротив, поощряли любые его занятия, кроме государственных дел. Всех бы только обрадовало, стань он пьяницей и развратником, как покойный дед.

Выходя за ворота, Зар крутил в голове марки румян и усиленно вспоминал самую смазливую из своих горничных. По его мыслям должно было показаться, что он паж, который выскользнул за подарком. Любой аристократ получит подобную мелочь волшебством, но немогущие и малоодаренные по-прежнему ходят за покупками пешком.

И его не остановили. Огромные големы даже не шевельнулись, сторожевые чародеи лишь скользнули ленивыми взглядами. Эти ворота – задние, через них постоянно снует мелкая прислуга. И привратники сканируют лишь внешние мысли, поверхностные.

Самым сложным было не радоваться, когда ворота остались позади. Даже сейчас это может кто-то почувствовать. Лишь отойдя подальше, оказавшись на обычном проспекте, смешавшись с простыми прохожими, Зар позволил себе облегченно вздохнуть.

Площадь Иллюзорных Цветов. Одна из крупнейших и красивейших площадей Бриарогена. Свое название получила по древнему волшебству – кристальная мостовая выглядит цветущим лугом. Очень реалистичные миражи, сохраняющие силу уже больше тысячи лет.

Здесь стоит музей Бриара. Посетителей почти нет – если не считать школьных экскурсий, сюда редко кто заглядывает. Немногим интересна сейчас древняя история.

И это несмотря на то, что вход свободный.

Зару на секунду стало обидно такое небрежение. Эй, в конце концов, этот человек создал империю! А теперь его наследие пылится в полутемных залах, и толстая троллиха дремлет в углу.

Зар пошел напрямую к Криабалу. Сжимал в потной руке титульный лист. На экслибрис даже не глядел – на стенах и так висели указатели. Серый Криабал – единственный из семикнижия, к которому есть доступ у всех желающих.

Но этот доступ у них есть уже пятьсот лет. Все, кто хотел увидеть древнюю реликвию, увидели ее давным-давно. Возможно, когда Серый Криабал впервые тут выставили, в музее собирались толпы... но это было пятьсот лет назад.

И в просторных галереях действительно почти никого не было. Редкие посетители, скучающие зеваки, иногда смотрители. Один раз Зар отвернул лицо – он умудрился почти столкнуться с Медным Магом, одним из музейных хранителей.

Тот его не узнал. Конечно, лицо Колдующего Императора знает вся планета, но никто не ожидает встретить владыку мироздания просто на улице. Даже если сходство и замечают, то не придают значения. А ауру скрывал плащ для пряток.

Да и те Медные Маги, что служат музейными и театральными хранителями... туда отправляют не самых лучших. В основном нерадивых сыночков и племянничков, что с грехом пополам обучились азам Искусства. Они не пригодны ни для чего полезного, так что их сажают на синекуры – почетные, но ничего не значащие должности, которые легко могут занимать даже немогущие.

Да, вот таков сейчас их орден. Золотые Маги были цветом мирового волшебства. Серебряные Маги – непобедимым колдовским войском.

Медные Маги – смердящая куча отбросов.

Сменялись залы с экспонатами. На стенах висели инкарны, картины. Живые и полуживые портреты – движущиеся, говорящие. Они показывали самые яркие эпизоды из жизни Бриара, рассказывали о его деяниях. В витринах лежала всякая дребедень, иногда лишь отдаленно связанная с великим человеком.

Вот плащ Бриара. Черный, переливающийся. Вот его посох из драконьей кости. Даже спустя девятьсот лет – почти как новый. Только посередине видны обугленные отпечатки.

А вот наконец-то и нужный зал. Огромный, полутемный – и всего с одним экспонатом. В самом центре, освещенная голубым светом, висит книга в сером переплете. Как будто ничем не защищенная, просто легкое кинетическое поле... но на деле там кокон невообразимой мощности. Его поставил лично Мангул, десятый Колдующий Император. А он хотя и заметно уступал своим пращурам, но все еще был великим волшебником. Над этим коконом он хорошо потрудился – злоумышленников за пятьсот лет было немало, но никто не сумел преодолеть древнее заклинание.

Наверное, Оопсан сумеет, и другие члены Конклава тоже. Но как раз им Криабалы не нужны. Они будут только рады, если про эти реликты романтичной старины все позабудут.

Конечно, немогущему нечего и думать преодолеть такое поле. Но Зар просто подошел... протянул руки... и взял книгу. Та легла в ладони, словно всегда там и была.

Мангул не собирался делать свой замок непреодолимым. Он оставил потомкам ключ. Его защитный кокон свободно пропускает носителя кристальной короны. Колдующего Императора.

Зар сглотнул. Первый Криабал. Он получил свой первый Криабал. Осталось еще целых шесть, два из которых вообще неизвестно где, но это уже значительный шаг. С Криабалом он сможет потягаться даже с членами Конклава... заставит с собой считаться... Надо только так же незаметно вернуться в свой покой, прикинуться спящим и изучить эту книгу... боги, она гораздо толще, чем Зар думал...

- Ваше величество, вы здесь? – окликнул бесплотный голос.

Зар вздрогнул. Не может быть! Уже?! Он надеялся, что у него есть еще хотя бы полчаса!..

- Оопсан, я вышел прогуляться, не призывай меня!.. – вскричал он, страшно сосредотачиваясь.

Даже немогущего намного труднее призвать, если он сопротивляется изо всех сил. Если у Оопсана не что-то важное, если он просто проверяет, где Зар сейчас, то еще есть шанс...

Первый советник не стал его призывать. Он явился сам. Воздух сгустился, и из него выступил седовласый мужчина с глазами рептилии.

Зар раскрыл Криабал и стал листать. Взгляд отчаянно метался между заклинаниями. Искал что угодно, способное выручить. Унести на другой конец света или в сам Шиасс, окружить неразрушимым барьером, превратить Оопсана в пыль... сейчас Зар был готов и на это.

- Ваше величество, вам не следует здесь находиться, - сухо произнес Оопсан. – Зачем вы извлекли музейный экспонат из витрины? Это не игрушка.

- Не подходи! – вскричал Зар, не отрывая взгляда от страниц. – Ты больше не первый советник! Я увольняю тебя!

- Как пожелает ваше величество, - склонил голову Оопсан. – Ваша воля – мой закон. Но такие указы следует объявлять в соответствующей обстановке и при свидетелях. Давайте вернемся во дворец и созовем заседание Конклава...

- Нет! Аратаук ата каратака! – торопливо закричал Зар. – Армавида окола даги! Асакара дека! Ноготи! Сур! Орма такира аз дарматера! Ур табакита!

Оопсан резко втянул в себя воздух. Впервые Зар увидел его изумленным. Но смотрел первый советник не на императора и не на Криабал в его руках... он смотрел куда-то выше.

И Зар боялся обернуться.

- Не думал, что однажды этим заклинанием призовут меня самого... – прошелестел чей-то голос.

- Этот мальчик – наш потомок?.. – спросил другой.

- Во всяком случае мой, - ответил третий. – У вас потомков не было, дядя.

- Какой позор... – зло процедил четвертый. – Во что превратился наш род... империя... как ты смеешь?!

Это было обращено к Оопсану, который начертал левой рукой знак Изгнания. Зара хлестнуло невидимой волной, но он устоял – и, кажется, устояли те, кто стоял сзади.

Заклинание Предков. Вместе с переменными «ур табакита» оно призывает самых великих пращуров – не только прямых, но и побочных. И не просто бледными тенями, а почти во плоти, во всей прижизненной славе.

За спиной Зара сейчас стояли древние Колдующие Императоры.

И они были разгневаны.

- Ваше величество, вы совершили необдуманный поступок, - произнес Оопсан, делая шаг вперед. – Прошу, передайте мне гримуар, и я исправлю вашу ошибку... к-ха-ах!..

Его отшвырнуло к стене. Зара же обдало холодом – сквозь него прошли густые серые тени. Три человеческие и одна... иная. Огромная, безликая, переливающаяся чистой магией. Словно само звездное небо обрело форму.

От нее веяло нездешним... потусторонним... и в то же время странно ободряющим.

- Этот недостойный пытался изгнать нас, - раздался замогильный голос. – При мне подобное называлось святотатством.

- Слуги должны знать свое место, - добавил другой.

Тени запылали лиловым огнем. Оопсан вскинул сверкающий щит, с его рук сорвались золотые искры, а глаза вспыхнули синим. Первый советник был, возможно, величайшим магом среди ныне живущих, и любого обычного духа он изгнал бы движением брови. Но эти четверо... они обступали его все теснее, и в их аурах проступала ярость мертвых.

Зар же пятился. Может, и зря он все это затеял, конечно. Но теперь назад не повернуть. Он листал Серый Криабал, ища другие заклинания, способные помочь... а Оопсан почти лишился сил. Он еще отбивался, но венценосные тени словно душили его самим своим присутствием.

- Что за кирня?.. – раздался сзади голос.

Зар обернулся. Там стоял музейный хранитель. Самый обычный Медный Маг, один из множества. Совсем молодой и ужасно лопоухий, чем-то похожий на самого Зара. Он в изумлении смотрел на творящееся – и явно не узнавал ни императора, ни первого советника, ни уж тем более духов.

Он видел только воришку, укравшего ценный экспонат, и кошмарных фантомов, напавших на какого-то старика.

И, вспомнив о своем долге, хранитель выхватил душепронзатель...

Зар тоже схватился за свой... но опоздал на долю секунды. Медный Маг рванулся вперед – и вонзил клинок в императора.

Зар упал бездыханным – и заклинание рассеялось. Духи предков улетучились. Измученный Оопсан поднялся на ноги, оперся о протянутую хранителем руку и устало спросил:

- Как тебя зовут?

- Эльмито, сударь... мессир... эм?.. – всмотрелся в ауру Оопсана хранитель. – Вы... вы же... кто вы?..

- Ты предстанешь перед судом, Эльмито, - сказал первый советник. – За государственную измену и убийство Колдующего Императора.

Совершенно раздавленный, ничего все еще не понимающий, музейный хранитель последовал за Оопсаном. Серый Криабал тот забрал с собой. А в полутемном зале переглянулись незримые ни для кого духи – теперь пятеро, а не четверо.

- У меня не осталось наследников, - приглушенно произнес Зар, щупая прореху в астральном теле. – Я не успел. Ничего не успел. Что теперь будет с Парифатом?

- Ничего хорошего, полагаю, - ответил Хоризакул. – Но это уже нас не касается.

- Я прокляну их самым страшным проклятием, - пообещал Громорокатран. – Конклав обернулся против своего императора – пусть же не будет покоя их душам!

- Пойдем, потомок, - добавил Абраксол. – Тебя ждет семья.