Знамя победы многодетности исламских стран

Факторы демографического преимущества не могут объяснить всего на свете, но теории мировых исторических событий, которые игнорируют такие факторы, теряют свою глубину. Из-за того, что фактор избытка сыновей выглядит предельно просто и подчас не вписывается в утонченные теоретические конструкты, его просто упускают из вида или упоминают исключительно в справочном порядке. Даже будучи очевидным автору, он представляется некоторым образом вторичным и неоригинальным. Против этого можно лишь возразить, что при всех претензиях на элегантность аргументации не следует забывать об уместности простого демографического фактора.

Упреки в односторонности и вульгарной биологичности наверняка нельзя выдвинуть в отношении взгляда на лишних сыновей. Это связано с тем, что критикующие данную теорию авторы не сообщают, почему количество молодых мужчин внезапным образом возрастает, а просто ссылаются на обычные силы природы. Вот, например, одно из объяснений огромных по масштабам уничтожения походов, начиная с Наполеона и до Первой мировой войны, в которых особенно сильно страдали именно молодые поколения: «Демографическая инфляция влечет за собой геноцид». Но условия для такой инфляции не объясняются. При этом французский заголовок книги Гастона Бутуа «Infanticide différé» («Наверстанный инфантицид») содержит в себе ссылку на запрет контроля рождаемости. Он утверждает, что правительствам легче направить лишних детей на войну, чем легализовать контрацепцию и аборты в таком объеме, чтобы не допустить даже минимальных показателей политического влияния численности населения – не говоря уже о количествах, превышающих такие минимальные пороги. В главе III этой книги будет показано, что явления молодежного сбоя Нового времени в Европе начиная с 1485 года не обошлись без биологической составляющей, но их историческая сверхактивация была обусловлена конкретными политическими действиями. Получается, что демографический анализ касается моральных обязательств, законодательных ограничений и насильственных действий, к которым общество прибегает в воспитании молодых поколений. Поэтому простой поголовной оценкой количества биомассы такой фактор не оценить. Все намного сложнее.

Семьи, в которых конкурируют двое и больше сыновей, переживают не только внутренние трения. Наблюдается рост готовности использовать молодых людей в операциях, связанных с повышенным риском для жизни. Такие операции направлены не столько на получение материальной выгоды, сколько на сохранение социальной стабильности за счет смертей лишних сыновей.

Таким образом, нация, в рамках которой создается молодежный сбой, меняет свой темперамент по мере увеличения числа своих членов, а они – в свою очередь – учатся жить с большим количеством сыновей или сталкиваются с их нехваткой. Когда демографический сбой повторяется и перерастает во что-то большее, чем простой бэби-бум, и захватывает несколько поколений, его аккумулирующие эффекты становятся неизбежны.

Недавний пример такого дисбаланса, впечатляющий своими количественными характеристиками, можно наблюдать в странах с высокой долей влияния ислама. Всего за пять поколений (с 1900 по 2000 год) население мусульманских стран увеличилось со 150 до 1200 миллионов человек и до сих пор (включая несколько стран Черной Африки) имеет рекордные показатели рождаемости. Для сравнения: Китай, постоянно обозначаемый как «желтая угроза», за тот же век увеличил численность населения всего лишь в три раза – с 400 до 1200 миллионов. Население Индии за то же время увеличилось в четыре раза – до 1000 миллионов против 250 миллионов человек. Разве что страны с высокой долей иммигрантов показывают более высокие результаты. Так, например, численность населения Бразилии с 1900 по 2000 год увеличилась в десять раз – с 17 до 170 миллионов человек. И это несмотря на массовую смертность новорожденных в конце 1980-х годов. Южная Америка (мы принимаем в расчет общее число населения без США и Канады) показывает прирост с 70 (1900 год) до 525 миллионов (2000 год), который больше остальных напоминает процессы исламского мира, хронологически опережая его по всплеску терроризма и гражданским войнам. США, отметившиеся в начале XX века депортациями, резервациями и геноцидом индейцев, с 1790 по 1890 год смогли преодолеть порог пятнадцатикратного увеличения численности населения (с четырех до 60 миллионов человек). Население Земли в целом с 1800 по 2000 год увеличилось в четыре раза: с 1,5 до 6 миллиардов человек.

Даже архаичные племенные общества, не стоящие за чертой абсолютной бедности, пытаются использовать своих сыновей таким образом, чтобы они находились в состоянии, одновременно напоминающем войну, крестовый поход и геноцид. Несмотря на то что им вполне знакомо планирование рождаемости и их семьи воспитывают по несколько детей, они постоянно заинтересованы в улучшении своих позиций. И хотя их военные операции и нацелены на добычу питания, это скорее оптимизация, то есть завоевание экологически более привлекательного жизненного пространства. Получается, что зоны первоначального расселения покидают не ослабленные и нищие, а воины, которые жаждут повышения собственного статуса. Проводимое ими завоевание полей, водоемов и лесов приводит к «перераспределению территорий с отчуждением собственности у слабых в пользу сильных». При этом изгнание более слабых и войны на уничтожение влекут за собой еще два существенных фактора. Оставшиеся в живых молодые женщины и дети поверженного противника могут быть включены в состав племени-победителя. Так как в таком племени нет повышенной динамики роста рождаемости, оно заинтересовано в том, чтобы таким образом восполнить военные потери.