Последователи Саддама Хусейна уже давно родились

Кто может проводить такие операции, кроме Америки? Может, еще несколько британских, китайскихили израильских военных структур? Если Америка промахнется, когда настанет описанный выше час, то, кроме нее, не будет никого, кто сможет снова собрать мир по крупицам. Хорошо это или плохо, но Европа последний раз была в состоянии вести глобальные военные операции только во времена империи Черчилляи национал-социалистического рейха, то есть – до 1945 года. Китай – за исключением единичных акций – технологически еще не успел развиться до того состояния, чтобы выступить на стороне или даже вместо США. Да и вообще – большой вопрос, сможет ли эта страна дорасти до состояния демократической сверхдержавы. Пока представители континентальной Европы страшатся американских своенравных выпадов против диктатур, которые осуществляют неприкрытый геноцид населения, или протестуют против них, заботы стратегов США посвящены тому, что скоро их страна уже не сможет или не захочет осуществлять военные действия. Остается надеяться, что подавление новых агрессивных империй напрямую связано с тем, что можно обозначить как vanitas крупного демократического режима. Но успокоится ли история сама по себе? Ясно, что в соответствии с Парижским договором вооруженный захват территорий независимых государств с 1927 года считается международным преступлением. Но если те, кто нападает, обладают оружием массового поражения, то не окажутся ли они сильнее, чем международное законодательство? Кто в этом случае должен подкреплять действие законодательства? Президент США может в любой момент стать мировым шерифом, если применит оружие массового поражения в целях защиты международного права. В этом случае лозунг America is finished будет не столько жалобой, сколько нескончаемым провозвестником триумфа ее противников.

Кроме того, и прежде всего из-за этого, в марте 2002 года Пентагон специально организовал утечку данных о разработке малых атомных бомб – mini nukes, взрывная сила которых составляет около 1 % мощности бомбы, сброшенной на Хиросиму. Эти бомбы рассчитаны на уничтожение лабораторий и арсеналов биологического, химического и ядерного оружия, базирующихся в глубоких бункерах. Начиная с 1993 года ведется разработка первой ступени этого вооружения. Ее наименование – B61–11.

Угроза применения этого оружия в 1996 году вынудила ливийского диктатора Муаммара Каддафи прекратить строительство массивного глубинного бункера в марте 1997 года (CDI, 2002). Новая ступень развития бомб глубокого проникновения должна предотвратить загрязнения, вызываемые детонацией B61–11, которые абсолютно неприемлемы в случае превентивного военного удара.

Даже там, где успешно был низвергнут еще один Саддам, то есть там, где было предотвращено образование новой империи, сами интенции и претензии молодых мужчин никуда не исчезают. Из них вырастают более хитрые и изобретательные главари. Пока что мы не знаем их имен, но они уже давно родились и непременно оставят свой след в мировой истории. В итоге успешные войны на предупреждение будут только подогревать ненависть во множестве ныне беспомощных людей, которые позже пополнят ряды мирового терроризма. Однако эти молодые мужчины уже есть и не могут просто так исчезнуть. Не западная пропаганда взрастила их, но местные условия и окружение.

Даже в пиковые периоды массовых убийств курдского и шиитскогонаселения, осуществляемых режимом Хусейна в 1990-е годы, молодые и претенциозные люди критиковали своего диктатора не за кровавые расправы над мусульманами, а скорее за его неспособность полностью достичь своих целей. Такой ливанский интеллектуал, как Аббас Бейдун, ясно видит это, но не может классифицировать конфликт и обращается к непродуктивной критике арабского мира из-за его неготовности вступить на демократический путь: «Возможно, это объясняется «ужасной политизацией», которая свойственна большинству арабских интеллектуалов. Эта политизация заставляет их говорить с позиций силы или дает им возможность представить себя генералами, действующими в качестве серых кардиналов» (Бейдун, 2003). Именно так. Лучшие стратеги и военачальники стремятся поскорее занять место павшего диктатора, чтобы проявить себя на службе новой империи и наконец-то довести свою программу до победного конца.

Обожествление агрессивных вождей сегодня и вчера

Никого из нас не удивит тот факт, что молодежь Южной Кореи восхищается северокорейским диктатором Ким Чен Ыном именно из-за того, что у него есть ядерный потенциал. Причем они забывают о том, что в соседней стране с 1994 года от голода умерло не менее 500 000 человек (Хаяши, 1997) и что на территории Северной Кореи постоянно действует свой собственный ГУЛАГ (Борк, 2003). После того как эта страна была причислена к «оси зла», о чем заявил президент Буш, число настроенных против Америки жителей Южной Кореи возросло с 15 % в 1994 году до 53 % в 2002 году. Однако в эту группу входит только 26 % жителей в возрасте старше 50 лет. Среди молодежи в возрасте от 20 до 30 лет против Америки настроено около 75 % респондентов. Вот что в начале 2003 года говорит 29-летняя кореянка: «Если Северной Корее нужно ядерное оружие, то пускай оно у них будет. Северная Корея никогда не нападет на нас. Мы единый народ» (Гудман/Чу, 2003). Образ объединенной 70-миллионной нации, которая располагает экономической мощностью Южной Кореи и имеет расширяемый ядерный потенциал на севере, обладает своим магнетизмом. Действительно, такой Корее США попросту оказались бы не нужны. Тогда можно было бы поравняться с Китаем, а давно ненавистная Японияосталась бы позади. Можно было бы сесть за один стол с такими державами, как Францияи Великобритания. На каждой дипломатической трибуне мира могли бы присутствовать молодые корейцы, и, более того, без них такой трибуны просто бы не было. Наверное, можно себе представить такую же национальную гордость и у немцев, если бы они получили в распоряжение ядерное оружие и аннексировали ГДР. Ведь в рудных горах Эрцгебирге тоже есть уран.

Молодые мусульмане, корейцы и другие группы поддерживают культ личности своих агрессивных вождей в XXI веке. В таких процессах ничто не меняется с XVIII века, когда тем же немцам времен детства Гете и позднего правления Фридриха Великого пришлось воссоздавать свой Рейх заново. Германия того времени, включая Пруссию, не имела широкого доступа к ресурсам, поэтому иногда кровавыми и хитрыми, а иногда зрелыми политическими и умными способами кайзер Фридрихукреплял свой Рейх за счет грабежей соседних государств. Молодой Гете восхищается этим кровожадным историческим персонажем: «Не успело мне исполниться семнадцати лет 28 августа 1756 года, как началась знаменитая военная кампания, которая значительно повлияла на следующие семь лет моей жизни. Фридрих Второй, Король Пруссии, напал на Саксонию с армией, состоявшей из 60 000 человек, а вместо предварительного объявления войны последовал манифест, о котором говорили, что написал его сам Фридрих. В нем были указаны причины, побудившие его к такому суровому шагу, вместе с оправданиями такового. […] Потому я был настроен прусачески, а точнее сказать, про-фридрихски. […] Вместе со своим отцом я радовался нашим победам, охотно переписывал победные песни, но еще охотнее – песни, в которых поносили противника и рассказывали о его поражениях. […] Я отказывался принимать пищу у бабушки и дедушки, так как слышал от них ужасную клевету на моего героя. […] Так я и разуверился в справедливости публичного суда из-за Фридриха Второго. Вспоминая об этом сейчас, я думаю, что в этом отношении таился росток незнания и оскорбительного невнимания публики, с которым я сталкиваюсь всю свою жизнь. («Поэзия и правда», часть первая, книга вторая.)

Приверженцы пруссачестваи сторонники культа Бен Ладена имеют общие черты. С нескрываемой грустью о том, что он лишился этой роли, в этом признался даже ливийский диктатор Каддафи: «В исламском мире он [Бен Ладен] стал пророком, и все молодые люди уважают его» (Уэймут, 2003). Попытки членов «Аль-Каиды» совершить покушения на жизнь этого кровавого, но все-таки опереточного персонажа 80-х годов не смягчили горечи признания. В мае 2003 года Усама Бен Ладен обладает наибольшим моральным и политическим весом в пяти из шести исламских государствах (за исключением Турции), в которых было проведено глобальное исследование авторитета политических деятелей: в Палестине, Индонезии, Иордании, Марокко и Пакистане (Бортин, 2003).